Социалисты-революционеры (середина 90-х гг. XIX В. – октябрь 1917 Г. ).

СОЦИАЛИСТЫ-РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ (середина 90-х гг. XIX в. – октябрь 1917 г.).

I Часть лекции.

Образование партии социалистов-революционеров

В начале 900-х годов в оппозиционной и революционной среде, в том числе эсеровской, все чаше и настойчивее говорили об объединении в целях усиления эффективности борьбы с существовавшим строем. Эсеров подхлестывало и стремление опередить в этом отношении социал-демократов, активно работавших в это время над созданием своей партии. Однако уровень эсеровского движения в целом был еще недостаточным для реализации объединительной тенденции. Эсеровские организации оставались малочисленными, замкнутыми, интеллигентскими народническими кружками, разногласия между ними не сглаживались, а обострялись. В сентябре 1901 г. в газете “Накануне” В.М.Чернов отмечал наличие в эсеровском движении двух крыльев – левого и правого. К левому крылу он относил ССР, журнал “Вестник русской революции” и газету “Накануне”, более сохранявших народовольческие традиции; к правому – южную Партию социалистов-революционеров, имевшую, по его мнению, ряд общих черт с левым, “искровским” крылом российской социал-демократии. Переговоры между южными эсерами и ССР об объединении велись, но они протекали очень вяло, ограничивались редкими персональными встречами представителей этих организаций и в ближайшем времени не сулили положительных результатов. Дело тормозилось и полицейскими репрессиями, не дававшими организациям сколько-нибудь окрепнуть, вырывавшими из них наиболее активных членов, ликвидировавшими с трудом налаживавшиеся между ними связи. Жертвой этих репрессий стал и ССР. В сентябре 1901 г. была арестована его типография в Томске, где печатался третий номер “Революционной России”, а в начале декабря он фактически полностью был ликвидирован. Дело объединения эсеров, казалось, было похоронено на неопределенное время. Однако произошло обратное.

Провалу ССР способствовал принятый незадолго до этого в его состав агент Департамента полиции Е.Ф.Азеф. Свои услуги охранке он предложил еще в 1893 г., будучи студентом одного из германских политехнических институтов. Вначале его деятельность сводилась к поверхностному освещению революционной эмиграции. В 1899 г. Азеф прибыл в Москву в распоряжение начальника местной охранки С.В.Зубатова, мастера провокации. Здесь он смог проникнуть в Союз социалистов-революционеров, террористические наклонности которого беспокоили охранку. Помогла этому и рекомендация от заграничных эсеров, в которой говорилось, что Азеф может оказать помощь в доставке литературы из-за границы. Сближению Азефа с руководством Союза способствовала техническая помощь, оказанная им Союзу в постановке типографии. Одновременно это позволило охранке обнаружить и ликвидировать типографию. После ареста томской типографии судьба Союза была предрешена. Его лидер А.А.Аргунов вынужден был согласиться перенести на время издание “Революционной России” за границу. Для организации издания туда выехала в конце октября 1901 г. член Союза М.Ф.Селюк. На переносе издания газеты за границу и выезде туда Селюк особенно настаивал Азеф, который через месяц тоже выехал в Германию, предварительно получив от А.А.Аргунова, предчувствовавшего скорый арест, все связи, адреса и явки Союза. До этого эмиграция настороженно относилась к Азефу. Теперь Азеф являлся перед эмиграцией уже в новом статусе, в качестве одного из представителей российской революционной организации, и Селюк должна была служить живым подтверждением этого статуса.

В начале декабря в Берлине совершенно случайно встретились Селюк и Азеф с Г,А.Гершуни, оказавшимся за границей, по всей вероятности, по делам комиссии южной партии эсеров, занимавшейся вопросами доставки литературы из-за границы. Гершуни знал, причем поверхностно, лишь Селюк. Азеф и Гершуни до этого вообще не встречались, однако они без затруднений нашли общий язык. Гершуни был фанатиком террора. До этой встречи он уже в течение нескольких месяцев был занят созданием Боевой организации, разыскивал кандидатов в нее, объезжая эсеровские организации. Он нашел полное понимание у Азефа, который тоже превозносил террор, но – в интересах провокации. В результате переговоров между тремя названными лицами, длившимися несколько дней, был решен вопрос об объединении во всероссийскую Партию социалистов-революционеров южной Партии эсеров и Союза социалистов-революционеров.

