О том же на министерском уровне

 

«За годы зарубежных поездок в рабочем кабинете В. А. Ярмолюка скопилось свыше тысячи уникальных образцов. <…> Он передал всю коллекцию в дар родному министерству, выставив ее для всеобщего обозрения в холле здания. Но… в ходе многократных реорганизаций <в ельцинскую эпоху, в 1990-е годы> все это богатство оказалось расхищенным».

(Из предисловия проф. В. П. Федорчука к кн.: [ГЖМ-4. С. 4])

 

 

О нравах 1950-х годов

 

В конце 1950-х годов по пути из Китая группа геологов во главе с К. А. Власовым заехала на Изумрудные копи. После осмотра месторождения К. А. пригласил всех в ресторан «Большой Урал». При входе метрдотель скептически осмотрел группу и сказал: «Не могу впустить женщин в брюках — нельзя!» К. А. воскликнул: «Где вы видите женщин? Среди нас их нет, здесь только геологи!» Убийственная логика Кузьмы Алексеевича сразила этою самоуверенного человека: «Ну, разве только в отдельном кабинете».

(Из рассказа к. г.-м. н. Е. М. Еськовой в сб.

[Кузьма Алексеевич Власов, 1997. С. 139])

 

 

Калатозов не стал исправлять глупости

В сценарии фильма о геологах

 

В Иркутское геологическое управление к его начальнику Игорю Константиновичу Минееву пришел знаменитый кинорежиссер Михаил Константинович Калатозов.

«Он сказал, что приехал в Иркутск, чтобы выбрать район съемки, и попросил ознакомится со сценарием. <…> Я и мои коллеги увидели, что сценарий очень далек от действительности. Например, геологический отряд выезжает на поиски алмазов, не имея никаких средств связи. В эти годы уже все партии и отряды выезжали на полевые работы, имея портативные радиопередатчики. Далее, герой картины на речной косе увидел алмаз и стал лихорадочно рыть яму, в которой по мере углубления обнаруживал все больше и больше алмазных кристаллов. Но, чтобы найти алмаз среди песчано-галечных отложений, нужно переработать сотни, а может быть, и тысячи кубометров породы, и только потом, используя специальную аппаратуру, удается увидеть кристаллы алмаза. Кроме этих, было много и других несоответствий с действительной работой по поискам алмазов.

Когда Калатозов вновь пришел ко мне, то он с восторгом отзывался о местности, которую я ему рекомендовал для киносъемки. Но когда я ему стал высказывать замечания по сценарию, он и не спорил, и не соглашался. <…> Калатозов ничего не изменил в сценарии».

(Из очерка И. К. Минеева [ГЖМ-6. С. 93])

 

 

Поймали «немецкого шпиона»

 

Летом 1941 г. Григорий Исаевич Цаур вел съемку в Каменск-Уральском районе и в течение первой недели войны ничего о ее начале не знал. Пошел в одиночку в маршрут…

«По пути попались три колодца, из которых я брал воду для исследования. Вдруг слышу шум, народ со всех сторон бежит ко мне, некоторые верхом на лошадях, в бричках, с вилами, с охотничьими ружьями, один с топором. Окружили меня. Предлагают сесть в бричку и ехать к уполномоченному НКВД. Понял, что приняли меня за шпиона, решили, что я отравляю воду в их колодцах. Пытался что-то объяснить, но из-за шума ничего не вышло. <…> Поехали к рабочим, которых я оставил на проходке шурфов. И только когда те подтвердили, что я их начальник, все кое-как удалось уладить. <…>

Слух моментально облетел Каменск-Уральский район. <…> Из окна в окно, с одной улицы на другую передавалась новость: „В деревне Усть-Караболке арестовали немецкого шпиона…“ Утром пришлось пойти в сельсовет, чтобы встать на учет — подобные эксцессы нужно было исключить. А секретарь мне сообщает: „Вчера недалеко от нас поймали одного шпиона!“ Что поделаешь, ведь шла война…»

(Из очерка Г. И. Цаура [ГЖМ-6. С. 222])

 

 

Камни как вещдоки

 

«На базу геологоразведочной экспедиции к 1 мая пришел тракторный поезд с санями, полными продуктов, в том числе с коньяком. Вокруг саней собрались чуть ли не все работники экспедиции. <…> Но праздничное настроение было омрачено тем, что в одном из ящиков вместо коньяка оказались… камни.

