Последствия завоевания Новгорода

 

Присоединив Новгородскую землю к Московскому княжеству, Иван III тотчас расправился с главными руководителями обороны Новгорода. Однако массовые репрессии он отложил почти на два года. Все это время великий князь укреплял власть над вольным городом и выжидал удобный момент для кары новгородцев.

В конце октября 1479 года Иван III предпринял карательный поход с целью окончательного покорения Великого Новгорода. Предвидя расправу, новгородцы не впустили великого князя в город, закрыв перед ним крепостные ворота. Две недели московские войска осаждали Новгород, подвергая его жителей нещадной бомбардировке из пушек. Не имея достаточных сил для обороны, новгородцы сдались. Это было последнее вооруженное сопротивление новгородцев Москве.

Установив полный контроль над новгородцами, Иван III тем не менее понимал, что полностью уничтожить самостоятельность Великого Новгорода можно только разрушив ее теократический фундамент. Для этого необходимо было нанести решительный удар по новгородской Церкви. Однако в тот момент ее возглавлял архиепископ Феофил, который во многом обеспечил Ивану III достаточно легкую победу над Новгородом.

Владыка Феофил не желал пролития русской крови. Когда конфликт с Москвой стал неминуем, он выступил против решения веча о союзе с Литвой. Летом 1471 года архиепископ Феофил даже отказался дать благословение новгородским воинам, выступившим навстречу московскому войску. Такая позиция архиепископа в значительной мере подорвала боевой дух новгородцев и не могла не сказаться на печальном исходе Коростынской и Шелонской битв.

Во время осады Новгорода в 1477–1478 годах архиепископ Феофил, с великой скорбью воспринимавший русскую междоусобицу, также придерживался промосковской ориентации. Во многом именно его увещевания убедили новгородцев сложить оружие и согласиться на полное подчинение Москве. Жизненный жребий архиепископа Феофила трагичен. Иван III не оценил его вклад в объединение русской нации. Архиепископ был принесен в жертву политическому расчету.

9 января 1480 года архиепископа Феофила обвинили в измене, арестовали и увезли в Москву. Здесь его держали в заключении более двух лет, принуждая уйти с новгородской кафедры. Когда архиепископ, наконец, сложил с себя сан, его не отпустили в Новгород, но поместили в Чудов монастырь в Кремле, где он вскоре и скончался. После смерти архиепископа Феофила новгородскую кафедру стали занимать только московские ставленники.

Москва наложила руку и на церковные земли. К величайшему изумлению новгородцев благоверный государь Иван III отнял у Дома Святой Софии десять волостей, а у монастырей половину их земельных владений. Такого посягательства на достояние Церкви Великий Новгород не знал за всю свою многовековую историю. Удивительным было и то, что обобрал Церковь тот самый государь, который «присоединял» Новгород к Москве под лозунгом защиты Церкви от предателей Православия. За первой конфискацией последовали и другие. В конечном итоге почти все земли, которые благочестивые новгородцы веками жертвовали Дому Святой Софии, оказались во владении новых хозяев.

Не прошел Иван III и мимо архиепископской казны. Изъятые из нее золото, серебро и драгоценные сосуды увезли в Москву. Действия великого князя новгородцы назвали не иначе, как ограблением Святой Софии.

Ожидала Ивана III и неудача. Он не смог завладеть государственной казной Великого Новгорода. Она хранилась в тайнике Софийского собора. Архиепископ Феофил, в ведении которого находилась новгородская казна, не выдал великому князю место тайника. Завладеть сокровищами смог только внук Ивана III. В 1546 году Ивану IV донесли, что новгородская казна все еще хранится в Софийском соборе. Сначала Иван IV приказал провести расследование. Затем он самолично прибыл в Новгород и «начат пытати про казну ключаря Софийского и пономаря, и много мучив их и не допытався, понеже не ведаху»^{256}. Однако вскоре Ивану IV каким-то образом, вероятно, от предателя, удалось узнать место тайника. Сокровища погрузили на возы и спешно отправили в Москву. Внук довершил дело, начатое дедом.

