Переоценка ценностей, Кремль, 2 августа

 

К началу августа обстановка на фронтах изменилась настолько решительно, что Сталин приказал провести полный пересмотр запланированных задач. И снова на совещании ведущая роль принадлежала Жукову. В течение последних трех недель немецкая армия уклонялась от частей Красной Армии, преследовавших ее, она наносила контрудары и затем вновь отходила. Было ясно, что пока что они намерены тянуть время. И это изменение в тактике немецкой армии сильно беспокоило Сталина и Жукова. Несмотря на то что не стало их самого лучшего агента в Ставке Гитлера, к ним поступало достаточно разведывательных данных от разведчиков более низкого уровня, чтобы составить себе достаточно яркую картину немецких намерений. В Восточной Пруссии группа армий «Север» проводила переформирование своих 16-й и 18-й армий. Переформированная группа армий «Центр» развернула свои порядки от границ Восточной Пруссии и до места слияния рек Висла и Сан в Южной Польше; теперь она состояла из 2-й армии, а также прибывших из Франции 7-й и 15-й армий. Группа армий «А» (бывшая группа армий «Северная Украина») имела в своем составе немецкие 14-ю армию (прибывшую из Италии), а также 17-ю, 20-ю горную и 1-ю венгерскую армии. Она служила связующим звеном между группами армий «Центр» и «Юг». Завершая свой долгий переход от берегов Арктики, 20-я горная армия Рендулича медленно втягивалась в глубину Карпатских гор. На фронте группы армий «Юг» были развернуты 6-я, 8-я и 10-я (прибывшая из Италии) армии, а также 4-я и 3-я румынские армии. Ни на одном участке фронта не наблюдалось присутствия каких-либо танковых армий.

Жуков объяснил обстановку, складывающуюся на фронтах:

Немецкое командование планирует операцию типа Курской, только наоборот и в масштабах одного театра военных действий. Единственная разница заключается в том, что в отличие от наших войск под Курском они не имеют возможности сосредоточить большое количество сил одновременно на всех участках фронта.

Сталин показал на южное направление: «Румыния является самым уязвимым местом в их обороне. Нам следует предоставить Тимошенко начать наступление в этом районе. Румыны по горло сыты этой войной, и они охотно выйдут из нее. Стоит немцам лишиться опоры в этом районе, они не смогут даже надеяться на то, чтобы вести боевые действия на фронте такой громадной протяженности. Это приведет к тому, что сюда будут оттягиваться средства, сосредоточенные ими в Польше. Вот тогда-то мы и нанесем свой удар.

Он испытывал мрачное удовлетворение от того, что вся накаленная добела ярость советского народа была вложена в стремление сделать этот последний рывок. Однако в глубине души Сталин испытывал некоторую тревогу. С тех пор как Роммель пришел к власти, что-то переменилось в уравнении сил, участвующих в войне. Сталину не хватало Гитлера, Гитлер был ему понятен. К тому же «бывшие союзники» стали делать намеки на целесообразность заключения мира. Сколько времени может пройти, прежде чем эти намеки трансформируются в силы, перекрывающие вентиль ленд-лиза? А что, если что-то пойдет не так, как планировалось?

Сталин повернулся к Жукову.

— Товарищ маршал, вам поручается командование всей наступательной операцией в Польше.[206]

 

Кровь и нефть

 

20 августа загрохотала артиллерийская канонада, которой открылось наступление войск Тимошенко. Как и предсказывал Сталин, румыны бежали со своих позиций, но на этот раз Кессельринг заставил их вернуться на рубеж обороны, и оборона устояла. Она прогибалась, она изгибалась и отползала назад, но держалась. И в подходящих условиях она иногда огрызалась, нанося чувствительные удары жалом своих контратак. Тимошенко вел наступление двумя фронтами, имея в их составе 929 000 человек. Это была грозная сила, но и группа армий «Юг», получив подкрепление, больше не являлась тем побитым войском, которым она была в июне. Полученные подкрепления ни в коем случае не исчерпывали все нужды этой группы, но благодаря способности немецкой армии к самовосстановлению все, что было направлено сюда, использовалось с исключительно высокой эффективностью. Кроме того, подкрепления продолжали поступать и тогда, когда бои уже шли полным ходом. Немцы выстроили прочную, но вместе с тем гибкую оборону, и всякая попытка сломить ее дорого обходилась советским войскам. Немецкие солдаты, что воевали на земле, воспринимали как чудо высокую боевую активность самолетов люфтваффе, и это чудо сделало многое для укрепления боевого духа обороняющихся. Люфтваффе и значительно возросшее количество зенитных орудий не позволили советским ВВС оказать армиям Тимошенко действенную поддержку с воздуха. Тем не менее, поскольку удары советских дивизий были нацелены главным образом на них, силы румын таяли очень быстро. Тимошенко имел право отрапортовать, что вся Бессарабия очищена от фашистов, и Сталин может отдать приказ еще раз провести многопушечный салют, чтобы отпраздновать освобождение одного из последних кусков советской земли, оставшихся в руках противника. Однако к началу сентября продвижение войск Тимошенко стало настолько медленным и оно доставалось настолько дорогой ценой, что продолжение операции было поручено другому фронту из резерва главного командования.[207] Особенно серьезными оказались потери в танковых частях, и при этом было непохоже, что немецкой обороне, которая с кровопролитными боями медленно отходила назад, был нанесен какой-либо серьезный ущерб. Полным провалом окончились попытки советской авиации нанести бомбовые удары по районам нефтедобычи в Плоешти. Добыча нефти продолжалась.

