Кто такой Джон Кукунда. – О единственном желании. – Пуговица на шнурке. – Конец плавания.

 

– Ты тер, тер ее, и в конце концов я не выдержал, – раздраженно сказал Кукунда. – Да и что поделаешь, если должность такая… – Он, помогая себе руками (которые доставали до палубы), подковылял к бухте троса, сел у нее и растопырил ноги в лаковых башмачках.

– А! – обрадовался Гвоздик. – Я понял! Пуговица арабская, вы жили в ней, как в лампе Аладдина! Значит, вы джинн!

Кукунда поморщился.

– Ну, джинн… Можно и так сказать. Это название появилось в Аравии, в эпоху зарождения мусульманства. Но вообще‑то мы древнее самых древних цивилизаций. В каменном веке нас называли " у  гу". Потому что более сложные слова люди тогда еще не придумали… Признаться, я предпочитаю именно это название, хотя оно и простовато на первый взгляд…

– Но… вы все‑таки, значит, как те самые… из "Тысячи и одной ночи"?

Кукунда опять поморщился.

– Ты, как все люди, слишком упрощенно мыслишь… Ну, ладно, пусть оттуда, если тебе хочется… Именно в ту пору мы стали популярны, но тогда же появился и этот дурацкий обычай: загонять нас то в лампу, то в кувшин, то в пуговицу. Конечно, с одной стороны это разумно – металлическая оболочка позволяет сохранять энергию практически без потерь. Но попробуй посидеть несколько столетий в такой тесноте!

– А… как же вы оказались в этой пуговице? – осторожно поинтересовался Гвоздик.

– Ну, это длинная история, – неохотно сказал Кукунда. – Честно говоря, сам напросился, надоело болтаться без работы. Не думал, что застряну в этой штуке надолго… Пуговица в свое время принадлежала знаменитому алжирскому пирату Барбароссе, потом кочевала с халата на халат, с мундира на мундир. Последним из ее хозяев был неудачливый турецкий адмирал Ахмет Капудан‑паша… И никто из этих бестолковых мореплавателей не догадался потереть пуговицу и вызвать меня на помощь. Не знали, какое счастье с ними рядом, невежды!

– А вы… значит, вы можете творить всякие чудеса?! – подскочил Гвоздик. Но, по правде говоря, не очень обрадовался, потому что все равно ведь это сон… В этот миг трубно прозвучало над палубой:

– Паи‑паи, где ты, мой мальчик? Пора кушать!

Кукунда подскочил и вмиг оказался внутри бухты троса, похожей на большой тюрбан. Хлопнул сверху ладонью по цилиндру – тот стал плоским, как тарелка.

– Тсс! Никому ни слова про меня, – свистяще прошептал Кукунда из "тюрбана".

– Паи‑паи!..

Пришлось идти в клетушку с иллюминатором и есть кокосовую кашу, порядком надоевшую. Зато потом тетушка Тонга дала шоколадку – из запасов, найденных в кладовой "Фигуреллы".

Гвоздик торопливо вернулся на нос.

Нет, не похоже все это было на сон – так длинно и подробно. Кукунда по‑прежнему сидел в мотке троса.

– Ты никому не проболтался про меня?

– Конечно, нет… А почему вы боитесь? Познакомились бы с остальными. Знаете, как все обрадуются! Особенно дядя Ю!

– Ни в коем случае! Про угу должен знать лишь его хозяин! А если узнают другие, вся его волшебная сила пропадет!

– Да?.. А кто же ваш хозяин?

– Здрасте! – Кукунда сердито вылез из бухты. – Кто же, как не ты! Ведь благодаря тебе я выбрался из пуговицы!

– И значит… – робко начал Гвоздик.

– Что? – подозрительно сказал Кукунда.

– Ну… и теперь, выходит, вы должны выполнить мои желания?

– Не желани‑я, а желани‑е! – почему‑то рассердился Кукунда. – Ты начитался глупых сказок, будто мы только и делаем, что творим чудеса. А на самом деле угу, или, как ты выражаешься, джинны, выполняют всего одно повеление хозяина!

– Извините, я ведь только спросил…

– Не думай, что мне жалко, – смягчился Кукунда. – Но такова наша природа. Выполнив чье‑то желание, угу разряжается и должен копить энергию несколько десятков лет… По сути дела, что такое угу? Сгусток энергетических полей, природа которых до сих пор не понятна ни людям, ни даже нам самим. Может быть, лет через сто наука разберется… Ну, давай!

– Что? – вздрогнул Гвоздик.

– Желание! Повеление!.. Что ты хочешь?

