И как Жиль Блас очутился в знакомой компании

 

Когда дон Альфонсо закончил печальное повествование о своих невзгодах,

старый отшельник сказал:

- Сын мой, вы поступили весьма безрассудно, оставаясь так долго в

Толедо. Я взираю иными глазами на все то, что вы мне рассказали, и ваша

любовь к Серафине представляется мне сплошным безумием. Поверьте мне,

смотрите действительности в лицо: вы должны забыть эту молодую даму,

которая не может стать вашей. Отступите добровольно пред Препятствиями,

которые вас разделяют, и следуйте за вашей звездой, которая, судя по всем

данным, уготовила вам другие приключения. Вы безусловно встретите

какую-нибудь юную особу, которая произведет на вас такое же впечатление и

брата которой вы не убивали.

Он собрался было добавить еще много всяких наставлений, клонившихся к

тому, чтоб убедить дона Альфонсо вооружиться терпением, как в пещеру вошел

другой отшельник, нагруженный туго набитой сумой. Он вернулся из города

Куэнсы, где собрал обильные пожертвования. Выглядел он моложе своего

товарища, а борода его была рыжая и очень густая.

- Добро пожаловать, брат Антонио, - сказал старый анахорет. - Какие

новости принесли вы из города?

- Довольно дурные, - отвечал рыжий брат, передавая ему бумажку,

сложенную в форме письма. - Вы узнаете все из этой записки.

Старец вскрыл письмо и, прочитав с должным вниманием, воскликнул:

- Ну, и слава богу! Раз хвостик найден, то нам остается только принять

какое-нибудь решение. Переменим тон, сеньор Альфонсо, - продолжал он,

обращаясь к молодому кавалеру. - Вы видите перед собой человека, подобно

вам подверженного капризам судьбы. Мне сообщают из Куэнсы, лежащей в одной

миле отсюда, что меня очернили в глазах правосудия, все сподвижники

которого должны с завтрашнего же дня двинуться походом на этот скит, чтоб

заручиться моей особой. Но они не застанут зайца в норе. Я уже не впервые

попадаю в такие переделки. Благодарение господу, мне почти всегда

удавалось отвертеться с умом. Я предстану перед вами в новом обличьи, ибо

ваш покорный слуга вовсе не отшельник и вовсе не старик.

С этими словами он скинул с себя свой длинный балахон и оказался в

камзоле из черной саржи с прорезными рукавами. Затем он снял треух,

развязал шнурок, на котором держалась его приставная борода, и мы

неожиданно увидели перед собой человека в возрасте от двадцати восьми до

тридцати лет. По его примеру брат Антонио сбросил отшельническую одежду и,

отделавшись от бороды тем же способом, что и его товарищ, вытащил из

старого, наполовину источенного деревянного баула дрянную сутанеллу, в

которую тут же и облачился. Но представьте себе мое удивление, когда я

узнал в старом анахорете сеньора Рафаэля, а в брате Антонио - моего

дорогого и верного слугу Амбросио Ламела.

- Ого! - вырвалось у меня, - я, кажется, попал в знакомую компанию!

 - Действительно так, сеньор Жиль Блас, - отвечал мне со смехом дон

Рафаэль, - вы встретили двух своих друзей в тот момент, когда меньше всего

этого ожидали. Согласен, что у вас есть кой-какие основания жаловаться на

нас; но забудем прошлое и возблагодарим небо за то, что оно нас свело:

Амбросио и я предлагаем вам свои услуги, коими отнюдь не стоит

пренебрегать. Не считайте нас злодеями. Мы ни на кого не нападаем и никого

не убиваем: мы только стараемся жить на чужой счет; но если кража является

несправедливым поступком, то необходимость оправдывает эту

несправедливость. Присоединитесь к нам и давайте бродить вместе. Это очень

приятный образ жизни, если кто умеет соблюдать осторожность. Правда,

несмотря на всю нашу предусмотрительность, сцепление второстепенных

обстоятельств бывает иногда таково, что с нами случаются неприятные

приключения; но наплевать, ибо зато мы еще больше ценим приятные. Мы

привыкли к смене погоды, к превратностям Фортуны.

- Сеньор кавальеро, - продолжал мнимый отшельник, обращаясь к дону

Альфонсо, - мы делаем вам такое же предложение, и с вашей стороны было бы

неблагоразумно отвергать его в вашей теперешней ситуации, ибо, не говоря

уже о деле, заставляющем вас скрываться, вы, вероятно, сейчас не при

деньгах.

