Глава 1. Гражданская и политическая позиция

Магистерская диссертация

Деятельность епископа Андрея (Ухтомского) в годы революции
и гражданской войны (1917 - 1922).

/священник Георгий Дехтярев/

/м. б. иерей Николай Щеглов/

Дзержинский

2020

Оглавление

ВВЕДЕНИЕ................................................................................................. 3

ГЛАВА 1. ГРАЖДАНСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПОЗИЦИЯ

ЕПИСКОПА АНДРЕЯ (УХТОМСКОГО) И ЕЕ ФОРМИРОВАНИЕ 14

1.1. Жизненный путь епископа Андрея (Ухтомского)до революции

1917 г......................................................................................................... 14

1.2. Революция 1917 г. и ее восприятие епископом Андреем............ 24

1.3. Деятельность епископа Андреяв годы Гражданской войны..... 36

1.4. Общественно-политические взгляды уфимского архипастыряв

1917-1922 гг.............................................................................................. 42

ГЛАВА 2. ПОЗИЦИЯ ЕПИСКОПА АНДРЕЯ ПО ВОПРОСАМ

УСТРОЕНИЯ ЦЕРКВИ И ЕЕ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ С

ГОСУДАРСТВОМ...................................................................................... 49

2.1. Православная Церковь и советское государство с позиций

епископа Андрея..................................................................................... 49

2.2. Епископ Андрей (Ухтомский) и проблема устроения и обновления

Русской Церкви....................................................................................... 66

2.2.1. Взгляды епископа Андрея на необходимость демократизации

управления Русской Православной Церковью..............................  69

2.2.2. Приход как форма обновления Церкви...............................  73

2.3. Епископ Андрей и обновленческое движение.............................  80

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.......................................................................................... 90

1. ИСТОЧНИКИ

ЛИТЕРАТУРА

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы. Вне всякого сомнения, Февральская революция 1917 г. и последовавшая за ней Гражданская война изменила жизнь российского общества, в том числе и жизнь Русской Православной Церкви. Церковь встала перед рядом вопросов, которые требовали своего решения и которые отчасти были решены (или, по крайней мере, озвучены) на Поместном Соборе 1917-1918 гг.

Одним из наиболее активных и деятельных иерархов этого периода был епископ Андрей (Ухтомский), занимавший с 1914 до 1921 гг. Уфимскую и Мензелинскую кафедру. В1927 г. он будет вызван в Москву, где после ряда арестов и ссылок он будет приговорен тройкой НКВД к расстрелу, который будет осуществлен в сентябре 1937 г.

Уже до революции владыка (и здесь он был не одинок) неоднократно выступает с резкой критикой церковного синодального строя, говоря о необходимости его демократизации. Как писал митрополит Евлогий (Георгиевский) в своих воспоминаниях: епископ Андрей «прогремел на всю Россию своим либерализмом»^[1]. Его неоднократно пытались привлечь к ответственности за статьи, возбуждающие враждебное отношение к правительству. По мнению уфимского владыки, русская монархия изжила себя и в таком виде не должна совершенно существовать.

Для епископа Андрея, также, как и для многих славянофилов, о которых он будет нередко вспоминать в своих трудах, царская власть не может считаться привилегией на господство над народом. Монархия скорее есть забота о народе, который возлагает на царствующий дом свои надежды и упования. Но российский царь этого народного доверия совершенно не оправдал, и та задача, которая с самого начала стояла перед ним, оказалась забытой и оставленной. И поскольку российский монарх не осознает неверность своего пути и правления, и в связи с этим не понимает запросы и интересы своего народа - духовные, политические, ценностные, социальные, то рано или поздно должно было случиться, что трон будет поколеблен и монархическая власть погибнет. Это неизбежно должно было привести к революции и смене политического режима.

В «Уфимских епархиальных ведомостях» уфимский предстоятель напечатал статью с довольно ярким названием - «Нравственный смысл современных великих событий», в которой он пытает осмыслить с христианских позиций русскую революцию. Статья несколько раз переиздавалась в церковной периодике^[2]. В статье владыка акцентирует внимание на вырождение русского самодержавия «сначала в самовластие, а потом в своевластие, превосходившее все вероятия» ^[3]. По его мнению, самодержавие «держало святую Церковь на положении наемного слуги»^[4]. И как только власть императора рухнула, Церковь «освободилась от гнета государства»^[5].

