Варварята появляются на свет

 

 

Канун

 

Не знаю, за что схватиться, поэтому хватаюсь за клавиатуру. Обстановка бодрая, как перед первым балом Наташи Ростовой. Нервное оживление с предвкушением чудес. Всем, кому требовалось, позвонила. Велели расслабиться и ждать, но не их, а процесса. А чего расслабляться-то, я и не напрягаюсь. Мне, черт его подери, весело почему-то! Что за ерунда?

Собака гулять хочет. Явно зовет меня на улицу. Я боюсь на улицу! Вдруг она там родит? С ниткой, что ли, бежать? С ножницами? Может, мы пока как-нибудь без улицы?

Температура 37,4. На улицу сходили, там какие-то уроды косить траву вздумали и гудят своей адской машинкой. Я на них заорала, как пожарная сирена: «У меня собака рожает, лыжню!» Уроды испугались.

Заводчица ОЛЯ приехала! Счастье!

Видите ли, девочки-мальчики,… быстро сказка сказывается… Схватки…, сперва дремала…, потом дрожала. Опять легла пыхтеть… Так и сидим, втроем в загоне, гладим. Короче, тишина пока. Нет, вот опять дышит…

Блин, с полудня пыхтим, время уже 5 вечера. Это уже ни в какие ворота…

Слушайте, а роды в прямом эфире — это вы хорошо придумали, и я, как космонавт на орбите, единственная ниточка, пуповина… — это выход в форум. Спасибо всем, кто с нами!

Если схватками называются э-э… судороги, которые по ее телу прокатывали, то были. Еще какие! У меня впечатление, что я скоро от этих пыхтений двинусь, не в смысле «надоело», а просто такое дыхание задает ритм… Поймала себя на том, что сама так дышу. Собака ходит ходуном, трясется, пыхтит, но… не рожает.

Спать мы, конечно, не стали: только я подошла к кровати — началось страшное волнение, скулеж, страдальческие глаза и дрожь с элементами тайфуна и цунами. Потом мы побежали на улицу и рысцой назад. Но все-таки я отдохнула и даже прочитала десять страниц книжки про любовь и убийство. В данный момент раздумываю над тем, как все-таки обустроить загон? Чтобы все надолго и в то же время практично и непромокаемо.

Может, спать завалиться? Типа — акушерский блок закрыт, приходите завтра, в рабочее время и строго по записи! Уже скоро 10 часов, как пыхтим… Интересно, ей самой не надоело?

Мы все пыхтим, развлечение последнего часа: бегаем на улицу, дольше одеваюсь и двери закрываю. Присела — и стрелой домой. Во второй раз что-то, видать, попутала: даже не присела, вышла, покружила и бегом в подъезд, а теперь вон опять рвется. Я ей говорю — да ладно, давай дома… Пыхтит… Слюна капает, тело дрожит, но я к этому как-то даже привыкать начала. Загон ей сварганила супер-люкс, с клеенкой, пеленками, ковриками и прочим — все по науке!

 

А вот и они сами…

 

Мы уже почти сутки пыхтим. Шутку придумала: «Чего пыхтим, кого ждем?» А над другой присказкой — «Я тебе что, рожу?» больше не буду смеяться никогда!

Все трое опять сидим в загоне. Пузо мячом, морда кирпичом. Кто рожать-то будет? Пушкин? Адмирал Иван Федорович Крузенштерн?

Не везет нам в родах — повезет в любви. Как пить дать — повезет. Температура 37. У меня!

Собака у меня замечательная. Спать легла. Тело трясется, как в ознобе, а сама храпит. Интересно, на роды проснется?

Взяла свой блокнот для наблюдений — журнал «Для тех, кто вяжет». 65-ый день. Но вдруг, словно что-то почувствовав, быстро пишу: «8 июля 2004 г. — день первый!»  и, уже включив видео-наблюдение, уверенно продолжаю:

«Воды отошли».

Оля сидит в загоне, гладит Варишне живот, уговаривает.

Собака тужиться не хочет. Я уже от слов «Варюююша, давай, мой хороший», готова сигануть с балкона. Гладим роженицу, гладим, уговариваем, поим и все по-новой.

