Бади        Цико           Ахмат    Малкарук               Кишилик

 

Кокунай Аскер Ортабай  Оразай     Цора Иналук Кожай Курша

       

                  Мандай              Ындырбай

 

В этот период образуется еще один каум. История его не совсем ясна.

 

                                                          Мыша

 

         Муса                                                 Баттал                      Кичибатыр              

                               

                                    

                                                                   Али            Локман             Исхак

Амустон  Шалуко Малуко

                                     

Асламырза

 

 

                   Тотутурбек   Батырбек           Зашарбек

                                                                                               Кара

                               

                 Теук         Масхут Махти Мыттай Эльбай

Хангери – Юсуп (двоюродные братья Баттала)

Мыша по одной версии (информатор Атабиева Фази Алиевна) – пришлый человек в тукуме. По другой версии (информаторов несколько), девочка, найденная во время мора в Балкарии. Один из рода Атабиевых, имя его никто не может назвать, спускаясь вниз, по берегу Курнаят кол (с. Курнаят), услышал плач ребенка. После недолгих поисков нашел его среди камней – ребенок оказалась девочкой. Успокоив ее, он спросил: «Кто ты? Чья дочь?». На что девочка ответила: «Родители умерли, я осталась одна, а зовут меня Мыша». Нашедший забрал ребенка с собой в Мухол, где она и выросла вместе с другими детьми. Мы не знаем, вышла ли она замуж, если да, то за кого. Явно одно: в определенное время она стала для детей уллу ынна и ее почитали как главу. Нам известен только тот факт, что ее дети, став взрослыми, взяли за название атаула, а затем каума ее имя – Мыша.

 

* * *

Жемталинский атаул Атабиевых ведет свое начало от Исмаила, родоначальником его является Зарахмат. Он образовался немногим позже атаула Мыша. Уже в зрелом возрасте вместе с младшими сыновьями он выезжает за пределы Балкарии и обоснуется на новом месте.

Исмаил

Зарахмат

                                                                                            

                    

                   Хахай  Кичибаты Багатыр   Атынкыз 

 

Если в начале XIX века в квартале проживали члены тукума трех атаулов, то к 80-м годам XIX века их стало четыре. Зарахмат – основывает пятый атаул в Жемтале.

Во второй половине XIX века в тукуме Атабиевых происходят большие изменения. Один за другим, нарушая единство компактного проживания, его покидают Баба, затем  Зарахмат и Ахмат – брат Малкарука. Последний выезжает за пределы Черекской общины и селится во вновь образовавшемся с. Хабаз.

Но новом месте он строит жилище и создает семью. У него было два сына: Оразай и Индырбай. От Ахмата ведет свое начало атаул хабазских Атабиевых.

Ахмат

                              

                                            Оразай       Индырбай

 

Из рассказов моего отца Кама Цораевича известно, что Ахмат нередко навещал своего брата Малкарука в Мухоле. Приехав в последний раз, после смерти первой жены, он прожил некоторое время с братом – женился, хотел остаться и перевезти семью.

Приехавшие к нему сыновья не согласились с ним, мотивируя отказ от возврата тем, что не хотят оставлять могилу матери, и после долгих уговоров Ахмат вынужден был вернуться обратно. Последующее поколение еще как-то поддерживало родственные отношения, но в 30-х годах XX века связи прекратились.

С тех пор прошло почти 80 лет – срок немалый. И вот совсем недавно удалось получить информацию от правнучки Ахмата – Мариям Хамзатовны. Записана она на основании сообщений его дяди Якуба Ибрагимовича (он сейчас старший представитель атаула), дающих нам возможность восстановить генеалогическую структуру этого атаула. Из скудной информации стало известно, что война не прошла мимо, на фронт ушли Ибрагим Оразаевич и его племянник, сын Исмаила, Тау-Али. После войны вернулся только Ибрагим. Тау-Али погиб, защищая Родину (фотография, к сожалению, не сохранилась).

Не ошибусь, если напишу, что не только мне, правнуку Малкарука, но и тукуму следует наладить и возобновить родственные отношения с потомками атаула Ахмата. Надеюсь, что и современное поколение хабазских Атабиевых поймет, как это важно – жить по завету нашего предка Баззы, который, как вы знаете, завещал нам, его потомкам, жить в единстве, оказывая взаимопомощь, поддерживая друг друга.

К концу XIX века структура квартала Атабиевых выглядела примерно так.