Обычно решение об образовании политической партии принимается учредительным съездом полномочных представителей местных партийных организаций. Этим же съездом утверждается программа и устав партии, избираются ее руководящие органы. При образовании партии эсеров не было даже подобия этому алгоритму. Здесь дело было густо замешано на случайности, авантюре и провокации. Лица, принявшие решение об образовании партии, не имели на то никаких полномочий. Полномочия Селюк и Азефа от Союза не шли дальше постановки за границей временного издания “Революционной России”. Любопытно, что у Азефа не было на это благословения и от охранки. И с этой стороны он действовал, как авантюрист. Охранка одобрила его самодеятельность лишь задним числом.

С образованием партии значимость Азефа и в революционных кругах, и в охранке резко поднялась. Он, а не Гершуни, как это рисуется в эсеровской литературе, нахраписто действуя уже от имени объединенной российской партии эсеров, сыграл основную роль в присоединении к партии заграничных эсеров: редакции “Вестника русской революции”, Союза русских социалистов-революционеров, а также в формировании редакции и в постановке издания за границей “Революционной России” уже как органа объединенной партии. Большую помощь оказал ему при этом М.Р.Гоц.

Сын богатого московского купца-чаеторговца, М.Р.Гоц, отбыв многолетнюю каторгу за участие в народовольческом движении 80-х голов, в конце 1900 г. выехал за границу. Энергичный, обладавший большими средствами, он быстро занял видное положение в народнической эмиграции. Гоц являлся членом комитета Аграрно-социалистической лиги. При его активном содействии было налажено издание “Вестника русской революции”. Он вместе с бывшими членами “Группы старых народовольцев” Н.С.Русановым и И.А.Рубановичем входил в редакцию этого журнала, а вместе с В.М.Черновым и Л.Э.Шишко составил редакцию “Революционной России”. Им щедро, особенно вначале, финансировались эти печатные органы и Боевая организация партии эсеров.

Сообщение об образовании партии эсеров появилось в январе 1902 г. в третьем номере “Революционной России”. В течение 1902 г. к партии примкнули эсеровские организации в России, а также остатки РППОР. Перед Первой российской революцией в партии было свыше 40 комитетов и групп, объединявших приблизительно 2–2,5 тыс. человек. По своему социальному составу партия была преимущественно интеллигентской. Учащиеся, студенты, интеллигенция и служащие составляли в ней более 70%, а рабочие и крестьяне – около 28%.

Программа

Выработка эсеровской программы началась летом 1902 г. Был опубликован лишь четвертый ее проект, появившийся в мае 1904 г. в 46-м номере “Революционной России”, Официально он значился как проект редакции этой газеты, но основная работа по его составлению была выполнена В.М.Черновым. Опубликованный проект программы с незначительными изменениями был утвержден в начале января 1906 г. I съездом партии. Эта программа оставалась главным руководящим документом эсеров до конца их существования.

Программа эсеров была построена по шаблону программ других тогдашних социалистических партий. В ней содержались четыре основных блока. Первый был посвящен анализу мировой системы капитализма; второй – противостоящему ему международному социалистическому движению; в третьем давалась характеристика своеобразных условий развития социализма в России; в четвертом излагалась конкретная программа этого движения.

Она делилась на программу- минимум и программу- максимум. В программе-максимум указывалась конечная цель партии – экспроприация капиталистической собственности и реорганизация производства и всего общественного строя на социалистических началах при полной победе рабочего класса, организованного в социально-революционную партию. Оригинальность эсеровской модели социализма заключалась не столько в представлениях о самом социалистическом обществе, сколько в том, каков должен быть путь России к этому обществу.