Потужилась пару раз и все, то ли не хочет, то ли не может, устала, надоело все. Ольга говорит, что эта беда «наших городских собак — тужиться за них тоже должны хозяева».

Ольга уже дергается, потому что я все время спрашиваю, как дела. Поэтому я притихла, сижу тут, в уголочке у компьютера, и пока они тужатся, по клавишам стучу. «Давай, сладкий…, давай, мой хороший…, еще чуть-чуть…, первого родим, там легче будет…, давай, Варюша, тужься, тужься…, лапочкой упирайся — во-оот так, молодец».

Ольга опасается, что от столь долгого ожидания, щенки могут «перекрутиться» и тогда «мало никому не покажется». Первый щенок, говорит, близко уже. На подходе, но мамаша не хочет тужиться.

О Господи…, там что-то идет! Ольга стимулирует в перчатке…, щенка нащупала… Говорит, что малыш лежит с запрокинутой головой, сам не проходит. «Вот он, в пузыречке…» Мать моя!.. Голосом Фимки из фильма «Формула любви»: «ЕДУУУУУУУУУУУУТЬ! ЕДУТЬ!» Мне кажется, что Ольга сейчас сама родит.

Ольга его выправила…, кажется… По локоть в петле… Вот он, уже почти виден! Господи,… я вколола Варе остатки окситоцина…, Хлюпание… Оля переводит дух… Давайте, дорогие!

12:27. Родилась девочка… темная… мокрая… с розовыми лапами и миллиметровыми коготками. Ольга говорит, рыжая… Послед какой страшный, Бог ты мой! Варька его съела… УФФФФФФФ! Облизывает дочку, та сосет…, присосалась к соску…, так жадно…, как будто не ела сроду! Это я пытаюсь шутить.

Маленькая настоящая собака! Ольга чуть не заплакала, когда увидела, что щенок живой — большой очень и лежал неудачно. У меня все руки в крови…, ножницы ни фига не резали!

Девица весит 700 граммов, настоящий мастиф — со складочками, глазки закрыты, а на лапах, Боже мой, такие смешные розовые подушечки с царапками ногтей…, пасть во всю морду…, сосет…, покряхтывает, как младенец! настоящий! Я ее взяла взвешивать, она от соска с таким звуком отлепилась — ЧПОК! Столько сосков и она одна! Красота! Какой хочешь, тот и хватай — все твое! Могучая девка… Только что хвост ей вытирала, булькнула недовольно — потревожили.

… Слизь из глотки так ужасно вытряхивали, кошмар. Оля встала в полный рост и, взяв девочку-крошку в ковшик ладоней, встряхивала… Я думала малышка не выживет. На таких качелях…

А послед я до конца жизни не забуду: черный… кровавый… в жилках…, брррррр… Похоже на печень… К тому же он разорвался там, внутри… Мне доверили пуповину резать… Спасибо всем, что подготовили к зрелищу. Варишна щенка облизала, приласкала и сейчас отдыхает, молодец, собака.

Я от стресса еще бойчей щелкаю по клавишам. Как удачно пошутили на форуме, — «Репортаж в петле по шею».

Теперь второго ждем. Варька тужится, а Оля ей: «Вооооооот, молодец, ттттттгггттужься, девочка». В общем, здравствуй, геморрой…, а у нас тут пир горой. Во рту вкус шоколада (роженице давали малюсенький кусочек и себе, любимой, большой)… ВТОРОЙ ЩЕНОК!

13:15. Вторая девочка, вес 620 граммов, тоже темная. А первая песни поет…, из таза, где грелка, уползла, опять к титьке приложили… Все руки истоптала, смешная…, поет…, Алла Пугачева! Второй послед разорвался внутри. И не вышел.

Кровищи сколько… Воды… Повезло, что на форуме надоумили застелить пол в загоне клеенкой. Мы бы уже плавали. И. полотенца бумажные Дима вовремя привез — уже вторая упаковка в дело пошла. А первая партия пеленок в ванне полощется. Я говорила, что отключили горючую воду? Прямо под роды подгадали.

У нас две ДЕВОЧКИ, лапочки, певуньи. Поют или ноют? Ольга мне говорит: «Дааааа, Галка, ты, когда сама родишь, так над дитем не сюсюкай…» Но это она так, на нервной почве. Первая — «Алла Пугачева» — скандалит: видимо, наелась, а в тазу лежать не хочет. Пойду, успокою ребенка, а то испищался весь. Щенки — они такие…, такие! Страшненькие, но симпатичные!

