Был у меня пес по имени Билл

 

Квартира на Кэлл‑Кук, где умер юноша. Дворик немного шире и окружен темнотой – темнотой, подобной недоэкспонированной пленке со всем эпизодом. Ночь, во дворе свет. Во дворе раненое животное. Поначалу кажется, что собака, потом выясняется, что это юноша. Очень медленно юноша поднимается и подходит к двери, открывающейся во двор. Теперь я вижу, что дворик завален старыми ведрами из‑под краски и козлами для пилки дров, а все помещения вокруг – в руинах. Я стою на пороге, юноша подходит ко мне, у него на лице странная застывшая печальная улыбка, не заискивающая, но как бы с надеждой на что‑то. Теперь я отчетливо вижу его лицо.

Он прошел долгий путь. Внутри у него страшная рана, он едва может идти. И он прошел тот долгий путь только ради того, чтобы умереть здесь. Я веду юношу к постели и стою над ним, глядя ему в лицо. Он продолжает улыбаться. На нем серая рубашка и серые фланелевые брюки. От юноши исходит запах давно немытого тела, грязной одежды, болезни и еще какой‑то серый металлический запах. Я снимаю с него изношенные башмаки вместе с присохшими к ним обрывками сгнивших носков. Подошвы полностью стоптаны. Расстегнув рубашку, я вижу ножевую рану в груди и запекшуюся кровь на ткани. Очень медленно юноша проводит руками по телу и сует пальцы за пояс, затем слегка поворачивается на кровати, принимая позу человека, прислонившегося к косяку двери. Он улыбается кому‑то, его лицо освещается на мгновение, но этот свет почти тотчас же пропадает.

Печальное лицо уходящего. Он умер той же ночью. Он умер очень несчастным.

 

Блюз мертвеца

 

Академия Смерти, основанная Одри Карсонсом, задумывалась как программа иммунизации с целью развития общего иммунитета к смерти. По существу, создания вакцины от смерти. Иммунитет все еще наиболее надежное оружие против вирусов, а смерть является вирусом, проявляющимся в самых разнообразных формах. Иммунитет, выработанный к одному его штамму, совсем необязательно сработает с другими. Обучаемые должны испытать смерть во многих ее формах, чтобы сформировать общий иммунитет. Значит ли это, что, пройдя через учебный расстрел, выпускник сможет без какого‑либо вреда для себя пережить расстрел настоящий?

Суть в том, что, если у него сформируется иммунитет к смерти, он никогда не столкнется с ситуацией реального расстрела. Смерть всегда бывает только вашей смертью. И как в случае с любым другим вирусом, она должна застать организм хозяина врасплох, чтобы легко проникнуть в него. А если организму уже известен данный штамм, вирусу будет очень сложно в данный организм проникнуть. Но как нам удается сформировать опыт физической смерти без реального ее переживания? С помощью электронных приспособлений мы вызываем в мозгу испытуемого те волны и те телесные ощущения, которые в реальности сопровождают данный штамм вируса смерти. Названная процедура проводится до остановки сердца. Так как в ходе ее не возникает никаких физических повреждений, процесс реанимации и восстановления проходит без особых осложнений. Тем не менее ощущения смерти воспроизводятся полностью. Полагаю, как только мы приступим к непосредственному осуществлению нашей программы, вы все согласитесь, что эти ощущения невыносимы – невыносимы в самом буквальном смысле слова – и не могут длиться далее момента исчезновения вашего восприятия. У участников эксперимента после его завершения, как правило, сразу же полностью восстанавливаются интеллектуальные способности, они становятся активными и энергичными. Так называемая естественная смерть – самый простой ее вариант, и именно с нее обычно и начинают. Кроме того, ее легче всего зафиксировать и воспроизвести… ей когда‑нибудь удавалось взять под контроль свои фантазии нет вы лжете он сказал просто да по сути дела ее очень трудно держать под контролем. В конце концов я руководитель банка настоящее эго ложное эго пока вы со мной со многими оговорками может создаться впечатление что все идет хорошо но в любое мгновение – пуф! – все равно как проскочить сквозь дно пруда возникнет водоворот который затянет вас куда? Вы строите мистическую гору из крошечной голубой тени огромной глыбы.