Важнейшим требованием про граммы-ми нимум был созыв Учредительного собрания на демократических началах. Оно должно было ликвидировать самодержавный режим и установить свободное народное правление, обеспечивающее необходимые личные свободы и защиту интересов людей труда. Политическую свободу и демократию эсеры считали предпосылкой для социализма и органической формой его существования. Предусматривалось установление демократической республики, политических и гражданских свобод, пропорционального представительства в выборных органах и прямого народного законодательства в виде референдумов, законодательных инициатив снизу и т. п. Будучи сторонниками широкой демократии, эсеры вместе с тем допускали “в случае надобности установление его [рабочего класса] временной революционной диктатуры”.

В вопросе о государственном устройстве новой России эсеры выступали за “возможно большее” применение федеративных отношений между отдельными национальностями, за признание за ними безусловного права на самоопределение, за широкую автономию местных органов самоуправления.

Центральным пунктом хозяйственно-экономической части эсеровской программы-минимум являлось требование социализации земли. Под социализацией земли имелись в виду отмена частной собственности на землю, превращение земли не в государственную собственность, а в общенародное достояние. Земля изымалась из торгового оборота, купля и продажа ее не допускались. Заведовать землей должны были центральные и местные органы народного самоуправления, начиная от демократически организованных бессословных сельских и городских общин и кончая областными и центральными учреждениями. Последние решали бы вопросы расселения и переселения крестьян, регулировали пользование лесами и реками. Недра земли должны были оставаться за государством. Земля обращалась в общенародное достояние без выкупа, а за теми, у кого она изымалась, признавалось лишь право на общественную поддержку на время, необходимое им для приспособления к новым условиям. Пользование землей предусматривалось уравнительно-трудовое. Это означало, что каждый гражданин имел право на землю при условии обработки ее своим трудом, единоличным или в товариществе. Землю можно было получить по потребительской или трудовой норме. Потребительская норма рассчитывалась лишь на удовлетворение необходимых потребностей ее владельца. Там, где не было земельной тесноты, за основу бралась трудовая норма, предусматривавшая наделение таким количеством земли, которое можно было обработать без применения наемного труда.

Социализация земли служила соединительным мостиком между эсеровскими программами минимум и максимум. Она рассматривалась как первая стадия в деле социализации земледелия. Отменяя частную собственность на землю и выводя ее из торгового оборота, социализация, как считали эсеры, пробивала брешь в системе буржуазных отношений, а обобществляя землю и ставя в равные условия по отношению к ней все трудовое население, создавала необходимые предпосылки для завершающей стадии социализации земледелия – обобществления производства с помощью различных форм кооперации.

Идея социализации земли принадлежала В.М.Чернову. В прежних программах революционных народников говорилось о национализации земли. Национализация земли означает, как известно, переход ее в собственность государства. Эта мера в программах старых революционных народников гармонировала с их идеей захвата власти. Переход власти к буржуазии после свержения самодержавия для них был неприемлем. Одним из главных отличий эсеров от своих предшественников был их отказ от идеи захвата власти. Они считали, что в решении вопроса о власти в революции должна соблюдаться последовательность: власть после самодержавия сначала должна была перейти к либералам, а затем к социалистам. Национализация земли только усилила бы буржуазное государство и затруднила бы мирное развитие революции к демократическому социализму. К тому же эсеры отрицательно относились к идее “государственного социализма”, осуществляемого реформами сверху, считали такой социализм “отчасти системой полумер для усыпления рабочего класса”, отчасти “государственным капитализмом”. В итоге замена идеи национализации земли идеей ее социализации не была простой формальностью. Она органически была связана с идеей отказа эсеров от захвата власти, логически вытекала из нее. Следует отметить, что идея социализации земли была воспринята в эсеровской среде не без сопротивления, а легальные народники, будущие народные социалисты, считая себя “государственниками”, остались верными идее национализации земли.

Программа социализации земли и всего сельскохозяйственного производства являлась сердцевиной эсеровской модели социализма, составляла ее национальную особенность, делала более “почвенной” в сравнении с социал-демократической моделью, являвшейся в основе своей сколком с социалистической модели германских социал-демократов. Политическая демократия и социализация земли, по мнению эсеров, должны были создать необходимые предпосылки и обеспечить условия для мирного, эволюционного перехода России к социализму, причем переход этот должен был начаться с деревни.

