МН 125 Дантабхуми сутта - Уровень приручённого (перевод: SV)

(Будда говорит, что человек, живущий среди чувственных удовольствий, не способен достичь состояния джханы, и далее приводит поэтапный буддийский путь практики, подчёркивая последовательность этапов метафорой с тренировкой слона)

 

Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. В то время саманера Ачиравата проживал в лесной хижине. И тогда принц Джаясена, по мере того как ходил и бродил [тут и там] ради того, чтобы размяться, подошёл к саманере Ачиравате и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и сказал саманере Ачиравате: «Мастер Аггивессана, я слышал, что монах, который пребывает прилежным, старательным, решительным, может достичь единения ума¹».

«Так оно, принц, так оно. Монах, который пребывает прилежным, старательным, решительным, может достичь единения ума».

«Было бы хорошо, если бы Мастер Аггивессана научил бы меня Дхамме так, как он услышал и освоил её».

«Принц, я не могу тебя научить Дхамме так, как я услышал и освоил её. Ведь если бы я стал учить тебя Дхамме так, как услышал и освоил её, то ты бы не понял значения моих слов, и это было бы утомительно и хлопотно для меня».

«Пусть Мастер Аггивессана научит меня Дхамме так, как он услышал и освоил её. Быть может, я смогу понять значение его слов».

«Принц, я научу тебя Дхамме так, как я услышал и освоил её. Если сможешь понять значение моих слов, будет хорошо. Но если не сможешь понять значение, то оставь это и не задавай мне об этом дальнейших вопросов».

«Пусть Мастер Аггивессана научит меня Дхамме так, как он услышал и освоил её. Если я смогу понять значение его слов, будет хорошо. Если я не смогу понять значение, то я оставлю это и не буду задавать ему об этом дальнейшие вопросы».

И тогда саманера Ачиравата научил принца Джаясену Дхамме, как он услышал и освоил её. После того как он закончил говорить, принц Джаясена отметил: «Этого не может быть, Мастер Аггивессана, не может статься, чтобы монах, который пребывает прилежным, старательным, решительным, смог бы достичь единения ума». И затем, объявив саманере Ачиравате, что это невозможно и что этого не может произойти, принц Джаясена поднялся со своего сиденья и ушёл².

Вскоре после того как принц Джаясена ушёл, саманера Ачиравата отправился к Благословенному. Поклонившись Благословенному, он сел рядом и рассказал Благословенному обо всей своей беседе с принцем Джаясеной. Когда он закончил, Благословенный сказал ему:

«Аггивессана, разве возможно, чтобы принц Джаясена, проживающий среди чувственных удовольствий, наслаждающийся чувственными удовольствиями, пожираемый мыслями о чувственных удовольствиях, поглощаемый взбудораженностью чувственных удовольствий, склонный к поиску чувственных удовольствий, мог бы знать, видеть, или реализовать то, что должно быть познано через отречение [от чувственных удовольствий], увидено через отречение, достигнуто через отречение, реализовано через отречение? Это невозможно.

Представь, Аггивессана, как если бы два приручаемых слона, [две] лошади, или [два] быка были бы хорошо приручены и обучены, а также два приручаемых слона, лошади, или быка были бы не приручены и не обучены. Как ты думаешь, Аггивессана? Могли бы два приручаемых слона, лошади, или быка, хорошо прирученных и обученных, обрести поведение прирученных, могли бы они достичь уровня прирученных?»

«Да, Учитель».

«И могли бы два приручаемых слона, лошади, или быка, не прирученных и не обученных, обрести поведение прирученных, могли бы они достичь уровня прирученных – как те два слона, лошади, или быка?»

«Нет, Учитель».

«Точно также, Аггивессана, не может быть такого, чтобы принц Джаясена, проживающий среди чувственных удовольствий… мог бы знать, видеть, или реализовать то, что должно быть познано через отречение… реализовано через отречение.