Существует интересный рассказ «Недоповешенного Смита» о том, что чувствуешь, когда тебя вешают. Смит был солдатом, которого повесили за ограбление в 1905 году. Он уже болтался в петле минут пятнадцать, когда пришло сообщение о помиловании, которого добились друзья Смита благодаря его военным заслугам. Смита вынули из петли, и он вскоре пришел в себя. Когда его спросили, что он чувствовал, будучи повешенным, он ответил:

– Поначалу я ощущал очень сильную боль из‑за тяжести собственного тела и какое‑то странное смятение всех чувств, которые как будто резко устремились вверх. Как только они достигли головы, я узрел яркое свечение, которое, казалось, со вспышкой вылетело у меня из глаз. После чего я утратил всякое ощущение боли.

Сторонникам применения смертной казни как эффективного средства борьбы с преступностью нелегко было бы объяснить реакцию Смита на свое чудесное спасение. Он продолжал заниматься грабежами и спустя какое‑то время был снова арестован. Судья отпустил Смита благодаря его славе. Однако он не собирался исправляться и был арестован в третий раз. На сей раз ему удалось уйти от наказания благодаря тому, что прокурор умер во время судебного заседания… [47]

Смерть раскрывает свои тайны тем, кому удается пережить ее и снова вернуться к жизни. «Недоповешенный Смит» убил окружного прокурора… вспышкой. Вспышкой Смерти. Таким образом выпускники Академии Смерти не просто приобретают определенный иммунитет к различным формам смерти, которые они переживают в ходе обучения, но и способность переносить их на других с помощью Вспышки Смерти Повешенного… Последнего бульканья утопающего… паралича кураре… кислородного голодания мозга, вызываемого цианидом. Их также активно обучают различным методам бесконтактного боя и всем методам боя контактного с любыми видами оружия. Они составляют элитную гвардию Центра Мужской Мутации и являются его смертоносными посланниками. Мутанты появляются постоянно, Академии Смерти возникают повсеместно. Испытываются все ее разновидности и способы. Вот неистовый субъект с громадным рваным шрамом в нижней части живота – человек, переживший харакири. Не пытайтесь воспользоваться своей вспышкой на нем, если не хотите, чтобы ваши внутренности оказались в корзине. А вот бледно‑голубые цианидные юноши, от которых исходит легкий аромат горького миндаля и распада. У каждой разновидности смерти – свой запах… сладковато‑гнилостный алый мускусный аромат повешенных и задушенных… сырой водорослевый аромат утопленников… обжигающий легкие озоновый дух умерших на электрическом стуле… эфирно‑больничный запах смерти на операционном столе… Старый Сержант:

– Встать, мастера онанизма! Тема нашей сегодняшней лекции – самое главное оружие, то есть смерть. Смерть совершенно беспомощна, просто сама умирает в присутствии своего главного врага, то есть смерти. Такова Формула Смерти. ФС. Ребята, никогда не забывайте ее. Здесь вы будете тоже совершенно беспомощны в руках медиков, которые вернут вас к жизни. Смерть становится вашим другом, и подобно крысам Вилларда [48] она сделает для вас все что угодно. Смерть – это вирус. Введение в организм мертвого или ослабленного вируса формирует иммунитет к данной его разновидности. Вы каждой своей клеткой чувствуете, как он входит в вас. Но будьте осторожны с черепом и костями. Вон, видите безумцев, расхаживающих с пришитыми головами… итак, помните, прививки от смерти опасны и должны вводиться постепенно.

– Мы начнем с большинством из вас со Смертельной Оргоновой Радиации, СОР, описанной в собрании трудов Вильгельма Райха. Предназначение СОР – воздействовать на самые слабые места организма и стимулировать активизацию иммунитета в данном органе. После этого должно пройти еще несколько месяцев, прежде чем вы совершите свое первое путешествие в смерть. На протяжении всего упомянутого времени вы будете проходить тренировку в боевых искусствах и в использовании различных видов оружия, что должно укрепить ваш союз со смертью и помочь ослабить ее в ходе воздействия вакцины. Здесь вам не будет никакого героина. Никакого алкоголя и табака. Другие наркотики станут частью тренировочного курса под руководством Дона Хуана. Он говорит, что вы никогда не должны ничему и никому отдавать себя полностью, даже смерти. «Какой будет плата за ошибку? Смерть», – провозгласил комендант Бухенвальда, захлопывая дверь газовой камеры. Впоследствии он был повешен нюрнбергским палачом, которого, в свою очередь, позднее перевели на Самоа и заставили заняться электрическими стульями. Что ж, приказ есть приказ, но старая добрая петля и плаха устраивали его ничуть не меньше. Думаю, что из‑за ностальгии он сделался рассеянным и в результате сам сгорел.

