Глава двенадцатая, в которой ломается жизнь.

Одним резким движением Ричард подскочил к Гарри и легко повалил его на пол, нависнув сверху. Его глаза горели холодной решимостью, по нему было видно, что сейчас он либо умрет, либо совершит задуманное. Гарри стал вырываться. Бил брата руками, куда придется, отбрыкивался, пинался, норовя попасть ногой в пах. Ричарду было абсолютно начхать на эти весьма слабые для него попытки освободиться. Он лишь достал палочку и вот уже руки Гарри связаны над головой, а металл столбика, к которому его привязал брат, неприятно холодит кожу. Веревки больно врезаются в руки, Гарри рвется приподняться чуть выше, все еще отбиваясь ногами. Ричард до синяков сжимает его коленки и силой разводит ноги Гарри в стороны. Так же, как и руки, привязывает, так и оставив разведенными. Если до этого Гарри еще надеялся, что его просто изобьют, то теперь у него исчезает последний шанс на это. Ричард не отпустит его так просто. И Гарри кричит, громко, надрывно, как никогда на свете отчаянно взывает о помощи. Но его, как и всегда, никто не слышит. Никто не придет и не спасет его. Даже Драко, который клялся, что будет всегда защищать его. Все врут.

Ричард одним движение разрывает тонкую пижамную ткань. Гарри больно – ткань сильно врезается в кожу. Он делает попытку вырваться. Ричард наотмашь бьет его по щеке и приказывает лежать и не рыпаться. Гарри снова дергает телом в попытке сбросить веревки, выскользнуть из них. Он же такой худенький. Получает еще одну пощечину. В ушах звенит, а в глазах собираются слезы. Не столько от боли – унижение намного сильнее. Гарри приказывает себе не плакать – доставлять удовольствие насильнику нельзя. Но слезы все равно упрямо льются по щекам, обжигая, глаза как будто горят и Гарри видит все как через туман.

Он отчаянно молит всех известных ему богов о забытьи. Как бы хорошо было сейчас просто отключиться. Не чувствовать. Не видеть. Не слышать грубых слов. Не плакать. Просто провалиться в обморок. Пусть Ричард его насилует, ему плевать. Он просто не хочет всего этого чувствовать. Ему бывало и больнее. Жизнь бывала хуже. Лишь бы просто не чувствовать.

Ричард бьет везде, куда могут дотянуться руки. Ему совсем не жаль брата. Эти багровые синяки, расплывающиеся на хрупких ягодицах, приносят небывалое удовольствие. Ричард даже чувствует, что у него встает. Отлично. В его руке нож. Он оставит уродливые отметины. Пусть их и будет легко залечить зельями, Ричарду просто ужасно приятно видеть их. Он в экстазе, когда слышит стон Гарри. Стон, полный боли и страха. Много раз он слышал такие стоны. Ублюдка Симуса, который посмел признаться в своей любви к Драко, того шлюшенка, который так походил на Малфоя. Ричард ненавидел Драко. Он не знал, чего в нем было больше. Любовь и ненависть смешались в нем. Причинить боль Малфою он не мог, поэтому и вымещал ее на похожих на него шлюхах, или просто попавшихся под руку парнях.

Но удовольствие, которое он получал, избивая Гарри, не входило ни в какое сравнение с теми развлечениями. Схватив брата за волосы одной рукой, он второй надавил ему на челюсть и просунул в рот сученыша свой член. Тот подавился и попытался языком вытолкнуть головку. Но Ричард был намного сильнее. Резкими движениями он вбивался в горло Гарри, ему было совершенно наплевать на то, что зубы братца царапают нежную кожицу, и что у Гарри начинают закатываться глаза. Он трахал и трахал его в рот, даже заметив, что Гарри в обмороке, он не остановился. Почувствовав скорую развязку, он достал член изо рта брата. Чуть помедлив, чтобы произнести тихое «Агуаменти» и привести Гарри в чувство, он начал наддрачивать все быстрее и быстрее и через пару секунда кончил прямо на лицо только пришедшему в себя мальчику. Тот, казалось, оставался равнодушным ко всему, лишь горячие слезы текли по его щекам.

- Ну что, братишка, засиделся ты в девственниках, тебе не кажется? – издевательски пропел Ричард, заклинанием отвязывая Гарри и переворачивая его лицом к полу. Мальчик уткнулся носом в пол. Боги услышали его молитве. Он ничего не чувствовал. Кроме жуткой боли в груди. Больше ничего. Он думал о Драко. Тот никогда к нему не прикоснется, если узнает о том, что сейчас произошло. И происходит. И Гарри снова останется один. Впрочем, мальчик уже не чувствовал каких-то сожалений по этому поводу. Ему было просто все равно.

Ричард подтянул попку Гарри к себе и, раздвинув ягодицы, грубо прикоснулся к темной дырочке. Смачно плюнул на нее, и так же грубо растер слюну. Плюнул еще раз – если не смазать Гарри совсем, Ричард просто не войдет. Засунул в колечко ануса один палец и сразу, резко и нетерпеливо задвигал им. Через пару секунд прибавился и второй палец.

- Что, детка, нравиться? Сейчас будет еще лучше, - и Ричард, не озаботившись повторной смазкой, сразу до конца вставил. Комнату огласил дикий крик – Гарри казалось, что его разрывает на части. Боль пульсировала и не уходила. А Ричард и не думал останавливаться. Он наотмашь, почти выходя при каждом новом движении, трахал Гарри, захлебывающегося в собственной слюне и слезах, ревущего и кричащего, срывая голос и раня и без того пострадавшую глотку. Ричард старался входить под таким углом, что бы ни в коем случае не коснуться простаты – удовольствие тут получает он, а не этот смазливый сопляк. Он возбуждался все больше и больше, слушая дикие крики мальчишки и трахал Гарри все быстрее. Ричард схватил Гарри за волосы, оттягивая их назад, заставляя прогнуться в спине, и еще больше насадиться на его член. Еще пара судорожных движений и он кончает во второй раз, выходя и испытывая чувство глубокого удовлетворения, видя, как из полураскрытой дырки вытекает кровь, смешанная с его спермой. Гарри рвет, он просто ничего не может с эти поделать. Даже плакать он уже перестал.

Ричард так и оставил его – в лужице из крови и собственной рвоты. Гарри лежал, притянув колени к груди и воя, как раненое животное. Сил больше ни на что не было. У мальчика даже не было сил ненавидеть Ричарда. Возможно, позже, а сейчас спать, спать…
Разбудили Гарри совершенно безумным криком, раздавшимся, судя по всему, от дверей. Мальчику было все равно, кто это. Пусть только его не трогают. Он так устал и так хочет спать.

- Гарри, Гарри! – звал голос. Мальчик попытался приоткрыть глаза, но у него ничего не получилось, поэтому он просто бросил:

- Отстань. Дай поспать.

- Гарри… - чуть ли не плача взмолился Драко, а это был именно он, - Просто скажи, кто, а потом будешь спать, хорошо? Скажи, кто это сделал, - последние слова Драко почти прошипел. Его душила ярость. Кто посмел? Кто?..

- Отстань.

- Гарри, маленький, ну скажи кто, пожалуйста, - умолял голос. И Гарри решил, что так от него быстрее отстанут.

- Ричард. Отстань…