Черный котелок и меч сэра Ланселота

 

Педро скорехонько вышел из дома, унося с собой в сумке котелок, и направился в кузницу.

В кузнице Педро к своему изумлению увидел Старого Рыцаря, сосредоточенно сидящего возле горна и глядящего на пламя. Он не услышал, как Педро поздоровался с ним.

Тогда Педро с облегчением приветствовал кузнеца и осведомился, что Старый Рыцарь делает тут.

Кузнец, чей кожаный фартук уже покрыли обычные пятна его ремесла, сказал, что Старый Рыцарь прибыл спозаранку, назвал его великим Вулканом и предупредил, что нынче таинственно объявится меч сэра Ланселота, и он, Рыцарь, возьмет его как собственный и с его помощью проучит злого волшебника дурных виршей.

Педро покачал головой и сказал:

– Большое счастье, что подобный безумец лелеет такие благородные стремления. Человек, полностью потерявший разум, он превращает в свое занятие самые сумасбродные идеи. И эта как будто не из худших.

Кузнец спросил:

– Друг Педро, мне любопытно знать, почему этот старик так тебе нравится?

Педро ответил:

– Он хороший человек и, должно быть, чрез меру настрадался, раз у него мозги настолько съехали набекрень. И потому он мне нравится, хотя он меня бесит, и из‑за него я уже попадал во всякие неприятные переделки.

– Многие утверждают, – сказал кузнец, – что безумие заразно, и его можно подхватить, как инфлюэнцу. – Кузнец поднял опаленный мускулистый палец. – И многие утверждают, что ты, друг Педро, уже подцепил это помешательство.

Педро засмеялся и сказал:

– Это говорит зависть, так как суть вовсе не в помешательстве, а в творческом коммерческом предприятии. Ну а теперь к делу. Моя супруга желает починить этот черный котелок. – И Педро вытащил котелок из сумки. – На ручке, вот тут, заклепка… – Но он не договорил, так как Старый Рыцарь внезапно очнулся от созерцания огня и громко ахнул, взглянув на котелок. Он упал на колени, подполз к удивленному Педро и, восторженно созерцая котелок, сказал:

– Дозволь мне лицезреть тебя, о прекраснейший из мечей, уступающий только артуровскому Экскалибуру. Вот ты, в руках нашего возлюбленного служителя и несравненного оруженосца. Дозволь мне поведать твою историю. Ты был выкован в жарчайшем пламени кузницы Вулкана, и сталь твоя выплавлена из руды с Олимпа, а клинок закален в водах реки Стикс, и рукоять вырезана из золота Гелиоса. И теперь ты явлен мне, готовый служить в моих поисках Грааля.

Педро опасливо улыбнулся.

– Это же просто котелок. Правда, очень исторический старый котелок, но тем не менее всего лишь старый котелок.

Старый Рыцарь покачал головой и терпеливо сказал:

– Верный оруженосец, над твоими пятью чувствами надсмеялся волшебник дурных виршей, который завладел этим краем. Тебе не дано увидеть, что сей меч – прекраснейшее оружие из всех, когда‑либо выкованных. И вопреки твоим опасениям, пусть даже долг требует от тебя оберегать сей предмет, ты обязан вложить меч в мою незапятнанную руку.

– Это котелок, а не меч, – повторил Педро, – всего только котелок.

Старый Рыцарь сказал:

– Поскольку над тобой тяготеет Заклятие Обманного Зрения, нам придется вытопить его из тебя путем здравых рассуждений. – Он обернулся к кузнецу, наблюдавшему за ними с угрюмым интересом. – Быть может, мне на помощь придет Божественный Разум Вулкана, присутствующего здесь.

К вящему изумлению Педро, кузнец кивнул и сказал:

– Да, друг Педро, это действительно выглядит загадкой. Старый Рыцарь опять повернулся к Педро:

– Ну так, мой доблестный оруженосец, ответь мне вот на что. Если это котелок, так почему ты пришел к кузнецу именно сегодня утром, когда мне приснилось, что именно в этот день мне будет ниспослан меч?

Педро сказал:

– Если это логика, то она ваша, а не моя. Истина в том, что вручить этот практичный котелок (последнее слово он произнес с нажимом) тебе, старому помешанному дурню, значило бы обречь себя на безвременную кончину. Моя жена никогда меня не простила бы, будь мы с ней женаты хоть сорок раз на сорок.

Старый Рыцарь сказал:

– Верный, хотя и сбитый с толку оруженосец, ты должен вручить мне меч, и ты должен твердо противостоять ухищрениям злого волшебника.