 

 

                       Зарахмат¹²

 

 

Описываемый период – вторая половина XIX столетия. Он связан с изменениями в вероисповедании наших предков и характерен тем, что завершается исламизация Балкарии ¹³. Однако новой вере не удалось избежать влияния прежней религии – язычества и тенгрианства ¹⁴, которая полулегально сосуществовала с ней весь этот период, а также и в начале XX века.

Раздвоенность в верованиях наблюдается и внутри нашей ветви тукума. Этот факт подтверждается сообщениями ряда информаторов: Айшат Кокунаевой (1914 г. р.) и Такый Хасауовой (1893 г. р.).

Из сообщения (информатор Кама Цораевич (1913 г.р.)) становится известно, что в конце 20-х годов XX века отец его, Цора, проявляя заботу о родиче, собрав одежду и предметы первой необходимости, отправляет сына в урочище Элия бещик. Этот человек из-за категорического отказа принять ислам был вынужден покинуть село, тем самым обрекая себя на одиночество. Продолжая рассказ, информатор дает объяснение: «Я выполнил поручение отца и воочию убедился в том, что родственник продолжает жить традиционной жизнью предшествующих поколений». (Это событие следует датировать 1927 годом, исходя из того, что Каме в то время было 14 лет).

В то же время другая часть представителей тукума принимает новую веру. Одним из первых приверженцев ислама был Магомед (Мухаммат) – сын Забо. Он отправляется в святые места – Мекку и Медину, остается там, женится. Здесь он прожил несколько лет. Со временем он узнает, что у него не может быть детей. Желая как-то изменить свою жизнь, он возвращается на Родину. Братья радушно приняли Мухаммата. Его появление обрадовало их. Через некоторое время он затосковал. На вопрос братьев: «Почему не весел, ты ведь дома?» Мухаммат грустно ответил: «Что за радость, детей мне Аллах не дал. Бора, может, отпустишь со мной младшего сына Исмаила? Ведь не насовсем прошу. Хочу вернуться в Мекку и иметь возле себя родственную душу. Все, что я имею, будет его. Захочет остаться, останется, захочет вернуться, неволить не буду». Бора понимал брата, но ответил отказом. Мухаммат уехал и больше уже не вернулся.

Покидает своего отца Мусу и Шалуко. В Мухоле остаются два его брата: Малуко и Амустон. Малуко – известный охотник, сохранилась одна легенда. Однажды на охоте он столкнулся на узкой тропинке с медведем. Зверь умоляющим взглядом посмотрел на охотника и протянул ему лапу. Как оказалась, лапа гноилась. Не испугавшись, Малуко вытащил из лапы медведя занозу. Благодарный зверь заурчал, попятился назад и освободил тропинку. Впоследствии говорили, что медведь якобы всегда провожал Малуко на охоту. Бежал параллельно и внезапно исчезал, и каждая такая встреча приносила ему удачу.

Потомки Шалуко и Малуко и сейчас живут в Кашхатау. Сын Малуко от второго брака – Магомед – жил в Мухоле. Там же и сейчас проживают его дети.

Сыновья Амустона: Магомед и Мазан. Магомед, к сожалению, погиб в Великую Отечественную войну. Второй сын – Мазан – личность известная, оставившая о себе добрые воспоминания.

 

* * *

В 70-е годы XIX века квартал покидает один из сыновей Исмаила – Зарахмат. Причина выхода и происхождения этого атауала весьма интересна и своеобразна. На этот счет имеется несколько версий. Последняя, предложенная недавно непосредственным потомком, на мой взгляд, подтверждается историческими фактами и конкретными именами предков. Эта история передавалась в роду из поколения в поколение. Сейчас она записана со слов правнука Зарахмата – Юрия Адальбиевича. Не скрою зависти к этому родичу. Если любить своих предков, то именно, как он. Человек он деятельный, заинтересованный, проявляет большое уважение не только к своим предкам, но и родичам. Он вложил немало труда в изучение и составление генеалогического древа Жемталинской ветви тукума – от Исмаила до настоящего времени. Это предание наиболее правдиво отображает события этого периода, происходящие в квартале, и причину переезда родоначальника атаула из Мухольской общины в Жемталу.

Все то, что поведал Юрий, кардинально изменило мои мизерные знания о генеалогии тукума. Получается, что у Исмаила был еще сын – Зарахмат (до этого мне было известно, что Исмаил имел только одного сына, если, конечно, это одно и то же историческое лицо). Именно Зарахмат, выделившись из Мухольской общины и квартала Атабиевых, стал родоначальником этого атаула.