Старый сержант с сардонической ухмылкой смотрит на измазанные дерьмом обгорелые куски тела.

– Вешать американских солдат за изнасилование гражданских лиц?! А ДЛЯ ЧЕГО ЖЕ ЕЩЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНЫ ГРАЖДАНСКИЕ ЛИЦА, ВАШУ МАТЬ?!

Старый Сержант сбрасывает шорты и исполняет хула‑хула под идиотскую гавайскую музыку Спайка Джонса. «Хочу увидеть самоанку на Самоа…»

Доктор Курт Унру фон Штайнплац:

– Цель всех проектов – создавать мутанты в безопасной среде. Быть так без женщина – значит быть без страх, ясно? Мы сейчас проводить много эксперимент с junglings [49]. Раньше у нас были настоящая женщина, которые осеменялись и содержались здесь, пока не родить мужской отпрыск. Но мы иметь много проблем с женщина, которые сидеть здесь целые дни и болтать, есть шоколад и заниматься лесбийская любовь.

Поэтому теперь у нас есть тестовые пробирки. Они должны дать новое животное, ясно? Биологическое оружие мутации: мутанты программироваться на выживание в измененные условия, которые возникать из‑за их присутствие, одно из каковых – запах самих мутантов. Запах, который исходить от их кожа, потовые железы под мышки, с дыхание, кишечные газы, и тот запах, который они распространять во время сексуальные оргии, к каковым они всегда стремиться из‑за сексуальное возбуждение мутации.

Небольшой южный городок в субботний полдень. Озверелые расистские взгляды бледно‑голубых глаз вокруг городской площади – жаркий душный августовский полдень – воздух напоен электричеством. Внезапно из грузовика вылезают пятеро рыжих парней с пятью такими же рыжими волками на поводках. У ребят длинные рыжие волосы, и они совершенно голые. Юноши начинают целовать своих волков, и с тех спадает шерсть – хвосты превращаются в позвоночник в потоке красных искр – они воют, скулят, извергают сперму. Парни катаются по траве вокруг городской площади, и от них исходит очень сильный запах. Обитатели городка вдруг становятся багровыми, кучами валятся на земля, задыхаются, непроизвольно испражняются – кровеносные сосуды лопаются у них, словно хлопушки.

Но всем застенчивым и утонченным животным нравится этот запах. Откуда ни возьмись появляются маленькие ласки и трутся о юношей, потом приходят недоверчивые коты и дети.

Использование запаха в качестве оружия – крайне продуктивная идея… юноши‑ящерицы, оставляющие за собой сухой сильный запах… несущая смерть вонь голубых юношей‑змей, вызывающая ассоциации с распадом и гнилым озоном… сырой горячий отдающий кровью возбуждающий запах юношей‑лис и юношей‑волков… запахи, дышать которыми могут только мутанты.

Пальцы и ладони Одри покрыты маленькими дисками, обрамленными рыжеватыми волосками, которые с хрустом источают азотистые пары… два пальца, соединяясь вместе, превращаются в пенис, выделяющий слизистую субстанцию, похожую на яйца красной лягушки водят им человеческий анус сжимается обмахивают пенис рыжими волосками вторая рука выделяет жемчужную смазку сдирает с яиц растворяет животную кожу нежными касаниями создает идеальный член а волчий член тает у него в руках словно сырая глина последний штрих и сперма изливается горячими жемчужными потоками а юноша становится ярко‑красным и волчья шкура испаряется и остатки ее падают на пол превращаясь в прозрачный азотистый дымок… Он отдирает голову в потоке красных искр оттуда недоверчиво выглядывает лицо Джерри слабое и испуганное… Одри сдирает передние лапы и вместо них возникают руки и пальцы сведенные вместе он отделяет каждый палец и руки перемещаются на свое место а он счищает с груди и с верхней части живота шерсть. Одри окружает тело Джерри энергетическим лучом который вращает его словно гончарный круг затем наклоняет его набок и делает неподвижным когда Одри нажимает на участок ниже пупка и на спине у Джерри у него перехватывает дыхание он задыхается когда его позвоночник выпрямляется втягивает хвост в потоке голубых искр озонового и мускусного запаха источаемого телом Джерри руки Одри лепят ягодицы его пальцы теперь покрыты множеством крошечных алых ртов и лижущих языков а длинные жемчужные щупальца проникают в плоть и ласкают внутренности гладят жемчужину простаты заставляют человеческий анус источать запах юных ночей в комнате над ателье флориста.

