Из «Размышлений о лондонском оккультизме» сэра Джеффри Меллорса

 

Ретберн провел Ианту по заполненному зеваками рынку Портобелло-роуд. Вокруг голосили уличные торговцы и слышались музыка и смех.

Со вздохом облегчения Ианта заметила искомое и вслед за спутником прошла в паб «Черная лошадь». Мгновение они постояли в полутьме, привыкая к скудному освещению. Присутствие Люсьена придавало уверенности. Он, словно защищая, обнял Ианту за талию и огляделся. Какие-то трое мужчин попивали эль и задумчиво сверлили взглядом столы. В «Черную лошадь» приходили вовсе не пообщаться. В оккультном мире паб считался нейтральным убежищем, и здешнюю атмосферу прямо пропитывало черное колдовство. В зале царила легкая зловещая аура, будто горькое затхлое пиво смешалось с воздухом из свежевыкопанной могилы.

Ианте тут определенно не нравилось.

Бармен протирал грязную стойку, но застыл, увидев новых посетителей, и поджал губы. Ни слова не говоря, он сплюнул на пол и с вызовом вскинул подбородок.

Этот коротышка стоял за стойкой на табуретке и поглядывал на них через очки-полумесяцы. Ходили слухи, будто в его родне водились бесы. В любом случае, человеком в полной мере его не назвать. От бармена несло теневым измерением, возможно, потому что он давно интересовался теми слоями бытия, в которых никому не стоило копаться. Чародейство Кокрейна было черным как сама ночь.

– Мистер Кокрейн, рад вас видеть, – вежливо поздоровался Люсьен.

– Я тоже, – ответил Магнус Кокрейн, затем отложил тряпку и оперся о стойку. – Я думал, ты в Бедламе.

– Верно, но меня решили выпустить.

– Даже не подозревал, что Верховный такой добренький.

Кокрейн снова сплюнул на пол. Из-под рукава показался широкий латунный браслет с горящими медными амулетами. Браслет привязывал коротышку к таверне, где тот не мог никому навредить. Кокрейн мастерски умел обходить законы Ордена, но слишком зарвался. Пошел против общественных интересов.

Он презрительно посмотрел на Ианту:

– А вот и кошечка Верховного пожаловала, теперь понимаю. Что-то ищете?

– Мистер Кокрейн, – поздоровалась Ианта, пытаясь не обращать внимания на его сальный взгляд в ее декольте. Все было прикрыто, но она вдруг почувствовала себя голой. – Я…

Люсьен схватил коротышку за галстук и прижал носом к следу от пивного бокала.

– Не груби, Кокрейн. Еще раз скажешь что-то вульгарное о мисс Мартин, и я прослежу, чтобы остаток своих дней ты ел с ложечки.

С милой улыбкой Люсьен выпустил хозяина паба, и тот отшатнулся, едва не свалившись с табуретки.

Вокруг стало тихо. Один из посетителей со скрипом отодвинул стул, будто собрался убегать.

Ианта медленно закрыла рот.

Она снова вспомнила, как Люсьен нежно пригладил ее волосы, спокойно расправил платье. Ианта тогда не знала, что и думать, а сейчас его поведение тем более ставило в тупик.

«Он меня защищает, вот и все».

Однако непохоже, чтобы новообретенный интерес к ее репутации зиждился только на данной клятве. Нет, Ианта заметила реакцию Ретберна, когда назвала себя теми же словами, коими – разумеется, за ее спиной – бросались орденские чародеи.

Они с Люсьеном словно… заключили перемирие. И Ианта не могла притворяться, что в глубине души не желает большего. Иногда он так на нее смотрел… Она много лет провела в одиночестве, пытаясь делать вид, что смысл ее жизни заключается лишь в обучении чародейству, но в тишине ночи в постели иногда желала чьего-то общества. Мужа, рядом с которым можно просыпаться. Семьи. Чтобы дочь, за взрослением которой Ианта наблюдала издалека, сидела у нее на коленях. Ей хотелось ощутить сладкий аромат роз, что всегда исходил от волос Луизы…

Увы, ничему этому сбыться не суждено.

Их связь опасна и заставляет желать недозволенного. Под конец этого задания Ианта вновь останется в одиночестве, да еще и с разбитым сердцем. Надо думать лишь о дочери и больше ни о чем.

Магнус Кокрейн снова оценивающе ее оглядел, но не так похотливо.

– Понятно.

Судя по всему, он действительно сделал какие-то выводы, но не осмеливался высказать их вслух.

Зеваки с облегчением вздохнули, и Ианта расслабилась. Напади Кокрейн на Ретберна, ей пришлось бы его защищать. Ведь, несмотря на продемонстрированную вчера силу, вряд ли он мог постоять за себя сам.

– Так чего вы хотите? – спросил коротышка.

– Пройти в лабиринт Балтазара. Мы ищем мистера Элайджу Хорроуэя. Надо задать ему пару вопросов.

