Подростки, собирающиеся вечно гореть в озере огня

Еще я встретил Джуда Голдмана, учившегося на класс старше меня. Обычно, на уроках физкультуры смешивались ученики разных классов, поэтому часто девятиклассники и десятиклассники были вынуждены заниматься вместе. Джуд был таким же странным, творческим и интеллигентным, как и я, с темно-коричневыми волосами, длинными наверху и короткими по сторонам. Он обесцвечивал часть “гривы” до желто-коричневого цвета. Низкого роста и худой, в очках а ля Джон Леннон, с короткой щетиной на лице и глубоким голосом, он просто притягивал женщин. Джуд ездил на скейтборде, одевался в очень странную и броскую одежду, занимался музыкой и оставался странно спокойным для своего возраста. У него было очень тонкое и своеобразное чувство юмора, с которым со временем я смирился. Он начал с того, что, как и все, дразнил меня на уроках физкультуры, но чем больше мы подшучивали друг над другом, тем больше он понимал, что у нас больше общего, чем с кем-либо еще в школе. Как-то раз он дал мне запись музыки, сделанную дома, которую он называл Организованным шумом.

Я узнал, что его мама – бывшая хиппи и звездочка кино, которая присоединилась к коммуне только для того, чтобы отказаться от хиппи и стать крайней христианкой-фундаменталисткой. В результате, Джуд ненавидел все, связанное с музыкой и культурой хиппи, но мы все же оставались добрыми друзьями. Его мама безостановочно слушала записанные проповеди своего проповедника, день и ночь. У него был ярко выраженный смешной южный акцент, больше, чем у Джорджа Буша, и тот еще характер: самый преувеличенный стереотип библейского проповедника огня и серы, которого только можно было себе представить. Экстаз мог вынудить его воспарить в небеса в любой момент, когда все другие могли жариться на вечном адском огне. Мы слушали запись, и моим самым любимым отрывком был следующий: “Молодежь, вы слышали их, идущих в ад без Христа. Я говорю о подростках, собирающихся вечно гореть в озере огня. Вы не можете им помочь, но можете начать молиться за них и превратить тяжесть и печаль их потери в свое обретение”. Другая классическая цитата: “Он собирается взять группу людей, не всех, а тех, кто “вынуждает вас не делать этого”.

Мама Джуда постоянно кричала на него по самым нелепым мелким поводам. Ему не позволялось слушать никакую музыку, кроме на 100% христианской, и ничто не могло прервать безостановочную двадцатичетырехчасовую вереницу проповедей, поэтому все место под его матрацем было заполнено спрятанными записями его любимых музыкальных групп. Однажды она нашла спрятанные записи альбома Принса Грязные мысли, что привело к экстренной встрече церковных старост. Они велели Джуду никогда больше не слушать музыку Принса, иначе он станет гомосексуалистом. После этого инцидента Джуд стал лучше прятать музыку, и мать больше никогда не находила ценную контрабанду. Дед и бабушка Джуда были достаточно богаты, чтобы купить ему Alesis Midverb (18-битный сигнальный процессор), позволявший вставлять эхо в инструменты и голос, наряду с многодорожечным кассетным магнитофоном и клавиатурой Casio SK-1. Джуд страдал страшной аллергией, и каждый раз, когда он принимал лекарство, его ум становился странным и ошалевшим. Именно в таком состоянии он писал музыку Организованный шум. Несмотря на то, что он пользовался дешевой клавиатурой, ему удавалось достигать весьма уникальных, интересных и странных эффектов. Все дело было в сэмплере (устройство, позволяющее генерировать новые звучания путем повторения, трансформации или смешивания предварительно записанных естественных звуков). Любой из найденных циклически повторяющихся звуков можно было превратить в музыку.

