До смерти Бога остаются сутки

Илья Тё

Тюрьма для Господа Бога

 

Твердый Космос – 1

 

 

Текст предоставлен правообладателем http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=311422

«Тюрьма для Господа Бога»: Ленинградское издательство; Санкт‑Петербург; 2009

ISBN 978‑5‑9942‑0346‑0

Аннотация

 

Мир, созданный как корпорация: тысячи искусственных вселенных, нанизанных на ветви Лотоса. В этих вселенных правят удельные боги – члены Корпорации, а над всем стоит невидимый всемогущий Бог, и плетутся вселенские интриги борьбы за Власть.

Каково было Гору, Гордиану Рэксу, владельцу собственного Мироздания, члену Корпорации и бессмертному Творцу, обнаружить себя после очередного цикла реинкарнации не в совершенном теле Демиурга, а в жалкой оболочке субтильного юнца, да еще не понятно, в какой Вселенной! Да еще и в качестве раба. Но на то и существует воля, чтобы разум мог стать сильнее тела.

Гордиан владеет даром тшеди – экстрасенса‑программиста, которому подчиняются электронные устройства, рабские ошейники, позволяющие держать в повиновении миллионы рабов планеты‑каверны Эшвен. Он стремится вырваться из тюрьмы, куда его забросили происки врагов, но, самое главное, Гор хочет докопаться до истины и узнать: чья злая воля зашвырнула его в дебри искусственных мирозданий?..

 

Илья Тё

Тюрьма для Господа Бога

 

Часть первая

На позицию!

 

Свободен лишь тот, кто утратил все, ради чего стоит жить.

Эрих Мария Ремарк

 

Пролог

Кластер Каталаун‑Тринадцатимирье, планета Аир, пик Гефест. Тридцатый день месяца Тот

 

Создателя звали Гор.

Он не относил себя к эксцентричным натурам, и его Вселенная не отличалась оригинальностью.

Некоторые демиурги размещали в кластере несколько звезд или использовали в качестве источников тепла и света иные структуры.

Некоторые демиурги размещали в кластере сотни планет, делая их плоскими или придавая форму многоугольников.

Некоторые демиурги вообще обходились только планетами‑кольцами, чья полезная площадь в миллионы раз превышает площадь обычной шарообразной планеты.

Однако Гордиан Оливиан Рэкс, или, как его называли официально, демиург Г.О.Р., был старомоден и испытывал к шарообразным планетам привязанность, можно даже сказать слабость, происходящую, судя по всему, из его сумрачных воспоминаний о прошлом. Именно поэтому, как полагал его коллега, а с недавних пор и компаньон Эс. Си. Рукс, большинство своих резиденций в этой юной вселенной Гордиан Рэкс разместил именно на шарообразных планетах.

В центре пространства он повесил желтое солнце стандартного образца – Гор назвал его «Доростол», в честь некого города, где когда‑то из чрева женщины, а не из клонической колбы вышло его слабое тело, ставшее первым носителем его бессмертного Ка.

Вокруг сверкающего, как бриллиант, светила на разном удалении он разбросал тринадцать планет, различных по размеру, климатическим особенностям и строению рельефа. Их орбиты шли последовательно одна за другой, и орбита каждой следующей была в два раза больше, чем у предыдущей.

Впрочем, десятая и одиннадцатая планеты кружились на одинаковом удалении от Доростола, вокруг малой звезды, названной «Дара Аэциус», в честь некой женщины, которая при первом рождении была его матерью.

Пять дворцов выстроил Гор на Аире.

Лучшим из них, самым крупным и наиболее эксцентричным, стал Аир‑Румат, Пылающий Дворец, в оправе рощ и дубрав из «огненных деревьев», укрытый силовым куполом. Он вечно «горел», вздымая столб пламени над своими чертогами почти на пять километров от поверхности огненной планеты.

Был также Дворец Соломона или Дом Джиннов, где стенами служили огромные голографические экраны, с пылающими тенями и удивительными картинами. Был Дворец Давида, названный Домом Воинов, чьи башни имели форму мечей, сабель, кинжалов и поллэксов, а здания – форму упавших шлемов, щитов, арбалетов и живописно раскинувших руки мертвых тел с лицами известных героев.

Был также Иблис, крепость из оплавившегося чугуна, по стенам которой как водопад стекала лава, яркими тяжелыми сгустками в миллионы тонн веса, опускаясь в магматические моря.