– Его тута нет, – бесстрастно ответил Кокрейн.

– Значит, с духом мистера Хорроуэя, – парировала Ианта. – И я знаю, что он в лабиринте, без сомнения, старается найти способ воскреснуть. Ну же, Кокрейн. Если ты слишком замешкаешься, мой спутник потеряет терпение. Поверь, тебе этого не захочется. Его сложно назвать утонченным человеком.

Кокрейн хмыкнул, соскочил с табуретки и исчез за стойкой. Ретберн изумленно посмотрел на Ианту. Она пожала плечами.

Им была видна лишь лысая макушка бармена. Он проковылял вглубь помещения и позвонил в колокольчик. Красные бархатные занавеси разошлись, открывая огромное железное колесо на стене, что напоминало дверь в банковский сейф, чем, собственно, когда-то и являлось.

Дверная панель приоткрылась на пару дюймов, и показалось холодное каменное лицо, похожее на маску или наскальную живопись.

– Да? – раздался резкий шепот, словно из свежераскопанной могилы.

– Господа желают пройти на постоялый двор. – Кокрейн указал на Ианту и Люсьена большим пальцем.

– Они заплатили?

– Еще нет.

Кокрейн махнул на небольшой каменный алтарь рядом с дверью.

Ианте стало не по себе. Из колоний до нее доходили слухи о проклятиях, которые можно наложить, используя волосы, ногти или кожу жертвы. Однако кровь есть кровь, а в лабиринте обитали приверженцы темных искусств.

Вытащив небольшой ритуальный кинжал, который обычно носили при себе чародеи, Ианта раскроила едва зарубцевавшуюся подушечку большого пальца и капнула кровью в серебряную чашу на алтаре.

– Клянусь не причинять вреда намеренно, позволяю чародеям лабиринта свободно проходить и прошу того же для себя.

На дне крови было на пару сантиментов, и едва капля ее собственной коснулась поверхности, как по спине прошел холодок магии. Клятва принята, и если Ианта вздумает ее нарушить, то пострадает. Она молча передала клинок Ретберну, и тот последовал ее примеру.

– Готово, – сказала Ианта Кокрейну, пряча кинжал в сумочку. – А теперь пропусти нас.

– С удовольствием. – Злобно и презрительно улыбнувшись, коротышка всем весом навалился на колесо. Оно с трудом сдвинулось, а потом пошло как по маслу, пока круглая дверца не открылась.

Тут же стало шумно. На улице высокая женщина в плаще с капюшоном спорила со сгорбленным стариком у его тележки с товарами. Ианта с Люсьеном словно оказались в другом мире, скрытом от обычных жителей Лондона. Вместо газовых фонарей темную копию рынков Портобелло освещали сальные свечи, с которых стекали крупные капли расплавленного воска. Тут скрывались десятки оккультных лавок, садов трав, аптек, лабораторий и музей. А еще болтали, будто во дворе таверны в конце Главной улицы даже устраивают смертельные дуэли потехи ради.

– Добро пожаловать в лабиринт Балтазара, – махнул рукой Кокрейн.

Стражник с другой стороны медленно и тяжело отодвинулся. Ианта перепрыгнула порог, стараясь не выказывать беспокойства. Она не впервые оказалась в лабиринте, но всегда ощущала волнение. Здесь у нее не было защиты. Верховный не управлял тем, что творится в этом скользком лабиринте переулков, скрытых от глаз правосудия. Конечно, некоторые обитатели все еще опасались Дрейка и будут вести себя с ней осторожно, но другие пожелают отомстить Верховному. Уничтожение его посланницы сделает их великими среди тех, кто прозябает на задворках Ордена.

Страж медленно прикрыл за ними дверь и легко повернул колесо. Наполовину конструкт, он напоминал громадного каменного голема. На его лбу виднелся кровавый символ, а пустые глаза походили на серые колодцы.

Заперты. Если бы только Ианта не беспокоилась так сильно. Но демонстрировать это не стоит, иначе следящие за ними люди тут же бросятся на добычу, как стервятники.

– Пойдем поймаем эту крысу Хорроуэя и выясним, что ему известно.

– Давай лучше я пойду первым, – шепнул Люсьен, поглядывая на уличный сброд.

Ианта взяла его за рукав:

– И что именно ты сделаешь? Благодаря Дрейку, я отлично управляюсь с заклинаниями. И тут меня мало чем можно удивить. Прикрой мне спину.

И шурша турнюром, она решительно зашагала по мостовой, будто королева.

 

***

«Чертовка», – пробурчал Люсьен и направился следом. То было единственное место в Лондоне, куда ему не хотелось приходить. Лабиринт – беспорядочные улочки, чей возраст насчитывал несколько сотен лет. Они напоминали город времен Шекспира. Покатые карнизы и крыши почти касались соседних домов. Небольшие витрины выходили на улицу, предлагая ассортимент товаров: лапки летучих мышей, зелья, всякие диковинки, редкие астрологические книги, гримуары, черные кулоны и украшения для защиты от проклятий… В каждой лавке таились темные чары, а владельцы незримо следили за ними из-за застекленных витрин.