Ребята трахаются, сосут, лижут друг другу задницы в дымке цвета сепии запах горящей пленки дыра во времени когда они превращаются в песчаных лисиц на залитом звездным светом пустыре под нежно‑голубым небом исполосованном медленно падающими звездами и исторгают жемчужины спермы обнажая свои острые маленькие зубы и убегая прочь… И вот руки Одри у него на ягодицах они придают им стройную человеческую форму он разделяет их пальцами создавая человеческий анус из пуканья и отрыжки общих комнат руки сдирают шерсть а из члена и яиц вырывается палящий красный неоновый луч ударяет по той изгороди обоими запонками широко открытый рождение неона странный запах болезненный голос мускусный азотистый озоновый дрожащий розовый кружок горячий исходит от них…

Туманная фигура из летнего воздуха сонное неподвижное лицо его молчаливых псов ветер этого одинокого города темная комната обнаженные рыжие на кровати словно коты расставляет ноги запах наполняет комнату кашляет трахается вызывает последнее такси долго ждет. Говорит прощай твоей старой остановке. Парень дрожит приближается толпа линчевателей они превращаются в животных. Животные на стене. Они обнажают клыки, а рыжая звериная шерсть вырастает у них между ног. Билли становится рыжим он трахается с диким остервенением обнажив зубы исходя этим запахом задыхаясь уменьшаясь в песчаных лисиц…

 

Он удрал, а я все еще здесь

 

Джерри бьется в судорогах этот запах из его задницы вибрирует взрывает его контроль. И вот шерсть начинает расти по всему его телу, а ребята проводят руками по его спине и из нее вытягивается хвост он исходит в азотистой дымке плоть вспыхивает светящееся утро на обнаженном бедре колокола в гавани туманный рассветный берег мерцающий серебристый рассвет ступеньки пусты… Ожидание новостей из какой‑то страны. Мальчик из сновидения когда‑то жил в конце той улицы. Вчера он пел. Сегодня он не поет. Adios [50] стоит на этом адресе.

 

Работаю на железной дороге

 

Мне настало время уходить от парней на роликовых коньках. Мне настало время уходить. Одри почти выпутался из лабиринта…

Недолгие взгляды, брошенные из окна вагона:

Два парня трахаются на высоком холме по колени в траве… Парень, стоящий впереди, машет руками…

ВЕТЕР ВЕТЕР ВЕТЕР

Ветер свистит вокруг их тел, сдувая сперму, словно паутину…

Вот извиваются томные юноши Бубу, их возбуждающие сексуальные волоски переплелись, и сад плоти извивается вместе с ними в растительной похоти…

В розовом гроте нежно мерцают жемчужные юноши‑сирены, от них исходит световая рябь.

Двое из них соединились вместе, изменяют цвета: розовый, красный, густо‑лиловый – даже больно смотреть; цвета проносятся по их телам: небесно‑голубой, лососево‑розовый; радужное мерцание; губы раздвигаются в крике, заглушаемом свистом проносящегося поезда. Мне настало время уходить. В свисте поезда слышится мое «Прощайте!»…

По обе стороны от железнодорожных путей возвышаются синевато‑черные скалы, поросшие мхом и вьющимися растениями. Маленькие деревушки ненадежно примостились на выступах скал. Мы вступаем в долину снов, от которых не бывает пробуждения… Книга взрывается, оставляя лунные кратеры и вскипающие серебристые пятна… голубые долины… купола, храм…

Два парня мастурбируют в пустынном уголке окраинной улочки открыточные домики зыбучий песок.