 

ВЫСЕЛЕНИЯ И РЕПРЕССИИ

 

Вместе с архиепископом Феофилом по обвинению в измене было арестовано пятьдесят знатных новгородцев. По приказу Ивана III их пытали, а затем казнили. Вслед за ними схватили еще сто человек, которых после истязаний также убили. Все имущество казненных великий князь конфисковал в собственную казну.

На этом репрессии не закончились. Московское правительство приступило к массовой высылке новгородцев на чужбину. В первую очередь в разные города Московии отправили тысячу семей самых состоятельных новгородцев. Их имущество опять же отошло в казну Ивана III. Еще «через несколько дней московское войско погнало более 7000 семейств в Московщину зимой, по морозу, не дав им собраться, не позволив ничего взять с собою; их дома, их недвижимое и движимое имущество — все сделалось достоянием великого князя. Многие из сосланных умерли по дороге; оставшихся расселили по разным городам, посадам и селам Московской земли, а вместо них в Новгородскую землю посылали для поселения москвичей»^{257}.

Очередной удар по Великому Новгороду Иван III нанес зимой 1483/84 года. Около тридцати знатных горожан обвинили в измене. Последовали пытки, тюрьмы, ссылки… Огромные состояния богатейших новгородцев великий князь, как и прежде, отписал в собственное пользование.

 

* * *

 

Иван III ввел в Новгороде наместническую систему власти, дотоле незнакомую новгородцам. «Трудно представить себе ту вакханалию жестокости, произвола и мздоимства, которая царила тогда в отданном на откуп московским наместникам Новгороде»^{258}.

Новгородцы, привыкшие участвовать в государственном управлении и всегда сами находившие управу на зарвавшихся чиновников, поначалу думали, что самодержавная власть будет защищать их права хоть в какой-то степени. Однако действия этой власти очень скоро избавили их от излишних иллюзий.

«Вечевой строй обеспечивал участие народа в управлении Новгородом. Наместничье управление опиралось совсем на другие принципы. Московские бояре-наместники обладали огромной, по существу бесконтрольной властью по отношению к посадскому населению. В конце 1480-х годов наместником Новгорода был Яков Захарьин (Захарьины были прямыми предками Романовых). Боярин не церемонился с жителями крамольного города и облагал их поборами и штрафами. Обиженные и ограбленные новгородцы пытались искать защиту у Ивана III. Власти не только не дали им управы на обидчика, но и обвинили в покушении на жизнь наместника»^{259}.

В 1488 году наместник Яков Захарьин раскрыл в Новгороде заговор на собственную жизнь. За причастность к этому преступлению он насильно выселил из Новгорода и отправил на поселение в разные области Московского княжества около восьми тысяч бояр, купцов и других именитых граждан. Трудно представить, чтобы такое количество новгородцев было посвящено в тайны заговорщиков. «Республиканские порядки Новгорода оказались очень прочными и живучими. Чтобы покончить с республикой, Ивану III пришлось экспроприировать и выселить из пределов Новгородской земли всех местных бояр, а затем купцов и средних земледельцев… Экспроприация всех новгородских землевладельцев доказывала, что речь шла не об объединении Новгорода с Москвой, а о жестоком завоевании, сопровождавшемся разрушением всего традиционного строя общества»^{260}.

Заговор, якобы раскрытый Захарьиным, явился только поводом для дальнейшего переселения новгородцев. Конечно, ссылка — не радость, но высланным новгородцам повезло больше, чем оставшимся: многие жители Новгорода были повешены без суда и следствия.

Кем были по своим убеждениям новгородцы, репрессированные в 1488 году? «Сторонники Литвы в Новгороде давно лишились головы или были изгнаны из родных мест. Теперь преследованиям подверглись те, кто придерживался промосковской ориентации и помог Ивану III утвердить свою власть в Новгородской земле»^{261}. Хоть и печально, но вспоминается пословица: «За что боролись, на то и напоролись». Московская власть уничтожала новгородцев под корень, и ей было совершенно безразлично, какой политической ориентации придерживались они в прошлом.