Представь, Аггивессана, высокую гору неподалёку от деревни или города, и двое друзей вышли бы из деревни или города и рука об руку подошли бы к горе. Подойдя к ней, один из друзей остался бы внизу у подножья горы, а другой взобрался бы на вершину. И тогда друг, который остался внизу у подножья горы, сказал бы другу, стоящему на вершине: «Ну что же, друг, что ты видишь, стоя на вершине горы?» Тот бы ответил: «Стоя на вершине горы, друг, я вижу чудесные парки, чудесные рощи, чудесные поляны, чудесные пруды». И тогда первый из друзей сказал бы: «Этого не может быть, друг, не может статься, чтобы стоя на вершине горы ты мог бы видеть чудесные парки, чудесные рощи, чудесные поляны, чудесные пруды».

И тогда второй из друзей спустился бы к подножью горы, взял бы своего друга за руку, помог бы ему взобраться на вершину горы. Дав ему немного времени, чтобы отдышаться, он бы спросил: «Ну что, друг, стоя на вершине горы, что ты видишь?» И его друг ответил бы: «Стоя на вершине горы, друг, я вижу чудесные парки, чудесные рощи, чудесные поляны, чудесные пруды». И тогда другой сказал бы: «Друг, чуть ранее мы слышали, что ты говорил: «Этого не может быть, друг, не может статься, чтобы стоя на вершине горы ты мог бы видеть чудесные парки, чудесные рощи, чудесные поляны, чудесные пруды». Но теперь мы слышим от тебя: «Стоя на вершине горы, друг, я вижу чудесные парки, чудесные рощи, чудесные поляны, чудесные пруды». И тогда первый из друзей ответил бы: «Поскольку мне препятствовала эта высокая гора, друг, я не видел того, что можно увидеть».

Точно также, Аггивессана, принц Джаясена загромождён, преграждён, заблокирован, закрыт ещё большей грудой, нежели эта – грудой невежества. Поэтому не может быть такого, чтобы принц Джаясена, проживающий среди чувственных удовольствий… мог бы знать, видеть, или реализовать то, что должно быть познано через отречение… реализовано через отречение.

Аггивессана, если бы эти две метафоры пришли бы к тебе [во время разговора] с принцем Джаясеной, то он бы тут же обрёл доверие к тебе, стал бы уверенным, проявил бы к тебе своё доверие».

«Учитель, как эти две метафоры могли прийти ко мне [во время разговора] с принцем Джаясеной, как они приходят к Благословенному, ведь они спонтанные и никогда прежде не слышанные?»

 

Пример со слоном

 

«Аггивессана, представь как помазанный на царствование знатный царь обратился бы к своему слоновьему лесничему: «Дорогой слоновий лесничий, взбирайся на царского слона, отправляйся в слоновий лес, и когда увидишь лесного слона, привяжи его к шее царского слона». Отвечая: «Да, ваше величество», слоновий лесничий взбирается на царского слона, отправляется в слоновий лес, и когда видит лесного слона, то привязывает его за шею к царскому слону. Царский слон выводит его на открытую местность. Вот каким образом этот лесной слон выходит на открытую местность, ведь лесной слон цепляется за слоновий лес.

Затем слоновий лесничий сообщает помазанному на царствование знатному царю: «Ваше величество, лесной слон вышел на открытую местность». Царь обращается к своему слоновьему укротителю: «Ну же, дорогой слоновий укротитель, укроти лесного слона. Подави его лесные повадки, подави его лесные воспоминания и устремления, подави его беспокойство, утомление, взбудораженность из-за оставления леса. Сделай так, чтобы он наслаждался городом, насади ему привычки, которые приятны людям». Ответив: «Да, ваше величество», слоновий укротитель вбил бы в землю большой столб и привязал бы к нему за шею лесного слона, чтобы подавить его лесные повадки… насадить ему привычки, которые приятны людям.

И затем слоновий укротитель обратился бы к слону словами, которые мягкие, приятные уху, милые, проникающие в сердце, вежливые, желанные многими, приятные многим. Когда к лесному слону обращаются такими словами, он слушает, склоняет ухо, направляет свой ум на познание. Затем слоновий укротитель награждает его травяным кормом и водой. Когда лесной слон принимает травяной корм и воду для него, слоновий укротитель знает: «Теперь царский слон будет жить!»

