Глава десятая. На Курильских островах

 

Утром 30 сентября 1945 года наш теплоход поставили под погрузку грузов для Южного Сахалина и Курильских островов.

7 октября вышли в плавание и в порт Отомари прибыли через трое суток. В проливе Лаперуза шли под проводкой военного тральщика. На борту теплохода 4400 тонн груза и 75 пассажиров.

В порту Отомари пришвартовались к северному пирсу, и несколько дней шла выгрузка. Там же приняли еще 400 тонн груза для Курильских островов и 700 пассажиров.

Были женщины, много домашнего скарба. Семьсот пассажиров – это много для нашего грузового теплохода, и разместить всех в закрытых помещениях мы не могли. Хорошо, что дальневосточная осень не подвела, да путь короток, всего сутки хода.

С восходом солнца открылись вершины Курильских гор: фиолетовые тени на зареве восхода. К полудню вошли в пролив Екатерины. Вокруг судна, словно в реке, когда идешь против течения, бурлили потоки. И хотя на карте показаны хорошие глубины, приходила мысль: а нет ли в проливе камней?

Вечером 16 октября отдали якорь в бухте на острове Итуруп. Бухта большая. По берегам разбросаны мелкие домишки, наполовину зарытые в землю. Дороги плохие.

Деревьев мало, те, что стоят на берегу, ветры согнули в одну сторону. Природа острова на первый взгляд напоминает Мурманскую область, но много травы и зеленых кустарников.

На следующий день мы перешли к находившемуся по соседству острову Кунашир. Подходили в густом тумане. Только в 7 милях показались берега. Якорная стоянка в бухте Фурукаманну-ван далеко от берега. Выгрузка началась сразу, без всяких задержек и проволочек.

С моря в пасмурную погоду остров показался неприветливым. В бинокль хорошо различались три высокие трубы: рыбного, крабового и устричного заводов. Много лет мне приходилось видеть эти таинственные острова только издали. Таинственные для нас, а русские мореходы еще в XVII и XVIII веках открыли и обследовали Курилы.

Мы ехали на машине по песчаному берегу. Был отлив, колеса оставляли на песке едва заметный след.

Возле полуразрушенного строения – устричного завода – горы пустых ракушек. В поселке много мелких лавчонок и три грубо сделанных деревянных храма. С храмовых крыш свисали замусоленные веревки, привязанные к бубенцам. Молящиеся усердно дергали за веревку, чтобы обратить на себя внимание божества.

От поселка свернули на лесную дорогу, грязную и неудобную. Японские власти совсем не заботились о дорогах. В лесу дуб, клен и другие лиственные деревья. Заросли бамбука на открытых местах напоминают кукурузные поля. Можно подумать, что мы очутились под Киевом. Здесь рос и дикий виноград со сладкими продолговатыми ягодами.

В лесу сернистый источник. В сотне метров от него деревянный дом водолечебницы.

Более сильное впечатление на меня произвел остров Сикотан. У восточного берега бухты деревянный причал для китобойных судов и для разделки китов. Я побывал на заводе. Главное там – слип, оборудованный из продольно уложенных бревен. Наверху устройство для выхаживания китовых туш. По сторонам деревянные сарайчики. Японцы рассказывали, что добывают около сотни китов в год.

Неподалеку небольшое японское селение. Видны мелкие лавчонки, торгующие овощами, рыбой, прокисшей редькой и всякой дребеденью.

На острове много лугов. Ели и сосны, заросли бамбука. Среди кустарников встречалась смородина.

Двое суток мы стояли у берегов этого острова, относящегося к Южной Курильской гряде. Выгрузка шла дружно и без перерывов.

25 октября мы перешли к острову Итуруп и опять встали на якорь в бухте. Здесь находились все наши пассажиры, выгруженные в первый заход. Бухта открыта для юго-восточных ветров и опасна для стоянки. Дальневосточная осень пока нас не подводила, но наступал ноябрь, а это уже опасный месяц.