Наше почтение… Ничего, что мы тут не полностью одеты? Варя лижет детям попки, на улице солнце и дождик… одновременно. Пахнет летней свежей травой… Благодать!

Ольга не хочет ни фотографировать малышню, ни хвалить их — из суеверия. Но мне разрешила. А сама пошла пеленки полоскать. Всем шлет привет, утирая пот со лба. «Переволновалась я, — говорит. — Боялась, что первая… не выживет. Десять лет жизни потеряла, пока головку ей там переворачивала».

Мастифки с черной маской — как их не хвалить — на мокрых хомяков похожи. С закрытыми глазками. Ухи настоящие, ребрышки, лапки, хвосты — все как у больших. Варя слушает, как я печатаю, такое впечатление, что по звуку старается определить содержание. Чтобы, значит, не написала я какой галиматьи. Всем пожелала спокойной ночи и захрапела. Крепкие у нее нервы.

Девчонки сосут. Алла Пугачева, она же Оля, в честь крестной, все не может наесться… Лопнет скоро, а чуть тронешь ее — ворчит… сурово так. Вторая — не назвать ли ее Варя? («Такая же, как мама, — телится, телится»), сосок все время теряет. Вроде подсунешь ей, пока держишь — сосет, руку убрала — тут же потеряла, тычется, ищет. Мне хочется ее назвать ее Сафи. Она такая славная, вторая, интеллигентная, милая, робкая, симпатичная, уступчивая, но твердая. Еще мне надо двух девчонок (Аллегру и Сумерки), а лучше трех (Татьяна, в вашу честь!) и парня (Димыча). Димыч, выходи! «Мужики не танцуют, они работают!»

Ольга (от нервов, наверное) зачем-то рассказывает мне сюжеты из передачи «В мире животных» — о том, что материнство — это нечто особенное! И для иллюстрации берет Аллу-Олю в руки («Какой у нас животик, давай, девочка, надо от какашек избавляться, покажи нам, какая ты умница…»), Варик тут же вскидывается и тревожно смотрит: КУУУДА моего щенка забрали? Щенка подкладывают обратно, и дите тут же принимается чмокать молоко.

Щенки крупные, если у Вари внутри такие же, то там от силы еще два. Но у нас, похоже, перерыв-перекур. Н-да… Но одна бы я не справилась…, хотя — черт его знает.

14.23. Парень! Дима! В белых носочках! Варя на балкон вышла покемарить, пригрелась… и родила. Я в последний момент узрела, что она тужится. Там роды и произошли. На коврике на балконе, под солнышком. Варя сразу принялась вылизывать новое дитя, а Димыч (достоинство та-аакое…, не спутаешь!) сразу к титьке — присосался. Девицы в тазу кантуются, бузят, поют. Оля Стоцкая (бывшая А. Пугачева) и Сафи.

Ну вот, вылезли из таза. Теперь все трое сосут. Димыч, как джентльмен, девиц вперед пропустил, но и сам тоже не робкий. Сразу лапами начал шарашить, каратист-сурдопереводчик! В самый-то момент сказал мне, принимающей роды: «МЯУ!» и быстро вышел, я даже испугаться не успела. Правда! Он сказал: «МЯУ!»

Цвет у них всех одинаковый: темный. Когда они обсохнут, будет видно, тигровый окрас или нет, а так — кто знает… Ольга думает, что щенки будут, скорей всего, ярко-рыжими. Пахнут они водой… и здоровой собакой.

Димыч весит 800 граммов! Оля говорит: «Ляжки, как у коня…» А по мне — так сурки мокрые, все друг на друга похожие. Хотя вторая — Сафи — сама нежность. Такая маленькая на фоне двух коней — первой, Стоцкой, и Димыча — беззащитная. Девицы перемещаются из таза к соскам и обратно, а Димыч ест не переставая, всех оттолкнул и ест. Молодец! Уважаю.