В марте 1917 г., после роковых для истории России событий, епископа Андрея срочно вызывают в Петроград, где, в свою очередь, он также развернул активную проповедническую деятельность. Он выступает в заседаниях нового состава Синода, пишет статьи для церковных и светских периодических изданий, встречается с министром-председателем Временного правительства Александром Федоровичем Керенским, выступает с яркими проповедями.

В связи с такой активной деятельностью и исторической значимостью личности епископа Андрея (Ухтомского) в эпоху социальных и политических перемен, затронувших также Православную Церковь, было бы уместно более глубоко проанализировать его взгляды - как по вопросам социально­политическим, так и по вопросам церковным. Время радикальных перемен, ознаменованных переменой политического режима в стране, а также переходом Церкви с синодального устройства к патриаршему руководству, находит свое непосредственное отражение во взглядах церковных иерархов на эти перемены и их оценке самой необходимости и сущности подобных перемен. Взгляды епископа Андрея (Ухтомского) неоднократно рассматривались в ряде публикаций, но пока нет систематического изучения его взглядов на эпоху русской революции и гражданской войны (1917-1921 гг.), чем и обусловлена актуальность и новизна данного диссертационного исследования.

Объект и предмет исследования. Объектом настоящего диссертационного исследования является жизненный путь епископа Андрея (Ухтомского) в контексте исторической эпохи. Предметом же исследования является деятельность епископа Андрея (Ухтомского) в период революции и гражданской войны (1917-1922 гг.).

Цель работы. Целью данной работы является изучение жизни и деятельности уфимского епископа Андрея (Ухтомского) в годы революции и гражданской войны (1917-1922 гг.).

Для достижения указанной цели представляется необходимым решить следующие задачи:

- рассмотреть жизненный путь и общественно-политические взгляды епископа Андрея (Ухтомского);

- проанализировать и оценить роль деятельности епископа Андрея в годы революции и гражданской войны (1917-1921 гг.);

- определить взгляды епископа Андрея на революцию и смену политического строя;

- выявить позицию епископа Андрея в отношении церковных реформ и перехода от синодального к патриаршему управлению;

- определить отношение уфимского архипастыря к обновленческому движению.

Говоря о степени изученности темы исследования, следует отметить, что среди российских исследователей интерес к личности епископа Андрея (Ухтомского) пробудился в 90-х годах прошлого столетия, когда он был незаконно отнесён к разряду либеральных деятелей «новой России» образца 1917 года, которые открыто впоследствии выступали против большевистского режима в рядах белого движения.

В 1991 г. в Москве было опубликовано исследование М.Л. Зеленогорского «Жизнь и деятельность архиепископа Андрея (князя Ухтомского)»^[6], впоследствии выдержавшее несколько переизданий. Эта работа, несмотря на неоднозначность целого ряда оценок и явные хронологические разрывы, во многом определило тон последующих публикаций о нём, как о либерале и демократе, выступавшем за реформы церковной структуры. Такой образ диссонирует с подлинными взглядами епископа Андрея, которые он будет отстаивать на протяжении всего своего пастырского служения. Также данная монография совершенно не учитывает его казанский период служения, когда он, будучи еще архимандритом, принимает самое деятельное участие в право-монархическом, или черносотенном, движении.