Акведуки туманного леса над голубой рекой его влажная голова блестит как стекло…

Пустынная дорога у моря под туманной луной и туманными звездами где‑то вдали лает собака в саду какой‑то виллы…

Сильный ветер на заброшенных рынках… Пленка рвется… Я стою на заросшей травой лужайке рядом с верстаком туманные дрожащие звезды юноша сидит за столом напротив звезды гаснут…

Медленно движемся по реке и прибываем к заброшенному городку под луной, туманный ночной рынок… Кадры, сменяющиеся рывками… Далекий вечер приятное отсутствие морской ветер на моем лице вспоминая тени я поворачиваюсь и возвращаюсь на пустой рынок… Какие смешные вещи можно найти в старых толстых журналах… серебристые пятна у бассейна сад виллы наши тела отражают… подъездная дорожка дом 1920 года на заднем плане… комната под шиферной крышей измятые трусы собака лает на улице в саду…

Здесь мы пересаживаемся в машину… Дорога круто поднимается вверх мимо деревушки в голубых тенях. Мы уже миновали проход и там, впереди, на широком плато космический корабль Свободных Парней… Пустая дорога…

 

За холмами

 

Поднимаясь вверх по дорожному серпантину мимо деревушек собака лает из какого‑то прохода и там впереди еще один последний объезд…

Двигающийся толчками отдаленный его дыхание жизни морозные узоры на окне ключ откроет дверь запах туманных затхлых занавесок над его бедрами стоит обнаженный с напряженным членом смотрит себе между ног указывает левой рукой ящик застрял шепчущая фаллическая тень пустое небо звездный ливень. Давным‑давно я был ребенком ждал там бледные руки открывают дверь судно свистит в порту я смотрел на свое лицо 1920 года чердачная комната.

На улице летней ночью хрупкие юноши‑летучие мыши с длинными тонкими ногами совокупляются один на другом крылья хлопают все быстрее и быстрее, они устремляются вперед сквозь ночь острые зубы сверкают в лунном свете тонкий пронзительный писк ведет их по зданиям опустевшего города. Юноши‑летучие мыши питающиеся фруктами в заброшенном саду они пахнут гнилыми яблоками приседают на земле сидр капает у них изо рта и маленькие кровососущие юноши‑летучие мыши прокусывают кожу диких животных своими невидимыми зубами и жадно сосут теплую кровь.

Пустая комната стрелы звезд пронзающие небо мы сидим на корточках наши колени касаются мертвых вокруг словно шепот птичьих криков над долиной. Парень‑мексиканец водит пальцем в своем плотно сжатом смуглом кулаке пятна от травы на голых коленях голубые тени на Улице Возможности. Ключ откроет опустевший город ест фрукты шторы над его бедрами запах яблок пустое небо ливень из звезд на моем лице 1920 года комната на чердаке голубые тени на улице острые зубы сверкают его дыхание жизни туманное и тяжелое в пустынных садах шепчущее фаллическое дитя ждущее теплой крови прикасающееся к мертвым. А вот открыточный мир речушек веснушчатых мальчишек маленьких голубых домиков, покрытых плющом где ребята дрочат друг другу жаркими июльскими полднями осенние листья солнце холодное на худощавом юноше с веснушками и на реке. Ребята занимаются онанизмом на радуге и исчезают на сияющем пустом небе один парень поворачивается они смеются над ним все дальше и дальше два обнаженных юноши в шалаше гладят колени друг другу. Свободные парни нападают на старый полк Одри не нужно придумывать смену эпизодов Джон обнаженный на кровати подняв ноги вверх читает «Поразительные истории» и ест яблоко форт из «Красавчика Жеста» [51] это был молчаливый мир теперь весь холл наполнен молчанием и Одри знал, что все ребята лежат там и глядят на звезды и лунный свет и солнечные полдни повсюду маленькие пип‑шоу [52] с мерцающими серебристыми титрами и другие с яркими цветами и запахами и грубая обнаженная плоть напряженные яйца шуршат словно осенние листья и извергают Млечный путь. Его отец указывает на Бетельгейзе на ночном небе над Сент‑Луисом.

