Хаврошечка. Русская народная сказка. обр.А.Н. Толстого

 

Есть на свете люди хорошие, есть и похуже, есть и такие, которые своего брата не стыдятся.

К таким-то и попала Крошечка-Хаврошечка. Осталась она сиротой, взяли ее эти люди, выкормили и над работой заморили: она и ткет, она и прядет, она и прибирает, она и за все отвечает.

А были у ее хозяйки три дочери. Старшая звалась Одноглазка, средняя Двуглазка, а меньшая Триглазка.

Дочери только и знали, что у ворот сидеть, на улицу глядеть, а Крошечка-Хаврошечка на них работала: их и обшивала, для них пряла и ткала – и слова доброго никогда не слыхала.

Выйдет, бывало, Крошечка-Хаврошечка в поле, обнимет свою рябую коровку, ляжет к ней на шейку и рассказывает, как ей тяжко жить-поживать.

– Коровушка-матушка! Меня бьют-журят, хлеба не дают, плакать не велят. К завтрашнему дню мне ведено пять пудов напрясть, наткать, побелить и в трубы покатать. А коровушка ей в ответ:

– Красная девица, влезь ко мне в одно ушко, а в другое вылезь – все будет сработано.

Так и сбывалось. Влезет Хаврошечка коровушке в одно ушко, вылезет из другого – все готово: и наткано и побелено, и в трубы покатано.

Отнесет она холсты к хозяйке. Та поглядит, покряхтит, спрячет в сундук, а Крошечке-Хаврошечке еще больше работы задаст.

Хаврошечка опять придет к коровушке, обнимет ее, погладит, в одно ушко влезет, в другое вылезет и готовенькое возьмет, принесет хозяйке. Вот хозяйка позвала свою дочь Одноглазку и говорит ей:

– Дочь моя хорошая, дочь моя пригожая, поди догляди, кто сироте помогает: и ткет, и прядет, и в трубы катает?

Пошла Одноглазка с Хаврошечкой в лес, пошла с нею в поле, да забыла матушкино приказание, распеклась на солнышке, разлеглась на травушке. А Хаврошечка приговаривает: – Спи, глазок, спи, глазок!

Глазок у Одноглазки и заснул. Пока Одноглазка спала, коровушка все наткала, и побелила, и в трубы скатала. Так ничего хозяйка не дозналась и послала вторую дочь – Двуглазку:

– Дочь моя хорошая, дочь моя пригожая, поди погляди, кто сироте помогает.

Двуглазка пошла с Хаврошечкой, забыла матушкино приказание, на солнышке распеклась, на травушке разлеглась. А Хаврошенька баюкает: – Спи, глазок, спи, другой!

Двуглазка глаза и смежила. Коровушка наткала, побелила, в трубы накатала, а Двуглазка все спала.

Старуха рассердилась и на третий день послала третью дочь – Триглазку, а сироте еще больше работы задала.

Триглазка попрыгала, попрыгала, на солнышке разморилась и на травушку упала. Хаврошечка поет: – Спи, глазок, спи, другой!

А о третьем глазке и забыла. Два глаза у Триглазки заснули, а третий глядит и все видит: как Хаврошечка корове в одно ушко влезла, в другое вылезла и готовые холсты подобрала.

Триглазка вернулась домой и матери все рассказала. Старуха обрадовалась, на другой же день пришла к мужу. – Режь рябую корову! Старик и так и сяк: – Что ты, старуха, в уме ли? Корова молодая, хорошая! – Режь, да и только!

Делать нечего. Стал точить старик ножик. Хаврошечка про то опознала, в поле побежала, обняла рябую коровушку и говорит: – Коровушка-матушка! Тебя резать хотят. А коровушка ей отвечает:

– А ты, красная девица, моего мяса не ешь, а косточки мои собери, в платочек завяжи, в саду их схорони и никогда меня не забывай: каждое утро косточки водою поливай.

Старик зарезал коровушку. Хаврошечка все сделала, что коровушка ей завещала: голодом голодала, мяса ее в рот не брала, косточки ее зарыла и каждый день в саду поливала.

И выросла из них яблонька, да какая! – яблочки на ней висят наливные, листья шумят золотые, веточки гнутся серебряные. Кто ни едет мимо – останавливается, кто проходит близко – заглядывается.