В конце ХХ - начале XXI века личности епископа Андрея посвящаются небольшие энциклопедические статьи в таких изданиях, как «Политические деятели России 1917 г.: Биографический словарь»^[7] (1993 г.), «Башкортостан: Краткая энциклопедия»^[8] (1996 г.), «Татарская энциклопедия» (2002 г.), «Православная энциклопедия»^[9] (2001 г.). Ввиду особенностей самого жанра энциклопедической статьи, многие вехи жизни и деятельности епископа Андрея в вышеуказанных работах намечены крайне поверхностно, несмотря на довольно широкую освещенность этой деятельности в средствах массовой печати в то время^[10]. Также можно упомянуть статью «Смиренный бунтарь. К вопросу о мировоззрении архиепископа Андрея (князя Ухтомского)» под авторством И. Алексеева, размещенную в электронном издании информационно-аналитической службы «Русской народной линии»^[11] и статью «Стояние в вере: временная автокефалия Уфимской православной епархии в период заключения Святейшего Патриарха Тихона (ноябрь 1922 г. - август 1923 г.)»^[12] под авторством старшего научного сотрудника Православного Свято­Тихоновского Гуманитарного Университета Н.П. Зиминой

Нельзя не упомянуть фундаментальную работу митрополита Куйбышевского и Сызранского Мануила (Лемешевского)^[13] «Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 гг.»^[14].

Из исследований ХХ века, кроме вышеуказанной монографии М.Л. Зеленогорского, также следует указать статью В.В. Латыповой «Уфимский архипастырь»^[15], опубликованной в сборнике «Башкирский край» (1992 г.). Ее перу также принадлежат статьи в ряде энциклопедических и биографических словарей. Имя епископа Андрея упоминается в ряде воспоминаний^[16] или жизнеописаний других деятелей Русской Православной Церкви того периода^[17], в общих исследованиях, посвященных новейшей истории Русской Церкви^[18], в работах по истории старообрядчества^[19], наконец, в отдельных небольших статьях, отражающих определенные периоды жизни епископа Андрея (Ухтомского)^[20].

Эти работы до сих пор не нашли своего исследователя, который смог бы систематически проанализировать данные материалы и составить полную картину жизни и деятельности уфимского архипастыря. В связи с этим, данная работа восполняет эту лакуну, делая акцент на наиболее сложном периоде - как в новейшей истории Русской Православной Церкви, так и в истории России - а именно на 1917-1922 гг., когда произошли Февральская и Октябрьская революция и последовавшая за этими событиями Гражданская война. Этот период также становится переломным в жизни епископа Андрея, поскольку его высказывания, проповеди и выступления этого времени в отношении церковных реформ и его активная политическая деятельность во
многом определяют его дальнейшую судьбу - и как церковного иерарха, и как гражданина своей страны.

Источниковая база для изучения деятельности епископа Андрея (Ухтомского) в годы революционного периода, весьма разнообразна. В нее входят как опубликованные, так и архивные данные. Автором при написании данного диссертационного исследования были использованы материалы из фонда Министерства Юстиции РСФСР Государственного архива РФ (Ф. 353. Оп. 2. Ед. хр. 712). Также ряд документов, посвященных деятельности епископа Андрея, хранится в Отделе рукописей Российской сосударственной библиотеки (ОР РГБ) (Ф. 178. К. 9806. Ед. хр. 1-4).

При работе были использованы также отдельно изданные работы епископа Андрея. Ряд данных работ рассматриваемого периода был опубликован в качестве приложения к монографии М.Л. Зеленогорского. К ним относятся: «Сообщение епископа Андрея Уфимского 5 марта 1918 г.»^[21], «О старообрядцах. Речь, произнесенная в Восточно-русском культурно­просветительском обществе 8-го февраля 1918 г.»^[22], «Открытое письмо старообрядческим епископам Белокриницкой иерархии»^[23], отрывок рукописи (11 машинописных страниц) «Краткое жизнеописание»^[24], фрагменты «Исповеди» 1928 года, где автор вспоминает о своей жизни^[25], «История

моего старообрядчества» (в двух частях)^[26][27], наконец, ряд писем и отрывков из

Несколько фрагментов документов данного периода был опубликован в сборнике «Российское духовенство и свержение монархии в 1917 г. Материалы и архивные документы по истории Русской Православной Церкви», составленном М.А. Бабкиным^[28], где размещены тексты: синодального послания^[29], фрагменты публикаций^[30] и проповедей^[31] епископа, а также фрагменты его речей и обращений к Всероссийскому съезду духовенства и мирян^[32], старообрядческим съездам^[33][34], духовенству Уфимской 34 епархии и другие материалы.