Зарахмат – личность цельная и бескомпромиссная, оставившая след в истории. Он пошел наперекор устоявшимся традициям. Из рассказа Юрия стало известно, что ни его отец, ни Магомед Кичибатырович не могли назвать имени отца Исмаила, но генеалогическую ветвь рода его сына Зарахмата они знали хорошо.

По первой версии, после смерти своей первой жены – Биттиу, Зарахмат женится на женщине по имени Сарыма из рода Балкаровых. От этого брака родились сыновья: Хахай, Кичибатыр, Багатыр и дочь Алтынкыз.

У Сарымы от первого брака был сын по имени Укку, впоследствии у него родилось три сына: Зашка, Али, Таймаз.

Есть и вторая версия, согласно которой девочка по имени Сарыма была выкрадена из Чечни. Девочка выросла, и ее выдали замуж в селение Курнаят. Она прожила некоторое время в замужестве. После смерти мужа вынуждена была вернуться в Мухол. Зарахмат к этому времени похоронил свою жену. Сарыма понравилась ему и он (вопреки желанию родичей) женился на ней. У них родились три сына и дочь, имена которых названы выше.

Причин, по которым Зарахмат покинул квартал Ата юй, называют несколько. Я же склонен думать, что это скорее всего была обида на родичей, и на то были основания.

Согласно информации Юрия Адальбиевича и дочери Магомеда Кичибатыровича Сакинат, своим становлением нижнежемталинская ветвь тукума обязана старшему из сыновей – Хахаю.

Появление переселенцев не вызвало должного понимания со стороны сельчан. Такой оборот дела не мог устраивать Зарахмата и сыновей. Из создавшейся ситуации надо было найти выход.

Этот период жизни Зарахмата и его семьи в рамках исторических событий совпадает с обострением русско-турецких отношений в 1877–1878 годы, приведших к новой войне. Объявленная мобилизация наводит Хахая на мысль, которая, с его точки зрения, могла определить дальнейшую судьбу семьи. Несмотря на увещания родных, Хахай обращается к старейшинам села с просьбой отправить его на войну добровольцем. При этом он ставит условие: вернусь я или нет, родные должны получить право на постоянное место жительства в качестве равноправных жителей села.

Заручившись поддержкой старейшин, простившись с родными, уходит на фронт. Достоверность этого сообщения не вызывает сомнения. Из архивных данных, опубликованных в книге «Посемейные списки населенных пунктов Нальчикского округа 1886 года»*, следует, что к 1877 году Хахаю, как старшему, было 21–23, Кичибатыру – 17, а Багатыру – 11 лет. Это означает, что только Хахай мог быть участником этой войны.

Должна же быть на свете справедливость. Хахай вернулся живым, но после ранения лишился руки. Радость встречи с родными была омрачана известием, что старейшины не выполнили условия договора. Мало того, они в ультимативной форме заявили: «Примем лишь в том случае, если зарегистрируетесь у властей как кабардинцы». После долгих раздумий Зарахмат и Хахай соглашаются с доводами жемталинцев.

На основании констатации этих фактов можно с уверенностью назвать дату переезда Зарахмата и его семьи – конец 1876 года. Полноправными жителями Жемталы они стали в 1878 году. Алтынкъыз – сестра трех братьев, родилась уже в Жемтале. Зарахмат прожил здесь некоторое время и уже находясь при смерти завещал сыновьям, чтобы они похоронили его на родине, в Мухоле, на фамильном кладбище тукума.

Просьбу отца дети выполнили (он скончался в конце XIX века, скорее всего в 90-е годы).

В 20-е годы XX века атаул Зарахмата состоял из:

 

Зарахмат

                Хахай      Кичибатыр         Багатыр     Алтынкыз

 

               Тембот   Аслан   Мухтар     Жамбот Темиркан

               Магомед             Туша   Зулкарней Адальби

 

 

У Хахая не было сыновей, но было четыре дочери: Бицу, Жулдузхан, Пашахан, Хани. С этого времени атаул Зарахмата делится на две основные ветви: Кичибатыр и Багатыр.

 

Третью, побочную ветвь основал Укку:

 

                                                  Зашика       Али                Таймаз

 

Документ прилагается как подтверждение родословной жемталинской ветви тукума (см. фото).