Несмотря на все наши усилия, на борту теплохода 1 ноября осталось еще около 70 тонн груза. Накануне барометр стал стремительно падать. Барограф вычертил почти отвесную линию. Всю ночь экипаж теплохода работал в кормовых трюмах. Надо было очистить их от мусора, подготовить для приемки воды. Теплоход был пустой, и винт торчал из воды. При ветре высокий корпус парусит, и обнаженный винт плохо двигает судно против ветра.

К счастью, мы успели вычистить и наполнить кормовые трюмы водой. 500 тонн воды почти утопили винт.

1 ноября около 15 часов внезапно усилился ветер, и пошла крупная зыбь. Якорная цепь была разорвана.

Обрыв якорной цепи – неприятное происшествие. Но сейчас это было спасение. На берег шла тихоокеанская зыбь. Штормовой ветер срывал гребни и нес на судно. А до берега совсем близко. Провозись мы с якорем еще несколько минут, и вполне возможно, что оказались бы на берегу.

Я дал телеграфом самый полный ход назад и позвонил в машинное отделение.

– Виктор Иванович, выжимайте все из двигателя. Понимаете? Все. Нас несет на берег.

– Есть самый полный ход, – ответил Копанев.

Двенадцать минут отчаянно работал двигатель. Теплоход стоял на месте, заметно покачиваясь на волнах. Он не приближался к берегу, но и не отходил от него.

Пришлось опять вспомнить поморское заклинание. Я готов был принести любую жертву. Чего только я не передумал за это время! Обидно было, окончив войну благополучно, потерять теплоход в этой злосчастной бухте.

На тринадцатой минуте – время отмечалось точно – судно двинулось на ветер и медленно стало удаляться от берега. Еще полчаса мы были между жизнью и смертью. Если бы ветер усилился, могли и не выгрести. Но на этот раз все окончилось благополучно. Нам удалось развернуться и лечь курсом в море. Скорость всего полторы мили в час. В 22 часа ветер достиг ураганной силы, но мы уже были в океане. Качало и вдоль и поперек. Такой шторм мы испытали только один раз – в январе 1944 года.

Прирожденные моряки, японцы-грузчики, оставшиеся на судне из-за нашего срочного ухода в море, укачались до полусмерти и лежали вповалку в нижних коридорах.

Приятно было смотреть на учеников, взятых на теплоход в 1943 году. Они держались превосходно.

Зыбь и ветер в открытом море страшны для тех, кто любит море с берега. Мы же, как только отошли от острова, почувствовали себя в безопасности.

Ночь прошла в страшной болтанке. Только через три дня погода утихомирилась, и мы смогли вернуться к месту погрузки.

Утром 5 ноября приступили к выгрузке, и в 13 часов весь груз был на берегу. В этот день мы завершили выполнение годового плана перевозок. План был выполнен на 108 процентов. Такой успех стал возможен благодаря самоотверженной работе экипажа на разгрузке судна в трудных условиях. Члены экипажа не только стояли за лебедками, но и работали старшинами, мотористами, матросами на кунгасах и выгружали груз из трюмов. Во время разгрузки мы попытались поднять потерянный якорь, но все напрасно. По-видимому, его заклинило между подводными камнями.

Якорь – это не только две тонны отличного железа. Каждый моряк знает: если, к примеру, машина вышла из строя и корабль несет на берег, якорь может выручить из беды. Недаром якорь с древнейшего времени считался символом надежды. Если кто-нибудь взялся бы перечислить заслуги якоря в мореплавании, много бумаги пришлось бы исписать этому человеку…

Я долго не мог успокоиться, все старался уяснить себе причину прискорбного события. Чья здесь вина? Или никто не виноват? Может быть, меня вахтенный помощник предупредил немного позже, чем следовало? Я всегда был требователен к подчиненным и строго взыскивал за упущения по службе. Но если беда случилась, то сваливать вину на подчиненных недопустимо.

Мне очень хорошо запомнилось одно местечко у Николая Лескова. Он описывает генерала, делающего смотр кавалерийскому полку. Полковые лошади худы и плохо ухожены. Генерал крепился и молчал. Но когда полковник стал оправдывать плохое состояние лошадей молодостью эскадронных командиров, генерал не выдержал:

– Вздор говорить изволите… Полковой командир должен быть за все в ответе. Вы развраты этакие затеваете!.. Полковой командир на эскадронных. А эскадронные станут на взводных. А взводные на вахмистров, а вахмистры на солдат. А солдаты на господа бога. А господь бог скажет: «Врете вы, мерзавцы, я вам не конюх, чтобы ваших лошадей выезжать. Сами выезжайте!»