Наконец обстановка потребовала, чтобы Кессельринг вновь применил накопленный им опыт работы с союзниками-латинянами. Успех, которого он добился, сдерживая наступление советских войск, сыграл на руку румынскому диктатору маршалу Антонеску и позволил тому сильно укрепить свои позиции. Тем не менее ужасающие потери румынских войск привели к тому, что король Михай попытался сместить диктатора и объявить о выходе Румынии из войны. Кессельринг вежливо, но решительно взял короля под стражу, обеспечив ему в качестве охраны «почетный караул» из немецких солдат.

Успех группы армий «Юг» в немалой степени способствовал укреплению немецких позиций на Балканах. Стала снова искать сближения с Германией Болгария, которая, после того как немецкие войска на Восточном фронте оказались на грани катастрофы, была готова к тому, чтобы выдворить из страны всю немецкую миссию. Турки, которые тоже готовились принять решение о разрыве отношений, потихоньку отложили свое решение в долгий ящик и продолжили свой экспорт в Германию, и что важнее всего, они продолжили экспорт хрома. Получилось так, что месяц шел за месяцем, и правительство Роммеля медленно, но уверенно стало занимать все более и более прочные позиции в глазах нейтральных стран. Немецкая пропаганда не жалела красок, расписывая стремление нового правительства к миру. Такой деликатный и абсолютно не характерный для тевтонов подход к внешней политике дал положительный результат, тем более в сочетании с программой денацификации, объявленной Роммелем. Было так легко возложить вину за все и вся на Гитлера, и этот прием сработал. Хотя отношения с Великобританией и Соединенными Штатами не выходили из рамок холодного нейтралитета, латиноамериканские страны быстро восстановили дипломатические отношения и возобновили торговлю с Германией, Швеция и Швейцария удвоили свои поставки материалов стратегического назначения. Несмотря на то, что объем торговли оставался небольшим, благодаря импорту товаров Германия смогла решить проблемы обеспечения по наиболее важным позициям. В сентябре Швеция и Уругвай изъявили свою готовность выступить совместно в качестве посредников в переговорах между Германией и Советским Союзом. Хотя им грубо указали на дверь, тем не менее эта дверь была оставлена открытой[208]

 

Последние приготовления

 

В начале 1945 года над всем пространствам фронта от Балтийского моря до Карпатских гор повисла напряженная тишина. Отдел иностранных армий Востока из разведывательной службы Гелена сообщал, что вдоль всей линии Восточного фронта советское командование «сосредоточило в полосе наступления своих фронтов 414 подразделений с боевым и численным составом в масштабах дивизии или бригады, 216 подобных подразделений образуют ближайший оперативный резерв фронта и еще 219 составляют глубокий оперативный резерв». Большая часть этих резервов должна была действовать против трех групп армий Манштейна, которые были развернуты в Польше. На границах с Северной Польшей и с Восточной Пруссией 2-й и 3-й Белорусские фронты сосредоточили против группы армий «Север» 1 670 000 солдат с более чем 28 000 орудий и 3 300 танками и самоходными орудиями. Против двух оставшихся групп армий будут действовать 1-й Белорусский фронт под командованием маршала Конева и 1-й Украинский фронт под командованием маршала Василевского. В составе этих фронтов насчитывалось 2 200 000 человек, 6 400 танков и самоходных орудий, а также 46 000 стволов артиллерии, включая крупнокалиберные минометы и боевые машины реактивной артиллерии. С воздуха этим силам оказывали поддержку более 10 000 боевых самолетов.[209] Органы советской политической агитации поддерживали такой политико-моральный уровень войск, чтобы жажда мести захватчикам, не остывая, горела в душе каждого бойца. Те месяцы, что прошли с окончания операции «Багратион», были с пользой потрачены на то, чтобы накопить гигантское количество боеприпасов и довести до совершенства подготовку личного состава, которому придется участвовать в последних жестоких сражениях. Чтобы увеличить резерв Ставки Верховного главного командования, Сталин отдал приказ передать в ее распоряжение огромные запасы боепитания и вооружения, которые были собраны на Дальнем Востоке для войны с Японией, а также перебросить оттуда еще несколько дивизий. Никто не спрячется от Красного урагана, который получил кодовое название «Операция «Суворов» по имени самого блестящего полководца во всей русской истории.