 

 

* * *

Тенденция распада квартала продолжается как в конце XIX века, так и в начале XX века. В этот период из атаула Атабия выезжает в Баксанскую общину сын Малкарука Иналук – брат Цоры. Он не может уехать, не продав дом. Свой дом на продажу в первую очередь предложил родичам, но те не хотели его отъезда и отказались от покупки. Тогда он обратился к соседям, то есть ближайшим тийре* – Османовым. Те купили дом, после чего Иналук обосновался в с. Быллым. Как бы далеки они ни были, родственные отношения поддерживались тесно. Его потомки и сейчас живут в Баксанском районе. У Иналука было трое детей: Ахмат, Мухаммат, Сафият.

 

Малкарук

                                               Цора          Иналук

                  

                                                          Ахмат   Мухаммат  Сафият

В то же время тот же атаул покидает и выделяется в малый атаул сын Цико – Аскер. Он был, по рассказам информаторов, известен в Балкарии как истинный мусульманин и справедливый человек. Жители Нижнего Чегета обратились к нему с просьбой: селу и его людям необходим эфенди.

В этой связи хочется поведать об одном эпизоде из его жизни. Когда он был еще совсем молодым, товарищи подметили странность в его поведении. Они часто говорили ему: «Аскер, ты бы хоть под ноги смотрел, а то упадешь и нос расшибешь». Шутки товарищей не обижали его. Вероятно, это у него было врожденное. Он всегда старался помочь  знакомому и незнакомому, восстановить справедливость.

Однажды над Аскером решили подшутить, а заодно проверить таков ли он на самом деле, как о нем говорят. В тот день он, как обычно, шел по делам. Шутники подбросили на пути Аскера пачку денег. Велико было их удивление, когда он, спокойно наступив на деньги, пошел дальше. Спрятавшиеся окликнули его: «Аскер, ты деньги потерял». На что он ответил: «Я денег не терял, а если вы их нашли, не поленитесь, совершите благородное дело, найдите потерявшего и отдайте ему».

Аскер не хотел обижать людей, пришедших с просьбой стать эфенди в их селе. Немного подумав, он согласился.

У Аскера два сына: Адрахман и Ахмат.

 

* * *

Бурные события начала XX века не прошли мимо нашего тукума.
В этот период жизни из рода Атабиевых выделились известные личности, о которых мы должны знать и о которых следует рассказать.

Каракиши

Наиболее известная героическая личность – Каракиши – сын Гергока. 1904 год. Началась русско-японская война. Он, как и другие в Балкарии, мало что знал о происходящих в России событиях, а тем более о Японии. Жизнь в Мухоле текла своим чередом. Накануне сосед, ездивший в Нальчик, привез с собой газету (редкость для Балкарии). Из его рассказа люди узнали, что «патчах* воюет с Япон». Что такое «Япон» и где он находится, конечно, никто не знал. О написанном в газете решили все-таки узнать, уж больно интересно. Нашли грамотного человека. Обращенные к горцам звучные призывы со страниц газеты разочаровали собравшихся. Разве война, хотя и «справедливая», приносит добро? Конечно, нет. Нашлись и такие, которые высказались, что надо помочь русским братьям, ведущим «справедливую» войну с «Япон». «Война есть война, справедливая или несправедливая, какая разница», – говорило большинство.

Газета газетой, а на следующий день в селе появился пристав с людьми из города. Он сообщил, что формируется национальный туземный Терско-Кубанский полк из горских народов, на помощь русскому царю в войне с Японией. Набираются подлежащие воинской повинности и добровольцы от 21 года до 40 лет. Всадник должен уметь нести службу в кавалерии.

Каракиши слушал стоя, прислонившись к стволу громадного дерева, крона которого отбрасывала тень, позволяющую стоять в прохладе половине собравшихся. Давняя мечта – повидать свет, приобретала для него реальность. Война не прогулка, не экскурсия. Он понимал, что это кровь, страдания, потери…

«Так-то это так, но я все-таки пойду», – заявил Каракиши. Никакие уговоры родных не помогли. «Есть желающие?» – спросил пристав. Движением руки приехавший пристав подозвал добровольца к столу, Толпа пропустила его. «Ты твердо решил идти добровольцем?» – спросили его. Тот согласно кивнул. «Село свое и родичей не опозоришь?» – «Нет», – был его краткий ответ. Среди добровольцев, и вообще по призыву, он был не один.

