Речь Кортеса к солдатам перед сражением

 

 

Нет, нам не суждено здесь пасть —

Невелика еще у смерти власть.

 

Еще пред нами тысяча забот,

Больших и малых дней водоворот.

 

Мы предназначены для лучших дел,

Не перешли еще земной предел.

 

Приказ мой прост: пока живой — вперед.

Кто в смерть не верит — вовсе не умрет.

 

От трусости лекарство у врача

Укреплено на кончике меча.

 

Прими его — и наш военный бог

Подхватит твой прощальный, смертный вздох.

 

Стреляй, стрелок, твой яростный мушкет

Поэты будут славить много лет.

 

Да, мы бессмертны на ходу, в бою.

Мы верим все еще в звезду свою.

 

1960

 

Андерсен [155]

 

 

Он обойдет моря и сушу —

Весь мир, ч го мелок и глубок,

Людскую раненую душу

Положит в сказочный лубок.

 

И чтоб под гипсовой повязкой

Восстановился кровоток,

Он носит радостную сказку,

Подвешенную на платок.

 

Леченье так умно и тонко:

Всего целебней на земле

Рассказ про гадкого утенка

И миф о голом короле.

 

1960

 

Мне снова жажда вяжет губы [156]

 

 

Мне снова жажда вяжет губы

В сухом снегу,

Где белый лес играет в трубы

Во всю вьюгу.

 

И наст горит под скользкой лыжей.

Дымится снег.

Огонь все ближе, ближе, ближе,

И вот — ночлег.

 

И, ставя обе лыжи стоймя

К венцу избы,

Я постучу в окно спокойно

Рукой судьбы.

 

1960

 

Старая Вологда [157]

 

 

Медлительная Вологда…

Столетия и дали

Тащили город волоком,

В оврагах рассыпали.

 

Предместьями, посадами

Бросали на дороге

С глухими палисадами

Еловые чертоги.

 

Жила когда-то грезами

О Вологде-столице,

Каприз Ивана Грозного

Как сказка о Жар-птице.

 

А впрочем, вести веские

О царском разговоре —

Магическими фресками

В стариннейшем соборе.

 

1960

 

Корни даурской лиственницы [158]

 

 

Корни деревьев — как флаги,

Флаги в промерзлой земле,

Мечутся в поисках влаги,

В страстной мечте о тепле.

 

Вся корневая система

В мерзлой от века судьбе.

Это — упорства поэма,

Это — стихи о борьбе.

 

1960

 

Рояль [159]

 

 

Видны царапины рояля

На желтом крашеном полу:

Наверно, двери растворяли,

Ворочали рояль в углу.

 

И он царапался когтями

И, очевидно, изнемог

В борьбе с незваными гостями,

Перешагнувшими порог.

 

И вот он вытащен наружу,

Поставлен где-то у стены.

Рояль — беззвучное оружье

Необычайной тишины.

 

И все сейчас во власти вести,

Все ждут подобья чудесам —

Ведь здесь на том, рояльном, месте

Дух музыки почиет сам.

 

2 июня 1960 Переделкино

 

Толпа гортензий и сирени [160]

 

 

Толпа гортензий и сирени

И сельских ландышей наряд —

Нигде ни капли смертной тени,

И вся земля — цветущий сад.

 

И майских яблонь пух летает,

Легчайший лебединый пух,

Неисчислимой белой стаей,

И тополя шуршат вокруг.

 

И ослепительное лето

Во все цвета и голоса

Гремит, не веря в смерть поэта

И твердо веря в чудеса.

 

2 июня 1960 Переделкино

 

Будто выбитая градом [161]

 

 

Будто выбитая градом,

Искалечена трава.

Вытоптана зелень сада

И едва-едва жива.

 

На крылечные ступени

Разбросали каблуки

Ветки сломанной сирени,

Глиняные черепки…

 

И последняя расплата,

Послесловье суеты:

Шорох киноаппарата,

Жестяных венков цветы.

 

2 июня 1960 Переделкино

 

Орудье высшего начала [162]

 

 

Орудье высшего начала,

Он шел по жизни среди нас,

Чтоб маяки, огни, причалы

Не скрылись навсегда из глаз.

 

Должны же быть такие люди,

Кому мы верим каждый миг,

Должны же быть живые Будды,

Не только персонажи книг.

 

Как сгусток, как источник света,

Он весь — от головы до ног —

Не только нес клеймо поэта,

Но был подвижник и пророк.

 

Как музыкант и как философ,

Как живописец и поэт,

Он знал решенье всех вопросов,

Значенье всяких «да» и «нет».

 

И, вслушиваясь в травы, в листья,

Оглядывая шар земной,

Он встретил много новых истин

И поделился со страной.

 

И, ненавидя пустословья,

Стремясь к сердечной простоте,

Он был для нас самой любовью

И путь указывал мечте

 

1960

 

Капля [163]

 

 

Править лодкою в тумане

Больше не могу

Будто я кружусь в буране

В голубом снегу

 

Посреди людского шума

Рвется мыслей нить

Своего мне не додумать,

Не договорить.

 

Капля с каплей очень схожи,

Падают они:

День за днем, как день прохожий,

День — калика перехожий,

Каплют капли-дни.

 

Разве тяжче, разве краше,

Ярче всех других

Та, что переполнит чашу,

Чашу дней моих.

 

1960

 

Бурение огнем [164]

 

 

Поэзия, поэзия —

Бурение огнем

Сверкает света лезвие —

Такая сила в нем,

 

Что в кислородном пламени

Расплавится скала, —

Идет в породе каменной

Горящая игла.

 

Как факел ослепительный

Врезаясь в минерал,

Готовя для Праксителя

Любимый матерьял.

 

1960

 

Бесплодно падает на землю [165]

 

 

Бесплодно падает на землю

Цветов пыльца,

Напрасно пролитое семя

Творца.

 

И только миллионной части,

Упав на дно,

Вступить с природой в соучастье

Дано.

 

1960

 

Мы предтечи, мы только предтечи [166]

 

 

Мы предтечи, мы только предтечи,

С недостатками слуха и речи,

 

Рифмачи, плясуны, музыканты,

Обморозившие таланты.

 

Мы учились в особенной школе

В чистом поле в далекой неволе.

 

Там, где солнце сияет ночами,

Там, где лед обжигает, как пламя.

 

Наши судьбы доверены вьюгам

За полярным магическим кругом.

 

Мы глядим до сих пор молодцами,

Нас еще не смешать с мертвецами.

 

1961

 

Ручей питается в дороге

 

 

Ручей питается в дороге

То родниками, то дождем

И через горные пороги

Проталкивается с трудом.

 

И, как при кровяном давленье,

Повышенном до глухоты,

Рекой в порывистом движенье

Расшатывает мосты.

 

И где-нибудь в изнеможенье

Вода ложится на песок,

Почти без пульса, без движенья

Валяется у наших ног.

 

Ее и здесь зовут рекою.

Она сверкает как слюда,

Как воплощение покоя —

Горизонтальная вода

 

(1961)