К этому времени Кессельринг командовал 40 испытанными в боях дивизиями. Под оперативно-стратегическим командованием Манштейна находилось еще 150 дивизий; оставшиеся дивизии составляли резерв ОКБ. В боевом строю люфтваффе находилось 5 000 самолетов, поддержку которым оказывали тысячи зенитных орудий. Количество танков в танковых подразделениях теперь превышало 4 000 машин. То количество подкреплений, которое было направлено на Восточный фронт, довело огневую мощь групп армий до таких масштабов, которым не было равных с самого начала войны. Численность группы армий «Центр» теперь составляла более миллиона солдат. Растущая способность люфтваффе защищать наземные немецкие войска от беспрестанных ударов с воздуха также вселяла безграничную уверенность в души немецких солдат. Огромное внимание уделялось ежедневному и упорному повышению боевой выучки солдат. На учениях использовались методы и приемы подготовки, заимствованные из опыта подготовки к обороне, проводившейся в эту войну на Западном фронте. Казалось, что вся Центральная Польша представляет собой единую гигантскую систему траншей и окопов. Солдаты некоторых подразделений пехоты месяцами не видели танков.

Танковые армии являлись краеугольным камнем решений, принятых фон Манштейном. Он был полностью согласен с предложением Роммеля строить оборону с таким расчетом, чтобы в ней, как в болоте, увязала и тонула наступательная инициатива советских армий. Однако он сделал еще один шаг. Реформа, проведенная в частях немецкой армии на Восточном фронте, позволила создать танковый резерв, который был продуманно сосредоточен за первым районом глубокой обороны. В распоряжении Манштейна было четыре танковых армии, каждая из которых была прямо подчинена ему через высшее командование «Восток»: 1-я танковая армия (генерал-полковник Эрхард Раус), 3-я танковая армия (генерал-полковник Георг Рейхардт), 4-я танковая армия (генерал-полковник Герман Гот) и 5-я танковая армия (генерал танковых войск Хассо фон Мантейфель).[210]

3-я танковая армия была развернута с таким расчетом, чтобы оказывать поддержку группе армий «Север». Остальные танковые армии фон Манштейн сосредоточил в пространстве между Варшавой и Краковом, на том участке фронта, куда, как ожидалось, будет направлен основной удар советских сил. Вновь сформированные 1-я и 5-я танковые армии были расположены за Варшавой, и 4-я танковая армия находилась в окрестностях Кракова. Такое распределение сил позволяло отразить проникновение противника в глубину обороны на любом участке фронта. Далее на запад земля Польши была иссечена еще одной обширной сетью оборонительных сооружений, получившей название «Линия Фридриха Великого», которая по большой дуге шла к югу от Варшавы и упиралась в Краков. Позиции на этой линии занимали дивизии 4-й и 10-й армий, только что прошедших переформирование.

Наверное, самым трудным, что когда-либо приходилось делать Роммелю, было, прибыв в Польшу, просто сидеть и слушать, как фон Манштейн уточняет данные и дает последние указания на совещании командиров фронтовых частей. Для человека, который всегда привык находиться на самом острие атаки, это испытание являлось самым тяжелым. Но, с другой стороны, ему нечего добавить к той работе, которую провели фон Манштейн и подчиненные ему командиры.[211] Rommel, Decision in the East. Greenhill Books, London, 1960, c. 364. Оказывается и у Роммеля способность к самоконтролю тоже имеет свои пределы. В этом первом английском переводе своих мемуаров, которые были написаны им после отставки с поста канцлера и долгое время оставались бестселлером, он с нескрываемым весельем повествует о том, как он в те отчаянно тревожные месяцы напряженной подготовки к боям объезжал войска на всем протяжении фронта от Румынии до Восточной Пруссии. И в дни, предшествующие великим боям, и во время самого сражения образ Роммеля стал символом решающей битвы. В глубине души фон Манштейн переживал по поводу того, что Роммель отнял у него долю причитающейся ему славы. Тем не менее он все-таки признал, что, если бы ему пришлось выбирать между блеском

 Они — прекрасные военачальники, и он предоставил им всю свободу действий, в которой они нуждались. В сущности, это почти то же самое, что позволить хорошему лейтенанту взять на себя всю ту работу, которую он в состоянии выполнить. Больше совещаний на эту тему уже не будет. По данным Гелена, наступление советских войск должно было начаться через несколько дней.