– И, друг Педро, – добавил кузнец, – он таки нуждается в починке.

Педро рассердился и сказал:

– Вижу, тебе все равно, меч ли этот котелок или просто котелок, господин Вулкан Кузнец.

– Ты прав, – сказал кузнец, – котелок ли это или меч, он все равно нуждается в починке.

Педро вышел из себя и сказал:

– Почему ты уперся на этом? Разве курице не достаточно снести одно яйцо, а обязательно полдюжины?

– Сеньор Педро, оруженосец, – сказал кузнец с лаконичной шутливостью, – я же просто хочу починить этот котелок или меч, называйте как хотите, потому что мое занятие – обеспечивать починку предметам из железа и стали.

– Неужто мало, что мне пришлось пройти через семь кругов ада, чтобы доставить котелок сюда, – сказал Педро, у которого изо рта уже почти заклубилась пена, – но вдобавок я еще наталкиваюсь на глупого старика и его нелепейшие выводы, и на кузнеца, которому истинная природа вещей ни к чему, лишь бы взять деньги за починку.

– Ну‑ну, Педро! – сказал кузнец. – Если ты разозлишься и накалишься еще сильнее, мне придется окунуть тебя в ведро с водой.

– И, – сказал Старый Рыцарь, – ты не можешь называть меня старым и глупым, пока не проживешь еще двадцать лет.

И вот тут в дверях хижины появился Сервантес.

– Друг Педро, досточтимый кузнец и сэр Ланселот, – сказал он, – как вы нынче поутру?

– Это благословенное и золотое утро, – сказал Старый Рыцарь. – Вчера ночью ангелы объявили мне, что нынче я обрету меч сэра Ланселота для моих поисков. И взгляни – вот он!

Сервантес посмотрел на котелок в руках Педро.

– Педро, но это же знаменитый черный котелок, долее трех поколений хранившийся в роду твоей жены? – сказал он.

– Так и есть, – сказал Педро.

– Тот самый котелок, который угощал стольких твоих соседей восхитительными похлебками и соусами?

– Тот самый, – сказал Педро, ободренный сочувственными воспоминаниями Сервантеса.

– Тот самый котелок, который теперь обладает собственным крюком и уже двадцать лет красуется на самом почетном месте твоей кухни? – договорил Сервантес.

– Да, тот самый, – сказал Педро, – и, да, он так уважаем и почитаем, что явился на прием к этому вот кузнецу на предмет починки разболтавшейся заклепки на его ручке.

– Или разболтавшейся гарды, если это правда меч сэра Ланселота, – сказал кузнец.

– Благодарение Небу, – сказал Старый Рыцарь.

– Заговор и ничего больше, – сказал Педро, у которого глаза полезли на лоб.

– Послушай, – сказал Сервантес и отвел Педро в сторону, – как указал кузнец, этот котелок или меч нуждается в починке. И будь он котелком или мечом, починить его необходимо сегодня, друг Педро.

– Только поглядите, сам Бог Разума посетил сей кров! – сказал Педро Старому Рыцарю и кузнецу. Затем обернулся назад к Сервантесу и сказал: – А что потом?

– А потом, – сказал Сервантес, понижая голос до шепота, – ты должен вручить этот меч Старому Рыцарю, ибо ему он нужен для более благородного дела, чем твоей жене.

– Что‑о! – сказал Педро и окончательно вышел из себя. – Или этот мир за одну коротенькую ночь весь сошел с ума? И все разом стали философами, даже ни на миг не задумываясь, как заработать себе на жизнь, предпочитая размышлять над тем, насыщает ли хлеб и пьянит ли вино? Я вроде бы слышу, как Бог смеется над нами в эту самую минуту. Это, – и Педро замахал котелком на Старого Рыцаря, – это черный котелок в моей сильной правой руке, а тут макушка твоей головы. Если они столкнутся, то, думается мне, ты расстанешься с нынешними своими чувствами и снова обретешь положенные пять, которые делят все смертные.