Целями эсеровской программы-минимум провозглашались также охрана духовных и физических сил рабочего класса в городе и деревне, увеличение его способности к дальнейшей борьбе за социализм. Конкретно выдвигались следующие требования: установление рабочего дня не более 8 часов и минимума заработной платы; страхование рабочих за счет государства и хозяев; законодательная охрана труда под наблюдением фабричной инспекции, избираемой рабочими; создание профессиональных рабочих организаций и обеспечение их права участвовать в организации труда на предприятиях.

В области финансовой политики предусматривалось введение прогрессивного налога на доходы и наследство при полном освобождении от налогов доходов ниже установленной нормы; уничтожение косвенных налогов (кроме налогов на предметы роскоши), покровительственных пошлин и всех вообще налогов на доходы от трудовой деятельности.

Партия выступала также за развитие всякого рода общественных служб и предприятий: за бесплатную медицинскую помощь; за земские агрономические и продовольственные организации; за предоставление государственного кредита трудовым хозяйствам, преимущественно на кооперативных началах; за коммунальную, земскую и государственную политику, благоприятствующую развитию коопераций на строго демократических началах; и т.д.

Подводя итоги, отметим, что программа эсеров была весьма привлекательна для широких масс своими социальными обещаниями, но она была утопична в своей конечной цели. Вряд ли можно признать ее состоятельной с точки зрения насущной для того времени проблемы модернизации страны. В ней практически не уделялось никакого внимания вопросам развития промышленного производства, а отрицание ею частной собственности на землю, ее купли-продажи, запрещение применения наемного труда, строго уравнительное владение землей не создавали условий и для прогресса в сельском хозяйстве. К тому же эсеры недооценивали роль и значение государства в деле преобразования страны. От своих предшественников, народников 70-х годов, они в какой-то мере унаследовали анархическое отношение к этому важнейшему общественному институту. В случае реализации эсеровской программы Россия была бы обречена оставаться сельскохозяйственной страной, и тогда она вряд ли сохранилась бы как великая мировая держава.

Испытание революцией

Своеобразие эсеровской концепции революции заключалось, прежде всего, в том, что они не признавали ее буржуазной. По их мнению, российский капитализм из-за своей слабости и чрезмерной зависимости от правительства был не способен так “напирать” на устаревшие общественные отношения, чтобы вызвать общенациональный кризис. Отрицалась и способность буржуазии стать во главе революции и даже быть одной из ее движущих сил. Высказывалось также мнение, что буржуазная революция в России была предупреждена “революцией сверху”, реформами 60-70-х годов XIX в. Тогда якобы был дан простор для развития капитализма, и тогда же “крепостное самодержавие” превратилось в “дворянско-буржуазную монархию”. Эсеры не считали революцию и социалистической, называя ее “социальной”, переходной между буржуазной и социалистической. Революция, на их взгляд, не должна была ограничиваться сменой власти и перераспределением собственности в рамках буржуазных отношений, а пойти дальше: пробить существенную брешь в этих отношениях, отменив частную собственность на землю путем ее социализации.

Главный импульс революции эсеры видели не в “напоре развивающегося капитализма”, а в кризисе земледелия, заложенного еще реформой 1861 г. Этим обстоятельством объяснялась огромная роль крестьянства в революции. К движущим силам революции относились также пролетариат и “трудовая” интеллигенция. Союз этих социальных сил, оформленным выражением которого должна была стать единая социалистическая партия, рассматривался эсерами в качестве залога успеха революции.

По-своему решался эсерами и главный вопрос революции – вопрос о власти. Они отказались от народовольческой бланкистской идеи захвата власти революционерами-социалистами. В концепции эсеров социалистическая революция как таковая не предусматривалась. Переход к социализму должен был совершиться мирным, реформистским путем, на основе использования демократических, конституционных норм. Через демократические выборы эсеры надеялись получить большинство сначала на местах, а затем и в Учредительном собрании. Последнее должно было окончательно определить форму государственного правления и стать высшим законодательным и распорядительным органом.