Манштейн хотел иметь более точные сведения о сроках наступления. И Гелен их предоставил.

 

Ярость по-советски

 

Исходя из данных анализа роста концентрации сил и подготовленных боеприпасов, Гелен смог достаточно точно определить дату советского наступления. В первую неделю января 1945 года на позициях были установлены десятки тысяч советских орудий и приведены в готовность пути доставки боепитания от подготовленных полевых складов с боеприпасами, выбору места для которых было уделено много внимания. Советскому командованию потребовались месяцы, чтобы накопить силы и средства для предстоящего наступления. 7 января фон Манштейн отдал приказ оставить «Линию Локки». Относительно легко вооруженные подразделения немецких войск, которые обороняли ее, быстро отошли назад к «Линии Шарнхорст», расположенной на удалении 30 — 100 км от «Линии Локки». К этому Жуков не был готов. Рушился весь его план обеспечения наступающих войск боеприпасами. Теперь немецкая передовая находилась вне пределов досягаемости огня артиллерии. Можно было выдвинуть вперед позиции артиллерии, но тогда слишком далеко в тылу останутся полевые склады снарядов, обслуживающие их. Жуков обрек своих снабженцев на титанический труд, приказав им выдвинуть вперед свои склады. Тем временем его командующие подразделениями и штабисты спешно разрабатывали сложный план переброски миллионов солдат, сотен тысяч машин, повозок и лошадей на совершенно новые позиции. Это был не менее грандиозный труд по пересмотру всего плана наступления. Жуков постоянно торопил, он угрожал, снимал с должности тех, кто не справлялся, а одного из них даже отправил в лагеря. Потребовался целый месяц на то, чтобы его воинство могло снова двинуться вперед.

Наступление по всему фронту началось 14 февраля. Так же, как это было под Курском, тысячи советских самолетов незадолго до рассвета поднялись в воздух и взяли курс на прифронтовые аэродромы люфтваффе. Но так же, как это было под Курском, немцы на один шаг опередили их. В небе начались жестокие воздушные бои.

Как только «Красные соколы» улетели на запад, десятки тысяч орудий ударили по передовым укреплениям немецкой обороны, полностью разрушив их во многих местах. Количество металла, обрушенного на позиции противника, захватывало дух. Однако фон Манштейн еще раз прибег к своим уловкам и позаботился о том, чтобы большая часть металла, посланного из советских орудий, была послана зря. Хорошо поставленная разведка предупредила немецкое командование об опасности, и на многих участках фронта это было сделано за 24 часа до начала артиллерийской подготовки. Как это и предусматривалось, немецкие солдаты снова оставили первую полосу обороны и заняли позиции на втором, еще более укрепленном рубеже в глубине «Линии Шарнхорст». Прежде чем вступить в бой с основными силами в оперативной зоне обороны, наступающие советские армии на протяжении многих километров прокладывали себе дорогу, завязывая бои с мобильными частями в тактической зоне обороны. Но к этому времени стремительность наступления падала, а атакующие войска не имели возможности использовать сокрушительную мощь того подготовленного огневого обеспечения, которое они получали при выдвижении с исходных рубежей. В этих условиях приходил черед собрать свою дань немецкой артиллерии и средствам авиационной поддержки. В первый день наступления советские войска ни на одном участке фронта не смогли продвинуться вперед больше чем на несколько километров.