Однако излюбленным творением господа Гора на Аире, которому он неизменно отдавал предпочтение, если следовало переговорить тет‑а‑тет с кем‑то из клиентов или компаньонов, являлся замок Звездная Пристань на вершине Гефеста. Пик Гефест вздымался над поверхностью Аира на сто пятьдесят километров, выходя почти в стратосферу, и ужасающий, но дивный вид на бескрайние моря и равнины Огненной планеты всегда производил неизгладимое впечатление на любых его собеседников.

Странные пылающие тени бродили в его коридорах, и тысячи андроидов с обликом уродливых демонов и отвратительными двуглавыми ликами охраняли подножие замка.

Но сегодня здесь, на вершине Гефеста, создатель кластера стоял в полном одиночестве, задумчиво рассматривая с космической высоты буйство пламени на просторах своего пылающего творения. Мысли Гордиана были сумрачны и изменчивы, мозг горел в немного пугающем, но томительном предвкушении неизбежных, но сладостных изменений. А в сердце прятался страх.

Создатель Вселенной ждал.

В дверь постучали.

– Да?

Створка приоткрылась, и в величественный зал, венчающий собой трехэтажную смотровую площадку, проник слуга. Подтянутый и вежливый. Внимательный и подобострастный.

– Аппаратура и медики готовы, – произнес он учтиво, – вас ожидают на Шагроне. Удачного Хеб‑седа, мой господин!

Творец кивнул и вышел из зала вон.

 

Глава 1

Анатомия клетки

 

Движение… Движение… Тьма.

Творец лежал в тишине на чем‑то холодном и жестком. Глаза были закрыты, а вокруг плыла темнота, непроглядная как ночь на дне океана. Он пошевелил пальцами, сконцентрировавшись на собственных ощущениях, а потом слегка пошевелился сам. Торс стал легче, и небольшой живот, наметившийся у него в последние месяцы, проведенные без телесной модернизации, не чувствовался совершенно. Ощущения были странными, а тело – отчетливо другим.

Значит, Хеб‑сед удался.

Последний раз что‑то подобное Гордиан Рэкс испытывал, вероятно, ровно триста шестьдесят лет назад, и воспоминания о тех чувствах сделались истертыми, как листы древней книги. Впрочем, новые ощущения пока вполне устраивали Гора: новая телесная оболочка, новые жизненные впечатления и новые бесчисленные столетия ждали его за ними.

И он вздохнул, и открыл глаза, и сел.

Веки открылись с трудом и с болью, какая‑то слизь, возможно, глазная сера, возможно – остатки питательного вещества, в котором пребывало в процессе созревания его новое клонированное тело, слепила ресницы. Неожиданно яркий свет резанул глаза, но это не удивляло – ведь он открывал их впервые.

Удивляло окружающее.

Он сидел на бетонном полу и … в клетке. Сверху нависал грязный, плохо оштукатуренный потолок, слева, справа и за спиной – давили серые бетонные стены. Впереди, перед глазами, стальными прутьями разрезала пространство металлическая решетка. По размерам новое обиталище создателя вселенных значительно уступало любому медицинскому блоку, если не сказать хуже. Размеры клетки не превышали полутора метров в ширину и двух метров в длину. Высота была также удивительно небольшая для привычных ему помещений – всего около двух с половиной метров.

С трудом напрягая свои новые мышцы, пораженный открытием демиург неуклюже подполз к решетке. Для порядка – дернул, скривился и, как мог, выглянул за прутья. Вид за прутьями был так себе. Справа и слева от места его заточения шел длинный ряд похожих ячеек, отгороженных от узкого коридора такими же прутами из стали. Длинная стена напротив казалась бетонной, серой и совершенно глухой. На потолке коридора мертвыми сталактитами зависли тусклые электрические светильники, расположенные через равные промежутки, заполненные все той же штукатуркой цвета пыли и грязных пятен. В одном конце коридора возвышалась мощная металлическая дверь, в другом красовался чудесный бетонный тупик. Собственно, этим детали пейзажа исчерпывались.

Тихо выругавшись, Гор с усилием отодвинулся от решетки. Мысли медленно поплыли в его голове сквозь то легкое очумение и ступор, которые испытывает каждое недавно воскрешенное существо.

Прежде всего Гора интересовали некие технические подробности, основываясь на которых он смог бы делать выводы и анализировать ту нелепую ситуацию, в которой только что оказался. Процесс созревания клоны проходили в состоянии анабиоза. От жуткой гиподинамии их обездвиженные тела спасала только принудительная гимнастика – важнейшие группы мышц с равными промежутками времени получали электрические импульсы из игл‑сенсоров, вызывающие сокращения. Благодаря этому, только что созданный клон мог двигаться сразу после помещения нового разума в его мозг, не дожидаясь, пока мышцы окрепнут и привыкнут к нагрузкам. Однако даже такая практика не могла полностью компенсировать отсутствие реальной мышечной активности и придать движениям нужную координацию. Поэтому в течение нескольких часов после воскрешения новый обладатель искусственного тела перемещался с трудом.