Летом 1988 года закончился мой первый год обучения в старшей средней школе, и я все еще пребывал в депрессии. Я все больше и больше играл на барабане, и мы с Джудом подумывали о создании собственной группы, поскольку у него была дешевая поддельная бас гитара в стиле Пола Маккартни, которую он разрисовал разными словами и изображениями, включая свое имя. Он самостоятельно научился играть на бас гитаре и клавиатуре, и мог немного играть на любом инструменте.

Летом я ходил на один из концертов Дона Доккена, где за сценой увидел очень пьяного ведущего солиста, окруженного толпой из 11-ти невероятно горячих женщин в мини юбках. С моей точки зрения, любая из них могла бы стать спутницей жизни, и куда бы он ни пошел, они следовали за ним как цыплята. Он говорил глупые вещи, которые вовсе не были забавными, но каждый раз, когда он предпринимал слабую попытку пошутить, они взрывались смехом, как будто он был остроумным. Он зарабатывал очки игрой песен группы Led Zeppelin на стереосистеме.

И вновь, я видел одну и ту же историю. Рок звезды – это обычные люди, которые тяжко трудятся, учатся петь или играть на инструменте, создают группу, пишут несколько приличных песен, поют и, наконец, зарабатывают на пластинках достаточно денег, чтобы отправиться на гастроли. Гастроли чуть ли не убивают этих ребят. Почти каждая группа, с которой я встречался, была крайне изнурена, постоянно боролась с тем, чтобы не заболеть, и являлась пленниками гастрольного автобуса. Все города смешивались, и идея попасть домой казалась несбыточной мечтой. Гастроли могли длиться целый год, с концертами каждые два или три вечера подряд, без перерывов и отпусков. Времени едва хватало на запись нового альбома и повторения процесса. Бон Джови совершенно отобразил эту дилемму в классической песне Разыскивают живым или мертвым (Wanted Dead or Alive), два-три раза в месяц я наблюдал, как такие парни проходят через личный опыт. Хотя это очень тяжелая жизнь, я бы был более, чем счастлив, получить свой шанс страдать от постоянного женского внимания и вопящих толп каждый вечер. Не имеет значения, как вы выглядите. Как только вы попадаете на сцену, вы в дамках.

СМИ учат нас стремиться к обещанию славы. Как наркоманы, многие жаждут известности и признания. Сейчас, с развитием социальных СМИ, это становится большей проблемой, чем раньше. И все же, каждый раз, когда я встречался с людьми, которые “сделали это”, они выглядели несчастными. Чтобы описать их состояние, я бы воспользовался термином Синдром Элвиса-Мерилин. Элвис и Мэрилин – две великих знаменитости двадцатого века, известных по своим именам. Оба умерли одинокими, страдая от наркомании и бедности. С момента переезда в Лос-Анджелес я разговаривал с разными хорошо известными актерами, и все они жаловались на неуважение со стороны боссов высокого уровня в Голливуде, даже если это преуспевающие актеры. Как только один из их фильмов не продается достаточно хорошо, их выбрасывают из обоймы, и бывшие знаменитости часто называют себя “ветеранами”. Многие известные музыканты рассказывали одну и ту же историю. Осознание иллюзии известности и правды синдрома Элвиса-Мэрилин, умение пребывать в мире с тем, кто вы есть, – это ключевой элемент процесса вознесения. У вас есть возможность быть счастливым, независимо от того, скольких целей и успехов вы достигли, и жизнь в простоте может вознаграждать гораздо больше, чем постоянный хаос от пребывания публичной фигурой.

Неконтролируемый

Летом 1988 года отец взял меня и Майкла в путешествие на Озеро Джордж, на день рождения друга Рика Сицилиано. Рик был ударником и ведущим солистом группы ритм и блюз Неконтролируемый, а также профессиональным фотографом. Этот крупный, высокий и довольно мускулистый человек, с выпуклыми живыми глазами был самым забавным, остроумным и саркастическим человеком из всех, кого я знал. С ним невозможно держаться наравне; иногда он говорил ужасные вещи, над которыми нельзя не смеяться. Мы загрузились в странно пахнущий зеленый пикап Рика, и когда уже находились в Андиронаке, он, сидя за рулем, решил почистить зубы. Рик захотел выплюнуть пасту из окна на скорости 105 км в час. Паста растеклась по всему боку пикапа в виде длинных белых полос, и он начал над этим подшучивать. Мы смеялись до колик в животе.