Об этом человеке можно написать очень много. Жизнь его не безынтересна. Но цель у меня иная – просто дать небольшую характеристику и один–два эпизода из его жизни.

Каракиши в гуще военных, бесславных для России событий в составе Терско-Кубанского полка принимает активное участие в Русско-японской войне. Не раз бывал на волосок от смерти, выручал товарищей и они его, приводил языка, идя в разведку. За храбрость и отвагу в боях не раз поощрялся командованием, представлялся к наградам. Ему повезло, не многие вернулись с поля боя. Домой вернулся в чине унтер-офицера, грудь его украшали три Георгия *. Проходили годы, но он никогда не забывал товарищей, которым не суждено уже было увидеть свой дом. Он не один, у него семья, уважение родственников и сельчан, а что надо еще человеку?

В России неспокойно. Не успела закончиться Первая мировая война, произошла Октябрьская революция, а она породила противостояние, началась Гражданская война.       

К этому время Каракиши уже немолод. Он глубоко знает жизнь, прекрасно понимает, на чьей стороне правда, а где террор и насилие. Мирную жизнь села неоднократно нарушали пришлые. Вот и в этот раз появились казаки Даутокова-Серебрякова.        

Был погожий теплый день. Каракиши сидел перед домом. Он неоднократно, в который раз, проклинал в душе «горе-освободителей». Ему было обидно видеть «подвиги» пришельцев – это был настоящий грабеж и издевательство. У людей насильно отбирали с таким трудом выращенное зерно, которого едва хватало до следующего урожая, скармливали его лошадям. На просьбы и мольбы людей не обращали никакого внимания, мало того, избивали. Не раз он порывался наказать обидчиков, но годы были уже не те.

Терпение терпением, но однажды, став свидетелем очередного грабежа, он не выдержал, крикнул казаку: «Что ты делаешь, итден туугъан?»* Казак, зло зыркнув глазами, не досыпав зерно в торбу, рассыпал остатки на землю, схватил плетку, ухмыляясь, подошел к сидящему. «Что ты бормочешь, старый пень?» – зло крикнул он. Ударить Каракиши он не успел, сидевший перед ним старик быстро перехватил его руку с плетью: «Эй, жаш, ургъан алай тюйюлдю. Ма санга!»^*[**] – с этими словами ударил его палкой по голове. «Что заслужил, то и получил», – добавил он по-русски.       

Казак схватился за голову. Крича благим матом, стал звать на помощь. Каракиши знал, что его ждет неминуемая кара, хотя он и прав. Не долго думая, он открыл дверь и зашел в дом. Казаки, пришедшие на помощь избитому товарищу, стали стучать в дверь. Им не пришлось долго ждать.          

Дверь внезапно открылась. На пороге стоял Каракиши в полной форме царского унтер-офицера с Георгиями на груди. Казаки оторопели, отступили. Опомнившись, стали кричать: «Что это за маскарад?!» – «Подождите!» – приказал подошедший хорунжий. Он, все еще не веря, попросил документы, вернул их и козырнул. «Ты прости их, батя, не признали», – примирительно сказал он. Затем круто повернулся к потерпевшему казаку, зло посмотрел на него, тот, все еще держась за голову, съежился. «А ты, дурья башка, получил по заслугам, мне такие вояки не нужны, чтобы завтра твоего духу здесь не было», – приказал он.       

Поступок Каракиши возымел действие, и в последующем поубавилось беззаконие по отношению к населению, вероятно, побаивались «злого вояку». Нам не следует о нем забывать. Если человека помнят, если о нем часто рассказывают, гордятся им, значит, он это заслужил.  

Шалуко

Другая небезызвестная личность – Шалуко. О нем мне удалось услышать много рассказов и историй. Это был человек, несомненно, храбрый. В молодости – горячая голова, не прочь «пошалить» и у близких, и дальних соседей. Но их терпение было не безмерно, очередная шалость стоила ему дорого. Решение родичей было строгим и суровым – Шалуко должен покинуть семью, родное село Мухол. По прошествии некоторого времени отец его, Мусса, получил долгожданную весть. Ему рассказали, что его сын Шалуко, после долгих мытарств, наконец-то угомонился и обосновался в Кашхатау. Эта весть обрадовала и успокоила его. Не успел Мусса успокоиться, как пришла новая тревожная новость. В начале Первой мировой войны* Шалуко был призван в царскую армию. Война под лозунгом: «За царя и отечество» длилась несколько лет, а конца ее не было видно. За эти годы Шалуко много перевидал: смерть товарищей, кровь, болезни. Не раз сам был на краю смерти. Честно исполнял воинский долг, хотя и понимал, что эта война бессмысленна. О переменах, произошедших в России, он был наслышан. Вскоре был подписан братский мир, что позволило ему и его товарищам вернуться в Россию.         