Судя по тому, что простейшие движения конечностей давались довольно тяжело, но голова при этом оставалась совершенно ясной, без малейших признаков токсикоза, было очевидно, что его недавнее бессознательное состояние объяснялось именно приходом в себя после реинкарнации, а не чем‑то иным, например, – анестезией для похищения или транспортировки. От момента перемещения сознания до прихода в себя в клонированном теле проходило не более получаса. Следовательно, аппарат для создания клонов находился недалеко, да и новая телесная оболочка создана где‑то рядом. Возможно, даже в этом здании. А с самого Хеб‑седа прошло не более сорока минут. Ну что же, подумал Гордиан, это уже что‑то.

Он сел на корточки и начал неторопливый, последовательный осмотр.

Демиург тщательно ощупал лицо, изучил плечи, ноги и гениталии. Внезапное осознание того, что он совершенно обнажен, в данной ситуации Гора не беспокоило. Во‑первых, потому, что в процессе Хебседа для тела клона одежда никогда и не предусматривалась, а во‑вторых, потому, что нагота являлась ничтожной проблемой по сравнению с удивительным заточением в клетке.

Новая оболочка его бессмертного Ка оказалась молодым, физически здоровым мужским телом с умеренно развитой мускулатурой, немного тонкими костями и, по всей видимости, нескладной худосочной фигурой.

«На глазок» Гор определил свой новый возраст – шестнадцать, может, пятнадцать лет. В каком‑то смысле это было не плохо: ведь для того, чтобы вывести себя на приемлемый уровень физической подготовки, владея соответствующей методикой, понадобится не так много времени. Но все же…

В прошлой жизни тело Гордиана являлось генномодифицированным образцом, выращенным для будущего сотрудника Нуль‑Корпорации. В нем он обладал повышенной нервной реакцией, устойчивостью к космическим перегрузкам и более высоким тонусом мускулатуры, позволяющей персоналу Нуля быть в среднем в два раза сильнее, чем обычный человек такой же комплекции и с таким же объемом мускулов. Кроме того, раньше он владел гипостенической коренастой фигурой, средним ростом и широкими плечами.

Превращение из крепкого взрослого мужчины в длинного тощего юношу, а из силача‑мутанта – в обычного homo sapiens было не слишком радостным событием.

Голова оказалась совершенно лысой – растительность отсутствовала не только на крышке черепа, но и на надбровных дугах. Щеки, подбородок, даже внутренняя поверхность носовой полости также были совершенно гладкими, без малейших признаков волосяного покрова. Но это ерунда, подумал Гор, отрастет.

Осторожно, мягкими круговыми движениями указательного пальца, демиург нащупал свой шунт – нейроразъем, входное отверстие которого располагалось на дюйм выше основания правого уха и немного прикрывалось от постороннего глаза ушной раковиной. По опыту Гор знал, что клоны выпускались с неактивированными шунтами, поскольку виртуальный «силь», висящий в пространстве алым мигающим глазом, мог запросто свести с ума неподготовленный к таким фокусам разум.

Для людей, рожденных естественным образом, нейрошунт выпускался в форме металлической таблетки, которая просто прикладывалась к виску. Таблетка реагировала на тепло человеческого тела и расположение нейронов в центральной нервной системе. При контакте с кожей она выпускала множество тончайших металлических волосков, которые, быстро удлиняясь, проникали внутрь организма, опутывая своей паутиной мозг, внутренние органы и как бы «дублируя» нервную систему. На поверхности же оставалась только «шапка разъема» – маленький передатчик и ретранслятор, обеспечивающий связь шунта с внешним миром и глобальной информационной Сетью.

Клоны, в отличие от «натуралов», выпускались с таким же, но уже готовым шунтом и подчиненной ему паутиной, который нужно было просто активировать, совершив в определенном порядке несколько нажатий на шапку разъема.

Поэтому то, что нащупал Гор, изучая пальцами поверхность черепа, поразило его: шунт был не просто неактивен, он был запаян! Вместо ребристой «шапки» ретранслятора подушечка пальца огладила неровную каплю застывшего металла, не пригодную ни к чему. Тогда Гор попытался проникнуть в свой нейроразъем, активировав его не через «шапку», а изнутри. Для существа с его сверхчеловеческими способностями то была детская забава. Старый демиург закрыл глаза и сосредоточился.