Много ли времени прошло, мало ли, – Одноглазка, Двуглазка и Триглазка гуляли раз по саду. На ту пору ехал мимо сильный человек – богатый, кудреватый, молодой. Увидел в саду наливные яблочки, стал затрагивать девушек:

– Девицы-красавицы, которая из вас мне яблочко поднесет, та за меня замуж пойдет.

Три сестры и бросились одна перед другой к яблоне. А яблочки-то висели низко, под руками были, а тут поднялись высоко, далеко над головами.

Сестры хотели их сбить – листья глаза засыпают, хотели сорвать – сучки косы расплетают. Как ни бились, ни метались – руки изодрали, а достать не могли.

Подошла Хаврошечка – веточки к ней приклонились, и яблочки к ней опустились. Угостила она того сильного человека, и он на ней женился. И стала она в добре поживать, лиха не знать.

 

Котёнок. Л. Толстой

 

Были брат и сестра – Вася и Катя; и у них была кошка. Весной кошка пропала. Дети искали её везде, но не могли найти.

Один раз они играли подле амбара и услыхали – над головой кто-то мяучит тонкими голосами. Вася влез по лестнице под крышу амбара. А Катя стояла и всё спрашивала:

– Нашёл? Нашёл?

Но Вася не отвечал ей. Наконец Вася закричал ей:

– Нашёл! Наша кошка... и у неё котята; такие чудесные; иди сюда скорее.

Катя побежала домой, достала молока и принесла кошке.

Котят было пять. Когда они выросли немножко и стали вылезать из-под угла, где вывелись, дети выбрали себе одного котёнка, серого с белыми лапками, и принесли в дом. Мать раздала всех остальных котят, а этого оставила детям. Дети кормили его, играли с ним и клали с собой спать.

Один раз дети пошли играть на дорогу и взяли с собой котёнка.

Ветер шевелил солому по дороге, а котёнок играл с соломой, и дети радовались на него. Потом они нашли подле дороги щавель, пошли собирать его и забыли про котёнка.

Вдруг они услыхали, что кто-то громко кричит:

“Назад, назад!” – и увидали, что скачет охотник, а впереди его две собаки увидали котёнка и хотят схватить его. А котёнок, глупый, вместо того чтобы бежать, присел к земле, сгорбил спину и смотрит на собак.

Катя испугалась собак, закричала и побежала прочь от них. А Вася, что было духу, пустился к котёнку и в одно время с собаками подбежал к нему.

Собаки хотели схватить котёнка, но Вася упал животом на котёнка и закрыл его от собак.

Охотник подскакал и отогнал собак, а Вася принёс домой котёнка и уж больше не брал его с собой в поле.

 

Дикие животные

 

Три медведя. Л.Н. Толстой

 

Одна девочка ушла из дома в лес. В лесу она заблудилась и стала искать дорогу домой, да не нашла, а пришла в лесу к домику.

Дверь была отворена; она посмотрела в дверь, видит: в домике никого нет, и вошла. В домике этом жили три медведя. Один медведь был отец, звали его Михайло Иванович. Он был большой и лохматый. Другой была медведица. Она была поменьше, и звали ее Настасья Петровна. Третий был маленький медвежонок, и звали его Мишутка. Медведей не было дома, они ушли гулять по лесу.

В домике было две комнаты: одна столовая, другая спальня. Девочка вошла в столовую и увидела на столе три чашки с похлебкой. Первая чашка, очень большая, была Михайлы Иванычева. Вторая чашка, поменьше, была Настасьи Петровнина; третья, синенькая чашечка, была Мишуткина. Подле каждой чашки лежала ложка: большая, средняя и маленькая.

Девочка взяла самую большую ложку и похлебала из самой большой чашки; потом взяла среднюю ложку и похлебала из средней чашки; потом взяла маленькую ложечку и похлебала из синенькой чашечки; и Мишуткина похлебка ей показалась лучше всех.

Девочка захотела сесть и видит у стола три стула: один большой — Михайлы Иваныча; другой поменьше — Настасьи Петровнин, а третий, маленький, с синенькой подушечкой — Мишуткин. Она полезла на большой стул и упала; потом села на средний стул, на нем было неловко; потом села на маленький стульчик и засмеялась — так было хорошо. Она взяла синенькую чашечку на колени и стала есть. Поела всю похлебку и стала качаться на стуле.

