Образ. и история форм наст. вр.

Наст.вр. - действие, происходящее в момент речи\ постоянно. Образовывалось: присоединение личн. окончаний к глагольн. основе наст. вр.: яз несу, ты несеши, мы несем.

Если говорить об истории форм настоящего времени нетематических глаголов, то прежде всего следует еще раз сказать об исконной малочисленности данной группы, включающей в себя только пять глаголов.

Памятники XI в. отражают все формы наст, времени этих глаголов в том виде, в каком они реконструируются для исходной системы, однако уже с XII и особенно в XIII—XIV вв. наблюдаются изменения этих форм. Прежде всего в 1-м л. мн. ч. вместо исконного окончания -мь появляется мъ, что может быть расценено как отражение отвердения конечного [м'] после падения редуцированных.

Если учесть, что глагол вѣдѣти был заменен в истории русского языка однокоренным глаголом вѣдати, который относился к III классу, а глагол имѣти уже с XI в. обнаруживал переход в этот же класс, то можно утверждать, что формы этих глаголов, образованные по образцу нетематического спряжения, оказались полностью утраченными. Утраченными оказались и исконные формы глагола быти: в современном русском языке сохранилось лишь 3-е л. ед. ч. ѥсть и отчасти 3-е л. мн. ч. суть. Однако если форма ѥсть широко выступает в русском языке и самостоятельно, и в качестве связки, то суть по существу сохранилось в сугубо книжном стиле речи, да и там употребляется крайне редко.

Следовательно, внимания заслуживают лишь формы 1-го л. ед. ч. глаголов дати и ѣсти. Возникновение в этой форме твердого [м] на месте исконного [мь] привело к совпадению ее с формой И.п. мн.ч. Такое совпадение не могло укрепиться в языке, ибо возникла нежелательная омонимия форм разных чисел. Поэтому необходимо было найти средство, чтобы вновь разграничить эти формы. Это средство было найдено в употреблении в качестве 1-го л. мн. ч, формы повелительного наклонения дадимъ, ѣдимъ.

Что касается 2-го л. ед.ч., то в нем исконные др.-русск. даси, ѣси, широко зафиксированные в памятниках и сохраняющиеся еще в некоторых северновеликорусских диалектах, с XIV в. начинают выступать с -ши (о(т)даши) по образцу тематического спряжения. В дальнейшей истории закрепились формы дашь, ешь, которые трактуются по-разному. (эти формы развились, как и формы 2-го л. ед. ч. тематического спряжения, в результате редукции [и] до нуля звука или в этой форме, как и в I—2-м л. мн. ч., наблюдается проникновение бывшей формы повелительного наклонения дажь, ѣжь, изменившейся после утраты [ь] и оглушения [ж] в дашь, ѣшь.

Форма 3-го л. ед. ч. дасть, ѣсть, сохранявшая [т'] чуть ли не до XVII в., изменилась в даст, ѣст, как видно, под влиянием подобного же изменения в 3-м л, ед. ч. тематических глаголов. Такое же изменение конечного [т'] в [т] наблюдается и в форме 3-го л. мн. ч. глаголов дати, ѣсти, но, кроме того, здесь были и иные изменения. 3-е л. мн. ч. этих глаголов в древне­русском языке имело вид дадѦть, ѣдѦть. Появление вместо др.-русск. дадѦть современного дадут может быть объяснено различно: во-первых, как изменение под влиянием причастий наст, времени дадуча, дадучи; во-вторых, как изменение под влиянием будуть; наконец, возможно предполагать, что дадять и дадуть были исконно параллельными образованиями, одно из которых укрепилось, вытеснив другое из употребления. Нужно отметить, что в формах 2-го и 3-го лица ед. ч. и в 1-ом лице мн. ч. произошел переход [е > ‘o] (по аналогии и во 2-ом лице мн. ч.).

В форме 2-го лица ед. ч. в старославянском языке было только окончание –ши, а в древнерусском языке встречаем как –ши, так и – шь, последнее и закрепилось в русском языке. Данное окончание можно рассматривать как результат тенденции к сокращению слогов в окончании, что было возможно, т.к. и после этого морфологический облик формы оставался законченным, т.е. форма не была омонимична какой-либо другой форме.

В форме 3-го лица ед. ч. в древнерусском языке было окочание –ть (при –тъ в старославянском), но приблизительно с XIII в. окончание –тъ появляется и в древнерусском языке. Кроме того, в XII – XIV вв. зафиксированы и формы 3-го лица ед. и мн. ч. без окончаний, их можно квалифицировать как диалектные образования. Окончание – тъ в лингвистике объяснятся по-разному. А. А. Шахматов считает, что отвердение [т’] произошло после утраты редуцированных, но нужно отметить, что не все слова получили отвердение (ср. наречие вспять). С. П. Обнорский считает, что [т] является членом указательного местоимения (тъ придавало значение определенности, а формы без окончания – неопределенности). П. С. Кузнецов дает объяснение данного явления, указывая две причины: фонетическую (артикуляция меньшей напряженности) и морфологическую (тъ как подлежащее и укрепилось в единственном числе).