Зрение пропало.

Обычно в моменты концентрации Гордиан видел окружающее даже сквозь закрытые веки, как бы глядя вокруг не глазами, а из некой бесплотной точки, когда можно смотреть не только вперед, но во все стороны одновременно. Воздух должен был покрыться алым муаром с пронизывающими пространство линиями энергетических потоков. Сейчас нейрошунт и клубок его «усиков», опутывающих человеческое тело, сверкнет искристо‑яркой, ветвистой голубой паутиной, мерцающей в полутьме искаженного зрения, улыбнулся Гордиан, его сила явиться к нему в своей ослепительной мощи, а нейрошунт оживет…

Так было всегда, сколько себя помнил Гор, однако сейчас пространство вокруг оставалось пустым. Он по‑прежнему видел лишь темноту за внутренней поверхностью век. Нейроразъем молчал – молчала и глобальная Сеть.

В первые мгновения после пробуждения Гор просто не понял, что Сеть Корпорации, сопровождавшая его всю череду прожитых столетий, не шепчет ему обрывки своих новостей и не окутывает незримым шлейфом отрывочных кадров‑картинок. Поглощенный изучением обстановки, Гор был слишком занят, чтобы обратить на это внимание, и просто ощущал некий неосознанный дискомфорт. Конечно, глобальная Сеть могла не подавать сигналов просто потому, что помещение было экранированным, но сейчас создатель Каталауна отчетливо понял, что дело в другом: он утратил свои способности!

Архонт Аякс говорил, что такое возможно, однако только теперь Гордиан полностью осознал, что значил для него его дар! Это было хуже, чем художнику почувствовать себя слепым, а бегуну – безногим.

Гор был изуродован. Он стал инвалидом настолько, насколько это вообще возможно для Тшеди. О Иешуа, без ног и рук он чувствовал бы себя лучше!

Снова и снова Гордиан пытался погрузиться в гипнотический транс и почувствовать движение информационных потоков в окружающей вселенной. Однако пространство безмолвствовало. Нигде он не слышал размеренного перешептывания интеллектуальных машин, плавного шелеста их электронных мыслей и грозного перекатывания сквозь порталы валов информации. Для Тшеди, привыкшего к своей исключительности, утрата дара равносильна смерти – так же как обладание телом смертного для привыкшего к своей вечности демиурга.

Итак, он сидел в клетке в слабом теле «натурала», без дара, преданный неизвестно кем, и с полным неизвестностей будущим. Почему‑то именно осознание собственной ущербности подействовало на Гордиана сильнее всего. Больше чем заключение в клетке или пробуждение в незнакомом месте и теле.

Отчаяние неожиданно подкатило слезами к глазам, железным кольцом сдавило горло. Сердце в коллапсирующем ритме затрепетало во впалой груди.

«Проклятая физиология», – подумал Гордиан. Нетренированная нервная система сразу проявила свои недостатки! В старом теле, подобного бы не случилось. Сбой программы реинкарнации, да еще сопряженный с утратой пси‑способностей, безусловно, являлся причиной, достаточной для паники. Но плакать? Невероятным усилием воли создатель Каталауна сдержался.

Тело нужно контролировать, упрекнул он себя. К тому же все это еще могло оказаться просто ошибкой.

Демиург встал на колени, положил ладони на бедра и закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться и трезво оценить ситуацию. Новое тело, однако, обладало иной эмоциональной устойчивостью к стрессам, иной химией и нервной восприимчивостью, поэтому, чтобы успокоить сердце и заставить поток мыслей бежать в нужном направлении, ему потребовалось почти несколько секунд.

Что‑то произошло не так, думал он, сбой программы реинкарнации совершенно очевиден. Место, где он находится, – не его дом. С другой стороны, это место нельзя назвать абсолютно неизвестным. Общесетевой шунт в его голове, пусть и испорченный, свидетельствует, что клоны здесь выпускаются по стандартной, принятой во вселенных Нуля технологии. Значит – это кластер Нуль‑Корпорации.

Гор раздвинул руки в стороны, почти коснувшись напряженными ладонями стен темницы, и выполнил несколько привычных дыхательных упражнений.

Хорошо, заключил он. Сейчас очевидно одно.