Грязные окна наверху охраняли дома от непогоды и любопытных глаз. Узнай Парламент, что тут находится, половина бы закатила истерику. Много лет назад Орден принес присягу монархии и участвовал в нескольких войнах и колониальной экспансии, помогая Британии подмять под себя несколько стран. Королева и ее министры считали чародеев по меньшей мере своими союзниками. Военные герои и путешественники, по мнению обывателей, были слугами империи. Их считали салонными трюкачами, умеющими запускать красивые фейерверки. Не особо респектабельными, но очень забавными и смелыми.

Если бы до министров дошло, что из себя представляет колдовство с кровью, смертью и ядами, то отец Ианты смог бы наконец протолкнуть закон против чародеев. Это был один из зловещих лондонских секретов, место, полностью принадлежащее оккультизму, куда не дотягивались длинные руки Верховного. Тут царили свои правила и те, кто был готов их отстаивать.

– Сюда, – позвала Ианта через плечо и провела Люка по боковой улочке, которая казалась еще уже и темнее.

Из-за струйки пара, что вырвалась сквозь решетку между булыжниками, юбки Ианты чуть всколыхнулись. Несколько пареньков-торговцев следили за ней и Люсьеном и казались людьми, пока один из них не моргнул и полупрозрачное веко на мгновенье не закрыло его глаз. Люк сжал пистолет на поясе и пристально посмотрел на тварей. Отродья преисподней или их потомство. Ианта поутру зачаровала для него пули, вырезав на них аккуратные маленькие руны силы, смерти и неуязвимости против колдовства. Теперь он не такой беспомощный, как вчера.

– Хорроуэй обычно сидит в «Гримдарк и Гастингс» – книжной лавке, которой заправляет его приятель Мариус Гастингс. Не верь ни одному из них и не поворачивайся к ним спиной.

– Серьезно? А я-то думал, что уже миновал пору ученичества. – Люсьен вслед за Иантой обошел непонятную лужу – чернильная жижа на мощеной улице издала странный всплеск, и в темных глубинах что-то зашевелилось. – Я уже приходил сюда.

– Правда?

– Где еще, по-твоему, я мог купить книгу с заклинанием для вызова демона или подобрать предметы для ритуала?

– Тогда ты был… другим.

То есть, сильнее.

Люсьен не успел ответить, так как увидел знак «Площадь Осириса». Совсем недалеко расположилась искомая книжная лавка.

Ианта застыла на пороге, словно желая войти с большей помпой, и сурово оглядела присутствующую пару.

– Элайджа Хорроуэй, прошу на пару слов.

У прилавка стоял мужчина: потрепанный цилиндр отбрасывал тень на лицо, воротник пальто поднят. Само же пальто было покрыто пылью и изрешечено ударами кинжала. На руках красовались пестрые перчатки без пальцев. Он не пошевелился, увлеченный книгой.

Однако его приятель, мистер Гастингс, отошел к стене, вскинув руки в знак поражения.

– Мисс М-мартин, – пролепетал он. Свет отразился от его очков-полумесяцев. Сквозь зачесанные на одну сторону волнистые рыжие волосы проглядывала ранняя лысина на затылке. – Какая приятная неожиданность.

Он беспомощно посмотрел на Хорроуэя, который выпрямился и сунул что-то обратно в пальто.

– Чо надо? – сухим замогильным голосом процедил Хорроуэй, положив руки на прилавок и склонив голову набок.

Люсьен все никак не мог рассмотреть его черты, да и вряд ли хотел бы. Однако спокойно прошел в зал, не убирая ладоней с ремня. С Хорроуэя станется нарушить гостевую клятву. Хотя, возможно, в его случае ритуал не работал. Все-таки в этом теле не осталось крови.

– Гастингс, прочь отсюда.

– Д-да, мэм. – Мариус Гастингс бросился к двери и исчез.

Ианта не спеша сняла перчатки, разглядывая комнату. Люсьен заподозрил, что она питает слабость к некоторой театральности.

– Я за информацией, Хорроуэй.

– Правда? – Некромант сухо усмехнулся, вытащил из кармана фляжку и плеснул содержимое в бокал. Без сомнения, его же эликсир. – Бесстыжая девка… С чего ты взяла, будто я тебе помогу? Что ты мне предложишь? Перепихнуться в переулке?

Хорроуэй заглотнул свое пойло – особый напиток, который привязал его дух к позаимствованной плоти. Во всяком случае, так говорили.

– Не грубите, мистер Хорроуэй. Полагаю, вежливость – то немногое, что еще поможет вам хоть сколько-то сохранить нынешнюю оболочку.

Хорроуэй искоса прищурился, Люсьен приблизился на шаг.