Уже в Первой российской революции определилось отношение эсеров к Советам рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. В них они не видели зародыша новой революционной власти, не считали их способными исполнять государственные функции, рассматривали их как своеобразные профессионально-политические союзы или органы самоуправления только для какого-то одного класса. По мнению эсеров, главное предназначение Советов заключалось в том, чтобы организовать и сплотить распыленную, аморфную рабочую массу.

Основными требованиями эсеров в революции были требования их программы-минимум. Кратко они выражались в лозунге “Земля и воля”. По своему содержанию он был радикально-демократическим. Популярность эсеров в революции основывалась не на их утопической социалистической мифологии, а на прикрытой этой мифологией приверженности идеям радикальной демократии.

Эсеры в 1917 г.

Политические силы России, оппозиционные и революционные, в том числе и эсеры, не были инициаторами, организаторами и вождями Февральской революции. Она застала их врасплох, но, захваченные вихрем событий, они приняли в ней активное участие и повлияли на ее исход, определив характер и своеобразие той политической системы, с которой Россия вышла из этой победоносной революции.

Так, в Петрограде энергично действовали эсеры-рабочие во главе с П.А.Александровичем. Вместе с большевиками и меньшевиками эсеры входили в инициативные группы, поднимавшие массы на борьбу в Сормово, Астрахани и Якутске. Практически повсеместно их представители участвовали в организации новой власти. Эсеры Зензинов и Александрович вместе с другими представителями демократической общественности были инициаторами образования Петроградского совета рабочих депутатов. В первый состав исполкома совета были персонально избраны Александрович и А.Ф.Керенский, а от партии вошли Зензинов и Н.С.Русанов. Керенский был избран товарищем председателя совета и одновременно занял пост министра юстиции во Временном правительстве.

Подобная картина наблюдалась и на местах. Эсеры возглавили Комитет общественного порядка в Новониколаевске и Комитет общественной безопасности в Красноярске. Значительным было их представительство и влияние во многих других таких же организациях и в Советах. Эсер В.И.Чижевский стал председателем Уфимского совета рабочих депутатов. А.Р.Гоц принимал активное участие в создании в Иркутске Комитета общественных организаций и советов рабочих и солдатских депутатов. Среди солдат эсеры были особенно влиятельны. Кроме Иркутского под их руководством оказались солдатские Советы в Москве, Нижнем Новгороде, Царицыне и ряде других городов.

Февральская революция коренным образом изменила общественное положение партии эсеров. Из едва проявлявшей признаки жизни, находившейся в глубоком подполье, постоянно преследуемой, малочисленной, оказывавшей слабое влияние на политическую жизнь страны она за короткое время превратилась в самую большую по численности и самую популярную партию, стала участницей правящей коалиции.

Организационное возрождение партии началось уже в ходе революции. Партийные ячейки составлялись, как правило, из немногих, пребывавших до этого в подполье или возвращавшихся в партию бывших эсеров, покинувших ее в межреволюционный период. Возвращались из ссылки и эмиграции лидеры партии. Организационная работа велась в быстром темпе. 2 марта состоялась I Петроградская конференция эсеров. Она избрала городской комитет, который до третьего съезда партии исполнял также функции ЦК, и приняла решение об издании партийной газеты “Дело народа”, первый номер которой вышел 15 марта. 3 марта провели свою конференцию московские эсеры. Комитет, избранный конференцией, вместе с самостоятельно возникшим Временным организационным бюро обратился ко всем партийным работникам с призывом неотложно взяться за возрождение открытой партии, за создание массовых организаций пролетариата и трудового крестьянства. Лихорадочно велась и организационная работа на местах.

Широко былы поставлены печатная пропаганда и агитация. Тиражом до 300 тыс. экземпляров выходила ежедневная центральная партийная газета “Дело народа”. Издавалось около сотни различных местных партийных периодических изданий. Огромными тиражами публиковалась популярная литература по вопросам государственного устройства, войны и мира, земельному, национальному, рабочему и др.

