Цените ласку близких и родных,

Внимание и самое простое слово.

Всё это вдруг развеется как дым,

И никогда вовек не повторится снова.

Что это будет смерть или тюрьма,

Плененье долгое, потеря всех друзей,

Болезнь и паралич, или сойдёшь с ума, -

Всё прошлое в историю, в музей.

А в каждом том, кого касался я,

И чьей руки тепло в меня вливалось,

Был свой уют, не холод полустанции, -

Я с ними разделял свою усталость.

Но как-то всё на руку скорую,

И тайники тепла, душевных потрясений

Не рассмотрел, терзаюся укорами,

И там и здесь огрехи, не засеяно.

Прошедших дней возможность невозвратная

Томит и давит: разве можно так?

Припомнишь всё и несогласья старые.

А в чём? Не вспомнишь даже тот пустяк.

Оторван… отрезвляющие кадры

Мелькают, рвутся в мелкие детали.

Во всём, везде виновен. Эту кару

Поймёте, если сами испытали.

Верховный суд вершишь себе. Свидетели

На новый лад раскладывает данные.

В упущенном возможности подметили,

И всюду гордость башнею останкинской.

А суд идёт дотошно, с протоколами,

Защитники молчат, закрыв лицо.

И факты, факты - только правда голая, -

На оговорки брошено лассо.

И стало вдруг до ужаса понятным,

Как свой последний шаг самоубийца шёл.

Любовь ко всем погасла, а из тьмы проклятия,

И совесть в спину упирает ствол.

Так рассуждая, мучаясь, терзаясь,

Во тьме кромешной вышел к рубежу.

И к самому себе безжалостная жалость, -

Воспоминания раскаянием жгут…

Я поднял взор: прости, Великий Боже,

Любви в сосуде мало, вижу сам.

Исправь, прости, Ты это, знаю, можешь.

Поверь ещё раскаянью, слезам.

И если дашь мне жить… А я ещё живу,

(Давать обет боюсь, он недозрелый).

Пусть это будет не простой лишь звук,

Но в духе истины, в любви святое дело. 18.5.86, тюрьма.

 

 Цените минуты.doc

 

«Цените минуты!» – кричу заклинанье,

Цените, их мало, так мало осталось.

Готовится всем нам минута закланья.

Каким будет вопль и безмерная жалость.

    Наш жребий несчастен, безвольным и слабым

    Открытия все ополчились на нас:

    Микробы бациллы, генетика, атом,

    Лучи истребленья и гибельный газ.

Зачем мы родились, страдаем без меры,

Измучили сами себя и других,

Отчаянья полны, и гибнем без веры, -

Готовится Ангел последний трубить.

    Цените минуты, решается вечность…

    Да разве до смеха идущим на бойню:

    Ведь кто-то на гибель сегодня помечен.

    О, если бы только поверил и понял.

Ушедшее время теряет возможность

Покаяться, сделаться лучше и чище.

Бесплодность раскаянья чувствуем кожей, -

Слезой растворяйте и воду, и пищу.

    Уходят минуты… Они улетают

    С космической скоростью дальше галактик.

    А в нас неспасённые клетки рыдают,

    Мы сами в себе породили Пилатов.

О, где эти годы? Их было так много

Счастливых и солнечных, мнившихся вечными.

Удушье рыданий сосёт осьминогом,

Не кто-то, а сами себя искалечили.

    Лишилися главного, вечного, горнего…

    А прошлая радость… стыжусь и припомнить…

    Кошмарных ночей вереница позорная,

    Дневных махинаций несытой утробе.

Цените минуты, цените мгновенья!

Ведь те, кто ушёл в замогильные дали

Теперь ужаснулись, бессрочные пленники…

Но поздно, так поздно всё это узнали.

    Их червь прогрызает во всех направленьях,

    Огонь негасимый внутри и снаружи.

    И вечное, вечное муки продленье,

    И ты никому уже больше не нужен.

А где и в каком непостижимом месте

Окончат несчастные души мытарства?

Я это представил целуя свой крестик,

Пример, что оставил нам Савл из Тарса.

    Решительным актом он всех преимуществ

    Лишился, как жизнь выбирая Христа.

    Свой подвиг свершивши, терзаем и мучим,

    Ходатаем нашим пред Богом предстал.

Как птица избегнем из сети соблазнов,

Духовную суть прозревая во всём.

Цените минуты – повсюду опасность,

Повсюду и всё запылает огнём.

    Лукавые дни, истребляется время.

    Прости меня, Боже, спаси и помилуй.

    А смерть уже рядом из запахов тленья,

    Я наг возвращаюсь к жилищу, к могиле.

При жизни себя посвятим же Иисусу,

Взирая на подвиг Голгофский Христа.

Спасителя с радостью в сердце к нам впустим,

Пока ещё смертный наш час не настал.  23.5.86, тюрьма.

 

 

 Церковь - Тело.doc

 

Церковь – Тело, а Глава – Христос,

И к Голове претензии от мира:

Несправедливости зачем, жара, мороз,

И столько вдов, послевоенных сирот.

В самом Писании не счесть противоречий,

Куда, мол, смотрит Бог, бушуют войны,

Болезни новые и их лечить нам нечем,

Нас растрясло, всего и не упомним.

То Тело обезглавленным лежало,

Утихла боль, условно на три дня.

Не только Иисуса, учеников нам жалко,

Они нам не чужие, а родня.

Глава воскресла, вознеслась к Отцу,

А тело радовалось, в счастье ликовало;

Готовят встречу и плоды несут,

Хотя по-первости учеников и мало,

Вся Церковь – тело, целый организм,

Его к Коринфянам Апостол описал;

Глава двенадцатая – полный коммунизм,

Анатомический разрез представил Павел.

Скрепление, зависимость, взаимосвязь,

Всё в совокупности представит тело целым;

Мы – государство, сердце с кровью – князь.

Оно и ночью не лежит без дела.

Наш разум царствует и он всегда в почёте,

Ум добываем крохами, годами.

Пузырь невежества зря надувает щёки,

Он в теле может быть царём поганым.

Кто я? Глухое ухо, завидущий глаз,

А может, сила у другого члена?

Уж лучше быть калекой, чем подать соблазн –

Очистить рот, не испускать бы пены.

Благую весть ногам моим нести,

И языку вещать глаголы Иеговы.

Здесь в теле бренном душенька гостит…

К своей Главе взойти всегда готова?            10.12.05. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

 Цыганский табор покидал Тобол.doc