Некромант медленно повернулся и оперся локтями о прилавок. Его лицо было словно из страшилок – или из могилы: рябое и вялое. Мертвенно-бледные губы не слушались, придавая человеку вид хватающей воздух вспоротой рыбы. Только он совсем не дышал. На скрытой в грязном сюртуке латунной цепочке висели песочные часы. Когда песок заканчивался, – по слухам, ежемесячно, – Хорроуэю приходилось искать тело посвежее.

– Похоже, эта изрядно поизносилась, – заметила Ианта.

– Угрожаешь? Ты здорово ошиблась, явившись в мою вотчину. На мя право гостя не действует, в отличие от вас.

– Гостевая клятва запрещает мне тебя калечить, – мило ответила Ианта.

Энергия скользнула в нее, точно шелк по песку. Щеки разрумянились, она практически засветилась. А затем, пробормотав заклинание, взмахнула рукой, и Хорроуэй перелетел через прилавок и ударился о стену, дрожа и зависнув в паре сантиметров от пола.

– Однако я имею право тебя задержать. Интересно, сколько это дурно пахнущее тело протянет? Что случится потом, если ты вылетишь из него или не примешь эликсир вовремя? Заклинание задержания не приносит прямого вреда, ведь правда?

– Проклятая ковент-гарденская шлюха.

– Довольно, – пригрозил Люсьен, сложив руки на груди и разглядывая этого… типа. – Еще раз так выразишься, и я изобью тебя до крови. Рассказывай мисс Мартин то, что она хочет знать, и мы уйдем, а ты можешь продолжать гнить дальше.

Хорроуэй злобно на него зыркнул:

– Чего хотите?

– Правду. Как давно Моргана вернулась в Англию? – начала Ианта, бесстрашно шагнув ближе.

Хорошо, что она не спросила, в стране ли Моргана вообще: так Хорроуэй не догадается, сколько им известно.

– Не знаю, – ответил он, облизывая губы сухим потрескавшимся языком. – Не видел ее с того самого развода.

– Ой, да брось, Хорроуэй. Я не идиотка. Когда-то вы были не разлей вода… Вроде даже были помолвлены до ее обручения с Верховным. Ты ходил за ней как привязанный, пока Моргана не бросила тебя ради Дрейка. А еще поговаривают, что именно ты помог ей сбежать из страны, когда Дрейк и Совет Ордена назначили цену за ее голову. Она с тобой связывалась?

– Зачем? – презрительно протянул Хорроуэй.

– Не знаю. – Ианта пожала плечами, а ее глаза странно блеснули. – Может, ей нужно было убежище? Или информация о… неких реликвиях.

– Ничего не знаю ни о каких реликвиях.

– Интересно, что из всех заданных мною вопросов ты ответил именно на этот.

Именно такой Ианта предстала перед Люком год назад в отеле «Гросвенор», когда явилась его арестовать. Искусной, коварной, умной и уверенной в собственной мощи… Только в своих покоях она выказывала уязвимость. Опасная смесь. С одной стороны его восхищала ее сила воли, а с другой – будоражила мысль, что Ианта обратилась к нему за утешением. Люсьену хотелось выяснить все ее тайны, понять, почему иногда у нее такой грустный взгляд, когда она отрешенно выглядывает в окно…

– Не знаю, где Моргана, не знаю, чего она хочет, не знаю…

– Но ты не отрицаешь, что она в Англии.

Хорроуэй замолчал, а потом оскалился:

– Клятая стерва, ты не знала!

На губах Ианта заиграла легкая улыбка. Она медленно, шурша юбками, прошла перед Хорроуэем, словно ученый, задумавшийся над проблемой.

– Она вернулась в Англию, в Лондон, но не пришла к тебе за помощью. О, как тяжко падать с небес на землю. Бедный Элайджа. Ты был так ей предан, надеялся, что когда-нибудь она к тебе вернется… Однако теперь, когда ты такой, надежды нет. Моргана не захочет неполноценного мужчину. Нет, к кому же еще она бы обратилась? – Ианта постучала пальцем по губам. – У нее никогда не было союзниц, только союзники. Хотя, скорее марионетки. И кто же из них жив и пляшет под ее дудку? Ну разумеется, Тремейн, но они расстались не в лучших отношениях, когда Моргана вместе с Дрейком украли у него реликвии преисподней. Треймейн долго с ней возиться не будет. Есть Роджер Мэддесли, но какой от него прок? Честер Хеммингфилд амбициозный мужчина и недолюбливает Верховного… – Ианта обратилась к Хорроуэю: – Кто из них?

– Пыжься сколько влезет, выуживай сведения, я не собираюсь идти у тя на поводу.

Люсьен вытащил из пальто карманные часы:

– Сколько у него осталось?

Обернув руку платком для защиты, Ианта достала цепочку из-под рубашки Хорроуэя.

– Хм, трудно сказать. Несколько дней от силы.

У них не было столько времени…

– Давай отвезем его к тебе домой и запрем в подвале, подальше от свежих тел?

– Гм.