Склон из металлических ступенек и террас… комета медленно проносится по розовато‑лиловому небу отбрасывая сеть из горящих металлических осколков которые взрываются при соприкосновении превращаясь в лиловую пыль сверкающие металлические осколки медленно падающие на Сент‑Луис, Париж, Лондон, Танжер, Марракеш. В комнате легкий затхлый душок взрывающихся облаков на металлических склонах тяжелый лиловый аромат ладана и озона анусы светящиеся в клубах лиловой пыли… дверь ведет на террасу прохладные далекие туалеты туманные горны и дальше лиловое небо меблированная комната. Я жду, что кто‑нибудь постучит. Шаги через дверь брюки цвета хаки источают аромат тела и озона и затхлый запах куртки из мягкой кожи, ректальной слизи, гиацинтовый аромат молодых напряженных членов, распаренного тела после душа, пыли в волосках на голых ногах кусочков члена и анусов измолотых в пыль его пах разносит тихим взрывом разрушающим по пути Марракеш на куски опускающиеся на ступеньки и стол арабский домик вьющиеся растения снаружи пепел сигарет на обнаженном бедре звезды очень яркие в светящихся волосах на лобке. Я сижу за черным дубовым столом в арабском доме стеклянная дверь ведет на террасу покрытую отростками бамбука лиловое небо несколько звезд очень ярких. Я жду, что кто‑нибудь постучит. Голоса арабов Али входит в дверь брюки цвета хаки куртка из мягкой кожи, которая источает мускусно‑озоновый запах взрывающихся облаков. Он с безразличным видом раздевается и стоит обнаженный его пах растворяется в лиловой дымке. Туман покрывает меня и я иду по металлическим склонам искры взрываются во мне разрывая прямую кишку на светящиеся куски которые падают на ступеньки и исчезают в клубах лиловой пыли. Все разносит в клочья, пока я иду… прохладные далекие туалеты туманные горны снаружи пепел от сигарет на обнаженном бедре в меблированных комнатах голубоватая дымка в волосах на лобке стирающихся в пыль пока я иду.

Юноша‑игуана сидит в тени большого черного камня. На нем кожаная набедренная повязка и сандалии. У него гладкая кожа зеленого цвета, глаза – золотистые с фиолетовыми зрачками. Он принюхивается и чувствует запах – запах сухих анусов, сухой и мускусный, в этом запахе нет ничего от экскрементов и мочи и в то же время это сексуальный запах. Юноша весь собирается, медленно концентрируя внимание, подобно рептилии. Запах исходит откуда‑то снизу со склона холма под ним, заваленного черными каменными глыбами. Он подбирает странный изогнутый кусок прозрачного красного металла и начинает спускаться по склону, стрела заточена. Запах теперь стал сильнее, сухим и красным. Тело юноши внезапно усеивают красные пятна. Он останавливается и смотрит вверх. На камне перед ним хрупкое создание красного цвета с человеческим лицом и сухими кожистыми крыльями, оно распростерло их, балансируя на камне, его крылья слегка движутся, а глаза сияют горячей кипящей голубизной. Юноша‑игуана опускает свой лук. Он медленно продвигается вперед залезает на камень и останавливается перед юношей‑птицей. Красный сухой мускусный запах пылает у него в паху…