На земли, конфискованные у высланных новгородцев, «послали москвитян, людей служивых и гостей. Сим переселением был навеки усмирен Новгород. Остался труп: душа исчезла: иные жители, иные обычаи и нравы, свойственные самодержавию»^{262}.

Р. Г. Скрынников отмечал: «Экспроприация высших слоев Новгорода позволила Москве сконцентрировать в своих руках огромные материальные ресурсы. Власть и могущество монарха упрочились. Насилие над Новгородом заложило фундамент будущей империи России, стало поворотным пунктом в развитии ее политической культуры. Демократические тенденции потерпели крушение, уступив место самодержавным»^{263}.

 

КОНЕЦ БОЯРСТВА

 

Как известно, российская аристократия формировалась на протяжении достаточно длительного времени. Немало представителей московской элиты являлось потомками русских удельных князей и бояр. Однако многие роды российской аристократии имели нерусское происхождение.

Новгородские боярские семейства, корни которых уходили еще в дорюриковскую эпоху, не вошли в состав российской элиты. «Участие новгородского боярства в формировании позднейшей русской аристократии было минимальным, причиной чему послужили мероприятия Ивана III, проведенные сразу по ликвидации новгородской независимости»^{264}. Этот государь, как, впрочем, и другие московские правители, с охотой принимал на службу ордынских князьков, которые дали начало многим российским аристократическим родам. Однако для истинно русских новгородских бояр Иван III не нашел места на поприще служения Российскому государству.

Меры, предпринятые Иваном III для уничтожения Новгородской республики, «по существу, деклассировали древнюю аристократию Новгорода. Мы не знаем потомков гордых боярских родов Берденевых и Грузовых, Борецких и Лошинских, Казимера и Короба. Находившиеся на вершине власти, правившие огромным государством, распространившие свое могущество на весь русский северо-запад, они оказались низвергнутыми и если не были уничтожены физически, то во всяком случае бесследно растворились в городах и городках центральной Руси»^{265}. Почему так сложилась судьба новгородского боярства? Наверное, потому, что московским государям было выгоднее принимать на службу татар, литовцев, поляков, немцев, шведов и других иноземцев, готовых служить всем, кто платит, чем родовитых новгородских бояр.

Сознание московских правителей менялось. Из национального оно постепенно становилось имперским. Великим князьям были нужны захудалые пришлые аристократы, всем обязанные только Москве, как опора в борьбе с национальной русской элитой. Новгородские же бояре, будучи неотъемлемой частью русской нации и являясь носителями чуждой Москве общественно-государственной идеологии, совершенно не годились в качестве строителей Российской империи.

Сначала Москва захватила власть над русской частью Ордынской империи. Затем, дав отпор азиатской части этой империи, принялась строить собственное государство, включая в свой состав инородные и иноверные этносы. Имперское зерно упало на политическую почву Москвы еще в эпоху ее государственного становления в рамках Ордынской империи. Новгородская же ветвь русской нации очень рано полностью растворила в себе незначительные вкрапления инородных этносов и в дальнейшем создала моноэтническое и монорелигиозное государство. И хотя в границах Новгородской республики проживало много инородных племен, русские не входили с ними в имперские отношения. С инородцами существовали чисто даннические связи. Новгородцы ни коим образом не допускали эти этносы к телу собственной государственности.

Поэтому не удивительно, что Иван III, захватив Новгород, уничтожил его государственность, традиции и боярство. Самобытное новгородское наследие не вписывалось в новую империю, создаваемую московским государем.

 

УНИЧТОЖЕНИЕ ГРАМОТ

 

Уничтожив Новгородскую республику, московская власть позаботилась и об исчезновении юридических актов новгородского суверенитета.