Информации слишком мало, чтобы делать выводы. Нужно подождать. В принципе, наличие электричества и клонической фабрики (по крайней мере, одного из цехов) где‑то поблизости говорит о том, что здесь есть связь с Корпорацией и он сможет легко подтвердить свой статус в первом же ИЦе. А затем – перебраться на Каталаун и еще раз реинкарнироваться. В сущности, задача элементарна. Просто произошла ошибка, которую следует исправить. Хотя…

Гор вздрогнул. Он вспомнил свой последний день перед Хеб‑седом, и лоб его покрылся испариной.

В этом последнем дне были два существа, два подобных ему демиурга – Аякс и Октавиан!

Два имени, за которыми скрывался ответ на загадку его пробуждения. «Если это они, то… дьявол! – Гор отер ладонью лоб. – Пожалуй, действовать следует осторожно».

 

* * *

 

Высунувшись за прутья решетки насколько возможно, лишенный дара демиург еще раз просчитал клетки. Тридцать семь справа от него, двенадцать слева. Его клетка – тридцать восьмая. Итого – пятьдесят. В клетушках справа сидели люди, но все клетушки слева были пусты. Большинство из тех, кто находился в клетках, насколько мог видеть Гор (а видеть он мог далеко не всех), оставались также обнажены и измазаны подсыхающей слизью.

Не нужно было являться гением, чтобы сделать из всего этого простейшие выводы. Все люди в клетках были такими же клонами, как и он. Часть из них сидела, погруженная в какой‑то неподвижный ступор. Часть что‑то невнятно бормотала, сидя и лежа в своих ячейках. Некоторые плакали и стонали. Наиболее активные при этом размещались ближе к его ячейке, и Гор стал догадываться, почему. Догадка подтвердилась буквально через десять минут после осмотра.

Металлическая дверь в конце коридора отворилась, и два дюжих охранника или санитара в мешковидных халатах втащили внутрь некую массу в непрозрачном биопакете. Подтащив свою ношу к клетке слева от Гордиана, они бросили ее на пол, и один из них, достав небольшой, странной формы выдвигающийся нож, вскрыл сначала угол пакета, а затем, проведя рукой в перчатке вдоль края, раскрыл емкость полностью. Наклонив пакет на бок, санитары вывалили на пол скрюченную фигуру.

Глаза человека из пакета оказались плотно закрыты, а тело сильно измазано липкой тянущейся слизью. Очередной клон, так же как и Гор около часа назад, находился без сознания. Охранники‑санитары подхватили несчастного под руки и заволокли его в соседнюю клетушку. Затем, немного отдышавшись, они забрали пустую упаковку от свежевыращенного человеческого существа и молча удалились.

Логика оказалась элементарна!

Итак, сделал выводы Гордиан, это место – не тюрьма и не барак. Это – крайне примитивная и грубая медицинская «адаптационная камера». Так называемый «отстойник» для свежих клонов. Где‑то в соседнем помещении находится колба для синтеза человеческих тел, причем в единственном экземпляре. В среднем, один раз в каждые пятьдесят минут или час (таков стандартный технологический интервал), она выдает очередное творение в форме скрюченной человеческой фигуры, заключенной в биопакет – аналог материнской плаценты.

Партия клонов в любой клонической машине, изготовленной в пределах Нуль‑Корпорации, – ровно пятьдесят человек. Тридцать девять из них уже готово, осталось еще одиннадцать. Это значит, до окончания процесса – от девяти часов десяти минут, до одиннадцати часов ровно. Затем партию будут готовить к вывозу.

В принципе, выбраться из клетки и из комнаты «отстойника» может оказаться делом не сложным. Привлечь внимание санитаров при заносе очередного клона, добиться, чтобы клетку открыли, затем – вырубить обоих санитаров и выйти. Если бы Гордиан пребывал в своем старом теле, он бы ни на минуту не сомневался в успехе замысла. Судя по мешкам под глазами, обрюзгшей фигуре и жировикам на коже, оба санитара были «натуралами», без малейшего намека на генную модификацию, а значит, сравниться с генетически усовершенствованным человеком по физическим параметрам и близко не могли.

Однако сейчас и сам Гордиан являлся почти «натуралом», человеком без усиленной мускулатуры и реакции, пусть и выращенный искусственно. К тому же – биологически слишком молодым и неподготовленным. Наличие информации о методах рукопашного боя в его мозге не заменит мышечных навыков и не поднимет болевой порог. Оба санитара были физически старше и значительно крупнее новой оболочки Гора, в каждом из них даже на глаз – под сто килограммов. Против от силы пятидесяти–шестидесяти килограммов веса у экс‑творца. Тем не менее шансы имелись: оба санитара выглядели слишком разжиревшими и не здоровыми для настоящих бойцов. Останавливало Гора другое – полная неизвестность окружающей обстановки в стратегическом плане.