Пока затишье. Я полощу пеленки с каплей отбеливателя, Оля дует кофе, Варик дремлет, Димыч сосет, девчонки пищат… Лежат в тазу на пеленке и грелке и, как бы это сказать, мычат, ворчат, пищат, но на слух приятно. Шубки у них — натуральная цигейка, мягонькая, стриженая, бархатная на ощупь, серо-темная. Может, будут тигровыми (дедушка тигровый), может, рыжими. Да какая разница!

Вот какое оно — счастье: чай с молоком, который хлебает собака, джин на дне прозрачного широкого стакана, жаркое солнце на балконе, три мягких колбаски у сосков большой собаки… Спасибо тебе, Господи!

Мы к четвертому готовимся… чш-ш… Все приготовились… Варик спит, хотя там точно — один хотя бы есть! Оля Варю уговаривает… Пеленки выполосканы и сушатся на солнышке. Как люди зимой рожают? Сижу в обнимку с тазом…, там мелкие… пищат…, тычутся мне под мышку…, легли друг на друга и утихли… Ой! Палец мой сосут! Хоть и беззубые челюсти, но сильные.

Варик устала…, я переключилась с джина на кофе. Оля уговаривает Варю: «Ну подыши хоть для приличия». Варя на роды положила с большим ошейником.

Ребенки, знаете, на кого похожи? Есть такие автомобильные собачки-бульдожки, едешь, а они башкой кивают — тынц, тынц. Одно лицо! Вернее уже три лица. И размерчик тот же: на одной ладони моей не помещаются, но в «ковшике» двух ладоней — вполне. С характерами. Забыла сказать, что Димыч с последом родился, Варя послед съела, пуповину сама перегрызла, умничка… В итоге имеем один не вышедший послед и не желающую больше рожать мамашу. Ольга отправляет меня в аптеку за одноразовыми перчатками. Будет стимулировать. Звонил наш «свекор». Счастлив безмерно!

Мы с Варей прогулялись, потом пешком поднялись по лестнице, еще походили по квартире… Ходит — вроде пыхтит, ложится, тужится, но пока безрезультатно.

Перерыв у нас, получается большой… Третьего родили в половину третьего, а сейчас — шесть. Пять с половиной часов уже рожаем. Детишки сосут, смешные такие… Варвара устала, но тужится исправно, следующий щенок «продвигается к выходу», но так медленно, что, боюсь, мы раньше состаримся, чем дождемся!

А может, это послед? Тот мешочек, в котором щенятки были?

Ольга — рука в перчатке — в петле опять почти по локоть… Варя тужится. «Ммммммммммолодеееец, Вааааааречка, дддддддддддавай, ай хххххххорошоооооооооооо, умммммммница, ттт1тгттттужься, сооооолнышко…» И обе дышим…, и напрягаем животы (непроизвольно). Варя дышит и тужится тоже. И когда уже «вот-вот», вдруг ослабевает… Задышала сильнее!

Уже родившаяся мелочь наелась и дрыхнет на грелке…

Оп-ля! Пацан. Рожали 50 минут!

Весу 850 граммов, без последа. Живой. Конечно, живой!

В отличие от нас… Мы с Ольгой просто отвалились, когда приложили щенка к титьке. Руки трясутся, ноги трясутся, все в крови, да ерунда! Уффффффффф… Спасибо всем, кто с нами. Теперь я знаю, что такое ТУЖЬСЯ, СУКА!

И нет такого смайла, который можно было бы поставить. Прядь со лба, потную футболку в шерсти — в корзину, дыхание сбивчивое…

Выдохнула-вдохнула, устала я, ребята, за последние роды.

Потерпевшая спит с олимпийским спокойствием (между нами говоря, с ним она и провела почти все роды). Детишки спят в тазу, у грелки, обернутой в пеленку.

Букву пока не знаю, а дома буду звать, как хочу. Я же не зову Варишну — «Овенсис», хотя это ее имя. Именно «Овенсис», ошибки нет. Это Тойота Авенсис пишется с «а», а у Варвары кличка на «о».

… О чем я? Заговариваюсь уже. Оля уехала домой, а мы (я) тупо сидим и ждем последы. И на всякий случай бдим. Я. Одна, остальные спят. Хотя очень хочется залезть в горячую ванну, однако горячей воды все равно нет. Дети проснулись и кушаютЪ.

Что же они пищат-то? И сытые, и в тепле… Наверное, не знают команды «ИДИ СПАТЬ»? А вот Варя знает.