Случалось, что в ПСР принимали целыми деревнями, фабриками и полками. Уже к III съезду в партии было несколько сот тысяч человек. Наибольшая ее численность в 1917 г. составляла около миллиона человек. По сведениям ЦК на начало августа, т. е. в период наибольшей популярности партии, в ней было 436 организаций – 312 комитетов и 124 группы.

Но эсеры брали количеством, а не качеством. Старый, испытанный состав партии был затоплен новыми, так называемыми “мартовскими эсерами”. Пестрые в социальном отношении, включающие в себя рабочих, крестьян, солдат, интеллигенцию, служащих, мелких чиновников, студентов, учащихся и т. п., “мартовские эсеры” в своем большинстве имели слабые представления о теории эсеров. Немало было среди них и тех, кто руководствовался корыстными побуждениями, рассчитывая извлечь выгоду из членства в самой влиятельной и правящей партии. Партия эсеров, и до этого не отличавшаяся идейным и тактическим единством и организационной монолитностью, с “мартовским” пополнением стала еще более неустойчивой и еще менее способной проводить в жизнь свою линию.

Организационное оформление партии эсеров было завершено ее III съездом, состоявшимся 25 мая – 4 июня 1917 г. На съезде был избран ЦК в составе 20 человек и выработана официальная позиция партии по таким принципиальным вопросам, как отношение к Временному правительству, войне и миру, аграрному, рабочему и ряду других.

Решения съезда оказались временным компромиссом между различными течениями в партии. Борьба между правыми и левыми эсерами, а также компромиссы между ними, достигавшиеся благодаря немалым усилиям центристов, составляли содержание внутренней истории партии эсеров в 1917 г. Центристами в конечном счете определялся и официальный курс партии. Однако и они не были монолитны. Наиболее последовательным центристом был секретарь ЦК В.М.Зензинов. Вождь партии В.М.Чернов, при всей его гибкости, искусстве лавировать и находить равнодействующую между противостоящими точками зрения, нередко оказывался на позициях левоцентризма. А такие влиятельные члены ЦК, как А.Р.Гоц, председатель эсеровской фракции в Петроградском совете и товарищ председателя ВЦИК, и Н.Д.Авксентьев, бывший в 1917 г. председателем ВЦИК советов крестьянских депутатов, министром внутренних дел во втором коалиционном Временном правительстве и председателем Совета республики (“предпарламента”), были правоцентристами. Лидерами правого течения в партии были А.А.Аргунов, Е.К.Брешковская, А.Ф.Керенский и Б.В.Савинков. Их взгляды и настроения выражала газета “Воля народа”. Левое крыло партии возглавлялось М.А.Натансоном, Б.Д.Камковым, М.А.Спиридоновой и др. Их печатными органами были газеты “Земля и воля” и “Знамя труда”.

В основе разногласий внутри партии эсеров лежали различные оценки характера, движущих сил и перспектив происходившего социального переворота, а также различные взгляды на роль партии в этом перевороте. Правые эсеры считали, что вопрос о социалистическом переустройстве общества не стоит на повестке дня не только в России, но и в странах “передового капитализма”, т.к. для него еще не созрели “материальные и духовные условия”. Задачу революции они видели прежде всего в демократизации политического строя и форм собственности. Требование обобществления основных отраслей промышленного производства рассматривалось ими как утопическая попытка обойти законы естественного хозяйственного развития и даже как “экономическая реакция”. Партия и трудящиеся, по их мнению, должны были бороться не против капитализма вообще, а лишь против наиболее хищнических, паразитических его сторон, особенно присущих российскому капитализму. Логичной в их концепции была ориентация на союз с прогрессивными элементами буржуазии и их политическими представителями – кадетами. Правые эсеры были последовательными сторонниками коалиционного правительства. Необходимость коалиции обосновывалась не только концептуальными соображениями, но и практическими потребностями момента. В коалиции виделись условие и средство преодолеть экономическую разруху, обеспечить успехи на фронте и возможность довести страну до Учредительного собрания без гражданской войны. Соответственно, правые эсеры резко отрицательно относились к большевикам с их курсом на социалистическую революцию и лозунгом перехода власти к советам. По вопросу о войне и мире правые эсеры эволюционировали от оборончества к революционному оборончеству. Они отвергали сепаратный мир с Германией, выступали за войну до победного конца в союзе с Антантой, надеясь таким образом не только добиться справедливого мира, но и спасти молодую российскую демократию.