Я видел рыжеволосого парня в окружении зрителей, он сидел, обхватив колени руками. Обнаженный юноша‑араб вышел к нему с кожаным ремнем. Он поднял ремень и опустил его на ягодицы парня. При первом ударе ягодицы сделались красными, затем все его тело покрылось краской, а каждый новый удар вызывал пульсацию в его напряженной заднице, его пенис восстал, затем поднялся и парень, он стоял, запрокинув голову, от новых ударов ремня кровь клокотала у него в паху, губы алели, перед глазами плыла красная дымка, он кончал, теперь араб наносил удары чаще и тоже кончал; последний удар и рыжеволосый парень изгибается в выворачивающем суставы спазме, его восставший член почти прижат к животу. Все остальные встают на четвереньки и выстраиваются в длинную линию, каждый парень вводит заранее смазанный палец в задницу другому парню, находящемуся перед ним. Руки нежно ласкают яйца и фаллосы, и линия извивается, волнообразно покачиваясь, пальцы проникают все глубже, и весь строй запрокидывает головы, обнажая зубы, задыхаясь. Запах спермы и ректальная слизь, словно дымка вокруг их корчащихся тел. Ребята ложатся на спину и поднимают ноги, остальные мастурбируют их, нежными и точными прикосновениями умелых пальцев они ласкают задний проход и напряженные яйца, новые юноши дрожат в экстазе, разные цвета пробегают по их телам, и они кончают в радужных всплесках. Затем они вынесли ковер со «свастикой», представляющий четырех юношей в позе свастики: каждый изображенный на нем лижет анус и дрочит член своему соседу. При виде ковра ребята начинают бегать вокруг друг друга, словно возбужденные коты, обнюхивают друг друга, трутся с мурлыканьем, ворчаньем и воем; в их раздавшихся от прилива крови лицах появляется что‑то нечеловеческое; окружая свастику, они обнажают зубы, словно дикие собаки. Они лижут, щупают, приседают на корточки, мастурбируют, образуя строй траханья, и в этом занятии главное – сохранить лицо неподвижным – лицо одержимого пилота, летящего сквозь гидравлический туннель оргазмически содрогающейся плоти, осатанело трахающихся чресел. Перед нами упражнение в намеренной самоотдаче желанию. Следующий шаг – СОН, в него входят постепенно. Я помню, как однажды мы остановились лагерем у реки, я проснулся на рассвете в туманно‑молочной дымке, ребята с восставшими во сне членами поднимались, словно воскресшие мертвецы и искали себе таких же сновидческих партнеров… (Как вам хорошо известно, сновидения у мужчин всегда сопровождаются эрекций, даже если в содержании этих сновидений нет ничего сексуального.) Стадия Сна означает, что эрекцию сновидения участник способен вызывать в любой момент по желанию, находясь в состоянии бодрствования, а, точнее, Стадия Сна достигается, когда состояния сна и бодрствования становятся неразличимы, что возвращает нас к предыдущему упражнению с Демонстрацией, состоящему в катании на волнах похоти с сохранением абсолютного контроля над собой, свойственного опытному пилоту. Я вспоминаю одно особенно сложное, почти невыносимое, упражнение: расчесывание нестерпимо зудящей язвы – все ваше тело превращалось в распухший нарыв, переполненный горячей спермой. Ребята склоняются друг над другом, вставляют пальцы друг в друга, ласкают друг другу напряженные до боли яйца, и ваше лицо и тело растворяются в волнах тяжелого красного света, словно желатин, заталкивающий вас внутрь, затем ребята издают вопль – словно из них вырывают внутренности; меня как будто выпотрошили, я исходил слезами, и после вопля тишина опустилась, как удар грома, и мы все лежали без сознания в течение нескольких часов; а есть еще одно, осуществляемое с помощью электрического анального вибратора в голубой оргоновой комнате в голубых сумерках, вибраторы зажигаются внутри вас, вас трясет, подбрасывает и колотит и наконец происходит взрыв голубого света, который выбивает «ТЫ» и «Я» у вас из головы… и строй трахающихся на роликовых коньках с пустыми ничего не выражающими лицами, словно полуденное небо.

Но мы еще не были готовы к тишине в пустынях тишины нет звука ваше тело не издает никаких звуков при взгляде со стороны она производит впечатление немого фильма и ее долго обходят стороной прежде чем находят дорогу во времени назад к Демонстрации свастика вовлекает раскрасневшиеся лица в торнадо похоти. Выгляни из окна вагона и вот прямо за окном юноша с монголоидными чертами и голубыми татуировками на обеих ягодицах проводит пальцами по прыщикам у Одри на заднице а вот рыжеволосый парень наклоняется и Одри видит перед собой розовый вход в прямую кишку и они начинают под барабаны барабаны бьют в нем он проникает языком все глубже и глубже анус сжимается под его языком он чувствует им морщинистую плоть его рука на красных яйцах и члене ощущает шершавое прикосновение языка когда и сам изгибается чтобы открыться партнеру и вот они кончают одновременно ноги изогнуты и переплетены корчащиеся тела тающие на свету я вижу время когда я курил косячок с марихуаной и вставлял себе в задницу полицейскую дубинку и время когда я лежал в прохладной темной комнате в сумерки обнаженный исходя жемчужными каплями в тусклом голубоватом свете и слышу как открывается и закрывается боковая дверь шаги на боковой лестнице я знаю кто это соседский парнишка рыжеволосый проказник я лежу притворяясь спящим он стоит на пороге и наверняка видит мое тело он делает быстрый глубокий вдох в воздухе стальной запах пота сексуального вожделения. Он садится рядом с кроватью и его пальцы касаются меня и что‑то пробегает по мне словно золотая река и я извергаю из себя облака с золотыми краями. Что‑то внутри меня разрывается и когда я открываю глаза он смотрит на меня пустым взглядом он стоит обнаженный его напрягающийся член покачивается я встаю и смотрю на него чувствуя как что‑то красное и горячее изливается из меня я нежно касаюсь его раскрасневшегося тела поворачиваю его наклоняю и когда я сам наклоняюсь вперед я чувствую как что‑то внутри меня загорается розовым светом и нас обоих пронизывает дрожь страстного желания.