Не разобравшись в событиях, произошедших на родине, сотня, в которой он служил под командованием земляка Гелястанова, влилась в состав Белой армий. Всюду, где бы они ни были, царили жестокость и насилие, грабеж, издевательство.         

…В тот день их сотню направили на разведку. Только они выехали на опушку леса, как перед ними предстали картины бессмысленной жестокости. Их поразило поведение находившихся там людей. Слышны были крики, ругань. На возвышении стояла виселица. Невдалеке лежали убитые, рядом – еще живые с разбитыми в кровь лицами, со связанными руками. Сидевший на лошади офицер раздавал удары нагайкой, торопил подчиненных. «Я покажу вам кузькину мать, ишь распоясались, разжалобились!» – кричал он.

«Как завороженные, мы приближались к ним, – рассказывал Шалуко. На вопрос сотника: «Что тут происходит?», офицер грубо ответил: «Да вот тут – комиссар,  получил приказ повесить». Возмущенный таким ответом, сотник сказал: «Какой это комиссар? Это ведь беременная женщина». Женщина еле стояла на ногах. Лицо ее было в кровоподтеках. Левый глаз заплыл, руки стянуты веревкой. Она умоляюще посмотрела на вновь прибывших, видя в них сочувствующих. «Убейте меня, не мучайте, душегубы», – говорила она, едва ворочая языком. – Была бы моя воля, я бы сразу отпустил ее, – сказал Шалуко. – Затем он замолчал, задумавшись, долго сидел, опустив на колени большие руки, потом вздохнул и продолжил рассказ: – И тут я услышал голос сотника Гелястанова: «У нас, горцев, женщина – это мать, сестра, они святы. Освободи, ведь она – будущая мать». – «Нет, я – офицер, и должен выполнить приказ!» – зло крикнул подъесаул.        

Сотник повернулся ко мне и тихо сказал: «Передай другим. Мы не должны допустить этого зверства. Первым выстрелю я, затем ты и все остальные». До сих пор помню глаза женщины, молящие, как бы говорящие: «Спасите, не сможете – лучше расстреляйте». Я не мог выстрелить в женщину,– волнуясь, сказал Шалуко. – Выстрелом я уложил подъесаула. Кто выстрелил в женщину – не помню, но никогда не забуду ее слов, уже оседая на землю, с перекошенным от боли лицом, успела крикнуть: «Спасибо!»           

Не дожидаясь перестрелки, мы быстро скрылись в лесу. Потом, уже после, нам донесли, что собираются нас найти и расстрелять. Да мы и не собирались возвращаться. Через несколько дней, хотя и не вся, сотня влилась в состав Красной армии».      

Шалуко провоевал всю Гражданскую войну. Рассказывал, что был лично знаком и с Буденным и Ворошиловым. И уже во время Великой Отечественной войны, стараясь найти без вести пропавшего сына, обращался к Буденному с просьбой его разыскать. Через два месяца получил уведомление: «Дорогой Шалуко, рад был помочь, твое горе – мое горе, но мы не боги. Прости, я сделал все, что мог». После этих воспоминаний глаза Шалуко затуманились. Немного погодя они просветлели, и он с юношеским азартом произнес: «В молодости я был немного абреком. На это у меня удали хватало». (Эта удаль помогла ему оказывать помощь полуголодным спецпереселенцам-соотече­ственникам. – Авт.) Жаль, что жизнь быстро проходит. «Вам жить и жить, каждый из вас должен оставить о себе добрую память. Мирного вам неба, не дай Аллах ни вам, ни будущему поколению даже увидеть то, что пережил я и наш многострадальный народ».          

Е годы XX века

Тридцатые годы для рода Атабиевых характерны тем, что нарушается структура расселения отдельных семей атаулов как внутри села, так и за пределами Балкарии. Все это происходило в силу социально-экономических преобразований в составе СССР.          

