Замечания по поводу Дня благодарения

 

Перевод Л. Каневского.

 

Очень многие люди, которые весьма скептически воспринимают другие темы, безоговорочно проглатывают все, что говорится о Дне Благодарения, даже не помышляя проанализировать достоверность такого праздника.

В самом Хаустоне полно людей, которые будут сегодня сидеть за праздничным столом, набивать себе желудки жареной индейкой с подливкой, но они абсолютно не способны ответить даже на самый невинный вопрос по поводу происхождения этого общенационального праздника.

Соединенные Штаты — единственная страна в мире, у которой есть Национальный День Благодарения в память о каком-то особом историческом событии. Среди первых переселенцев в нашей стране, за исключением тех, кто изобрел коктейли, были отцы-пилигримы. Это была благородная банда религиозных энтузиастов, которые прибыли из Англии в Америку на паруснике под названием «Мейфлауэр» («Майский цветок»), также назывался и знаменитый сорт мыла.

Им сильно повезло, благодаря быстрому переходу под парусами они добрались до Америки еще до Дня Благодарения. Они высадились в Плимут-роке, где их встречал достопочтенный Ф. Р. Лаббок, который и обратился к ним с приветственным адресом. Был холодный, ветреный день, который не располагал к речам.

Эту героическую маленькую банду изгнанников стали в Англии называть пуританами, что во Франции равносильно аболиционистам. Когда все они стояли на унылом, неприветливом берегу, дрожа от холода на жгучем ветру, капитан Майлс Стэндиш, человек самого отважного сердца и самого веселого темперамента во всей команде, сказал:

— Послушайте, ребята, может, перестанете клацать зубами и дрожать в коленках? Никто, по-моему, из вас не похож на таких, кто прежде хочет принять резолюцию, а уж потом что-нибудь поджечь. По-моему, все вы довольно веселые нормальные ребята…

 

* * *

 

Среди наиболее знаменитых членов этой банды были Уильям Брэдфорд, Эдвард Уинслоу, Джон Олден, Джон Карвер и Марк Антони, племянник С. Сьюзан Б.

По обычаю истинных американцев, они не проторчав на земле и получаса, сразу же отправились на сборище, чтобы избрать губернатора.

Джон Карвер послал по кругу шапку, собрал в нее голоса и в результате был избран.

— А теперь, — продолжал уже губернатор Карвер, — я объявляю, что следующий четверг будет Днем Благодарения.

— На кой черт? — спросил капитан Стэндиш.

— Вот тебе и на, — возмутился губернатор, — да его можно найти во всех школьных учебниках, во всех исторических книжках.

Губернатор Карвер назначил комитет с капитаном Стэндишем в качестве его председателя для исследования страны.

Капитан Стэндиш побрел во главе группы своих сторонников по глубокому снегу, а другие тем временем приступили к работе по строительству примитивных укрытий с помощью бревен и сосновых веток. Вскоре капитан Стэндиш со своей группой вернулся, а за ним шел, не отставая ни на шаг, большой, цвета красного кирпича страшный индеец, который все время повторял при каждом своем прыжке через глубокий снег «Ву-уу-вуу-ху!»

Губернатор Карвер пошел навстречу этому простодушному дитяти лесов и обратился к нему с такими простыми словами:

— Послушай! Я — большой белый вождь. У меня большие ружья. Ты убил моих солдат, я буду стрелять в тебя, соображаешь?

— Я просто очарован встречей с вами, губернатор, — сказал индеец. — Меня зовут Массасуа. Я тоже — большой вождь. Мой вигвам вон там, — он указал жестом руки куда-то на юго-восток. — Я только что вернулся из похода, истребив племя Гу-Гуз. Вы, губернатор, наверное, не слыхали, но кошка вернулась, значит, пора заключить мир.

Губернатор Карвер пожал руку Массасуа и сказал:

— Добро пожаловать, трижды добро пожаловать на наш новый, открытый нами континент, сэр. Полковник Уинтроп, протяните свою дружескую руку мистеру Массасуа.

— Нет уж, спасибочки, пусть ему пожмет кто-либо другой, — сказал полковник Уинтроп, — если вам не все равно.

Массасуа сел на свое место на краешке одеяла, расстеленного на снегу, и колода карт была перетасована.

Два часа спустя отцы-пилигримы выиграли у индейского вождя 200 шкур буйволов, 100 лисьих шкурок серебристой лисицы, 50 шкур оленей, 300 шкурок выдры и 150 шкур бобров, пантеры и норки. Это была поистине шкурная игра.

Позже губернатор Карвер поставил на ожерелье из раковин, сделанное Массасуа с помощью его дочери Присциллы, стоимостью двадцать семь долларов, но проиграл на восьмерках и трешках.

Лонгфелло в своей прекрасной поэме описывает, что произошло потом:

(Далее идет текст поэмы.)

 

 

ПАРОДИЯ НА БАЛЛАДУ ЛОНГФЕЛЛО

 

Из отеческой палатки,

Мягко по земле ступая,

Не идет, а выплывает

Присцилла, девица-пуританка.

Так робка и так покорна

Эта дивная голубка,

Не Присцилле ведь перечить

Строгим приказаниям отцовским.

Оторвав свой взор от карты,

От игры забавной в покер,

Массасуа устремил его на дочку,

Этот смелый вождь Томманов

И бесстрашный, словно лев.

Вот прыткая, косуля словно,

Несется Кучи-Кучи, пантера,

Стрелы быстрее,

Шипит, раскручивает кольца

Змея гремучая Бубаззи

В чаще колкого сумаха.

Подошел храбрец Массасу

К своим зверям-атаманам,

И вскочил на быстрого Трибли,

И умчался в беспредельность.

Мчался он через сугробы,

На скаку валил он ели,

Пробежав немало милей,

Наконец, он оглянулся, —

Видит, а Присцилла рядом,

Ни на сажень не отстала,

Мчит чрез снежные пространства,

А за ней бегут все звери.

Вот она — на тропку справа,

На себя уж не похожа,

Взгляд ее такой голодный,

В нем огонь большой надежды

Встретить храбреца мужчину,

Чтобы стал ее он милым.

И тогда вождь Массасуа,

Вождь отважнейших Томманов,

Заорал так громко-громко,

Пробудил сову Виз-Куссу

И Кат-Кью-Ву енота,

Переполошил всех змей в чащобе.

И исчез тогда Массасу,

Быстрый, как стрела из лука,

Он летел, земли касаясь,

Только на больших вершинах,

Он бежал, бежал из края,

Где живут пуритане, пилигримы,

И бежал он от Присциллы,

Убежденной пуританки.

И бежал он от Присциллы,

Не давал себя погладить

И назвать себя любимым,

Не подставил ей затылок

Так Массасу, индейский воин,

Сбросив четырех тузов картонных,

Кинулся бежать в пространство,

Запуганный девицей.

Не сорвал Массасу банка,

Проигрался он нещадно,

На восьмерках и на тройках.

И теперь до сороковки

Жил он рядышком с Присциллой,

Пуританкой и девицей.

 

 

Когда приходит поезд

 

Перевод Л. Каневского.