– Друг Педро, – сказал Сервантес, – редко доводится видеть тебя в таком раже, из чего следует, что ты либо поужинал рыбой вчера вечером, либо повздорил со своей женой сегодня утром. – Сервантес отвел Педро еще дальше, чтобы придать своим словам большую конфиденциальность. – Но тем не менее, и более не испытывая твоего терпения, которое, не сомневаюсь, к тебе вернется, укажу только, что этот благородный Старый Рыцарь, чью мудрость ты столь сурово раскритиковал, приехал издалека и многое перенес, лишь бы добраться до нас и осуществить благородную цель. Тебе достаточно взглянуть на него, чтобы понять, что цель эта находится всего в одном видении от смерти, друг Педро. Взгляни на него! Худой, немощный, но в таком ореоле света и решимости, что о нем просто невозможно думать как о сумасшедшем старике. Он тот, кто беседует с Богом каждый день, а скоро будет жить в Его сени. Ему твой черный котелок нужен не для того, чтобы досадить тебе, нет, черный котелок нужен ему, чтобы обрести блаженную смерть.

– За что, ну за что, – сказал Педро тоскливо, – я наделен другом, который способен выжимать из меня доброту? Разве мало (это было обращено более к себе), что я получил целое утро злых нападок и разболтавшихся заклепок, так нет, оно протянется куда дальше ужина и, может быть, на неделю! – Он воззвал к Сервантесу: – Злости на меня хватит на целый год!

– И дольше, думается мне. Но, друг Педро, – сказал Сервантес, – то хорошее, что ты сделаешь сейчас, может противостоять плохому, которое последует завтра.

– И это утешение? – сказал Педро. – Я предпочту гнев гадюки, чем моей семейки.

– В скверном ли ты настроении или нет, – твердо сказал Сервантес, – судьба его поисков в твоих руках.

– Ну почему от меня требуется быть добрым? – сказал Педро, вновь раздражаясь. – Я пришел в скверном настроении, мое настроение видели и видели, что нет у меня доброты или сочувствия к чужим бедам, так почему я должен по‑идиотски отдать семейный котелок и стойко вернуться в мой дом для ударов и поношений? Готов взять на себя грех поменьше и пришибить старого дурня тут же на месте вот сейчас!

– Спокойнее! – сказал Сервантес, еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться свирепости своего друга. – У тебя сердце разорвется.

– Не желаю быть добрым! – вопил Педро.

– Ну‑ну, – сказал Сервантес, – теперь твое бешенство улеглось. А правда в том, друг Педро, что ты добряк. Пока не ешь рыбы на ужин.

– Я не ел рыбы на ужин, – сказал Педро оскорбленно.

Они обернулись и увидели, что Старый Рыцарь с закрытыми глазами бормочет молитвы, а кузнец раздувает огонь в горне.

Педро вздохнул.

– На завтрак я ел селедку.

Вот так, после того, как кузнец недолго поработал над заклепкой, Старый Рыцарь с притороченным к поясу мечом Ланселота забрался на свою кобылу Буцефала и отправился сразиться со злым волшебником дурных виршей.

 

Месть старого рыцаря

 

 

Вызов смерти

 

Старый Рыцарь, повинуясь внутренним указаниям, подъехал к вилле Онгоры и провозгласил свой вызов:

– Выходи из‑за своих темных и коварных стен, о маратель ужасных и дурных виршей. Это я, сэр Ланселот, защитник сих Островов и оборонитель Святого Грааля, явился сюда встряхнуть дьявола за уши! Выберись из своего хлева, смердящая олуша, ибо твоя шея изведает моего меча в этот самый день! Эгей, там внутри! Подними свою темную тушу, ты, гнусный и обмаранный шут!

В конце концов ставни верхнего этажа отворились, и появилась голова Онгоры.

– Ты стар и дурак, – сказал он как можно громче. – Будь добр, убери эту отвратительного вида клячу с цветочной клумбы!

Старый Рыцарь ответил:

– Если ты не выйдешь, чтобы сразиться со мной, я войду, чтобы сразиться с тобой, – и тут же атаковал входную дверь.

Увидев, что Старый Рыцарь вполне серьезен, Онгора отпрыгнул в комнату и захлопнул ставни.

В голове Онгоры осталась только одна мерзкая мысль, а именно: убить Старого Рыцаря. Он нашел шпагу и критически ее оглядел.

– Должен ли человек, подобный мне, занимающий важное положение, принадлежащий к известному роду, допустить вторжение в его владения и в его дом? А если вторжение осуществит помешанный старик, ищущий только насилия, чтобы облегчить дурманящие туманы своего сознания? (Вошел паж, взглянул и тут же вышел.) Нет, подобный человек защитит себя, свой дом и свою честь, пусть даже напавший – всего лишь жестоко бредящий и слабый старик. (Он обнажил шпагу и со свистом рассек воздух.) Посему в строго благородных правилах я преподам старому дураку урок фехтования. В процессе сумею получить легонькую рану, а затем, повыжидав, убью старика. Меня найдут подобающе удрученным, после того как я защитил свою честь и свой дом.