День за днем пролетел февраль, а советские войска продолжали свое мучительное продвижение вперед, обильно поливая скованную морозом землю Польши кровью лучших сынов народа. Неся огромные потери, они к концу месяца едва смогли подойти к рекам Висла и Нарев, да и то лишь на некоторых участках фронта. Тысячи сгоревших танков и самоходных орудий отмечали их продвижение на запад сквозь «Линию Шарнхорст». Во многих случаях от личного состава пехотных дивизий, которые воевали на передовой, оставалось не более полка. Повсеместно подразделения немецких войск обороняли свои позиции до их полного разрушения, а затем уходили еще дальше в свою систему обороны, которой не было конца. Танки стали таким же бесполезным родом войск, как и кавалерия в условиях траншей Первой мировой войны. Всякий раз, когда наступающим казалось, что они сумели проникнуть глубоко в систему обороны противника, в бой вводились танковые корпуса. Они врывались в образованные бреши и оказывались лицом к лицу с огромными противотанковыми засадами, где их поджидали массированные контратаки немецких танков. Основная тяжесть удара снова легла на плечи пехоты, и как ни расточителен был Сталин, но к концу месяца даже он начал отступать от своих принципов и задумываться над тем, на сколько подобных операций хватит населения его страны. Англичане и американцы тоже говорили ему, что под давлением обстоятельств внутренней политики они больше не могут находить оправдание помощи, оказываемой Советскому Союзу.

«Заключайте мир, — говорили они. — Ведь вы уже восстановили границы своего государства. Не ждите от нас ничего, начиная со следующего месяца».

Войска с боями медленно пробивались на запад, и начало марта было отмечено еще большим кровопролитием. Однако ближе ко второй неделе 1-й Украинский фронт добился определенных успехов и с боями форсировал Сан, а затем и Вислу в районе города Баранов. Примерно в то же время, а именно 5–6 марта 1-й Белорусский фронт, действуя южнее Варшавы, тоже вышел к Висле. Тремя днями позже Красная Армия в одном из самых героических и кровопролитных сражений этой войны сумела перейти через реку в районах Магнушев и Пулавы и закрепиться там на плацдармах. К началу третьей недели пришли хорошие новости о том, что оба фронта прорвали последний пояс укреплений в системе обороны «Линии Гнейзенау». Однако, несмотря на неимоверные усилия советских войск, им никак не удавалось сломить решимость, с которой немцы защищались на флангах, и расширить сделанные бреши. Тем не менее Жуков, требуя развить достигнутый успех, приказал двинуть вперед танковые армии. 17 марта маршал Конев послал в узкие бреши, проделанные в обороне противника, 3-ю гвардейскую и 4-ю танковые армии, а маршал Василевский, соответственно, свои 1-ю и 2-ю гвардейские танковые армии. Севернее Варшавы 2-й Белорусский фронт создал надежный плацдарм на противоположном берегу реки Нарев, и он тоже повел через реку свою 5-ю танковую армию.

Намереваясь окружить Варшаву, тысячи советских танков шли в направлении на запад и север. Если этот маневр будет успешным, можно будет одним ударом очистить от противника участок фронта протяженностью в 320 км. Жуков был намерен загнать наконец кол в самое сердце группы армий «Центр». Однако, чем дальше уходили советские танки, тем более чувствительными становились удары с воздуха, которые наносили обновленные люфтваффе, и тем менее эффективной оказывалась поддержка их собственной авиации, поскольку немецкие истребители сбивали все больше и больше советских самолетов. В глубоком тылу немецкого фронта неожиданно изменился характер местности, и 23 марта танковые армии наткнулись на глубоко эшелонированную оборону «Линии Фридриха Великого». Как бы ни была страшна их ярость, советские танкисты были бессильны в этом неожиданном лабиринте со всеми его пушками и противотанковыми заграждениями. Им катастрофически не хватало помощи пехоты и тяжелой артиллерии. Однако ни Василевский, ни Конев никак не могли расширить бреши в основной линии немецкой обороны, которая по-прежнему выдерживала все удары, а ее хорошо укрепленные фланги не прогибались под натиском противника.

Вот тогда-то фон Манштейн и нанес свой удар. На первый план вышли танковые армии, предусмотрительно припасенные им на этот случай, и 25 марта они нанесли удар в основание прорывов севернее и южнее Варшавы и отсекли противника от основных сил. Затем немецкие танки повернули на запад, для того чтобы ударить по советским танковым армиям с тыла и прижать их к своей системе противотанковой обороны. 4-я танковая армия Гота атаковала танки Конева на южных подступах к Кракову и отрезала их с тыла. 1-я танковая армия Рауса рассекла на части тыловые подразделения двух танковых армий Василевского. Обе немецких танковых армии нанесли сокрушительные удары по плацдармам советских войск. Перестали существовать плацдармы у Баранова и Магнушева, в плен были взяты тысячи советских солдат. Сбросить последние остатки русских в Вислу под Магнушевым выпало учебной танковой дивизии (XLVII танковый корпус) Фрица Байерлейна. У Байерлейна не было времени созерцать кровавую бойню, но у него не было сомнений, что русские заплатили чудовищную цену за форсирование реки и за трудное продвижение сквозь системы немецкой обороны.