Даже если удастся выбраться из здания, размышлял демиург, что ждет его на свободе? Подпольный цех клонирования вполне мог оказаться на станции, парящей в безвоздушном пространстве или на планете с непригодной для человека атмосферой.

Оставалось одно – ждать. Гордиан Рэкс еще раз посмотрел на собратьев по несчастью, откинулся на спину и заснул беспокойным, тревожным сном.

 

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Удивительные визиты

 

Корабли шли бесшумно, поскольку внепространственные двигатели не шумят.

Корабли шли плавно, поскольку каждая из палуб имела свой гравитационный режим, неизменный при любом ускорении.

Они шли стремительно, покрывая парсеки и с каждой секундой приближая особых гостей к планетам Тринадцатимирья.

Нужно отметить, что силовое поле Кольца Ин‑Гидасп покрывало охраняемое пространство полностью и постоянно. Поэтому ни одно космическое судно не могло пройти сквозь Кольцо ни в обычном режиме, ни через «гипер». Все космические транспорты, пребывающие в личную Вселенную Гора после долгого путешествия, швартовались за пределами Кольца на орбите тринадцатой планеты Табу.

Гости на челноках покидали корабль, приземлялись на пограничной планете и проникали внутрь Тринадцатимирья через нуль‑порталы, ведущие из приемных залов Табу прямо на Шагрон I на орбите Залены.

Подобная система защиты являлась стандартным правилом для частных кластеров, поэтому проникнуть в любую из закрытых Вселенных можно было только лично. Так сказать, «пешком» через нуль‑портал. А корабли посетителей оставались за чертой, отмеченной мрачным Кольцом, на изолированной планете и никогда не проходили незримой границы таинственного частного мира.

Обычно только сам хозяин кластера, в данном случае демиург «Нуль‑Синтеза» Гордиан Рэкс, мог позволить себе материализовать свой корабль внутри Кольца Ин‑Гидасп на орбите любой искомой планеты – от Чакана до Аира на выбор. Но создатель Тринадцатимирья считал себя человеком «традиционным» и старался придерживаться общих правил прохода в систему, установленных им самим для собственных гостей. Он сам оставлял свой космический эскорт на Табу и вместе с незначительной свитой и спутниками отправлялся на Шагрон I через нуль‑порталы.

Однако сегодня, в связи со спешкой последних дней и особым статусом визитеров, Гордиан Рэкс решил пренебречь установленными правилами посещения и распространить одну из своих многочисленных личных привилегий на оба прибывающих корабля.

В уведомлении о визитах было сказано:

 

«Гору Рэксу, демиургу Нуля, демарху!

От Тэдди Октавиана, Верховного Стратига Нуля – Хайре!

Мистер Гор! Памятуя о нашем прошлом сотрудничестве, прошу Вас о встрече для обсуждения конфиденциального вопроса.

Буду 30.01.1080 г. в первой половине дня.

 

Удачного Хеб‑седа!

Октавиан».

 

Таким было первое уведомление, содержание же второго было несколько более пространным:

 

«Гордиану Оливиану Рэксу,

демиургу Корпорации Нулевой Синтез.

От Питера Тициана Аякса,

Верховного Архонта (Председателя) Ареопага НС – Хайре!

 

Уважаемый хапи Гордиан! К сожалению, я не имел возможности познакомиться с Вами в прошлом, однако, учитывая обстоятельства, к счастью или к несчастью Вам неизвестные, нас объединяют проблемы, тонкости которых мы могли бы обсудить в обстановке личной встречи, о которой я и смею просить Вас настоящим письмом.

Прибуду к границе Вашего кластера завтра, Тридцатого дня месяца Тот во второй половине дня.

 

Анх‑уджа‑сенеб!

Желаю удачного Хеб‑седа!

Искренне Ваш,

Питер Аякс.

 

 

P. S. Прошу извинить меня за некоторую навязчивость и внезапность визита.

P. P. S. Надеюсь, я не отвлек Вас от важных, срочных или приватных дел».

 

Создатель Тринадцатимирья сидел за рабочим столом в своем Дубовом кабинете любимого Ронского дворца на Залене и, мучаясь от безделья и недобрых предчувствий, изучал рисунок древесных волокон на паркетной доске.