В силу объективных причин, Цора Малкарукович вынужден покинуть пределы квартала в конце 20-х годов XX века. После проливных дождей вода разрушила его дом, разрезав его буквально на две части. Строительство нового дома закончилось, в нем, по замыслу Цоры, должны были проживать вместе все четверо его сыновей. Это переселение он увидел своими глазами. Умер он, прожив на новом месте совсем немного, со спокойной душой. Кстати, дом сохранился и не был разрушен во время войны.

В этот же период свой тийре покидает и селится в другом квартале, в доме Биттуева Битюка, выехавшего из Мухола – Али, сын Баттала.         

1937 год, для тукъума характерен тем, что из тукъумного квартала выезжают сразу несколько семей различных атаулов и переселяются в Бабугент. Причиной тому послужило строительство и ввод в эксплуатацию деревообрабатывающего завода. Требовались рабочие руки. Этот факт побудил Атабиева Мусука выехать из Мухола. Вначале он поселился с семьей на Голубых озерах, где ему предложили работу лесника. Прожив здесь два года, он строит дом и переезжает в с. Бабугент, где продолжает работать по той же профессии. По ложному обвинению он был арестован, отбывал наказание в городе Мары, в 1947 году погиб во время землетрясения (реабилитирован).     

В тот же год в Бабугент переезжают семьи Атабиевых: Чотта, Мустафы, Махая, Биляла, Дугая.    

Переезд не ослабил родственные отношения между оставшимися и «айырылгъан къарындаш»*, а наоборот, эти отношения стали еще теснее. Ведь они потомки и тех, что остались, и тех, что переехали, одного отца или деда.       

Современные семьи и по сей день, в основном, живут там, где жили их отцы и деды. Часть из них проживает в различных селах республики.    

Начиная с того времени по март 1944 года, то есть до депортации балкарцев, в квартале Атабиевых происходят последние изменения.
В нем перемешались все атаулы тукума. Кроме того, там можно было встретить семьи из других фамилий, в частности Османовых.     

Е годы XX века

Сороковые годы полны драматизма как для балкарского народа, так и для нашего тукума. Мирная жизнь миллионов людей была нарушена в одночасье. Война ворвалась в каждый дом. Много страданий, горя, смертей принесла она. Нет почти ни одной семьи, в которую она не принесла муки расставания и потерь. Немало людских жизней покалечила, разрушила семьи, разлучила детей с родителями, оставив их сиротами. Л. Берии[††] и его приспешникам этого было мало. Казалось бы, война на переломном периоде – враг терпит одно поражение за другим. Мирная жизнь освобожденных районов стала налаживаться, но нет. Надо еще раз покалечить судьбы ни в чем не повинных людей. Надо обвинить целый народ в измене, силой заставить их покинуть родные места, где веками жили их предки, где они растили детей, отправляли их на защиту родины. Перевезти их в скотских условиях в голые и холодные степи Казахстана и пески Средней Азии. Люди в пути гибли, не перенося климатических изменений, недоеданий, болезней. До места назначения добрались сильно поредевшие семьи.       

Обидно и то, что не разбирались: «Кто? Как? Зачем?» Почему врагами родины оказались семьи тех, кто сражался и погибал, защищая родную землю, отставив семьи, родных и близких людей?   

Больно было смотреть на лица мужественных людей, тех, кто чудом уцелел, и по мере возвращения узнавал, что семьи их высланы. На щеках их блестели скупые мужские слезы, а внутренний голос все повторял: «За что, за что, за что?». Из воевавших вернулись немногие: Атабиев Аллака Аубекирович, Атабиев Таукъан Маикович, Атабиев Асадуллах Исаевич, Атабиев Магомед Кичибатырович, Атабиев Кама Цораевич, Атабиев Магомед Дугаевич, Атабиев Мухтар Кичибатырович, Атабиев Туша Кичибатырович, Атабиев Ибрагим Оразаевич. Но и вернувшихся не помиловали. Работники НКВД с ухмылкой, мы, мол, не при чем, передавали фронтовику клочок бумаги с уведомлением, что уволенные в запас по окончании войны из РККА балкарцы в течение 48 часов должны покинуть пределы уже не КБАССР, а Кабардинской АССР, в которой они якобы враги. Тем самым пытались уничтожить балкарцев – коренной и древний народ Кавказа. Ко всему написанному предлагаю удостоверение отца, ушедшего на фронт в августе 1941 года и вернувшего с фронта в ноябре 1945 года.      