Стульчик проломился, и она упала на пол. Она встала, подняла стульчик и пошла в другую горницу. Там стояли три кровати: одна большая — Михаилы Иванычева; другая средняя — Настасьи Петровнина; третья маленькая — Мишенькина. Девочка легла в большую, ей было слишком просторно; легла в среднюю — было слишком высоко; легла в маленькую — кроватка пришлась ей как раз впору, и она заснула.

А медведи пришли домой голодные и захотели обедать.

Большой медведь взял чашку, взглянул и заревел страшным голосом:

— КТО ХЛЕБАЛ В МОЕЙ ЧАШКЕ?

Настасья Петровна посмотрела на свою чашку и зарычала не так громко:

— КТО ХЛЕБАЛ В МОЕЙ ЧАШКЕ?

А Мишутка увидал свою пустую чашечку и запищал тонким голосом:

— КТО ХЛЕБАЛ В МОЕЙ ЧАШКЕ И ВСЕ ВЫХЛЕБАЛ?

Михаиле Иваныч взглянул на свой стул и зарычал страшным голосом:

— КТО СИДЕЛ НА МОЕМ СТУЛЕ И СДВИНУЛ ЕГО С МЕСТА?

Настасья Петровна взглянула на свой стул и зарычала не так громко:

— КТО СИДЕЛ НА МОЕМ СТУЛЕ И СДВИНУЛ ЕГО С МЕСТА?

Мишутка взглянул на свой сломанный стульчик и пропищал:

— КТО СИДЕЛ НА МОЕМ СТУЛЕ И СЛОМАЛ ЕГО?

Медведи пришли в другую горницу.

— КТО ЛОЖИЛСЯ В МОЮ ПОСТЕЛЬ И СМЯЛ ЕЕ? — заревел Михаиле Иваныч страшным голосом.

— КТО ЛОЖИЛСЯ В МОЮ ПОСТЕЛЬ И СМЯЛ ЕЕ? — зарычала Настасья Петровна не так громко.

А Мишенька подставил скамеечку, полез в свою кроватку и запищал тонким голосом:

— КТО ЛОЖИЛСЯ В МОЮ ПОСТЕЛЬ?

И вдруг он увидал девочку и завизжал так, как будто его режут:

— Вот она! Держи, держи! Вот она! Ай-я-яй! Держи!

Он хотел ее укусить.

Девочка открыла глаза, увидела медведей и бросилась к окну. Оно было открыто, она выскочила в окно и убежала. И медведи не догнали ее.

 

 

Заяц-хвастун. Русская народная сказка в обр. О. Капицы

 

Жил-был заяц в лесу.Летом жилось ему хорошо, а зимой голодно.

Вот забрался он раз к одному крестьянину на гумно снопы воровать, видит — там уже много зайцев собралось. Он и начал тут хвастать:

— У меня не усы, а уси́щи, не лапы, а ла́пищи, не зубы, а зу́бищи, я никого не боюсь!

Пошёл зайчик опять в лес, а другие зайцы рассказали тётке вороне, как заяц хвастался. Полетела ворона хвастунишку разыскивать. Нашла его под кустом и говорит:

— А ну, скажи, как ты хвастался?

— А у меня не усы, а уси́щи, не лапы, а ла́пищи, не зубы, а зу́бищи.

Потрепала его ворона за ушки и говорит:

— Смотри, больше не хвастай!

Испугался заяц и обещал больше не хвастать.

Вот сидела раз ворона на заборе, вдруг собаки набросились на неё и стали трепать.

Увидел заяц, как собаки ворону треплют, и думает: надо бы вороне помочь.

А собаки увидели зайца, бросили ворону да побежали за зайцем. Заяц быстро бежал — собаки гнались за ним, гнались, совсем выбились из сил и отстали от него.

Сидит ворона опять на заборе, а заяц отдышался и прибежал к ней.

— Ну, — говорит ему ворона, — ты молодец: не хвастун, а храбрец!

 

 

Зимняя пирушка. Н Павлова

Заяц всё лето кормил хромую белку: озорной мальчишка перебил ей лапку. А когда белка поправилась, она простилась с зайцем и сказала:

— Спасибо тебе, зайчик, спасибо! Смотри; никаких запасов на зиму себе не делай. Летом ты меня кормил, а зимой я тебя прокормлю.

Заяц обрадовался: ведь он и не умел делать запасов на зиму.