Помимо рабочего стола в кабинете располагался большой Круглый стол для совещаний с чудесным председательским креслом, украшенным замысловатой резьбой; астролябия и глобус, изображающий поверхность Залены; два старинных и совершенно ненужных книжных шкафа (между прочим с книгами – жуткий раритет); четыре мягких дивана, поставленных полукругом вокруг натурального шерстяного ковра в ближневосточном средневековом стиле, а по стенам – четырнадцать писанных маслом картин. Однако при всем многообразии мебели кабинет казался Гору досадно пустым, поскольку был неумеренно велик. При этом уменьшить габариты рабочего помещения Гордиан не решался, ибо в комнате меньших размеров весь этот антиквариат начинал давить на него своей мнимой тяжестью.

В принципе, встречать важных гостей в комнате, отделанной деревом, было своего рода замысловатым выпендрежем: древесина давно не использовалась ни в строительстве, ни в отделке роскошных интерьеров, она была материалом, слишком горючим и не слишком устойчивым к влаге. Кроме того, богатые люди, мнящие себя эстетами, либо желающие поразить гостей, использовали для отделки приемных более экзотические материалы – например, редкие минералы или кристаллы на углеродной основе. Также на хорошем счету были искусственные водопады вместо стен или объемные голографические экраны, имитирующие бескрайние просторы природы.

Но демиург Гор имел склонность к более вычурному, глубокому уровню нарциссизма и самолюбования. Поэтому его кабинет был отделан дубом.

Хозяин Тринадцатимирья еще раз пробежал глазами строчки обоих писем. Письма были короткими, а гости – неожиданными и высокими!

Сразу два высших должностных лица Корпорации, Верховный Архонт и Верховный же Стратиг, иными словами – Руководитель Собрания акционеров и фактический Председатель правительства Нулевого Синтеза, решили почтить его относительно ничтожную персону своим присутствием.

Причем – почти одновременно.

Причем – перед важнейшим событием за последние двести лет: первым в жизни сознательным Хеб‑седом.

Как говорили на его гипотетической прародине в городе Доростол неизвестного мира из неизвестного времени – «есть пища для размышлений». Или нет?

 

Глава 5

Глава 6

Вечный юноша Питер Аякс

 

Верховный Архонт Нуля хапи Пит Тициан Аякс прибыл позже назначенного срока. Он опоздал почти на четыре часа, что для официального визита посчиталось бы неприемлемым и выглядело бы почти оскорблением хозяина. Однако визит был неофициальный, да и к тому же Гор остался раздосадован результатом разговора с первым визитером и не слишком ждал приватной беседы со следующим.

Сейчас Архонт сидел в Дубовом кабинете на кресле, в котором еще недавно, развалившись, восседал Тэдди Октавиан, и причмокивая от удовольствия, прихлебывал из запотевшего потира легкий наркотический морс.

Питер Аякс был высок, потрясающе красив, белокож и молод. Искусственность скорректированного тела выдавало не только необычайно привлекательное, а для мужчины, пожалуй, даже слишком красивое лицо, но и стройная фигура, мускулистый атлетический торс гимнаста, а также шикарная грива золотых волос, пышным водопадом ниспадающая на не слишком широкие, но могучие, как будто слепленные античным скульптором, плечи.

Гордиан рассматривал Архонта с интересом, и с не меньшим интересом, надо полагать, его рассматривал сам Архонт. Тело Аякса было слишком юным – не старше двадцати стандартных биологических лет, однако сомневаться в солидном возрасте его обладателя не приходилось. Манера держаться, вести разговор, жестикуляция, мимика, легкий покровительственный тон пространных, порой витиеватых реплик, а также невыразимая аура самодостаточности явно не соответствовали мнимой юности собеседника.

За лицом топ‑модели и телом стриптизера скрывался тяжкий груз тысячелетий, время от времени прогладывавший в светлых глазах мягкого, почти детского лица.

Они беседовали уже битый час, обсуждая последние новости со спортивных сайтов, клубные сплетни демиургов и достоинства космических яхт, однако к цели визита Аякс так и не подошел. Тем не менее час не прошел задаром – Архонт оказался более чем интересным собеседником. Порой Гордиану казалось, что гость совершенно пленил его своим мягким вкрадчивым голосом, потрясающей эрудицией и тактом, проявляющимся в общении. Однако он не забывал содержание предыдущей беседы с Верховным Стратигом Нуль‑Корпорации и догадывался, чего можно ожидать от ее Архонта.

Наконец Аякс отставил потир и, довольно крякнув, повернулся к Гордиану.