– Да пошли вы! – рявкнул Хорроуэй, дергаясь в незримых путах на стене.

– Тремейн, Мэддесли или Хеммингфилд? Кто ей помогает? – потребовал ответа Люсьен.

– Откуда, черт побери, мне знать? – огрызнулся Хорроуэй. – Разве похоже, что я слежу за ее поклонниками? Может, вам расширить список? Много чародеев устало от гнета Верховного.

– Он лжет, – уверенно заметил Люсьен. Ему было намного сложнее читать слабые блики на лице Хорроуэя, чем радужные переливы у Ианты. Но он знал, что не ошибся. – Только что солгал.

На Люсьена уставилось две пары глаз. Затем Ианта вскинула бровь и перевела взгляд на Хорроуэя:

– Значит, кто-то из списка.

– Да пошла т…

Она выкрикнула одно из ритуальных слов и стиснула кулаки. Хорроуэй ахнул, а его фляжка вылетела из кармана прямо к Ианте. Та сняла колпачок и наклонила сосуд, грозя вылить содержимое на пол.

– Я уже предупреждала тебя об оскорблениях, и сейчас лучше не испытывай мое терпение. Моргана кое-что у меня украла, и я хочу это вернуть. – Зеленая струйка пролилась и зашипела, будто прожигая деревянные половицы. – Я уже на грани. Скажи правду, и я оставлю тебя гнить тут. Мне правда совершенно наплевать, что с тобой будет.

– Не смей… – Хорроуэй корчился от ярости, наблюдая, как Ианта выливает еще драгоценного эликсира на пол. – Сучка! Проклятая сучка! Ладно. Я знаю, где она. В отеле «Виндзор». С любовником. – Он ухмыльнулся и сплюнул. – И попробуйте пройти мимо него!

– С любовником? – Ианта прищурилась.

– Красивый щеголь, которого она таскает за собой. Он носит колдовскую личину, что-то вроде маски, но силен. Сильнее, чем ты и твой драгоценный Верховный! И вообще такого я еще не встречал.

– Значит, ты ее видел. – Еще одна зеленая капелька упала на пол. – Но не водишься с ней?

Хорроуэй потерянно отвел подернутые пленкой глаза. Несмотря на всю отвратительность этого мужчины, Люсьен ощутил укол сострадания. Теперь, когда Хорроуэй больше не мог доставить удовольствие той, кого, по слухам, когда-то любил, его отбросили, как использованную игрушку.

Однако он почти чудовище, и об этом нельзя забывать. Иногда некромант брал тела вовсе не из могил.

– Она тебя больше не хочет? – спросил Люсьен, приказав себе не размякать. – Что она у тебя попросила?

– Тебе ли не знать?

Люсьен помедлил.

– Что ты имеешь в виду?

– Дневник твоего отца-лорда. – Хорроуэй сплюнул. – Он нужен Моргане, я без понятия зачем. И мне плевать.

– Лорда Ретберна? – Мозг Люсьена заработал на всю катушку. Он и не подозревал, что его «отец» связан с Морганой. – Ты его достал?

– Не нашел проклятую книжку. Это правда, – прибавил Хорроуэй, заметив, как они переглянулись.

– Не уверена, что ты вообще знаешь такое слово, – пробормотала Ианта.

– Катись в ад. Я никакой дневник в глаза не видел.

– Если скажешь, кто стал союзником Морганы, мы уйдем, оставим тебя в покое и займемся им.

– Ага, удачи. – Хорроуэй горько и саркастично усмехнулся. – Я многого не знаю, но не глупец. – Он с ненавистью уставился на них. – Он ей не друг, но намерения у них одни – убрать Верховного.

– Кто?

– Тремейн. – Хорроуэй презрительно ухмыльнулся. – Кто еще хочет вернуть реликвии и покончить с Верховным так же сильно, как Моргана?

Из лабиринта Люсьен и Ианта вышли беспрепятственно.

– Напомни мне никогда тебя не злить, – заметил Люк, взяв ее под руку. – Ты совершенно безжалостна.

Ианта снова о чем-то задумалась, но при этих словах погрустнела.

– На самом деле я вовсе не такая, – произнесла она так тихо, что он бы не услышал, если бы не прислушивался. – Но иногда нас вынуждают перейти грань. Сейчас меня мало что остановит…

– Ради возвращения реликвии? – спросил Люсьен, помогая ей сесть в экипаж, в котором они сюда приехали.

– Да, ради нее, – прошептала Ианта.

И во второй раз за день ему солгали. Люк окинул ее внимательным взглядом.

– А как насчет дневника твоего отца? – спросила Ианта, явно пытаясь сменить тему.

– Черт, даже не знаю. Лорд Ретберн, по-моему, никогда бы не опустился до того, чтобы вести дела с подобными людьми.

– Он заставил тебя вызвать демона. Ты спрашивал его зачем?

Эту тему Люсьен предпочел бы никогда не затрагивать. Капли пота выступили на шее.