 

Расшифровка подписи. «Предъявитель сего Атабиев Камал Чураевич,  демобилизованный из РККА, по национальности балкарец, следует в гор. Алма-Ата Казахской ССР, к семье, переселенной по постановлению Правительства 1944 г. Обязан выехать из гор. Нальчика КАССР не позже
16 ноября 1945 г. и обязан прибыть к месту назначения не позже 16 декабря 1945 г. и немедленно явиться в отдел Спецпоселений НКВД.

Начальник 1 спецотделения НКВД Фролова».

 

Большинство ушедших защищать родину не вернулись с поля боя. Их семьям до и после переселения пришлось пережить еще одно испытание: они стали получать похоронки с фронта: ваш сын, отец брат, пал смертью храбрых, пропал без вести. Не дай Аллах оказаться на их месте: эти люди – наши деды, отцы, прадеды. Судьба некоторых из них до сих пор неизвестна. Иногда просачивались то слухи, то сведения. О некоторых сообщали случайные люди или свидетели, встречавшиеся и общавшиеся с ними. Есть неподтвержденные данные, что Атабиев Мухадин Гебеникович не погиб, а жил в Америке, по другим – в Канаде, имеет семью.

Судьба другого Атабиева – Масхута Батырбековича – так же не ясна. Семья получила похоронку, в которой сообщалось, что он пропал без вести. Но в конце 90-х годов поехавший в Германию земляк встретил его. Из его рассказа он узнал, что Масхут попал в плен, после освобождения, боясь вернуться на родину, остался жить в Германии.  

До последнего времени мы располагали лишь данными Книги Памяти, согласно которым призванный в Красную армию в 40-м лейтенант Атабиев Исхак Кичибатырович погиб смертью храбрых в 1941 году. Сейчас у нас есть все основания сомневаться в истинности этих сведений. По сообщению, полученному в июле 2007 года (информатор – жена Салыха Алиевича – Сафият), Исхак Кичибатырович не погиб, а остался жив. Подтверждение тому рассказ Батчаевой Раи (сноха Шурки Каншауовны), которая по туристической путевке находилась в Сирии. Вот что она нам рассказала: «К нашей группе подошла старая женщина. Услышав, что мы разговариваем на балкарском языке, она обратилась к нам с вопросом: «Сиз Россейденмисиз?»* Нас это удивило, но она нам сказала: «Мен карачайлыма, мени айтханыма тынглагъыз**. Я пришла сюда, чтобы выполнить просьбу недавно умершего мужа. Мы познакомились после войны. Он рассказал мне о своей родине, что родился в селении Мухол Кабардино-Балкарской Республики. После войны он не вернулся – на то были, вероятно, причины, о которых мы навряд ли узнаем. Он также сообщил, что дома, в Мухоле, у него остались мать, сестра жена и дочь. У нас с мужем двое сыновей». И уже прощаясь, она с надеждой сказала: «Надеюсь, что просьбу мужа я выполнила, а вы выполните мою. Сообщите о нас его родственникам».

Нам остается лишь верить, что сыновья Исхака Кичибатыровича обязательно дадут о себе знать.      

Продолжая повествование об этом времени, не могу не обратить ваше внимание на судьбу Исмаила Алиевича Атабиева. Она не даровала ему долгую жизнь. О нем у нас очень мало сведений, но и они убеждают нас в том, что он был лидер. У него было много друзей, постоянно работал над собой. Много читал, стремился как можно больше познать окружающий мир. Охотно делился своими знаниями со своими сверстниками. Мать его Зарият не могла нарадоваться старшим сыном. Исмаил всегда помогал и словом и делом. Был кумиром и для сестер, и для младшего брата Салыха. В доме Али Баталовича всегда было весело и шумно. По окончании исторического отделения пединститута работал в райкоме партии, затем в райкоме комсомола. Перед войной был избран первым секретарем РКСМ. Началась война. Исмаил был патриотом своей родины. Несмотря на то что ему выдали бронь, просился на фронт. Он не мог согласиться с тем, что его друзья уходят на войну защищать отечество, а он сидит дома. Исмаил в декабре 1941 года добивается своего. После окончания ускоренных офицерских курсов лейтенант Атабиев был откомандирован в одну из действующих частей 18-й армии, обороняющей Кавказ. Вначале – командир взвода, а затем и роты старший лейтенант Исмаил Атабиев участвовал в освобождении Армавира, Невинномысска, Моздока, Георгиевска.

В одном из ожесточенных боев старший лейтенант Атабиев Исм