Единственным виновником того, что случилось, и того, что могло случиться, был только я.

Я упустил время вывода судна в безопасное место. Принять такое решение бывает непросто: с одной стороны, эксплуатационные интересы, с другой – безопасность судна.

Вечером 5 ноября мы проходили пролив Лаперуза с востока на запад и вечером 8 ноября прибыли во Владивосток. Ноябрьские праздники прошли в напряженной работе в море. Пароходство утвердило выполнение экипажем теплохода годового плана на 108,8 процента, нам присуждена первая премия.

Через несколько дней меня вызвали в Москву. Морякам предстояла большая работа на западе.

Заканчивая эти страницы, я думаю о тяжелой морской доле. Моряк отдает себя кораблю целиком. Вся жизнь проходит на палубе, в машине, на мостике, вдали от дома, от родных и близких. Мальчишкой приходит моряк на корабль, а возвращается на берег стариком.

В море часто бывает хлопотно, отвечаешь за корабль, грузы. Тебе вверены человеческие жизни. Бессонные ночи на мостике, ветры, болтанка на зыби, непредвиденные случаи, требующие предельного напряжения. Иногда упорно не открывается маяк. Долго приходится ждать лоцмана в опасном месте. Или какое-нибудь судно оказалось в тумане слишком близко. Береговая суета с погрузкой и выгрузкой… Да мало ли у капитана всяческих дел, порой весьма беспокойных. Не каждый выносит это, многие не выдерживают. Тяжелы жертвы морю… Но кем бы я стал, если бы снова начал жизнь? – спрашиваю я себя. Может быть, космонавтом?

Я представляю себе бесконечное пространство среди звезд, холод, мрак… Конечно, это заманчиво, это необходимо человечеству. Но сколько еще дела здесь, на родной, теплой земле… Нет, я стал бы только моряком!

За послевоенные годы Советский Союз превратился в одну из крупнейших морских держав мира. Наш флот – и военный, и торговый, и рыбопромысловый – плавает во всех районах Мирового океана. Флот неизмеримо вырос. С флотом возникли связи у миллионов советских людей. Многие предприятия страны работают на морской флот. С морями и океанами связано многое в прогрессе человечества. Мировой океан открывает людям все новые и новые богатства и возможности.

Тысячи молодых моряков, влюбленных в свою профессию, работают на судах морского флота. Они стойко переносят тяготы и опасности морской службы. Им есть у кого учиться. Славные дела их отцов и дедов, показавших во время Великой Отечественной войны образцы беззаветного служения Родине, никогда не будут забыты.

Note1

 До этого работал вторым помощником капитана на ледокольном пароходе «Садко».

 

Note2

 Твиндек – помещение между двумя палубами судна, предназначенное для грузов, пассажиров, команды.

 

Note3

 Ропак – льдина, стоящая ребром на сравнительно ровной ледяной поверхности.

 

Note4

 Рудерпис – вертикальная часть рулевой рамы, к которой крепится плоскость (перо) руля.

 

Note5

 Рудерпост – вертикальный брус кормовой оконечности судна, на который навешивается руль.

 

Note6

 М. И. Шевелев – заместитель начальника Главсевморпути, начальник экспедиции на ледоколе «Ермак».

 

Note7

 М. И. Шевелев и А. Д. Алексеев получили звание Героя Советского Союза за полет к Северному полюсу в 1937 году.

 

Note8

 Через полгода по просьбе Буйницкого приказом по судну он был назначен гидрографом.

 

Note9

 Брашпиль – горизонтальный ворот на носу корабля для поднятия якоря.

 

Note10

 На циферблате часов «Седова» имелось 24 деления.

 

Note11

 Английский фунт – 0,413 килограмма.

 

Note12

 Наибольшая глубина – около 5400 метров – измерена в районе впадины Литке.

 

Note13

 Острова у северного побережья Кольского полуострова.