И затем слоновий укротитель тренирует его далее так: «Бери, положи!» Когда царский слон слушается приказов своего укротителя брать и класть, исполняет его указания, тогда слоновий укротитель тренирует его далее так: «Иди вперёд, иди назад!» Когда царский слон слушается приказов своего укротителя идти вперёд и идти назад, исполняет его указания, тогда слоновий укротитель тренирует его далее так: «Вставай, садись!» Когда царский слон слушается приказов своего укротителя вставать и садиться, исполняет его указания, тогда слоновий укротитель обучает его далее заданию, которое называется «непоколебимость». Он привязывает к его хоботу огромную доску. Человек с пикой в руке садится ему на шею. Люди с пиками в руках окружают его со всех сторон. А слоновий укротитель сам встаёт перед ним и держит пику с длинным древком. Когда слона обучают заданию «непоколебимости», он не двигает своими передними или задними ногами. Он не двигает ни передней, ни задней частью. Он не двигает своей головой, ушами, бивнями, хвостом, хоботом. Царский слон способен выдержать удары копий, удары мечей, удары стрел, удары других существ, грохочущие звуки барабанов, литавр, горнов, тамтамов. Избавившись от всех изъянов и дефектов, смыв все недостатки, он достоин царя, находится на царской службе, считается одним из факторов царя.

 

Буддийский путь практики

 

Точно также, Аггивессана, в мире возникает Татхагата – совершенный, полностью просветлённый, совершенный в знании и поведении, высочайший, знаток миров, непревзойдённый вожак тех, кто должен обуздать себя, учитель богов и людей, просветлённый, благословенный. Реализовав для себя прямым знанием, он раскрывает [другим] этот мир с его богами, Марами, Брахмами, это поколение с его жрецами и отшельниками, князьями и людьми. Он обучает Дхамме – превосходной в начале, превосходной в середине, и превосходной в конце в правильных фразах и значении. Он раскрывает в совершенстве целую и чистую святую жизнь.

 

Обретение веры

 

Домохозяин или сын домохозяина, рождённый в том или ином клане, слышит Дхамму. Услышав Дхамму, он обретает веру в Татхагату. Обладая этой верой, он рассуждает так: «Домохозяйская жизнь перенасыщенная и пыльная. Бездомная жизнь подобна бескрайним просторам. Непросто, проживая дома, вести святую жизнь в идеальном совершенстве, всецело чистую, словно блестящий перламутр. Что если я, обрив волосы и бороду, и надев жёлтые одежды, оставлю домохозяйскую жизнь ради жизни бездомной?»

Так, через некоторое время, оставив всё своё богатство, большое или малое; оставив круг своих родных, большой или малый; обрив волосы и бороду, он надевает жёлтые одежды и оставляет домохозяйскую жизнь ради жизни бездомной. Вот каким образом ученик Благородных выходит на открытую местность. Ведь божества и люди цепляются к пяти нитям чувственных удовольствий.

 

Нравственность

 

Затем Татхагата тренирует его далее: «Ну же, монах, будь нравственным, сдерживая себя сдерживанием Патимоккхи, [будучи] совершенным в поведении и средствах, видя боязнь в мельчайшей оплошности, тренируйся, предпринимая правила тренировки».

 

Охрана дверей чувств

 

Когда, Аггивессана, ученик Благородных [стал] нравственным… и видит боязнь в мельчайшей оплошности, тренируется, предпринимая правила тренировки, то тогда Татхагата обучает его далее: «Ну же, монах, охраняй двери своих органов чувств. Видя форму глазом, не цепляйся за её черты и детали. Поскольку, если ты оставишь качество глаза неохраняемым, плохие неблагие состояния алчности и уныния могут наводнить тебя, практикуй сдержанность в отношении этого, охраняй качество глаза, предпринимай сдерживание качества глаза.

 

Услышав ухом звук…

Унюхав носом запах…

Различив языком вкус…

Ощутив тактильное ощущение телом…

 

Познав умственный объект умом, не цепляйся за его черты и детали. Поскольку, если ты оставишь качество ума неохраняемым, плохие неблагие состояния алчности и уныния могут наводнить тебя, практикуй сдержанность в отношении этого, охраняй качество ума, предпринимай сдерживание качества ума».