Также уфимскому архипастырю принадлежат следующие статьи данного периода: «Десять писем к большевикам»^[35], «Письма к русскому народу»^[36], «Письмо епископа Андрея Уфимского»^[37][38], «Церковный 38

катехизис».

Из сборников, изданных в конце ХХ столетия, следует назвать работу «Я хочу принадлежать только Святой Церкви...» Священномученик Андрей, архиепископ Уфимский. Труды, обращения, проповеди, письма, документы», под авторством И.И. Осиповой и Л. Е. Сикорской^[39]. В этом сборнике, наряду с уже опубликованными документами присутствуют новые архивные материалы, проливающие новый свет на личность и деятельность уфимского архиерея. Наконец, наиболее полным собранием сочинений епископа Андрея (Ухтомского) следует признать «Труды», составленные Т. Сидашем и С. Сапожниковой^[40], которое на сегодняшний день является наиболее полным собранием его трудов, аккумулирующим все предыдущие издания.

Можно сказать, что наиболее плодотворным в творческом плане у автора был казанский период его деятельности (1907-1911 гг.), когда были написаны им большое количество статей, неоднократно впоследствии пере издававшиеся отдельными изданиями. Большая часть статей указанного периода были опубликованы в еженедельном журнале, издаваемом и организованном самим епископом - «Сотрудник Братства святителя Гурия». С августа 1911 г. журнал поменял свое название на «Сотрудник Приволжской Миссии», а после удаления епископа Андрея на Сухумскую кафедру, журнал был закрыт^[41].

В уфимский период (1913-1921 гг.) владыка пишет скорее на злободневные темы, связанные с радикальными историческими переменами в стране. Его уже занимают не чисто богословские темы, сколько темы соотношения Церкви и государства, внутреннего устройства Церкви, а также темы прихода, усиления активности мирян в приходской жизни, влияния приходского духовенства на общественную жизнь, роли общины, выборность клира, реализация высоких этических идеалов христианской жизни. Кроме того, многие сочинения епископа Андрея, написанные в 20-30­е годы прошлого века, до сих пор находятся в рукописях или были утрачены.

Кроме работ самого епископа Андрея при работе была также использована духовная и светская периодика начала ХХ века (как дореволюционная, так и позднейшая), воспоминания церковных и политических деятелей, а также исследовательские материалы по истории революции и гражданской войны. Светская литература рассматриваемого периода носит чаще всего полемический характер и рассматривает жизнь и деятельность епископа Андрея на основании его высказываний, датируемых 1917-1918 гг. Также, при данном исследовании, нельзя не принимать во внимание официальную прессу, а также периодические издания политических партий и организаций того времени. Наконец, весьма ценными, хотя и немногочисленными, представляются воспоминания духовных чад и последователей уфимского владыки.

Хронологические рамки диссертационного исследования охватывают период с марта 1917 (русская революция) по ноябрь 1922 г., когда епископ Андрей был выпущен на свободу с надеждой советской власти на то, что он примкнет к обновленческому движению, чего владыка делать не стал.

Методологическая база исследования. Среди методов исследования используется текстологический анализ (характеристика текстов), сравнительный анализ, а также ряд исторических методов - проблемно­хронологический (изучение последовательности исторических событий во времени), системный (раскрытие внутренних механизмов функционирования и развития), логический (выстраивание последовательности тех или иных событий, и выявление причин этой последовательности), идеографический (описание исторических событий или явлений), типологический (классификация исторический явлений, событий или объектов).

Также в данном диссертационном исследовании применяется ряд принципов научного исторического исследования. К ним относятся принцип объективности, предполагающий рассмотрение и изучение той или иной исторической реальности во всей ее многогранности и противоречивости. Принцип историзма, согласно которому, исторические явления анализируются в контексте определенной исторической обстановки и с учетом различных причин их возникновения, а также внутреннего и внешнего изменения. Также используется принцип всесторонности, подразумевающий необходимость полноты и достоверности информации с учетом всестороннего рассмотрения, и принцип социального подхода, который предусматривает одновременное соблюдение объективности и историзма в исследовании.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что содержащиеся в нем положения и выводы могут служить теоретической и методологической основой для дальнейших исследований в данном направлении.