– Ну что же, мой друг, – начал он, – признаюсь, беседа с вами стала бальзамом для моей израненной непониманием души и усладой для слуха, измученного дебатами в Совете. Однако все же нас поджимает неумолимое даже для бессмертных время, а значит, я полагаю, нам стоит уделить внимание и делу, ради которого я столь нескромно напросился к вам с визитом.

«Ага, началось, – подумал про себя Гор, – однако как витиевато высказывается этот мнимый юноша!»

Вслух же Гор не сказал ничего, а только кивнул и внимательно уставился на Аякса, изображая на лице крайнюю заинтересованность.

Архонт картинно вздохнул и продолжал:

– Я ведь у вас не первый гость сегодня, сударь, не так ли?

Гор снова кивнул.

– Полагаю, меня опередил некто Тэдди Октавиан, Стратиг Корпорации?

– Часа на два примерно.

– О‑хо‑хо! И как вам беседа?

– С Октавианом? Ну, сударь, она была недолгой. Мне было сделано предложение, и я… – Гор замялся, решив не спешить с изложением подробностей прошлой встречи. – И я обещал подумать.

Аякс прищурился. В глазах сверкнула незримая мана зла. Не столь ярко выраженная и открытая, как у предыдущего визитера, но оттого только более страшная.

О, мысли в голове полуюноши‑полустарца свистели как пули!

– Смею предположить, – произнес он наконец очень медленно и мягко, как будто катая языком воск, – что вам была изложена урезанная версия «Бытия» от Нуль‑Синтеза, краткая история Учредителя Корпорации и некоторые объяснения относительно термина «Аннубис».

Гор накинул ногу на ногу и сцепил руки в замок на колене. Несмотря на внешнее дружелюбие, ничего хорошего от этого гостя ждать, похоже, также не приходилось.

– А вы против, сударь?

– О, сударь, нисколько! Скажу лишь, что существует несколько версий одной и той же истории. Точнее – Истории, с большой буквы! Истории нашей реальности, реальности бесчисленных искусственных вселенных Корпорации Нулевого Синтеза. Октавиан же наверняка изложил вам несколько скорректированную версию.

– Изложите свою?

– Ну, если вы посвятите меня в подробности предыдущего рассказа.

– Не думаю, сударь, что это будет правильно, – снова слукавил Гор. – Меня попросили держать в тайне подробности предыдущей беседы, а я не собираюсь ссориться с Верховным Стратигом. Однако же я с радостью выслушаю вас и, так же как в первом случае, гарантирую вам полную конфиденциальность.

Архонт сдержано рассмеялся.

– Ну конечно, – сказал он, – ну конечно. Тогда позвольте хотя бы мне делать предположения, относительно рассказанного вам предыдущим визитером и комментировать таковые. Идет?

Гор вяло развел руками, как бы соглашаясь.

И так же как Верховный Стратиг всего два часа назад, Питер Аякс поднялся и прошелся по комнате.

– Полагаю, его превосходительство господин Октавиан сообщил вам, что около тридцати лет назад власть Учредителя покинула Корпорацию… – С этими словами Аякс испытующе вперился в Гора огромными глазами, сверкая настоящими бирюзовыми «озерами» из‑под длиннющих ресниц.

– Продолжайте, сударь, – без комментариев посоветовал Гор.

Видя, что выуживать подтверждения бесполезно, Архонт продолжил:

– В связи с указанным фактом возникли определенные проблемы. Не столь существенные, как, вероятно, их описал вам Октавиан, но все же неприятные. Представьте – важнейшие решения игнорируются, нет новых архитектурных систем для производимых Корпорацией искусственных вселенных. Не подтверждаются назначения важнейших должностных лиц и, прежде всего, для высших – Стратигикона и Аропага. Конечно, чиновники среднего звена – Стратиги, Геронты, Эпархи и Хилиархи Нуля – по‑прежнему выполняют свою работу под контролем несменяемого Верховного Стратига. А диадохи кластеров вообще назначаются в автоматическом режиме из‑за их множественности. В целом, по крайней мере для обывателей, жизнь продолжается без каких‑либо изменений. И все же качественно ситуация опасна. Ибо фактически, благодаря установленной когда‑то «десятидневной процедуре» утверждения законов и назначений, после исчезновения Учредителя вся власть в континиуме Нуля переходит к главе правительства, Тэдди Октавиану.

Тут Архонт буквально всплеснул руками.

– О Иешуа! – воскликнул он с жаром. – Если бы на его месте был другой человек, то возможно, проблема была бы проще. Но Октавиан, к сожалению, слишком честолюбив. И он рыщет власти. Вл