 

Умеренность в еде

 

Когда, Аггивессана, ученик Благородных [умело] охраняет двери своих органов чувств, то тогда Татхагата обучает его далее: «Ну же, монах, будь умерен в еде. Мудро осмыслив, употребляй пищу, собранную с подаяний, не ради развлечений, не ради упоения, не ради физической красоты и привлекательности, а просто для содержания и поддержания этого тела, чтобы устранить дискомфорт, [тем самым] поддержать ведение святой жизни, осознавая: «Так я устраню старые чувства [голода] и не создам новых чувств [от переедания]. Я буду здоровым, не буду [этим] порицаем, буду пребывать в утешении».

 

Бодрствование

 

Когда, Аггивессана, ученик Благородных [стал] умеренным в еде, то тогда Татхагата обучает его далее: «Ну же, монах, предавайся бодрствованию. Днём во время хождения вперёд и назад, очищай свой ум от тех состояний, что создают препятствия. В первую стражу ночи во время хождения вперёд и назад, [а также во время] сидения, очищай свой ум от тех состояний, что создают препятствия. В срединную стражу ночи ложись на правый бок в позе льва, положив одну ступню на другую, осознанным и бдительным, предварительно сделав в уме отметку, когда следует вставать. После подъёма, в третью стражу ночи, по мере хождения вперёд и назад, [а также во время] сидения, очищай свой ум от тех состояний, что создают препятствия».

 

Осознанность и бдительность

 

Когда, Аггивессана, ученик Благородных предан бодрствованию, то тогда Татхагата обучает его далее: «Ну же, монах, обладай осознанностью и бдительностью. Действуй с бдительностью, когда идёшь вперёд и возвращаешься… когда смотришь вперёд и смотришь в сторону… когда сгибаешь и разгибаешь свои члены тела… когда несёшь одежду и верхнее одеяние, свою чашу… когда ешь, пьёшь, жуёшь, пробуешь на вкус… когда мочишься и испражняешься… когда идёшь, стоишь, сидишь, засыпаешь, просыпаешься, разговариваешь и молчишь».

 

Затворничество

 

Когда, Аггивессана, ученик Благородных [стал] обладать [достаточной] осознанностью и бдительностью, то тогда Татхагата обучает его далее: «Ну же, монах, затворись в уединённом обиталище: в лесу, у подножья дерева, на горе, в узкой горной долине, в пещере на склоне холма, на кладбище, в лесной роще, на открытом пространстве, у стога соломы».

Он затворяется в уединённом обиталище. Вернувшись с хождения за подаяниями, после принятия пищи он садится со скрещенными ногами, выпрямив тело и установив осознанность впереди.

Оставив жажду к миру, он пребывает с осознанным умом, лишённым жажды. Он очищает свой ум от жажды. Оставив недоброжелательность и злость, он пребывает с осознанным умом, лишённым недоброжелательности, желающий блага всем живым существам. Он очищает свой ум от недоброжелательности и злости. Оставив лень и апатию, он пребывает с осознанным умом, лишённым лени и апатии – осознанный, бдительный, воспринимая свет. Он очищает свой ум от лени и апатии. Оставив неугомонность и сожаление, он пребывает без взволнованности с внутренне умиротворённым умом. Он очищает свой ум от неугомонности и сожаления. Отбросив сомнение, он пребывает, выйдя за пределы сомнения, не имея неясностей в отношении благих [умственных] качеств. Он очищает свой ум от сомнения.

 

Основы осознанности

 

Отбросив эти пять помех, изъянов ума, которые ослабляют мудрость, он пребывает в созерцании тела как тела – старательным, бдительным, осознанным, устранив алчность и уныние в отношении мира. Он пребывает в созерцании чувств как чувств… Он пребывает в созерцании ума как ума… Он пребывает в созерцании умственных объектов как умственных объектов – старательным, бдительным, осознанным, устранив алчность и уныние в отношении мира³.

Подобно тому, Аггивессана, как слоновий укротитель вбивает в землю большой столб и привязывает к нему за шею лесного слона, чтобы подавить его лесные повадки… насадить ему привычки, которые приятны людям, то точно также эти четыре основы осознанности являются привязками ума ученика Благородных, чтобы подавить его привычки, основанные на домохозяйской жизни, чтобы подавить его воспоминания и устремления, основанные на домохозяйской жизни, чтобы подавить его беспокойство, утомление, взбудораженность, основанные на домохозяйской жизни, так чтобы он смог достичь истинного пути и реализовать ниббану.