Данная работа прошла апробацию на студенческой конференции, связанной своими научными исследованиями с написанием магистерских диссертаций. Мировоззрение архиепископа Андрея Ухтомского: Доклад // Студенческая конференция. Кафедра Истории. Николо-Угрешская духовная семинария 20 марта 2019 г.

Осуществлена публикация. «Жизненный путь и мировоззрение архиепископа Андрея Ухтомского в годы революционного периода» // Вопросы национальных и федеративных отношений. 2019. № 4 (49). Том 9. С. 417- 424.

Структура работы определяется целью и задачами исследования и состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

ГОСУДАРСТВОМ

2.1. Православная Церковь и советское государство с позиций епископа Андрея

На протяжении ряда веков, вплоть до конца XIX века государственная власть в России осознавала себя носительницей принципов «Православие - самодержавие - народность». Но центральным принципом этой триады было не Православие, а именно монархическая власть, которая осознавала себя покровителем как Русской Церкви, так и русского народа. Более того, сама Церковь виделась лишь необходимым элементом государственности.

К началу ХХ века Русская Православная Церковь являлась внушительной силой. Около 70% населения признавали себя православными. Около 80 тысяч храмов и более тысячи монастырей, более пятидесяти духовных семинарий и четыре академии, около 120 тысяч священно- и церковнослужителей, более сотни архиереев - это была реальность начала ХХ века.

Уфимская епархия была учреждена в 1799 г. указом императора Павла I. К концу XIX века в ней было более трехсот церквей, Духовная семинария, духовное мужское училище, множество церковно-приходских школ при храмах, Духовная консистория. К 1913 г. в епархии было 526 храмов, 225 часовен, 537 священников, 171 диакон, 387 псаломщиков, 15 монастырей с 2235 иноками и послушниками^[87].

Несомненно, революция 1917 г. и последовавшие за ней политические события во многом подорвали влияние и авторитет Русской Православной Церкви как в центре, так и в различных регионах империи. Синодальная система, введенная в начале XVIII века в результате петровских реформ, характерной особенностью которой было подчинение Церкви государству и превращение Церкви в один из чиновничьих, административных государственных аппаратов, лишала Церковь голоса в обществе, а священнослужителя обращала в обычного чиновника, присягавшего на верность властям и вынужденного сообщать о политических настроениях своей паствы в определенное ведомство. Происходило постепенная бюрократизация духовенства. Авторитет и влияние Церкви на общество неимоверно падали. И во всем государственном «зле», будь то репрессии, социальные реформы, войны и налоги, Церковь, как один из государственных аппаратов, считалась виновной.

В конце концов, особенно с конца XIX века, наиболее активная часть российского общества, а именно интеллигенция, испытывает неизбежное охлаждение к ценностям и идеалам Православной веры. Сама Церковь, как один из общественных институтов, не способна возвысить свой голос, чтобы быть услышанной своим же народом. Постепенно начинают проникать антиклерикальные и антицерковные настроения в широкие народные массы.

В это же время, в конце XIX - начале ХХ века, вместе с кризисом монархии в российском обществе формируется и кризис теории «официальной народности». Происходит разлад между Церковью и обществом, между духовенством и народом, наконец, между Церковью и государственной властью. Внутри Церкви появляются либерально мыслящие «бунтари», «обновленцы», требующие и ждущие от официальной Церкви немедленных перемен. Часть этих «бунтарей», не найдя себе поддержку и не будучи услышаны в рамках Русской Православной Церкви, уходят на сторону - под покровительство нового правительства, которому было на руку развал и подрыв изнутри опасного для новой идеологии врага. Этот внутри церковный хаос наносил еще больший урон жизни Церкви и православной вере. И в этот хаос волей-неволей втягивались верующие люди и прихожане.