 

Note14

 На Шпицбергене (Норвегия) Советский Союз вел разработку угля в порядке концессии. Было опасение, что немцы попытаются захватить остров и превратить его в свою полярную базу.

 

Note15

 Статья напечатана в моей книге «На корабле „Георгий Седов“ через Ледовитый океан», изданной в 1941 году.

 

Note16

 Поселок на реке Индиге в Чешской губе.

 

Note17

 Бакарица – грузовой район Архангельского порта на левом берегу Северной-Двины.

 

Note18

 Экономия – порт, находящийся в начале устья Северной Двины.

 

Note19

 Северодвинск – порт в западной части дельты реки.

 

Note20

 После ноябрьских праздников 1941 года в отряд вошел портовый ледокол номер шесть под командованием Алексея Александровича Миронова.

 

Note21

 В послевоенное время А. Ф. Пинежанинов удостоен почетного звания Героя Социалистического Труда.

 

Note22

 И. Д. Папанин был уполномоченным ГКО по морским перевозкам в Белом море, одновременно оставаясь начальником Главсевморпути.

 

Note23

 См. Роскилл С. Флот и война. М., Воениздат, 1970, т. 2.

 

Note24

 Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. В 2-х т. 2-е изд. М, Политиздат, 1976, т. 1, с. 68-69.

 

Note25

 Вторая «Каталина» принадлежала ВВС Беломорской флотилии.

 

Note26

 См. Ирвинг Д. Разгром конвоя P.Q.17. М., Воениздат, 1971, с. 25.

 

Note27

 Суда не раз допускали ошибку, показывая свое местонахождение открытым радиосообщением.

 

Note28

 На самом деле было одиннадцать.

 

Note29

 Сведения о действиях «Адмирала Шеера» взяты из донесений командира крейсера (см. Стеенсон Р. С. Северный морской путь. Копенгаген, 1957).

 

Note30

 Согласно донесению командира вражеского крейсера, «Сибиряков» и в эти минуты продолжал отстреливаться.

 

Note31

 Только после опубликования отчета капитана «Шеера» стало ясно, что, оставшись без самолета, а значит, без глаз, командир побоялся попасть в ледовую ловушку и в пролив Вилькицкого не пошел.

 

Note32

 Стеенсон Р. С. Северный морской путь. Копенгаген, 1957.

 

Note33

 В некоторых публикациях ошибочно назван еще пароход «Куйбышев».

 

Note34

 Стеенсон Р. С. Северный морской путь.

 

Note35

 Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941—1945 гг., т. 1, с. 78.

 

Note36

 П. И. Вавилов последним покинул тонувшее судно. Очутившись в воде, он ухватился за шлюпку, которую не успели потопить фашисты. На шлюпке Вавилов добрался до острова. В послевоенные годы П. И. Вавилов за доблестный труд удостоен звания Героя Социалистического Труда.

 

Note37

 Маймакса – река, отходящая от корабельного рукава, ниже Соломбалы.

 

Note38

 В рейсе вокруг света ледоколом командовал капитан С. М. Сергеев.

 

Note39

 Н. П. Аннин – помощник начальника УБЛО по военной части.

 

Note40

 Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941—1945 гг., т. 1, с. 450.

 

Note41

 На судах, пересекающих демаркационную линию с запада на восток, считают один и тот же день дважды. И наоборот, в обратном направлении один день сбрасывается со счета.

 

Note42

 Переломы корпуса у судов типа «либерти», построенных в США, случались неоднократно и являлись следствием недоброкачественной электросварки.

 

Note43

 Кроме нас под перевозку паровозов были полностью переделаны теплоходы «Максим Горький» (капитан А. Полковский), «Севзаплес» (капитан И. Карасев), «Комилес» (капитан А. Бородин).

 

Note44

 После войны полученные от США ледоколы были возвращены.

 

Note45

 Альфред Великий – 849—900 годы.

 

Note46

 За послевоенное время в американской печати появились записки участников подводной войны 1941—1945 годов, где сообщалось о случаях непреднамеренного уничтожения советских судов американскими подводными лодками.

 

Note47

 Приливы в Охотском море достигают высоты 12—13 метров (Пенжинская губа). Они самые высокие в Советском Союзе.