Индуистское представление о происхождении мира

В индийской мифологии все произошло из первозданных космических вод. Затем из яйца появляется Творец и делает все возможное. В индуистской мифологии, построенной вокруг троицы Брахма-Вишну-Шива, возникновение мира связывается и с Брахмой, и с Вишну; первоначальное состояние вселенной часто рисуется как неразличимая тьма и глубокий сон, который затем преодолевается творческой силой творца. Надо иметь в виду, что в принципе индуистское представление о космосе рисует вселенную как цепь возникающих и исчезающих миров, как смену "ночи Брахмы" ("вдоха Брахмы") и "дня Брахмы" ("выдоха Брахмы"). Брахма сам при этом рождается из золотого яйца, а потом делает из яйца небо и землю, разделенные атмосферой. Позже появились такие стихии, как эфир, воздух, огонь, вода, земля, возникли звери, птицы, растения и т. д. Брахмой созданы также боги, планеты, реки, моря, горы и долины, три веды и вечная жертва для богов, люди и их основные эмоции; заслуги отделены от проступков, горе противопоставлено радости, жара - холоду и т. п.

Религия Персии

Древнеперсидская, или Зороастрова, религия[1] проповедует бытие двух начал в мире — доброго и злого, света и тьмы, или двух божеств - Ормузда и Аримана. Жизнь вселенной возникла и слагается вся из борьбы между этими двумя началами или божествами, которые, впрочем, не суть божества самобытные, а родились сами от высшего верховного Божества, имя которому “бесконечное пространство и бесконечное время” (Заруана-Акарана) и которое есть отец всего сущего. Как бы то ни было, однако, только по учению Зороастровой религии в мире две отдельные области жизни: царство Ормузда — Иран, и царство Аримана - Туран. Та и другая область своеобразно организованы и состоят — первая из множества добрых духов (амшаспанды, яцаты, или изеды, и ферверы); вторая — из духов злых (дэвы, или дивы). Добрые и злые духи, проникая собою все формы мировой жизни, придают им тот илииной характер и находятся в непрестанной борьбе между собою. Борьба эта, однако, в конце времен кончится победою Ормузда над Ариманом, т.е. добра над злом, при посредстве последнего из пророков — Cocioma, и тогда все соединится или сольется с верховным источником жизни — Заруана-Акарана — и все возвратится в первобытное состояние. Рационалисты утверждают, будто бы учение Священного Писания об ангелах и злых духах заимствовано из Зенд-Авесты и вообще занято евреями у персов во время и после плена вавилонского. Как неосновательно это мнение, можно видеть из следующих соображений. Во-первых, учение об ангелах проходит по всему Священному Писанию, начиная с самых первых глав книги Бытия; а никакая критика, даже самая смелая и решительная, не отважилась и не отважится, если не захочет пойти прямо против исторической очевидности, относить все ветхозаветное писание ко времени пребывания иудеев в плену вавилонском и возвращения их из этого плена. Во-вторых, иудеи с тех именно пор, как целым народом выселены были из отечественной земли в чужие страны, стали особенно бояться языческого влияния на свои религиозные верования, и эта боязнь доходила у них даже до чрезмерного отвращения от всего иноземного. Наконец — самое главное: в персидском учении о духах есть существенное различие от библейского учения об ангелах: там в основе — дуализм и эманатизм (Ормузд и Ариман — два начала, доброе и злое; духи добрые — истечения Ормузда, духи злые — истечения Аримана), здесь чистое понятие о творении единого Бога; там духи собственно суть олицетворения сил природы, здесь они высшие духовно-нравственные существа. То же самое нужно сказать и об учении Зороастровой религии касательно воскресения тел, в котором рационалисты также видят источник и первообраз библейского учения о воскресении мертвых. Библейское учение о воскресении (как мы уже видели, см. § 47) содержится более или менее ясно во всех почти ветхозаветных книгах; а большая часть этих книг явилась задолго еще до появления Зороастра и Зенд-Авесты. Далее, в самой Авесте, приписываемой Зороастру, вовсе нет учения о воскресении, а встречается оно лишь в позднейшем памятнике персидской религиозной литературы — в так называемойБундегеш, составляющей дополнение к Авесте, и в подробностях своих существенно отличается от библейского учения о воскресении. Наконец, оно изложено здесь в столь грубой форме и с такими сказочными прикрасами, что его никак нельзя признать за самостоятельное и первообразное учение, а необходимо признать за обезображение и искажение библейского учения