В результате октябрьского переворота и смены правительства, новая - большевистская - власть, взяв в свои руки бразды правления страной, стали планомерно проводить свои идеологические установки в отношении Русской Православной Церкви и религии в целом в реальную жизнь. На протяжении всего ХХ века советская историография оценивала эти меры исключительно позитивно. В первую очередь потому, что большинство из этих мер носили демократический характер. Кроме того, они виделись советскими историками как мера борьбы с одним из главных пережитков прошлого, поскольку Церковь была частью культурно-духовного достояния России, начиная с Х века. Наконец, Церковь виделась новой властью враждебной, революционной силой, которой не может быть места в новых политических реалиях страны.

Лишь к концу прошлого столетия, в результате принципиальных идеологических и политических перемен, произошедших в стране, многие советские исторические штампы приобрели иное осмысление. Российские историки последнего времени благодаря новым данным, открытым архивам и возможности говорить правду, производят коренную переоценку политики большевиков. Русская Православная Церковь в новом свете предстает не как неизбежный пережиток прошлого, а как гонимое и страдающее учреждение. Более того, Церковь того времени не борется с новой властью - по принципу «кесарево - кесарю, а Божие - Богу» (Мф. 22, 21) - а лишь желает сохранить свою независимость и те права, которые она некогда имела. Начиная с конца 1917 г. новая власть один за другим принимает официальные законодательные акты, направленные на ограничение любых прав Церкви^[88].

Для борьбы с Церковью большевистской власти важнее всего было нанести удар по материальным основам её существования и лишить её источников влияния на общество. Это было особенно важно, поскольку черты архаики в общественном сознании, частью которых была религиозность, в целом удерживали свои позиции даже при том, что длительная война и падение самодержавия создавали предпосылки для пересмотра сложившейся системы взглядов и установок. Поэтому в то же самое время издаётся декрет Совнаркома от 11 декабря 1917 г. об изъятии у Церкви всех учебных заведений, находившихся в её ведении.

Согласно декрету, все духовные учебные заведения (к которым относились церковно-приходские школы, духовные училища, миссионерские школы, духовные и учительские семинарии, женские епархиальные училища, а также академии) передавались из духовного ведомства ведению Комиссариата народного просвещения. Передача осуществлялась со всем движимым недвижимым имуществом, преподавательским составом и «всем 91 тем, что предназначалось для вышеозначенных школ и учреждений». На этом основании Поместный Собор 1917-1918 гг. назвал большевистскую рать «нашествием антихриста и воинствующим безбожием».

Следующим декретом, затрагивавшим Церковь и её функции, был утвержденный 18 декабря «Декрет ВЦИК и СНК о гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния»^[89][90]. Согласно этому декрету, брак без церковной регистрации признавался действительным, а церковный брак становился «частным делом брачующихся»^[91]. То же самое относилось к регистрации разводов, рождений и смертей. На место церковной регистрации становилась запись актов гражданского состояния. В том же декрете говорилось о новой форме организации похорон, когда сотрудникам кладбищ запрещалось препятствовать погребению «по обряду гражданских 94

похорон»^[92].

Непосредственно к Церкви относился также декрет от 2 февраля 1918 г. «О свободе совести, церковных и религиозных обществах»^[93]. Согласно декрету, Церковь отделялась от государства (п. 1), запрещалось стеснять или каким бы то ни было образом ограничивать свободу совести или устанавливать какие-либо преимущества на основании вероисповедной принадлежности граждан (п. 2). Граждане получали право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой (п. 3). С этого момента государственные или публично-правовые действия не должны сопровождаться какими бы то ни было религиозными обрядами или церемониями (п. 4). Исключалось из официальных актов указание на религиозную принадлежность (примечание к п. 3), отменялась религиозная присяга (п. 7). Школа отделялась от церкви (п. 9), преподавание религиозных предметов в любых государственных и общественных учебных заведениях отныне не допускалось. При этом указывалось, что граждане «могут обучать и обучаться религии частным образом»^[94]. Отменялось право религиозных обществ владеть собственностью (п. 12), причём такие общества вообще теряли статус юридического лица. В декрете особо оговаривался статус прежней церковной собственности и порядок использования её в религиозных целях. Все имущества церковных и религиозных обществ, как говорилось в декрете, «объявляются народным достоянием»^[95], что не означало запрета на их использование в религиозных целях. Здания и предметы религиозного культа по постановлениям местных органов власти передавались «в бесплатное пользование соответствующих религиозных обществ», - указывалось в декрете^[96]. Декрет, таким образом, подводил правовую основу для изъятия церковных ценностей, возможного, по мысли законодателя, в будущем. Если церковные сооружения и другое имущество отдавались религиозным организациям по специальному постановлению центральной или местной власти, то изъятие также могло осуществляться по подобным постановлениям.