Мы с Варишной спать пошли. Я на койку, а она с дитями у грудей. Укрыла их, пузы погладила, веревочки поправила…, ну, с Богом. Ребята, спасибо еще раз огромное тем, кто был с нами. В «прямом эфире» на форуме с нами рожали и в Финляндии, и в Канаде, и в Австрии, и в Германии, и в Израиле, и в Болгарии, и в Москве, Питере и еще в восемнадцати городах! Форум-сила, спасибо, Интернет!

 

 

Щенки — они такие…, такие!

Страшненькие, но симпатичные!

 

… Только зачем же ждать до утра? 02.35. Мальчик. Вес 700 граммов.

Угу. Пятый.

Отдыхать.

 

Дети — цветы жизни. Пятеро

 

Нельзя сказать, что они меня разбудили. Из тех 2,5 часов, что я провела лежа, спала от силы минут 20. Каждые 10 минут (я засекала) поднимался такой скулеж — хоть вешайся. Варя от детей периодически сбегала, я ее обратно загоняла. Детки ползают по всему загону, то холодно им, то жарко, то есть надо, то один на другого залез… Какой-то из щенков все время норовит к петле присосаться, а из петли идет что-то жуткого зелено-бурого цвета. Только пристрою пеленку Варе под хвост, начинается великое переселение народов.

В конце второго часа я уже озверела и непедагогично прошипела: «Дети! Хорош базлать!» Весь день, понимаешь, у мартена. А они…, они…, сволочи маленькие… шустрые такие… ВСЕМ СПАТЬ! На счет три выключаю свет. Не помогает. Я уже думала плюнуть на все, ну пусть пищат, работа у них такая, но ведь это невозможно! Такой визг, писк и верещание — как в женской бане, когда мужик зайдет. Вскочу — посмотрю: не задавили кого? Все в сборе? По хвостам: один, второй, третий… Сбиваюсь. Опять: раз, два, три, четыре, пять… Ну и славно, вот и спали бы себе.

Младенцы, говорят, едят или спят. А это что? Черти какие-то, а не младенцы. У меня крыша едет. Я спать хочу.

И ненавижу ветеринаров. Я же говорила — там еще есть! Иваныч к нам так и не приехал, сейчас на операции, телефон отключил. И я ему с вечера не дозвонилась, другие «по ночам не выезжают», третьи еще чего-то…, суки в ботах они — вот кто! А Ольга в 9 вечера домой ушла, звонила потом, но мы тогда — ах, молодые, наивные! — спать собирались.

Последнего я одна приняла, да. Собственно, Варишна сама родила. Она в очередной раз выбралась из загона, привалилась к кровати, печально посмотрела мне в глаза, кряхтонула пару раз, потужилась, встала, ойкнула, и на руки мне (еле успела подставить!) упал мокрый комочек.

Опять без последа, ешкин хвост. Я его тряхнула пару раз, Варвара — облизала, протерли его, я бы даже сказала — натерли, и — к титьке. Боялась, что он не дышит, но ничего, пыхтит вон… Последыш.

А Варик — умничка. Горжусь!

В данный момент мать-героиня спит тревожным сном, ноги дергаются (как будто бежит, не схватки!), малышня опять распищалась. Пожалуй, лягу в загон, чтобы все были под рукой, а то к концу ночи у меня кукушка, точно, съедет. За окном уже поют. Кукушки, там, соловьи, воробьи, а у меня тут свой хор…, имени Пятницкого. С ансамблем песни и пляски.

Какого они цвета? Да черт их знает. Серые. Темные. Все одинаковые — по окрасу, кто-то чуть светлее, кто-то потемнее, пока не понятно.

Ой! Маленький Димыч спит и подвывает, и подгавкивает во сне! Смешно… Как большая собака! И лоб хмурит.

Кстати говоря, не уверена, что все 3 последа ЕЩЕ НЕ ВЫШЛИ. Пока я… хм… спала, Варвара что-то подлизывала, я не успела рассмотреть — собака удалилась в коридор. Оно или нет — не известно.

Дети улеглись — полежу и я. Всем доброй ночи!