– Вероятно, потому что желал уничтожить Дрейка. Если бы тварь убила Верховного… – Он запнулся.

Совет легко вычислил бы призвавшего демона колдуна, а, соответственно, через него и самого лорда Ретберна. Бессмыслица.

– Почему ты?

Люсьен нахмурился:

– Не знаю.

– А ты читал его дневник?

– Нет. – Он посмотрел на Ианту. – Но я знаю, где он его прятал.

 

 

Глава 10

 

«Иногда видения будущего – дар, иногда – нет».

Леди Ретберн

Мисс Клео Синклер, дочь графа Тремейна, ощутила на себе чей-то взгляд.

По спине побежали мурашки. Неизвестный вел себя тихо, не желая, чтобы она его услышала. Какая досада. Клео бы испугалась, но была вполне уверена, что сегодня ее не украдут и не убьют.

О, она проснулась с ощущением, что сегодня что-то произойдет. От предчувствия время от времени покалывало кожу, а на горизонте будто маячило нечто огромное, но Клео точно знала: оно ей не опасно. Такие предчувствия всегда обрушивались на нее, выталкивая из монотонности бытия в поток предсказания, независимо от желаний самой Клео.

Неужели именно этого она ожидала весь день?

Не опасность, а нечто иное? Вряд ли. Ничего с ней не происходило, во всяком случае, ничего особенного. Она была курицей, несущей для отца золотые яйца. Ценнее литой статуи Будды. Изо дня в день Клео прозябала в особняке Тремейнов, пока ее не звали, чтобы дать очередное предсказание отцу или какому-то лорду или леди, выложивших за это целое состояние.

До розовой арки в отцовских садах оставалось четыре шага. Клео молча считала их, слушая шорох гравия под ногами.

Затем она почувствовала аромат духов – смесь лавровишневой воды, бергамота, капельки розового дерева и лимона. Значит, джентльмен. И небедный, потому что эта особая смесь исходила лишь от самых богатых приятелей отца. Тех, кто разговаривал с итонским акцентом и даже смеялся как-то по-особенному.

Клео подняла голову, и кончики повязки мазнули по шее. Она остановилась подле увитой розами решетки, закусила губу, а затем решилась.

– Вы меня преследуете, сэр?

Незнакомец изумленно промолчал. Он не ожидал, что она его заметит.

– Если, конечно, вы тут не случайно и просто хотели покормить уток в закрытом саду моего отца? – Клео повернулась, задев корзинкой юбки. Она ощущала аромат духов, но больше ничего. – А теперь вы заставляете меня чувствовать себя глупо, так как я знаю, что вы здесь. – Она коснулась повязки. Надо добавить немного тайны и театральности. – Вы не можете подкрасться к Кассандре, понимаете?

– Прошу прощения, я не хотел вас беспокоить, – произнес низкий голос.

Не старый, хотя и старше Клео. С легким французским акцентом. Незваный гость словно ощущал себя не в своей тарелке и не знал, что сказать.

– Не сомневаюсь. Вы так тихо за мной крались.

Повисло неловкое молчание.

– Прошу прощения.

– За то, что я вас поймала, или за то, что следили за мной?

Клео давно поняла, что на прямые вопросы люди отвечают правдиво, да и по их реакции можно кое-что выяснить.

– Я не знал, что вы предсказательница, – печально ответил он, словно если бы знал, то и близко бы не подошел.

– Я не просто предсказательница, а самая сильная, во всяком случае, пока.

– А они все должны носить повязку на глазах? Я считал… – Мужчина замолчал, осознав, что забыл о вежливости, хотя сама Клео сочла его любопытство почти безвредным.

– Она помогает мне четче видеть. Отец надел на меня повязку, когда мне исполнилось пять. У меня было видение, что если я когда-либо снова увижу мир, то потеряю дар.

И поэтому Клео так никогда и не осмелилась снять повязку. Отца волновал лишь ее талант. Она не хотела терять его внимание.

– И вы ничего с тех пор не видели?

– Ах, многое, часто неприятное, иногда весьма занимательное. Что бы я увидела глазами, помимо травы и деревьев? А вот в повязке я вижу многое, иногда весь мир. – Клео не дала гостю времени прийти в себя и протянула руку. – Вы со мной не погуляете? Проводите слепую бедняжку до воды?

– Уверен, вы и без меня прекрасно справлялись. – Судя по тихому шуршанию одежды, он сцепил руки за спиной.

Клео склонила голову набок:

– Вам не нравится прикасаться к людям?

– Вовсе нет. Только вот, думается мне, касаться той, что видит весь мир, небезопасно. Вдруг вы узнаете все мои секреты?

Клео улыбнулась. Прикосновение часто позволяло ей узнать человека, иногда даже вызывало пророческое видение. О да, гость очень интересный.

– А у вас разве есть секреты?

– У всех они есть, – мрачно ответил он.

– Ну что ж, вы бросили мне вызов.