Ребята надевают медные шлемы с пенисом на которые нанесена свастика мускусный запах напряженных половых органов и ректальной слизи ребята щупают друг друга и общаются с помощью глубокого гортанного рыка мурлыканья и скулежа от которого весь низ живота превращается в желе и что‑то у вас в заднице закипает становясь горячим как огонь я чувствую жидкий огонь внутри вот юноша с по‑египетски подведенными глазами бесконечно древняя похоть горит в его черных глазах и я понимаю что он тот кто хочет сделать это со мной и я видел рыжеволосого юношу покрывавшегося всеми цветами радуги он чувствовал мой взгляд на себе видел розовую плоть ануса напрягающиеся яйца когда маленькие голубые человечки все плотнее и плотнее закручивали болты исторгая красный свет нюхая и щупая голубые татуировки на обеих ягодицах стоят на коленях обнаженные анус красный трепетное мурлыканье и вибрация палец поднимается все выше к барабанам все глубже и глубже Одри на боку всматривается в морщинки нежно касается их пальцем чувствует острый кончик языка у себя в заднице кончает сморщившиеся яйца задыхающиеся тела извивающиеся в диком датском танце два парня танцуют шимми другие сидят на корточках напротив друг друга рядами засунув пальцы друг другу в задницы они извиваются кончают падают на бок мастурбируют парень жестикулирует перед ним облизывает зубы словно дикий пес анус сжимается под его языком ягодицы раздвигаются его рука на красных яйцах проводит кружок чтобы открыть и вдохнуть запах ректальной слизи.

Время от времени часовых подменяли, чтобы они могли принять участие в оргии. Вдруг кто‑то из часовых подает сигнал тревоги.

– ПРИБЛИЖАЕТСЯ ПАТРУЛЬ.

Ребята быстро запрыгивают в штаны и хватаются за ножи. Парни с невероятным искусством владеют оружием благодаря постоянным тренировкам и групповым выбросам энергии в ходе потрясающих демонстраций. За подобными военными парадами часто следуют общие оргии. Ребята также часто практикуют особую разновидность сексуального упражнения, именуемого «Секс во сне». Два парня спят вместе, один за другим, так, чтобы, когда у спящего сзади во сне возникает эрекция, его член мог бы сразу проникнуть в анус соседа, или лежат лицом к лицу, обнявшись и соприкасаясь гениталиями. Проснувшись, они сравнивают свои сновидения. В то время «товарищем по сновидениям» у Одри был рыжеволосый парень. Как только у вас появляется «товарищ по сновидениям», «un amigo de suenos», вы меняетесь с ним именами, поэтому рыжий стал именоваться Одри, а Одри – Пинки. Весь тот день они участвовали в патрулировании, а когда вернулись, чувствовали сильную усталость, так что легли лицом к лицу. Для подобных упражнений у ребят есть специальные койки с мягкими боковинами с обеих сторон, чтобы прижимать тела друг к другу. Одри сразу же заснул, и ему приснился городок, протянувшийся вдоль береговой полосы в лиловых сумерках, как на открытке. Потом он переместился в какую‑то незнакомую комнату. У кровати в сером предрассветном свете стоит юноша. Он молчит. Подходит ближе, залезает на кровать и стоит на ней на коленях. Он обнажен, у него в глазах холодная бесконечность межзвездных пространств. У него за спиной Одри видит сияние пустого неба, отдаленную пыль звезд. Он касается ноги юноши, и тот ложится рядом с ним. Нежным движением Одри трогает член парня, и он встает. Юноша молча смотрит на Одри. Одри просыпается и чувствует на себе теплую сперму Пинки.