… Не спится. Как думаете, можно последнего щенка Сумерки назвать? Ночной ведь он, Маленький крадущийся тигр… И с чувством юмора у него все в порядке. Сумерки, ты как? А четвертого — Владом. В честь форумчанина Влада из Москвы. Он так старательно звал малыша рождаться! Даже подзывалку специальную придумал: «тпрусь… тпрусь…» Написал, как опытный папаша двоих детей, что после такого приглашения щеночек просто обязан показаться на свет — хотя бы из любопытства, что еще за «тпрусь» такой.

 

 

Это черти какие-то, а не младенцы!

 

Завтра — большой парад и инвентаризация, надо бы с именами определиться. Первая девица — Ольга Стоцкая, вторая — Сафи, третий — Димыч, четвертый — Влад (?), пятый — Сумерки (?), шестой, седьмой…, шучу.

Мы сделали это!

И наступила благодать: дети спят и молчат!

 

День второй

 

У нас воду отключили. Всю. Ни холодной, ни горячей. Позвонила в ЖЭК, говорят, профилактические работы. Холодную обещали скоро дать. Хорошо, хоть у меня небольшой запас воды есть, но тут надо все конкретно мыть, чистить, стирать. Включая нас с Варварой. А воды нет.

Малышня поела и спит. Варя тоже. Я ее накормила (дала банку консервов, они все-таки легче, чем сухой корм, предложила молока, творога, воды с медом). Спросила насчет «гулять» — не хочет. Спит. Звонила Иванычу. Обещал приехать часа через полтора-два.

Теперь я поняла, зачем форумчанин Такир советовал купить туристический коврик для себя. Чтобы рядом спать! Но моя кровать в полуметре от загона, думала, так обойдемся…, ан нет! Под утро я самую горластую к себе взяла спать. К шее пристроила, обняла ее, укрылись мы с ней теплым одеялом и дрыхли. Малипуська пригрелась и спала. Мне от этого крохотного тепла и доверия так хорошо стало, что я, как ни странно, тоже счастливо задремала.

Теперь нужно в загоне все прибрать и организовать малышам теплое место. Я бы с дорогой душой, но ведь Варишна течет, а они на одном месте не спят, из таза с грелкой выбираются. Не могу сказать, что эти дети все время пищат. Я уже научилась хитрить, что ли…, уже начинаю понимать — чего им надо… А нужно им, как правило, мамку, титьку и чтоб тепло. Думаю, не включить ли им настольную лампу? Или теплой воды налить в бутылки и пристроить к ним загон для обогрева, но столько воды в доме не найдется.

Сейчас Варваре чай разводила с молоком в ее миске, а потом взяла ложку, зачерпнула и попробовала — не сильно горячий ли? Потом только до меня дошло, что пью из собачьей миски, а могла бы, например, померить температуру, сунув в чай палец. Куда там! Я готова сама щенков облизать, «прокакать», лечь с ними в загон и укрыться теми же подстилками.

А малышня смешная, да. Сегодня долго их рассматривала: я же не видела никогда маленьких мастифов да и вообще щенков не видела — никаких (кто не знает, Варвару я взяла годовалую). Шубки у них — как у медведей — бурые с рыжим отливом линялого такого оттенка. Между нами говоря, ночью я испугалась, что они лапами запутаются в «различительных» нитках и их сняла, теперь пожинаю последствия — все дети на одно лицо. Сейчас буду восстанавливать историческую справедливость.

К моему понимаю счастья («когда дети сытые и спят») прибавилось еще одно: ах, если бы была вода!

Я бы тут горы свернула! Та-аак… первое счастье кончилось.

(Тоном учительницы с миленьким кукишем волос на затылке): «Любимчиков у меня не будет!» Хотя сердце мое с Сафи. Найти бы, которая она. Во-от эта — самая мелкая и самая такая… ненастырная, пищит, но если у соска места не осталось, будет тактично мусолить ухо братца…

Я поняла: самый кайф — это ломануться всем к одному соску и отодвинуть круглой башкой всех остальных. Приходится раскладывать детишек рядком. А они лягут на пузы, лапы задние, как у Чарли Чаплина, вывернуты наружу, во рту сосок, на морде блаженство, а передними лапами в мамкину грудь упираются — вперед-назад, вперед-назад, массируют. Очень милая картина, когда все делают это одновременно. Сборная по синхронному плаванию.