С нижнего этажа донесся грохот.

Встревоженный лакей открыл входную дверь как раз вовремя, чтобы Старый Рыцарь и возбужденная кобыла могли ворваться внутрь. В упоении Старый Рыцарь прорысил через вестибюль, расшвыривая слуг и мебель, выкрикивая на разные лады свой боевой клич. Инерция атаки пронесла его сквозь дверь столовой, где он налетел на изысканно сервированный стол. Кобыла поскользнулась на плитках пола и юзом вылетела через дверь в сад.

Поэт спустился по лестнице со шпагой, гневно впитывая звуки погрома в столовой. У подножия лестницы, разинув рот, стоял паж. Онгора хлестнул его шпагой плашмя.

В саду Старый Рыцарь спрыгнул с кобылы по‑юношески легко. Онгора появился из сломанной двери столовой, теперь обуянный яростью взбесившегося хорька. Он медленно направился к Старому Рыцарю, уже вставшему в позу, и сказал:

– Ты явно намеревался причинить мне и моей собственности большой вред, старый дурень, и потому найдешь достойную расплату на острие моей шпаги.

Старый Рыцарь учтиво поклонился и сказал:

– Прекрасное утро, чтобы избавить мир от великого зла. В позицию!

Онгоре не требовалось приглашения, он атаковал.

Онгора не сомневался, что легко победит Старого Рыцаря, который, в конце‑то концов, был вооружен только черным котелком. Но Старый Рыцарь был опытным бойцом и умело управлялся с разной утварью, а также нисколько не боялся клинка поэта. После нескольких умело отраженных выпадов Онгора пришел в еще большую ярость и бесшабашно ринулся на Старого Рыцаря, а тот ловко отступил в сторону и в полном согласии с турнирными упражнениями ударил котелком по затылку поэта.

Бешеность его атаки, подкрепленная ударом, увлекла поэта в глубину куста. В полной истерике Онгора выпутал шпагу из веток и выбрался наружу, где увидел Старого Рыцаря над распростертым в траве одним из его пажей. Старый Рыцарь сказал:

– Вот лежит одна из твоих скверных виршей, попытавшаяся принять позу эпической поэмы и скатившаяся в форму уличного куплетца.

Онгора буквально зарычал и снова перешел в нападение. Началась хаотическая потасовка. На лужайку выскочил пес и принялся облаивать противников. Кобыла приладилась укусить пса. В доме завизжала служанка. Оттуда с палкой выбежал еще один паж и присоединился к битве. Где‑то забили в набат.

Старый Рыцарь отбил атаку Онгоры и объявил:

– Теперь ты задумал отвлекать меня шумом и звоном. Но пусть твое почернелое сердце расплавится, потому что я положил избавить мир от твоих дурных виршей. В позицию, ибо этой сильной правой рукой и мечом Экскалибуром в этот день я тебя уничтожу.

Онгора прыгнул к Старому Рыцарю, а паж примерился ударить его палкой. Но в очередной раз под эгидой богов Старый Рыцарь уклонился от шпаги Онгоры, а палка пажа промахнулась мимо цели и опустилась с ласкающим слух треском на колено поэта. Онгора охнул и отвесил пажу пощечину. Паж выронил палку и расплакался. В тот же миг параболой, которая восхитила бы любого зодчего, увлекающегося арками, Старый Рыцарь опустил черный котелок точно на макушку Онгоры. Котелок загремел, как колокол, а Онгора рухнул на землю без единого звука.

Хаос внезапно замер. Только Старый Рыцарь как будто мог свободно двигаться среди всех прочих, парализованных удивлением. Старый Рыцарь на минуту преклонил колени рядом с бесчувственным Онгорой и быстро прошептал благодарственную молитву. Затем поднял голову, посмотрел на толпу слуг и сказал:

– Он только обмер, и это большая удача, так как мой меч рассек бы его пополам, если бы не крепость его нечестивой шкуры. – Старый Рыцарь взобрался на кобылу, которая успешно усмирила пса, и посмотрел на толпу сверху вниз. – Бог вложил в мой разум сказать вам, что вы не должны оставаться в услужении такой твари, ибо он растлит ваши души. Посему и по велению благоразумия, вам следует поискать другого господина.

Затем Старый Рыцарь и кобыла затрусили вместе прочь. Онгора пошевелился и пробормотал:

– А! Он меня убил. Я умру от стыда.

 

Тайна предисловия