В 1017 году новгородская дружина помогла князю Ярославу Мудрому победить поляков, захвативших Киев. В благодарность за это князь Ярослав пожаловал Новгороду «особые грамоты — своеобразные „хартии новгородской вольности“, — главное юридическое основание всей последующей новгородской независимости. Впоследствии, в течение нескольких столетий, каждый раз, приглашая к себе князей, новгородцы заставляли их приносить присягу „на всех Ярославлих грамотах“ и вписали их содержание в начало своих летописей. Впоследствии, когда Новгород был воссоединен с Москвой, москвичи уничтожили Ярославовы грамоты, выдрали изложение их из новгородских летописей, и содержание их осталось неизвестным»^{266}. Вот так просто, не мудрствуя лукаво, поступили москвичи: нет грамот — нет и свободы! Однако на этом москвичи не остановились. Когда возникла так называемая историческая наука, они изложили историю русской нации таким образом, что Великий Новгород предстал дурашливой, тявкающей собачонкой, вечно путавшейся под ногами героической объединительницы Руси — Москвы.

 

РАЗВАЛ ТОРГОВЛИ

 

Новгородская торговля была для Москвы лакомым куском. Иван III решил взять ее полностью в свои руки. Как? Без затей. Он приказал выселить из Новгорода всех купцов, а на их место переселить московских. Что из этого получилось? Только то, что и могло случиться. Московские купцы, торговавшие на просторах Руси, привыкли опираться на помощь всесильного великого князя. В Новгороде москвичи повели себя так, как в каком-нибудь подвластном Москве городишке. Они стали притеснять ганзейских купцов и попирать все старинные привилегии, которыми пользовались немцы в торговле с Новгородом.

Из Ганзы в Москву полетели жалобы. Немцы, привыкшие во всем искать выгоду, считали, что и великий князь понимает свои интересы в торговле с Европой и поэтому приструнит московских купцов. Иван III, конечно, понимал значение торговли с Западом. Однако в тот момент на его решения в спорах с немецкими купцами влияла подготовка к войне с Ливонским орденом, который традиционно поддерживала Ганза.

Новгородцы не смешивали войну с торговлей. Сражаясь с Орденом, они одновременно заключали выгодные сделки с Ганзой, помогавшей рыцарям. Иван III к такой тактике не привык. К союзнику врага он тоже относился как к своему противнику. Не обращая внимания на петиции из Ганзы, Иван III поступил с немецкими купцами словно с провинившимися холопами. В 1494 году всех ганзейцев, находившихся в то время в Новгороде, арестовали и бросили в тюрьму. У них отняли все имущество и товары, которые тотчас отправили в Москву. Ганзейский торговый двор был конфискован и закрыт^{267}.

Случившееся вызвало в Германии шок. Ганза понесла огромные убытки, а самое главное в одночасье и, с точки зрения расчетливых немцев, совершенно беспричинно, потеряла все вековые торговые связи с Востоком, которые Москва разрубила, словно одним ударом топора.

Разрыв торговых отношений с Ганзой очень быстро и болезненно ударил по самой Москве. Она потеряла немалые доходы от торговых пошлин, а также западные товары, которые заменить было нечем. К тому же сразу возник вопрос: что делать с огромными запасами меха, кожи, воска, меда, льна и конопли, заготовленными русскими купцами для отправки в Европу? Москва понесла убытков не меньше, чем Ганза.

Торговые отношения с Ганзой были восстановлены только после смерти Ивана III. Его преемник, Василий III, к взаимной выгоде Москвы и Ганзы разрешил вновь открыть в Новгороде немецкий торговый двор.

 

«БЛАГОДАРНОСТЬ» ПСКОВУ

 

Завоевать Новгород Москве помог Псков. Случилось это из-за очередного конфликта, который в тот момент возник между двумя республиками. Вместо того чтобы помочь новгородцам отстоять свободу, псковичи пошли на союз с Москвой.

Москвичи, по уже сложившемуся к тому времени обычаю, отплатили своим союзникам тем, что присоединили их земли к своим владениям. Закабаление Пскова происходило постепенно, но по существу оно ничем не отличалось от того порабощения и геноцида, которому ранее подвергся Новгород. Ведь Псков также имел республиканское общественное устройство и поэтому по убеждению московских властей тоже должен быть уничтожен.