Незнакомец отступил, но Клео и не подумала хватать его за руку.

– О, не глупите, это было бы слишком просто. – Она проказливо ухмыльнулась.

Клео не хотела всего лишь узнать тайны этого мужчины, она собиралась их отыскать. Какой интерес в легко полученной информации, да и нет гарантии, что от одного прикосновения она впадет в транс. Для этого требовались долгие часы медитации. В противном случае предсказания случались помимо ее воли.

– Это меня и беспокоит, – прошептал незнакомец.

– Вы останетесь? У меня нечасто бывают гости, и ни одному из них я не интересна.

– Почему вы думаете, что я другой?

Клео взмахнула корзинкой. Ей не хотелось сообщать ему правду, но и терять собеседника тоже не улыбалось.

– Со мной редко заговаривают и задают вопросы лишь о себе. А на мои почти никогда не отвечают. К тому же, подозреваю, вам интересна я сама, а не то, что я способна дать.

Повисло натянутое молчание.

– Я останусь, – наконец сказал он, судя по ощущениям, не сводя с нее глаз, и сердце Клео екнуло.

– Так как вас зовут? Можно мне это узнать? – спросила она, снова повернувшись к пруду.

Незнакомец был прав, она не нуждалась в его помощи: за шестнадцать лет прогулок вслепую Клео запомнила все дорожки.

После некоторого колебания, он произнес:

– Себастьян.

Себастьян. Она мысленно проговорила его имя. Красивое. Такого ей прежде слышать не приходилось, по крайней мере, в связи с отцом.

– Меня зовут Клео.

– Я знаю.

Как необычно. Клео считала, что ее существование держится в строгой тайне, если не считать некоторых посвященных, но уверенность в голосе гостя вызвала подозрения. Себастьян знал, кто она, и специально пришел в сад. Их встреча не случайна.

Он явно заинтересовался ею, а не ее отцом.

«Верно». Предчувствие накатило на нее, обжигая огнем.

Клео замаскировала вскрик покашливанием.

– И что вы тут делаете? Шпионите?

– Шпионю? – с удивлением переспросил он. – Я не шпионю. Меня прислали сюда доставить сообщение.

– Ах да.

Она слышала шум в прихожей и холодный мужской голос, который произвел впечатление на ее отца. Совсем не похожий на этого тихого осторожного незнакомца, которому по душе тишина. Чрезвычайно занимательное происшествие, потому что графа Тремейна нечасто получалось урезонить. Он бравировал своим гневом, словно плащом, и обычно его описывали как напыщенного задиру, громкоголосого и надменного… список заканчивался словом «тиран». Но что-то в этом госте заставило графа осторожничать.

– Вы доставили послание больше часа назад. Неужели отец позволяет посыльным оставаться на его земле?

Ответа она не получила.

– Кошка язык проглотила?

– Вы всегда такая… откровенная? Будьте поосторожнее с незнакомыми.

Он не угрожал, скорее, недоумевал.

– Со мной сегодня ничего не случится, иначе бы я почувствовала. – Клео указала на повязку. – Я не всегда вижу будущее в подробностях, но катастрофы и несчастья обязательно. Увы, громких скандалов мне не светит.

– Скандалов?

– Вы посоветовали мне быть осторожнее. Как в тех случаях, когда дерзкий молодой незнакомец верхом на коне похищает юную деву, дабы потом ею овладеть, или вы о чем-то другом?

– Вам читают эти газетные истории с продолжением?

– Моя компаньонка, – весело отозвалась Клео. – Ей особо по вкусу беспутные герцоги. Ну или на худой конец графы. – Не получив ответа, она склонила голову в сторону Себастьяна. – О, простите, я вас шокировала?

– Я… просто не знал, что сказать, ведь я не герцог и не граф, – с легкой смешинкой пояснил он.

– Я вас не виню. В конце концов, вы чистый Адонис. А за такое, похоже, все простительно.

Судя по шуршанию камзола, гость резко повернулся:

– Откуда вы?..

– От вас все горничные в восторге. Даже кухарка упомянула ваши прекрасные глаза, а обычно она отзывается о мужчинах лишь как о никчемной обузе. Моей компаньонке больше понравились ваши бедра, хотя я не стану повторять ее мнение. Миссис Пендлебери следовало бы устыдиться своих слов. Она бы так и сделала, если бы знала, что я подслушиваю. В особняке Тремейнов подобного вам еще не было, а судя по тому, сколько посетителей приходит узнать будущее, это в самом деле незаурядное событие. – Клео склонила голову. – Вы снова молчите.

– Вообще-то, я размышлял, нет ли здесь норы, в которую можно забиться и спрятаться. Вы… я вас совершенно не такой представлял, – протянул Себастьян.

– Ожидали увидеть слепую бедняжку, сидящую на чердаке, чтобы ее не жалели? – невольно съязвила Клео.

Под ногами перестал хрустеть гравий, и она машинально повернулась, возвращаясь на тропинку. До беседки и озера еще шагов тридцать.