Далее Татхагата обучает его далее: «Ну же, монах, пребывай в созерцании тела как тела, но не обдумывай мыслей, [основанных] на чувственном желании. Пребывай в созерцании чувств как чувства… ума как ума… умственных объектов как умственных объектов, но не обдумывай мыслей, [основанных] на чувственном желании».

 

Джханы и прямые знания

 

С угасанием направления и удержания [ума на объекте], он входит и пребывает во второй джхане… третьей… четвёртой… ⁴ Когда его ум стал таким сосредоточенным, очищенным, ярким, безупречным, избавленным от загрязнений, гибким, податливым, устойчивым и непоколебимым, он направляет его к познанию воспоминаний собственных прошлых жизней… к познанию смерти и перерождения существ… к знанию уничтожения пятен [умственных загрязнений]⁵. Он напрямую познаёт в соответствии с действительностью: «Это – страдание… Это – источник страдания… Это – прекращение страдания… Это – путь, ведущий к прекращению страдания… Это – загрязнения [ума]... Это – источник пятен [загрязнений]… Это – прекращение пятен… Это – путь, ведущий к прекращению пятен».

Когда он знает и видит так, его ум освобождается от пятна чувственного желания, от пятна существования, от пятна невежества. Когда он освободился, пришло знание: «Он освобождён». Он понимает: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования».

Этот монах способен вытерпеть холод и жару, голод и жажду, контакты с мухами, комарами, с солнцем, ветром, и ползучими тварями; грубые и неприветливые слова и возникшие телесные ощущения – болезненные, раздирающие, острые, пронзающие, неприятные, мучительные, угрожающие жизни. Избавившись от всякой жажды, злобы, заблуждения, смывший недостатки, он достоин даров, достоин гостеприимства, достоин подношений, достоин почтительного приветствия – непревзойдённое поле заслуг для мира.

Если, Аггивессана, царский слон умирает в старости неукрощённым и неприрученным, то он считается старым слоном, который умер неукрощённой смертью. Если царский слон умирает в среднем возрасте неукрощённым и неприрученным, то он считается слоном среднего возраста, который умер неукрощённой смертью. Если царский слон умирает в молодом возрасте неукрощённым и неприрученным, то он считается молодым слоном, который умер неукрощённой смертью.

Точно также, Аггивессана, если старший монах умирает с неуничтоженными пятнами [умственных загрязнений], то он считается старшим монахом, который умер неукрощённой смертью. Если монах среднего срока в монашестве… Если недавно получивший посвящение монах умирает с неуничтоженными пятнами [умственных загрязнений], то он считается только что получившим посвящение монахом, который умер неукрощённой смертью.

Если, Аггивессана, царский слон умирает в старости хорошо укрощённым и прирученным, то он считается старым слоном, который умер укрощённой смертью. Если царский слон умирает в среднем возрасте… Если царский слон умирает в молодом возрасте хорошо укрощённым и прирученным, то он считается молодым слоном, который умер укрощённой смертью.

Точно также, Аггивессана, если старший монах.. Если монах среднего срока в монашестве… Если недавно получивший посвящение монах умирает с уничтоженными пятнами [умственных загрязнений], то он считается только что получившим посвящение монахом, который умер укрощённой смертью».

Так сказал Благословенный. Саманера Ачиравата был доволен и восхитился словами Благословенного.

 

↑

1     Прим. переводчика (SV): Под единением ума поднимаются уровни глубокого медитативного сосредоточения (джханы).

 

↑

2     Прим. переводчика (SV): Судя по всему, саманера более подробно рассказал ему о состоянии джханы, но принц не поверил, что такое состояние существует вообще.

 

↑

3     Небезынтересно, что здесь вместо четырёх джхан (как, например, в МН 107) идут четыре основы осознанности.

 

↑

4     Формулы джхан раскрываются как в МН 8. Небезынтересно, что здесь не упомянута первая джхана. Однако в китайской версии этой сутты она есть.

 

↑

5     Фрагмент раскрывается также как в МН 51.