В ответ на этот Декрет Поместный Собор Русской Православной Церкви 25 января 1918 г. заявил, что этот декрет, под видом закона о свободе совести, является злостным покушением на весь строй жизни Церкви и акт открытого гонения против неё.

В данном декрете прослеживается общая юридическая модель с тем, как был решён вопрос о собственности на землю и пользованию землёй в Декрете о земле^[97], принятом 26 октября 1917 г. Вторым Всероссийским съездом Советов. Земля давалась крестьянам в безвозмездное и бессрочное пользование, но при государственной собственности на землю. Такая правовая норма облегчала переход от единоличного к коллективному хозяйству, по существу экспроприацию земли у крестьянства, которая произошла в СССР в период коллективизации.

Наступление советской власти на Церковь осуществлялось с конца 1918 г. также в форме вскрытия мощей. В статье русского революционера и советского политического деятеля П.А. Красикова (1870-1939 гг.) «Советская политика в религиозном вопросе», посвященной этому мероприятию и опубликованной в 1919 г. в журнале «Революция и церковь»^[98], чётко указывалась его цель. Говорилось, что эти меры должны помочь «свести на минимум возможность для реакционных классов использовать имеющийся ещё в наличности в массах запас религиозных предрассудков и навыков для своих классовых целей»^[99]. О происхождении «нетленных мощей» с научной точки зрения писал в то время академик Академии Медицинских Наук СССР, выдающийся советский партийный и государственный деятель Н.А. _{Семашко}^[100]_.

Но борьба с мощами была не случайной. Учитывалась возможность их воздействия на религиозное население. Еще святитель Иоанн Златоуст в свое время обращал внимание на то, что «после силы слова второе место занимают гробы святых в деле возбуждения взирающих на них душ к такой 103 же ревности».

Итоги мероприятия были подведены в декабре 1920 г. в докладе VIII Всероссийскому съезду Советов. Восьмой (ликвидационный) отдел наркомата юстиции в докладе сообщал, что за период 1918-1920 гг. было проведено 63 вскрытия мощей. Указывалось, что вскрытия обнаружили целый ряд фальсификаций, при помощи которых служители культа обманывали народные массы^[101][102].

С большой тревогой писал по поводу вскрытия мощей в своём письме В.И. Ленину от 21 апреля 1919 г. советский партийный и государственный деятель С.И. Мицкевич, которой считал, что «ничего более нелепого и вредного для нас, как это пресловутое вскрытие, нельзя и представить» ^[103]. Мицкевич указывал, что процесс вскрытия «никого ни в чем не убеждает»^[104], поскольку в народе распространяются слухи о том, что настоящие мощи верующие заранее заменяют поддельными. По его мнению, дальнейшая активизация этого дела «вредно» для советской власти «в настоящий острый момент - мобилизации и выступления Колчака»^[105]. Во-вторых, если это будет иметь место в Москве, то это может привести к волнениям и «к необыкновенному озлоблению против нас в нашем центре»^[106]. Причина этого, по словам С.И. Мицкевича, также в том, что подобное действие власти

109 «является нарушением принципа отделения церкви от государства».

Парируя доводы С.И. Мицкевича Ленин пишет, что «Мицкевич

110 находится в паническом настроении» и у ЦК имеются «массы писем и сообщений с мест, что не в пользу суеверий, а наоборот»^{[107][108][109]}. Таким образом, очевидно, что В.И. Ленин считал необходимым продолжать вскрытия. Меры же по предотвращению «безобразий» при этом он считал достаточными.

Недвусмысленное обвинение действий властей звучало в Послании Патриарха Тихона чадам Православной Российской Церкви от 21 июля 1919 г.^[110]. Оно было отзывом на действия властей после покушения на В.И. Ленина и убийства М.С. Урицкого.