– Я… не знаю. А вы все, что угодно, можете сделать?

– Не говори глупости! Желание должно касаться лишь тебя или немногих людей… Построить изумрудный дворец – пожалуйста, если хочешь. А вот прекратить вращение Земли или отменить, скажем, англо‑бурскую войну – тут прошу прощения. Очень уж много там переплетается желаний и судеб, эту энергетическую сеть не разорвать… Обычно золото просят. Хочешь тысячу бочек?

– На кой оно мне? – испугался Гвоздик. – У нас пуговицы есть. С ним интереснее… А когда на готовенькое, это скучно даже…

– Гм… Ты рассудительнее, чем показалось вначале, – заметил Кукунда. – Но тогда что же для тебя сделать?

– А вы… с вами что будет, когда вы исполните желание? – смущенно поинтересовался Гвоздик.

Джон Кукунда вздохнул:

– Что… Рассеюсь и полечу легким облачком по вселенной накапливать новую силу от звездных лучей. А потом буду бродить по свету, искать новое пристанище.

– А это… интересно?

– Что может быть интересного на свете, когда тебе четыреста тысяч лет… Ну, так какое же у тебя желание?

– Вам не терпится, что ли? – с досадой сказал Гвоздик.

– Н‑нет… Мне здесь вполне хорошо. Признаться, я думал, что тебе не терпится.

– По‑моему, тут подумать надо, – рассудил Гвоздик. – Ведь одно‑единственное желание‑то надо выбрать. Всего‑навсего! Можно я не буду торопиться?

– Не торопись, – одобрительно согласился Кукунда.

– А ничего, что некоторое время вам придется быть со мной? – стеснительно спросил Гвоздик.

– Это не хуже, чем все остальное, – слегка ворчливо ответил Кукунда. – Вот что… Я, конечно, опять заберусь в пуговицу, а ты носи ее на шее, на шнурке… На! – он выдернул из башмака и протянул черный шелковый шнурок.

Гвоздик тут же протянул шнурок в петельку пуговицы и связал его узлом "кукиш сатаны". Надел на шею, как амулет.

– Но вам, наверно, там опять будет неловко и тесно…

– Что поделаешь… Ты почаще вызывай меня, когда сидишь тут один. Чтобы я мог поразмяться и поболтать.

– Надо для этого опять тереть суконкой?

– Можешь даже пальцем… Я буду появляться сразу…

– Эй, Гвоздик! – закричал с кормы Боб Кривая Пятка. – Куда ты опять девал мой башмак?

– Да не трогал я! Сам потерял где‑то, а с меня трясешь!

– Ну да, "не трогал"! Небось опять акул дразнил! – Слышно стало, как Боб зашлепал босой подошвой, двигаясь на нос.

Вновь будто лопнул пузырь! Кукунда превратился в желтое облачко, оно закрутилось, вытянулось и тонкой полоской скользнуло в пуговицу на груди у Гвоздика. Пуговица на миг стала очень теплой…

Дядюшка Юферс ворчал на племянника: зачем таскает пуговицу на шнурке? Этак всю коллекцию растащить можно, если такая мода пойдет. Но потом смирился. Племянник‑то упрямый…

Конечно, Гвоздик был счастлив, что у него есть свой собственный настоящий джинн. Жаль только, что нельзя похвастаться ни перед кем… Гвоздик теперь по несколько раз в день укрывался в своем закутке, вызывал Кукунду, и они беседовали о том, о сем. Один раз Гвоздик спросил:

– Господин Кукунда, а почему у вас такое имя? Ну, какое‑то… не волшебное, не старинное…

Тот хмыкнул:

– У меня было множество имен. В каменном веке меня звали У‑Ау. А в Аравии – Иекокконан Коканд‑ибн‑Даххар. Вот я и переделал это имя в Джона Кукунду. Чтобы приспособить к твоему произношению.

– Спасибо, – вежливо сказал Гвоздик.

– Пожалуйста… Я и внешность себе выбрал такую, чтобы тебе понравиться. Ты в тот момент с удовольствием вспоминал кожаный шар, которым играл с друзьями, вот я и подумал, что тебе будет приятно…

– Значит, вы умеете читать мысли?

– Иногда… – уклончиво ответил Кукунда.

– Эй, Дикки! – закричал из рубки дядюшка Юферс. – Австралия на горизонте! Разве ты не видишь? Скоро будем в Сиднее! Ищи свои штаны и рубашку, пора превращаться в белого ребенка!

 

 

Седьмая часть ПАРОХОД "НОВАЯ ГОЛЛАНДИЯ"