– Нет, я…

– И с чего вам вообще меня представлять? – продолжала она, выискивая правду. – Вы же пришли к отцу. Так почему же думали обо мне? Люди в основном не обращают на меня внимания. Кажется, отцу это по нраву. – Голос охрип. – Таким образом я остаюсь его скрытой в саду маленькой тайной.

Клео слышала кряканье уток, жужжание насекомых и крики одного из садовников во фруктовом саду в миле отсюда.

– Ну раз уж нам суждено пожениться, я попытался представить себе, какая же вы.

Клео уронила корзинку.

– Что?

Наверное, она ослышалась. Неужели? И с чего это вдруг дар не предупредил, что в будущем ее ждет красивый молчаливый незнакомец, источающий опасность?

Затрещал гравий. Себастьян поднял корзинку с ее содержимым и присел у ног Клео. Она не пошевелилась. Даже не знала, что и думать и ощущать. Может, разозлиться? Как смеет отец так с ней поступать? Он даже не упомянул… Ни словечка… Хоть бы представил их друг другу.

Она не знает этого Себастьяна. А теперь он будет ею владеть и принимать за нее решения. И, о господи, она не подумала сразу, но ведь Себастьян захочет иметь от нее наследников.

Миссис Пендлбери что-то говорила о его бедрах. Клео тогда не поняла, а теперь ей предстояло точно узнать, что имела в виду компаньонка.

Сногсшибательная новость…

– Простите. Мать сказала, что специальное разрешение готово, вот я и подумал, что отец уже сказал вам о свадьбе, а вы, оказывается, понятия не имели. – Себастьян встал на колени у ее ног, и Клео ощутила его взгляд на своем лице.

Судя по всему, ее щеки собирались в яркости поспорить с закатным солнцем.

– Я… я…

– У вас нет слов. Надо же.

Клео закрыла рот. Предчувствие пропало. Кожу больше не покалывало.

– Я хотел на вас посмотреть. Сколько вам лет?

И тут ее прорвало.

– И вы не спросили? Что это вообще за брак?

– Мне… не дали выбора. Я узнал об этом лишь несколько часов назад, когда мать послала меня доставить письмо с согласием. Я забыл спросить о вас. Слишком разозлился, потому что свадьба назначена на завтра.

– На завтра? Но… когда… я не…

Дар речи снова пропал. Неужели отец собирался сообщить ей новость непосредственно в день свадьбы и ожидал, что Клео с удовольствием наденет свадебное платье и выйдет за незнакомца?

Нет слов, совершенно нет слов. Но отец еще выслушает ее мнение, о да. Глубоко вздохнув, Клео потерла виски. Они с Себастьяном не виноваты. А еще он задал вопрос.

– Мне двадцать один. Я прожила в особняке Тремейнов всю жизнь, поэтому многого не знаю. Без сомнения.

В некотором смысле. А в другом – она достаточно насмотрелась на всевозможные несчастья, кровь, разорванные тела, изменения погоды, колдовство, злобу… видения, от которых Клео просыпалась по ночам и не знала покоя.

Самой страшное появлялось вновь и вновь: гибель Лондона, как она его именовала. Огромная туча возникала на горизонте в сопровождении молний. Только, может, это и не молнии. Клео видела столько ужасного, однако эта простая туча оказалась самой пугающей из всех ее предсказаний. В ней было столько… пустоты, боли. Сердце болело, и возникало желание убежать прочь без оглядки.

Клео отбросила эту мысль. Если бы она о таком задумывалась, то проплакала бы большую часть жизни. Несчастья случаются. Если она позволит себе копаться в них, то просто сойдет с ума, а так не годится.

– Ну что ж, вы меня успокоили, – сказал Себастьян, встав и вернув ей корзинку.

– Что меня держали здесь взаперти?

– Что вы не дитя.

Без сомнения, Себастьян говорил о ее фигуре. Так как повязка скрывала большую часть лица, угадать возраст Клео не представлялось возможным, а тело было не особо развитым. К тому же отцу нравилось наряжать ее в пышные наряды из белых кружев. Тремейну явно нравился образ чистой, непорочной предсказательницы, какой Клео и представляли некоторые гости. Если бы единороги существовали, он бы посадил одного из них на цепь на лужайке.

– Значит… вы не спросили о моем возрасте, – проговорила Клео. – Да и вообще не особо обо мне не расспрашивали. Не интересовались, красива ли я?

– Не интересовался.

Такой ответ можно было истолковать двумя способами: либо ему плевать, либо это не имело никакого значения, потому что ситуацию уже не изменить. Вероятно, и то, и другое.

– Я же говорил, что разозлился. Думал, что мне не оставили выбора и придется жениться на незнакомке. – Себастьян медленно выдохнул. – И я знал вашего отца. Особо… ни на что не надеялся.

– Вы ожидали громадного тролля с большим носом, густыми черными бровями и пронзительными, сл<