— Вот гады! — возмутился экспедитор Петр Иванович. — На складе подсунули, недосмотрел. Придется платить. Моя вина… — Все бурно ему сочувствовали.

А главный геолог экспедиции задумчиво рассматривал злополучные камни;

— А что, Петр Иванович, — тоже сочувственно обратился он к экспедитору, — неужели на Холодном перевале Вы целый ящик коньяка осилили?

Экспедитор как-то сразу сник.

— Да нет, на Холодном только допивали. Половину трактористам продал… — И с изумлением добавил:

— Неужели Вы помните, где какие камни в тундре валяются?»

(Цит. по: [Там же. С. 255])

 

 

Романтическое название

 

«После прибытия в Восточный разведрайон <на Чукотке> мне поручили документацию глубоких шурфов на речке с романтическим названием Кайнапаныльхвыгыргынвеем».

[Там же. С. 266]

 

 

Ученые-менеджеры

 

«В Россию, в Узбекистан, в Казахстан, на Украину и в другие бывшие советские республики хлынула волна ученых-менеджеров. Это особый сорт людей. Внутри них сидит стальная пружина, постоянно толкающая их на контакты и встречи. Они вездесущи. Только что они жали руку и улыбались одному, но вот уже жмут руку другому, хлопают его по плечу и выражают холодный восторг. При этом на первом месте всегда тот, кто может принести им хоть малейшую пользу. Короткая прикидка — что может дать им очередной клиент, затем камнем вниз — пикирование на жертву. И вот уже глаза холодные — дело сделано. Разворот. Прикидка. Пике. Короткий отдых. И снова… <…>

Сегодня Россия попала в экономическую мышеловку. Сегодня наука в России вынуждена ходить „на панель“. Стоит она у фонарного столба в бесстыже укороченной юбке, а мимо идет упругий ученый-менеджер. Прицел… Пике… Холодные глаза».

(Из записок д. г.-м. н. А. А. Кременецкого, директора ИМГРЭ[ГЖМ-6. С. 266])

 

 

Продолжение темы

 

«После третьего бокала пива они <см. предыдущий отрывок> начинают заметно язвить:

— А сколько русский может за один раз выпить водки?

— А много ли в России медведей? <…>

Мне все это надоедает, и я говорю резко:

— Россия покрыта густым лесом и наполовину засыпана снегом. Русский народ ходит в звериных шкурах, ест кашу хохломскими деревянными ложками, водку пьет из бочек, а спит внутри огромных деревянных матрешек. Когда в семье подрастают дети, им для жилья выделяют матрешку поменьше. Самыми маленькими матрешками, которые не раскрываются, играют младенцы.

— Да! Да! Это мы знаем. Мы об этом читали… А как вы добираетесь из Москвы в Сибирь?

— На коврах-самолетах…

Шутка приходится по вкусу, и Россию оставляют в покое».

(Из записок д. г.-м. н. А. А. Кременецкого [Там же. С. 316])

 

 

И еще

 

«Степень разрушения труда геологов нескольких десятилетий достигла своего апогея в 1990-е годы. Были уничтожены не только поселки геологов, но и большая часть первичной документации, керн скважин, дубликаты проб, например, в с. Чара (Удоканская экспедиция), а затем и в Чите (хранилище дубликатов Центральной лаборатории читинских геологов). Парадоксальным выглядело уничтожение следов деятельности собственников Удоканской горной компании. <…> Частнособственнический статус не спас керн от уничтожения. Причина была простой: уж в очень добротном помещении он хранился. <…> Удоканская экспедиция обанкротилась. Как? Как обычно. Создали малое предприятие по добыче угля на Апсатском месторождении, передав ему всю работающую технику. В Чите же дубликаты хранились в хороших ящиках, они пригодились некоторым членам садового товарищества».

(Из очерка В. И. Гонгальского [Там же. С. 408])