Иной была концепция левых эсеров. Спасение России они видели только в ее прорыве к социализму через мировую революцию. Предполагалось, что только она создаст условия для торжества российской социалистической революции. Они, естественно, выступали против любой коалиции с кадетами, за однородное социалистическое правительство. В аграрном вопросе их позиция сводилась к немедленной передаче всей помещичьей земли в распоряжение земельных комитетов до окончательного решения этого вопроса Учредительным собранием. Левые эсеры считали, что после свержения самодержавия империалистический характер войны не изменился. Временное правительство и поддерживающая его часть российской демократии, продолжая эту войну, защищают империалистические интересы не столько своей, сколько союзнической буржуазии. Покончить с войной способна лишь мировая революция, в пожаре которой сгорит главный виновник войны – буржуазное общество.

Политика эсеровского центра основывалась на концепции “народно-трудовой” революции как революции переходного типа, в целом сохранявшей частнохозяйственную систему, но вместе с тем создававшей предпосылки и даже формирующей зародыши социализма. Эта концепция не только не исключала, но и предполагала на первоначальном этапе революции временную коалицию со всеми прогрессивными силами, в том числе и буржуазными, которые были заинтересованы в утверждении политической демократии. При дальнейшем развитии революции власть должна была перейти к блоку трудовых и социалистических партий, который, имея за собой абсолютное большинство в стране, способен был бы дать отпор всем попыткам переворота в пользу как правой, монархической, так и левой – большевистской диктатуры. По признанию В.М.Чернова, автора данной концепции, реальная политика, которую проводила партия в 1917 г., отклонялась от этой концепции, причем главная ошибка партийного руководства заключалась в том, что оно, “зацепившись за коалицию, застряло на месте”.

По главному вопросу революции разногласия в партии выявились сразу же как только данный вопрос был поставлен на повестку дня. Они обусловливали непоследовательность и колебания руководства партии по этому вопросу. Сказывалось это прежде всего в политике по отношению к Временному правительству и к советам.

Отношение эсеров к Временному правительству не сразу приобрело определенность. Это проявилось уже в дни Февральской революции. Так, с одной стороны, левый эсер П.А.Александрович, руководитель эсеров, принимавших участие в революционных событиях на улицах Петрограда, вместе с межрайонцами призывал рабочих и солдат не оказывать доверия Временному правительству и брать власть в свои руки. В то же время В.М.Зензинов, единственный из членов ЦК бывший тогда в Петрограде и возглавивший местный партийный комитет, одобрил вступление А.Ф.Керенского во Временное правительство. В поддержку Керенского и Временного правительства высказалась 2 марта I Петроградская конференция эсеров. Но состоявшаяся через месяц II конференция решила вопрос о вхождении социалистов во Временное правительство отрицательно и посчитала достаточным оказывать на него давление извне. Однако через каких-то две недели произошел очередной зигзаг. Причиной его стал апрельский кризис Временного правительства, когда эсеровское руководство, ссылаясь на то, что надо выправлять его курс, признало полезным и необходимым вступление социалистов в кабинет.

За поддержку коалиционного Временного правительства высказался и третий съезд партии. Создание коалиционного правительства рассматривалось как свидетельство роста сил демократии, оказавшейся уже способной давить на правительство и контролировать его не только извне, но и изнутри, В то же время подчеркивалось, что демократия еще не так сильна и организованна, чтобы взять в свои руки всю власть. Съезд категорически высказался против любых попыток захвата власти в центре и на местах, назвав их авантюрой.