 

«Меня поразило бесчисленное множество бронированной техники противника, которая была остановлена и сожжена нашей противотанковой обороной, а также масса убитых пехотинцев, которую они не потрудились похоронить. Я мог думать только о том, насколько дальновидным оказался Роммель».[212]

 

Когда Гот и Раус нанесли удар по тылам советских танковых армий и сразу же повернули свои силы на восток, они все еще только смутно представляли себе, какая угроза нависла над, их собственными тылами. После того как советские танковые армии получили удар с тыла и развернулись, прижатые немецкими танками к оборонительным сооружениям «Линии Фридриха Великого», пламя ожесточенных сражений взметнулось над всей Южной и Центральной Польшей. В ответ на это фон Манштейн 27 марта ввел в бой 5-ю танковую армию (за вычетом одного корпуса). Теперь танки Василевского вели бой и в авангарде, и в арьергарде. День за днем сотни бронированных машин выбрасывали в небо клубы дыма и пламени. Жуков отдал приказ ВВС начать полномасштабное воздушное наступление с целью оказать поддержку сражающимся танковым армиям и поручил другим командующим войсками переднего края восстановить утраченные плацдармы. В небе над крупнейшим танковым сражением разгорелось воздушное сражение, аналогов которому не знала история, и самолеты сотнями и тысячами падали и разбивались о землю. В этот критический момент Галланд отправил в бой свои заранее припасенные реактивные истребители Me.262. «Красные соколы» оказывались сбитыми раньше, чем они успевали долететь до Вислы, их армады были обречены на истребление и гибель.

Единственным утешением для Жукова оказался успешный прорыв 5-й гвардейской танковой армии, совершенный ею к северу от Варшавы. Жуков приказал ей обойти Варшаву с севера, а затем повернуть на юг и нанести удар по тылам немецких войск. Манштейн выставил против него свой последний танковый резерв — II танковый корпус СС,[213] который числился в составе 5-й танковой армии. Ранее ему уже доводилось воевать с этой советской танковой армией на Курской дуге, в гигантском танковом сражении под Прохоровкой, и тогда он потерпел поражение. У той и у другой стороны осталось мало участников того сражения, но их повторная встреча не сулила никакой радости. 28 марта две танковые армады сошлись в титаническом встречном бою под Щренском, к северо-западу от Варшавы.[214]

 

Москва, 12 апреля

 

Нарком иностранных дел СССР Вячеслав Михайлович Молотов сердечно встретил послов у дверей и провел их в свой кабинет. Он был великолепным дипломатом и мог придать лицу то выражение, которое требовалось в зависимости от обстановки. На этот раз это будет лицо радушного и внимательного к гостям хозяина. Но на душе у него было так, как если бы он съел толченого стекла и теперь оно раздирало ему внутренности. Молотов вспомнил утро 22 июня 1941 года. Прошло почти четыре года, с тех пор как в этом же кабинете немецкий посол передал ему ноту об объявлении войны, и это в то время, когда война уже полыхала на советской территории. Тогда Молотов отбросил ноту в сторону и приказал выпроводить немецкого посла через черный ход.

А теперь ему придется делать намеки о том, что в интересах международного рабочего движения советское правительство будет счастливо воспользоваться любезными услугами правительств Швеции и Уругвая. Все это стало необходимым после разгрома советских войск на равнинах Польши.[215] Снова все было как в 1914 году, только в гораздо больших масштабах по сравнению с теми двумя русскими армиями, что тогда погибли под Танненбергом. И у немцев хватило ума, чтобы воспользоваться этой аналогией. Церковные колокола звонили над всей забытой Богом страной. Вся Центральная Польша стала кладбищем русской надежды на возмездие — здесь было уничтожено более 4 000 танков, погиб цвет бронетанковых сил, и перестала существовать главная ударная сила Красной Армии. В тот год весеннее таяние наступило рано, и армии обеих воюющих сторон увязли в море грязи. По крайней мере Жуков был отправлен валить лес в Сибири.[216] А теперь Молотов должен улыбаться этим дуракам и прибегать к их помощи, чтобы закончить войну. Сталин конечно же представит эту войну как победоносную. В конце концов, фашисты были полностью изгнаны из Советского Союза и понесли тяжелые потери. Граница, как он полагал, в основном будет проходить по земле уничтоженной Польши — в тех самых пределах, которые были намечены с его помощью в 1939 году. Целый океан крови был пролит для того, чтобы вернуться к отправной точке. Молотов улыбнулся снова.