Сначала псковичи, признав Ивана III своим государем, стали называть себя его холопами на словах, но очень быстро превратились в рабов на деле. Великий князь, поставив во главе Пскова москвичей, выселил псковскую знать в глубь Московии. Псковщину он заселил выходцами из других земель. «Деревни и земли псковских бояр розданы московским боярам, чтоб во Псковской земле пресечь историческую непрерывность со стариною… Правители, так и служилые обращались с псковичами как с безгласными невольниками. Пскович жаловался — за то псковича били, а иногда убивали до смерти. Все сходило с рук москвичам. На обиду от москвича негде было псковичу найти управы; на суде москвич всегда будет оправдан, а псковича оберут, да еще и накажут. Псковичи, спасаясь от оскорблений, бросали свои дома и имущества и убегали в чужие земли. Многие ушли в монастыри и постриглись. В один год большая часть дворов опустела. Оставшиеся во Пскове прежние жители пришли в нищету и скоро под гнетом нужды и московского порядка поневоле забыли старину свою и сделались холопами»^{268}.

Как видим, присоединение к Москве не принесло псковичам счастья. Поддержав москвичей в войне с Новгородом, они своими же руками похоронили собственную свободу.

 

 

ПРИЧИНЫ ПОРАЖЕНИЯ

 

МОЛОТ И ХРУСТАЛЬ

 

Новгородская республика во многом превосходила Московское княжество. Тогда почему же Москва покорила Великий Новгород? В военно-политической борьбе побеждают государства не с высокой культурой и идеальным общественно-экономическим устройством, а жизнестойкие державы, умеющие отвечать на вызовы времени. Таким государством во второй половине XV века на Русской земле являлась Москва.

Может быть, в практичности и заключается идеал государственности? В материальном плане так оно и есть, но не в духовном. Часто ли в повседневной жизни добро побеждает зло, благородство — низость? Земля лежит во грехе, и князь тьмы правит здесь свой бал. Не надо заблуждаться, давно сказано, что политика — дело грязное. Во все времена правители мира сего, как правило, побеждали своих противников с помощью силы и коварства.

С духовной точки зрения на земле не может существовать абсолютно идеальное государство. Предназначение государства в сохранении человеческого общества от разрушения силами зла. Для достижения этой цели государство вынуждено применять насилие.

Христианские державы стремились как можно меньше прибегать к насилию, ограничивая его благоразумной необходимостью. Они отвергали коварство и стремились руководствоваться мудростью. Однако в политике крайне трудно во всем соблюдать меру и не уклоняться во зло.

Многие христианские державы, такие, как Великий Новгород, а вслед за ним и сама Москва, довольно близко приближались к образу идеального государства, но в конечном итоге погибали от вирусов зла, которые постоянно мутируют, принимают новые формы и совершенствуют свои яды.

 

* * *

 

Рассуждая о противостоянии Москвы и Новгорода, некоторые говорят: в борьбе побеждает сильнейший. Одержав победу, Москва показала свою жизнестойкость. Побежденный же Новгород потерял право на существование.

Хочется возразить: разве право на существование имеет только молот? А сокрушенная им хрустальная ваза нет? Без сомнения, молот крепче изящной вазы; борьба между ними заведомо предрешена. Однако жизнь нации беднеет от наличия одних молотов и наковален. Для полноценного бытия народа необходим и хрусталь.

 

* * *

 

Ничто не вечно под луной! Ни одно, даже самое сильное государство, не может существовать на земле бесконечно. Где сейчас Московское царство — победитель Новгорода? На развалинах Российской империи сегодня построено уже совсем другое государство.

Великий Новгород внес значительный вклад в земную миссию русского народа. Новгородцы создали государство, удивительное по своей общественно-политической гармоничности, экономической мощи и духовно-культурной красоте.

Новгородская республика прожила на земле отпущенный ей срок и, словно легендарный град Китеж, скрылась в глубинах истории. В напоминание о себе, в отличие от Китежа, Новгородская республика оставила на земле огромный архитектурный музей под открытым небом. Новгородцы исчезли, нет больше их государства, но памятники их необыкновенной цивилизации уже несколько столетий напоминает русским об эпохе Великого Новгорода. За эти столетия русские одолели много дорог истории. Однако среди них путь Новгорода остается одним из самых славных!