Представители партии эсеров участвовали в трех коалиционных правительствах: в первом – А.Ф.Керенский – военный и морской министр, В.М.Чернов – министр земледелия; во втором – А.Ф.Керенский – министр-председатель, военный и морской министр, В.М.Чернов – министр земледелия, Н.Д.Авксентьев – министр внутренних дел; в третьем – А.Ф.Керенский на тех же постах, что и во втором правительстве, и С.Л.Маслов – министр земледелия.

Эсеры заявляли о поддержке не только Временного правительства, но и Советов. Однако они не рассматривали их как органы власти. “Властью является в данный момент Временное правительство”, – писала газета “Дело народа”. Предназначение советов эсеры видели в том, чтобы организовывать массы, осуществлять идейно-политическое руководство ими, контролировать Временное правительство, толкать его дальше по пути реформ, быть “часовыми” революционных завоеваний. Существование советов признавалось полезным и даже необходимым и при Учредительном собрании. Они, будучи мощными народными организациями, обеспечивали бы проведение в жизнь решений Собрания, являлись бы гарантами осуществления этих решений демократическим путем и с соблюдением социальной справедливости. Но их существование допускалось лишь в качестве “классовой организации трудящихся масс, могущей и долженствующей иметь огромный вес в политической и экономической жизни страны”. Эсеры считали, что советы из-за своего митингового характера, полной неприспособленности к будничной работе несостоятельны как органы власти. Такая оценка советов лежала в основе неприятия эсерами большевистского лозунга “Вся власть Советам!”.

По мнению эсеров, реальной властью на местах должны были быть такие органы местного самоуправления, как городские думы, волостные, уездные и губернские земства, избранные демократическим путем. Свою главную политическую задачу эсеры видели в том, чтобы завоевать сначала большинство в этих органах, а затем, опираясь на них, и в Учредительном собрании. В целом этот план успешно осуществлялся. Эсеры получили большинство голосов на выборах в городские думы, происходивших в августе 1917 г. Итоги этих выборов имели большое политическое значение. Успех эсеров на выборах прибавил им оптимизма, вселил еще большую уверенность в возможности победы на выборах в Учредительное собрание.

Эсеры понимали, что между войной и судьбой российской революции существует тесная зависимость. Они постоянно говорили о том, что если революция не покончит с войной, то война покончит с революцией. В основе резолюции “Об отношении к войне”, принятой III съездом партии, было положено требование: “Демократический мир всему миру”. Новая Россия рассматривалась в качестве форпоста, цитадели той “третьей силы”, которая должна была положить конец войне.

Исходя из этого, определялись основные направления деятельности партии: на внешнеполитической арене – борьба с империализмом воюющих стран, восстановление II Интернационала; внутри страны – за укрепление и развитие завоеваний революции. Подчеркивалось, что, пока война продолжается, необходимо сохранять “стратегическое единство фронта с союзниками” и укреплять армию, чтобы она могла проводить активные операции “во имя осуществления задач русской революции и ее международной политики”. Пропаганда в армии отказа от наступательных действий и неповиновения распоряжениям революционного правительства объявлялась демагогической и недопустимой.

Следуя решениям съезда, эсеры неоднократно критиковали Временное правительство за то, что оно не пересматривает принципы царской внешней политики, принимали меры для созыва международной социалистической конференции в Стокгольме и участия представителей русской демократии в планировавшейся конференции союзников в Париже, Эсеровский центр по вопросу о войне и мире постоянно подвергался критике справа и слева. Левые эсеры упрекали его в оборонческой фразеологии, правые же требовали большей активности в деле продолжения войны и окончательного разрыва “с циммервальдизмом, пораженчеством и большевизмом”.

III съезд партии подтвердил верность идее социализации земли, но в то же время подчеркнул, что вопрос о земле может быть решен полностью и окончательно только Учредительным собранием. Впредь до этого признавалось необходимым передать все земли в распоряжение земельных комитетов, которые должны были заботиться о поддержании на должном уровне сельскохозяйственного производства, о развитии общественной и артельной обработки земли, о возможно равномерном и прави