Первый торт в честь дня рождения Рика был шоколадным и без свечей. Отец бросил его прямо ему в лицо. Все хохотали во все горло, включая Рика, воспринявшего ситуацию так, как она того стоила. Второй торт оказался больше, с белой глазурью и со свечами. После того, как Рик умылся, мы пошли покататься на лодке на озере, и тут произошла катастрофа. Сгустились облака, поднялся ветер, засверкали молнии, и полил дождь. С ужасным скрипом лодка сильно накренилась и сейчас почти лежала на боку. Отец и Рик спрятали меня и Майкла в каюту, чтобы нас не смыло водой, но это не сильно нам помогло.

Майкл и я стояли на том, чему полагалось быть боковой стенкой, мы могли смотреть вниз и видеть воду в иллюминаторах, которая обычно находилась на уровне глаз. По крайней мере, 15 минут я был убежден, что мы вот-вот погибнем. В ужасе, мы кричали и плакали. Мы смотрели друг на друга и думали, что через несколько минут вода ворвется в каюту. Даже если бы нам удалось выжить, плавая в спасательных жилетах, вода была достаточно холодной, чтобы погибнуть от гипотермии, к тому же мы были слишком далеко от берега, чтобы выплыть. Даже сильно крича, я достиг момента истины и осознал, что определенно не хочу покидать этот мир. Я просил Бога спасти мою жизнь, извинялся за все то плохое, что сделал, и умолял еще об одном шансе, хотя и не считал себя христианином. Вдруг, когда я поверил в то, что вот-вот умру… Удивительно, как быстро мы возвращаемся к основам. Как только я сдался и попросил из глубины себя, все изменилось. Каким-то образом, отцу и Рику удалось выпрямить лодку, и мы вернулись на берег. Меня трясло от нервов и адреналина, но я определенно заметил синхронизм выбора времени между моей молитвой и решением проблемы. Отец сказал, что мы оказались в большой опасности, причем больше от удара молнии, чем от затопления. Для всех нас это был очень травмирующий опыт.

Это мой сын

В 1988 году, когда я пошел в 10-й класс, я решил обзавестись классным кольцом и выбрал серебряное кольцо с голубым аквамарином. Чтобы разместить заказ, нам следовало пойти в ювелирный магазин. К тому времени мои волосы так отросли, что пожилая леди спросила маму, какое кольцо хотела бы ее “дочь”. Мама ответила, что это ее сын, и все получилось невероятно неловко. Я почувствовал себя еще больше травмированным и ушедшим в себя.

К счастью, фортуна повернулась ко мне лицом: я оказался в одном классе по химии с Джудом и м-ром Олсоном в качестве учителя. Мы сидели рядом друг с другом, и наша дружба крепла больше, чем когда мы находились в столовой. Химия давалась мне очень нелегко, так я не мог визуализировать крохотные частицы, вращающиеся вокруг ядра. Обычно, когда мне приходилось иметь дело с научными истинами, мое ЭСВ подкидывало видения того, что на что похоже, но в случае с химическими моделями, которым меня пытались учить, я не видел ничего. И лишь через много лет я обнаружил научное доказательство того, что видел и чего не видел: решетки сакральной геометрии и отсутствие электронов. Конечно, экзамен по химии за весь год я провалил и был вынужден пойти в летнюю школу. Я никогда не думал, что так случится. Родителей Кевина не удовлетворяли оценки ниже 95%. Мы были одинаково умными. Учитывая, как строго родители относились к моим оценкам, провал на экзамене и посещение летней школы были немыслимыми, но это произошло.