 

Реальный ход событий

 

Конечно же основным ключевым моментом в этом варианте альтернативной истории является поражение западных союзников в Нормандии. Как бы он ни был далек от реальности, это — единственный внушающий доверие вариант развития событий, при котором Германия могла бы уцелеть во Второй мировой войне, и тот вариант, который отмечал в своих записях Роммель. В определенных обстоятельствах соображения о том, как воевать с Советским Союзом, которыми Роммель щедро делился с Байерлейном, являются единственным разумным подходом к данной проблеме. К сожалению, разумный подход относился к одной из тех важных движущих сил, пользоваться которыми немцам было запрещено все время, пока Гитлер оставался у власти.

В данном варианте альтернативной истории была сделана попытка рассмотреть оптимальный вариант развития событий, по которому Германия могла бы избежать поражения во Второй мировой войне. Необходимым условием должны были стать устранение Гитлера, прекращение налетов стратегической авиации англо-американских союзников и полученная Германией возможность вести войну на одном фронте. В этих обстоятельствах, если бы удалось разумно использовать оставшийся промышленный потенциал и людские ресурсы Германии (допускаю это с очень большой натяжкой), то даже после катастрофы, постигшей группу армий «Центр», их могло бы хватить на то, чтобы надежно остановить продвижение советских войск на Восточном фронте. К этому времени советское руководство практически до дна исчерпало свои людские ресурсы, и это несмотря на то, что благодаря ленд-лизу и собственным объемам выпуска военной продукции Красная Армия была с лихвой обеспечена всем необходимым. В 1945 году перед последним решающим штурмом Берлина Сталин предупреждал и Жукова, и Конева, чтобы они не ждали смены войск, участвующих в штурме.[217]

Этот вариант альтернативной истории, помимо всего прочего, вносит ясность в ту роль, которую сыграла взаимная помощь, которую оказывали друг другу советские и западные союзники. Советская сторона справедливо утверждает, что это ее армия разбила и уничтожила подавляющее количество сухопутных войск Германии. Однако она идет дальше и заявляет, что ей принадлежит решающая роль в обеспечении победы над врагом. Правда заключается в том, что действия советских войск были успешными в силу того, что удары с воздуха стратегической бомбардировочной авиации западных союзников, а также кампании, проведенные ими на Средиземном море, и, что важнее всего, открытие Второго фронта до такой степени растянули немецкие силы по всем театрам военных действий, что на любом участке фронта они могли только терпеть поражение.

 

Библиография

 

Chant, Christopher, ed., Warfare and the Third Reich: The Rise and Fall of Hitler's Armed Forces. Salamander, London, 1998.

Lewis, George G, and Mewha, John, History of the Prisoner of War Utilization by the United States Army, 1776–1945, Department of the Army Pamphlet 20-213. Department of the Army, Washington, DC, 1953.

Rommel, Erwin, The Rommel Papers, Liddell Hart, B.H., ed. Collins, London, 1953.

Mueller-Hillerbrand, В., Das Heer 1939–1945, vol. 3. Mittler, Frankfurt-am-Main, n.d. Seaton, Albert, The Russo-German War 1941–1945. Presidio, Novato, CA, 1993.

Seaton, Albert, The German Army 1933–1945. New American Library, New York, 1985.

Tsouras, Peter G., Disaster at D-Day: The Germans Defeat the Allies, June 1944. Greenhill, London, 1994.

Tuyll, Hubert P. van, Feeding the Bear. Greenwood Press, New York, 1989.

Ziemke, Earl F., Stalingrad to Berlin: The German Defeat in the East. Office of the Chief of Military History, Washington, DC, 1968.

 

[1] Клаузевиц. Clausewits, Carl von, On War, edited and translated by Howard, Michael, and Paret, (Princeton University Press, Princeton, NJ, 1976), p. 101.

 

[2] Наполеон. Napoleon, The Military Maxims of Napoleon, tr. Burnod (1827), ni Phillips, T.R., ed., Roots of Strategy (Stackpole Books, Harrisburg, PA, 1985), p. 436.

 

[3] «Ось Берлин-Рим» — союз Германии и Италии, оформленный берлинским соглашением от 25.10.1936. — Прим. пер

 

[4] Старшее унтер-офицерское звание (т. н. унтер-офицеры с портупеей), соответствовавшее штабс-фельдфебелю в сухопутных войсках. — Прим. ред.