- Вы угадали, - отвечал дон Альфонсо, - и признаюсь, что это усиливает

мои огорчения.

- В таком случае, - продолжал дон Рафаэль, - не покидайте нас. Самое

лучшее, что вы можете придумать, это присоединиться к нам. У вас не будет

недостатка ни в чем, и мы сделаем бесплодными преследования ваших врагов.

Нам знакома почти вся Испания, которую мы обошли вдоль и поперек. Мы

знаем, где находятся леса, горы и все места, пригодные для того, чтоб

служить убежищем от жестокостей правосудия.

Дон Альфонсо поблагодарил их за хорошее отношение и, будучи

действительно без денег и без всяких других средств, согласился

сопровождать их. Я тоже решился на это, так как не хотел покидать молодого

человека, к которому начинал питать большое расположение.

Мы условились отправиться вчетвером и не расставаться. Договорившись

относительно этого, мы принялись обсуждать, двинуться ли нам в путь тотчас

же или сперва приложиться к бурдюку с отличным вином, который брат Антонио

принес накануне из Куэнсы; но Рафаэль, как наиболее опытный, заявил, что

сперва следует подумать о безопасности и что, по его мнению, надлежит

добраться за ночь до дремучего леса между Вильярдесой и Альмодаваром, где

мы можем сделать привал и без малейшей тревоги провести день, предаваясь

отдыху. Мы одобрили это предложение. Тогда мнимые отшельники собрали в два

узла всю провизию и все свои пожитки и нагрузили ими, наподобие переметных

сумок, коня дона Альфонсо. Это было выполнено с невероятной быстротой,

после чего мы удалились из скита, оставив в добычу правосудию два

отшельнических балахона, одну седую и одну рыжую бороды, две жалких

лежанки, стол, дрянной баул, два старых соломенных кресла и изображение

св.Пахомия.

Мы прошагали всю ночь и уже начали испытывать усталость, когда

заметили, на заре лес, к которому стремились. Вид гавани придает свежие

силы матросам, утомленным долгим плаванием. Это ободрило нас, и мы,

наконец, достигли цели нашего странствования еще до восхода солнца.

Углубившись в самую гущу леса, мы расположились в весьма приятном месте на

лужайке, окруженной несколькими могучими дубами, сплетенные ветви которых

образовывали свод, не проницаемый для дневной жары. Разгрузив и разнуздав

коня, мы предоставили ему пастись, а сами уселись на газоне. Извлекши из

сумы брата Антонио несколько здоровенных ломтей хлеба и кусков жареного

мяса, мы принялись уписывать за обе щеки. Но, несмотря на аппетит, мы

нередко прерывали еду, чтобы хлебнуть из бурдюка, который то и дело

переходил из одних объятий в другие.

Под конец трапезы дон Рафаэль сказал дону Альфонсо:

- Сеньор кавальеро, в ответ на вашу откровенность считаю долгом с такой

же искренностью рассказать вам историю своей жизни.

- Вы доставите мне этим большое удовольствие, - ответил молодой

человек.

- А мне в особенности, - воскликнул я. - Сгораю от любопытства узнать

ваши похождения, которые, несомненно, стоят того, чтоб их послушать.

- Ручаюсь вам за это, - возразил дон Рафаэль. - Я собираюсь

когда-нибудь записать их, но приберегаю эту забаву на старость, ибо я еще

молод и надеюсь основательно пополнить сей том. Однако все мы утомлены;

давайте поспим несколько часов. Пока мы трое будем отдыхать, Амбросио

покараулит во избежание какой-либо неожиданности, а затем вздремнет в свою

очередь.

С этими словами он растянулся на земле. Дон Альфонсо сделал то же. Я

последовал их примеру, а Амбросио стал на стражу.

Вместо того чтоб предаться отдыху, дон Альфонсо принялся раздумывать

над своими несчастьями. Я тоже не сомкнул глаз. Что касается дона Рафаэля,

то он вскоре заснул, но, проснувшись час спустя и видя, что мы расположены

его слушать, сказал Ламеле:

- Друг Амбросио, ты сможешь теперь усладить себя сном.

- Ни-ни, - отвечал Ламела, - я вовсе не хочу спать, и хотя мне известны

все происшествия вашей жизни, однако они так поучительны для людей нашей

профессии, что я с охотой послушаю их снова.

Тотчас же дон Рафаэль приступил к своему повествованию и рассказал нам

следующее.

 

 

КНИГА ПЯТАЯ