Но с тех пор заяц белку не видел, голодал. Тогда он вспоминал белку: «Стоит мне её найти, позабуду о голоде» — и ему становилось веселей.

И вот, наконец, заяц натолкнулся на белку. Она сидела на сучке у своего дупла.

— Здравствуй, белочка! — крикнул заяц. — Как я тебе рад! Очень соскучился!

— И я тоже! Но тебя не узнать: ты так похудел!

— Ещё бы! Два дня не ел!

 — Ну, потерпи ещё немножко, сейчас поставлю самоварчик, приготовлю угощенье.

Тут белка оглянулась на свои запасы, и вдруг ёй стало, их жалко. Так жалко, что она решила схитрить и сказала:

 — Вот беда! Ведь нечем самовар согреть. Принёс бы ты мне, зайчик, берёзовых веточек. Я бы нажгла угольков.

— Принесу, принесу, хлопотунья, — сказал заяц и помчался.

А белка вынула мешки под орехи и приготовила заплатки. Думает: «Когда-то заяц ещё найдёт берёзку. А я тем временем уложу свои запасы и перетащу в другое место. Но не успела белка вдеть нитку в иголку, а заяц тут как тут.

 — На, получай берёзовые веточки, хлопотунья!

 — Быстро же ты обернулся!

 — Да ведь берёзу-то нетрудно найти: с опушки видно, как березнячок белеется.

«Это верно», — подумала белка. И давай хитрить дальше:

 — Самоварчик-то я поставлю, а как на стол накрою?

Ведь стола-то у меня нет. Принёс бы ты мне дубовых брёвнышек, напилила бы я досочек, сделала бы дубовый стол.

 — Принесу, принесу, хлопотунья, — сказал заяц и помчался.

А белка думает: «Ну, уж дуб ты не скоро отыщешь. Трудно ведь узнать дерево без листьев. Берёза не в счёт — она белая».

Но не успела белка мешок починить, а заяц тут как тут.

 — На, получай дубовые брёвнышки, хлопотунья!

— Быстро же ты обернулся!

 — Да ведь дуб-то нетрудно найти: большущий, толстый да корявый, а на ветках тут и там — засохшие листья.

«Это верно», — подумала белка. И давай хитрить дальше:

 — Стол-то я сделаю, а помыть, потереть его нечем. Принёс бы ты мне липовой мочалки.

— Принесу, принесу, хлопотунья, — сказал заяц и помчался.

А белка думает: «Ну, уж липу ты зимой не скоро отыщешь».

Но не успела она ссыпать орехи в мешок, а заяц тут как тут.

 — На, получай липовое лыко, хлопотунья!

 — Быстро же ты обернулся!

 — Да ведь липу-то нетрудно найти: у неё каждая ветка посередине прогнулась, будто на ней медвежонок сидел.

«Это верно», — подумала белка. Видит, что заяц уже устал. Нелегко ведь бегать на пустой желудок. Жалко ей стало зайца, но своих запасов ещё жальче. И белка давай хитрить дальше:

— Пировать-то мы с тобой попируем, но какой это пир без музыки? Принёс бы ты мне кленовых брёвнышек. Сделала бы я балалаечку.

- Принесу, принесу, хлопотунья, — сказал заяц и помчался.

Но не успела она мешок с орехами перевязать, а заяц тут как тут.

 — Быстро же ты обернулся!

 — Да ведь клён-то нетрудно найти: у него все прутики сидят парами, вот как человек стоит, руки кверху поднял; тело — это ветка, руки — прутики. Только и загоняла же ты меня, хлопотунья! Ну да ничего, для такого праздника стыдно не постараться. Да и лапы у меня большие, крепкие — не чета твоим.

Тут белка вспомнила, как заяц за ней ухаживал, как всё лето кормил. И белке стало стыдно, так стыдно, что она даже покраснела.

 — Посиди немножко, зайчик, — сказала белка, — я сейчас всё приготовлю. — И она быстро нажгла из берёзы углей, разожгла самовар, сделала дубовый стол, вымыла, протёрла его липовой мочалкой и наставила на него всякой всячины. Всего, всего наставила, как для большого пира.

 Долго они пировали, а когда подкрепились, белка наладила кленовую балалайку и заиграла. Тут пошло у них веселье. То белка играет, а заяц пляшет, то заяц играет — белка пляшет.

Такое пошло веселье, что даже деревья жалели, что у них нет ног, чтобы поплясать.

Животные жарких стран