 

[5] Цит. по: Зигфрид Юнге. Молодой Гитлер (Siegfrried Junge, Young Man Hitler, Green Ville Press, New York, 1993), с 14–15.

 

[6] Там же, с. 18.

 

[7] Следует отметить, что здесь автор слишком лихо расправляется с военно-морскими силами Германии. Даже во время Ютландского боя 31 мая — 1 июня 1916 года, признанного крупнейшим морским сражением XX века, адмирал фон Шеер, командующий Флотом открытого моря Германии, сумел увести большую часть своих боевых кораблей и избежать разгрома. В этом бою немцы показали, что они лучше обучены артиллерийскому делу, и это было особенно заметно в поединках линейных крейсеров. — Прим. пер.

 

[8] В августе 1914 года на вооружении военно-морского флота Германии имелось 17 современных линкоров (дредноутов) и пять линейных крейсеров; в составе военно-морского флота Великобритании находилось 22 дредноута и девять линейных крейсеров. Великобритании принадлежало также превосходство в устаревших броненосцах (которые не могли противостоять современным линейным крейсерам, не говоря уже о линкорах), а также в боевых кораблях более легких классов.

 

[9] Автор не совсем точен. С 1 октября 1913 по 11 августа 1918 года Хиппер возглавлял не эскадру линейных крейсеров, а как раз наоборот — 1-ю разведывательную группу, а также возглавлял разведывательные (т. е. легкие) силы флота. Редер же стал начальником штаба Хиппера только 14 июня 1917 года, а до этого он был 1-м офицером Адмирал-штаба (т. е. начальником оперативного отдела) в штабе командующего разведывательными силами флота. — Прим. ред.

 

[10] Эрих Редер. Мы были моряками и молодыми (Raeder Erich, We Were Sailors Once and Young, Institut der Kriegsmarine, Berlin, 1958), с 142–145.

 

[11] Это — самое раннее из известных упоминание о будущем увлечении Гитлера передовыми достижениями военной техники, или «чудо-оружием».

 

[12] Независимо от присвоенного ему звания Гитлер в то первое свое плавание уходил, исполняя возложенные на него обязанности корабельного гардемарина (Fanrich zur See). Эти обязанности были простыми: смотреть, учиться и стараться как можно меньше мешать!

 

[13] Карл Дёниц. По стопам маленького адмирала (Donitz Karl, In the Little Admiral's Footsteps, 5 Volumes, Institut der Kriegsmarine, Berlin, 1973), т. 1, с 98

 

[14] Столь быстрый рост в званиях (автор не упомянул производство в обер-лейтенанты) был в кайзеровском флоте практически невозможен. Тот же Дёниц, произведенный в лейтенанты еще до войны (и он был кадровым военным, а не офицером военного времени), стал обер-лейтенантом 22 марта 1916 года, а капитан-лейтенантом уже после окончания войны 1 января 1921 года. Тем более что, имея звание капитан-лейтенанта, Гитлер не мог быть назначен на должность старшего офицера подлодки, т. к. уже обер-лейтенант мог получить в командование лодку. — Прим. ред.

 

[15] Юнге. Указ. соч., с. 28.

 

[16] Веймарской республикой управляли не аристократы. Автор, скорее всего, распространяет на все правительства республики т. н. «кабинет баронов» — последние два кабинета до прихода нацистов к власти. — Прим. ред.

 

[17] Синерубашечники как активная политическая сила были сформированы Гитлером из бывших матросов и офицеров действительной службы военно-морского флота. Называемые иногда то «головорезами», то «чудовищами», они служили серьезным фактором устрашения в тех случаях, когда было недостаточно авторитета Гитлера как вождя. В 1934 году в «Ночь длинных ножей» это движение было очищено от «нежелательных элементов» (главным образом тех офицеров, которые представляли угрозу власти Гитлера), и оставшиеся в нем синерубашечники стали основой созданного в рейхе элитного корпуса СС. (Это — войска, близкие по назначению к морской пехоте Великобритании или США, правда, в отличие от них, им очень часто приходилось находиться на острие атаки и в сухопутных кампаниях, и при проведении амфибийных операций.)

 

[18] Письмо к «Mein Bobo», 18 ноября 1921 года. Семейный архив, Штутгарт

 

[19] В первоначальном издании «Майн Кампф» ненависть к англичанам буквально выплескивается через край. Последующие издания, а также те, которые были подготовлены для распространения за рубежом, имели объем на 50 страниц меньше, чем исходное. Редер настойчиво предлагал, чтобы из книги была убрана вся провоцирующая конфликт риторика, чтобы у англичан не возникло ненужных подозрений в отн