 

МЕЖДУ ЗАПАДОМ И ВОСТОКОМ

 

Великий Новгород и Москва выполняли на Руси сходные оборонительные функции. Новгород сдерживал натиск Запада, Москва — Востока. Однако методы обороны у них были совершенно различны. Великий Новгород защищал Русь с оружием в руках, постоянно сражаясь с германцами, шведами, датчанами и литовцами. Москва сдерживала Орду, служа ханам и заискивая перед ними.

Угодничая перед Ордой, Москва жестоко, агрессивно и почти всегда бескомпромиссно вела себя по отношению к своим соплеменникам. Великий Новгород, наоборот, воинственно и прямолинейно отстаивая Отечество на западных рубежах, почти постоянно шел на уступки князьям Северо-Восточной Руси.

Новгород близко соприкасался с Западом, но, кроме торговли, не искал там никаких выгод. В отличие от Новгородской республики, Москва интегрировалась в политическую систему Орды и в полной мере использовала силу Востока для решения своих политических целей. Вступив в симбиоз с Ордой, Москва сначала подчинила себе Русь, а затем постепенно съела и татарскую империю.

Великий Новгород тоже мог вступить в союз с Западом и с его помощью стать владыкой всей Руси или, по крайней мере, успешно противостоять натиску Москвы. Чтобы обеспечить такое единение, от новгородцев требовалось принять латинство. Однако измена Православию для новгородцев была немыслимым деянием. Поэтому они лишились союзников, которые могли помочь им во внутренней русской борьбе.

Итак, Москва, опираясь на Орду, которая не требовала от москвичей измены в делах веры, захватывала Русь. Новгород же без всякой помощи извне силился противостоять московской экспансии. К тому же Новгородская республика была вынуждена обращаться к Владимиро-Суздальским князьям за военной поддержкой против Запада, а те в своей «обороне» против Востока не нуждались в новгородской помощи. Если бы Новгород пошел на компромисс с Западом, русская земля стала бы свидетельницей колоссального и непредсказуемого столкновения крестоносного Новгорода и ордынской Москвы.

Великий Новгород веками пребывал в трудном военно-политическом положении. Мужественно и бескомпромиссно сражаясь с Западом, новгородцы не желали так же действовать против своих единокровных и единоверных братьев. Новгородский архиепископ, призывая и поднимая новгородцев на борьбу с латинским Западом, не делал этого по отношению к православной Москве.

Великий Новгород привык считать своим главным врагом Запад. В этом заключался его основной, стратегический, просчет. Решающим и гибельным для Новгородской республики стало столкновение не с чужеродным Западом, а с родным Востоком — Москвой. Когда новгородцы отчетливо поняли, откуда исходит реальная угроза для их политического бытия, крепить обороноспособность московского рубежа было уже поздно.

 

ИВАН III

 

Иван III, расчетливый политик и тонкий дипломат, твердо верил в свою, «московскую», правду. К несчастью для новгородцев, государственные таланты этого правителя и его уверенность в своей провиденческой правоте настолько приумножили силы Москвы, что падение Великого Новгорода стало неизбежным.

Иван III завоевал новгородские земли с минимальными для Москвы потерями. Сделать это ему удалось прежде всего за счет искусных дипломатических маневров, изолировавших Новгород от возможных союзников. В немалой степени падению Новгородской республики способствовала и широкая антиновгородская пропаганда, инициированная Иваном III. Конечно, будучи великим государственным деятелем, он прекрасно понимал, что новгородцы на самом деле отнюдь не «отступники православия». Тем не менее, следуя «московской» правде, Иван III стер в Великом Новгороде все, что могло мешать вхождению этой земли в Московское государство. Однако он ни в коей мере не хотел уничтожать то, что могло служить пользе его трона. Действия Ивана III напоминали пословицу: «Лес рубят — щепки летят».

Иван III расколол раковину новгородской государственности и вставил Великий Новгород, словно жемчужину, в свой великокняжеский венец. Пройдет время, и его потомку, Ивану IV, не придется по нраву эта жемчужина, и он растолчет ее в пыль.