В послании говорилось, что действия, подобные изъятиям, а также актам мести за покушения на представителей «современного правительства»^[111] в результате которых «воздвигались целые курганы из тел» тех, кто не причастен к покушениям», были отнюдь не случайны. Они проходят там, «где считают религию опиумом для народа»^[112].

В Послании Святейшего к архипастырям Русской Церкви от 8 октября^[113] Патриарх отвечал на обвинения в поддержке белогвардейского движения. Он призывал священников отдавать все свои силы на проповедь света Христовой истины, в дни, «когда неверие и безбожие дерзновенно ополчились на Церковь Христову»^[114]. Обвинение в адрес власти в этом послании также вполне очевидно.

Д.А. Горбачёв в своей диссертации на соискание степени кандидата исторических наук «Власть и Русская Православная Церковь на Дону 1917­1923 гг.» связывал нарастание противостояния государственной и церковной власти с изменением политики государства. Если с октября 1917 г. донское духовенство сохраняло определенный нейтралитет по отношению к большевикам, то после массовых закрытий храмов, вскрытия мощей и изъятия церковный ценностей, церковные власти Дона во главе с епископом Тобольским и Сибирским Гермогеном (Долганёвым) (1858-1918 гг.) и епископом Муромским Митрофаном (Загорским) (1844-1922 гг.) стало поддерживать Добровольческую и Донскую армии^[115].

Таким образом, в период Гражданской войны, которая на основной территории страны закончилась в ноябре 1920 г., происходило активное наступление большевистского режима на Церковь. Часть духовенства оказывала активное сопротивление и участвовала в борьбе с советской властью в составе белых армий. В годы Гражданской войны Церковь существенно утратила свои позиции.

На основе Союза приходских советов весной 1919 г. была образована Христианская народная партия, которая стала издавать ежедневную газету «Великая Россия». В апреле того же года в этой газете была опубликована программа партии, где было сказано, что в области национальной политики она выступает против всякой национальной нетерпимости, за право развития каждого народа без исключения. В области общественной партия ратует за внедрение необходимых планомерных реформ и выступает против классовой борьбы. В области религиозной выражается недовольство государственной политикой по отношению к Православной Церкви и провозглашается терпимость к любым религиям. Наконец, в социальной области партия выступает против любых классовых привилегий и объявляет капитализм источником эксплуатации бедноты масс.

Как отмечает современный исследователь, православное духовенство Уфимской епархии того времени, входя в состав Союза приходских советов, занимало при этом правый фланг антибольшевистского лагеря, учитывая при этом позицию своего архиерея и не выступая за восстановление монархической власти^[116][117].

Осенью 1918 г. декретом Совета Народных Комиссаров на Восточном фронте была учреждена Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией. Приказ за №9 за подписью председателя комиссии фронта В. Лациса был направлен против контрреволюционной деятельности духовенства в прифронтовой полосе. В. Лацис указывал, что «попы играют роль ищеек и выдают советских работников на растерзание бандитов», ввиду чего предписывал всем прифронтовым Чрезвычкомам подвергать расстрелу

любого кто посмеет выступить против Советской власти «несмотря на его

Приказ открывал небывало широкие возможности для «красного террора» против духовенства, и Уфимская епархия не была исключением, поскольку также была связана с белым движением, и неоднократно переходила из рук в руки. Еще до начала официального санкционированного государством террора против Церкви, ряд священнослужителей Уфимской епархии мученически закончили свою жизнь.

30 июня 1918 г. во время совершения молебна на прицерковной площади села Емаши Златоустовского уезда Уфимской губернии был расстрелян красноармейцами священник Аверкий Северовостоков^[118]. В этот же день в селе Золотоношки Стерлитамакского уезда Уфимской губернии был расстрелян священник Тимофей Петропавловский^[119]. 25 июня священник Алексий Канцеров был арестован в селе Топорнино Уфимского уезда и увезен на пароходе в Сарапул. После многочисленных пыток и издевательств, ночью, на обратном пути из