У щенков шубки волнистые, на лбах легкие складочки, шеи тоже в складочку (хотя нет там никаких шей — башка сразу в тело переходит, но на этом воображаемом месте завлекушечные завитки) и на лапах складочки — там, где «голеностоп». На медвежат они похожи игрушечных. Сегодня на «перекличке» одного потеряла. Нашла… У Варьки под ухом, он там спрятался и спал, дурачила снусмумриковая.

Самое смешное, что я свои когти не обрезала — маникюрчик отменный… Щенкам вроде вреда не наношу, а мне ногти-когти не мешают. Только со вчерашнего дня там такая веселенькая кроваво-грязная каемочка — просто так (воды-то нет) не отмоешь. Сейчас мы Иваныча будем пугать: три ведра кровавых тряпок, линолеум в пятнах, вурдалакские ногти и какой-то странный запах в квартире, не то больницы, не то помойки. Или это «Белизна» так воняет? В которой я вчера пеленки полоскала. Или ящик с лекарствами? Или я сама?… Дети пахнут собаками. Варя пахнет…, нет, она как раз «Белизной» не пахнет. Чего стоит один ее зеленый хвост!

Три дня назад писала, что в квартире срач. Наивная! То был просто прянично-лубочный порядочек! А сейчас как в отделении реанимации после празднования Нового года.

Иваныч был. Щенков внутри у Вари точно нет, насчет последов — не понятно. Колоть окситоцин, делать массаж, «медвежаткам» принимать солнечные ванны на балконе, беречься от сквозняка.

Уже перестала пугаться писка. Не далее, как прошлой ночью плач вызывал у меня ощущение, что «все пропало»: или «различительными» нитками удушатся, или Варя их задавит, или замерзнут, или умрут от голода и т. д., а они ничего, бодрые котята! Натурально мяукают. Я так и не поняла, кто где, зову их всех скопом — «зайцы». Фотографирую, конечно.

Себе на ужин решила приготовить филе куриное. Беру его размораживать в микроволновке, смотрю вес, чтоб программу включить. Написано: 700 г., я автоматически думаю: О, как моя старшенькая…

 

Зашла в магазин. Очередь 2 человека. Пока они «обслуживались», я глубоко ушла в свои мысли, а мысли у меня дома в тазу остались. Подходит моя очередь, продавщица: «Слушаю вас…» А я на нее смотрю и понимаю: забыла, что собиралась покупать! Напрочь! Хлеб вроде не нужен, за каким же рожном я приперлась? Смотрю на продавщицу вытаращенными глазами, тут мой рот открывается и говорит: «Окситоцин есть?» В магазин-то я за сметаной ходила, правда, вспомнила об этом уже дома.

 

Пошла мусор выносить. Три пластиковых мешка. Не то, чтобы прозрачные, но такие, матовые. Навстречу дядька. Уставился мне в мешок с любопытством…, за что и был наказан. Как увидел — что я с усталым видом тащу окровавленные простыни и шприцы, чуть там же и не кончился. А вот не надо в чужие мешки заглядывать!

 

День мы провели примерно так: в 5 часов утра — спим. В 5.10 — писк, пора есть. Встаю, раскладываю детей у Варвариной груди. До 5.40 все чмокают, я умиляюсь. Ухожу стирать — писк, одного оттеснили, подкладываю, 5.50 — спят. Ложусь дремать. В 6.00 — писк — на кого-то наступили, укрываю их, умиляюсь, ухожу на кухню разводить марганцовку. В 6.05 — одного оттаскиваю от петли, 6.10 — все спят. Не мерзнут ли? Укладываю в таз с грелкой, укрываю, и — под синюю лампу, глажу, иду к кровати, но не дохожу: писк. Пора есть. Подкладываю к Варе, отхожу погладить пеленки. Поворачиваюсь — трое потеряли соски. Подкладываю… Первые уже наелись, вторые еще только собираются. Укрываю. Вторые наелись и заснули, первые проснулись и хотят есть. «Старшенькая» ест все время. У Сумерки и Влада понос.

Дали холодную воду. Именины сердца. Надо Варюху зеленохвостую помыть, и коврики постирать.

А вас раздражает, когда звонит телефон? Дети спят, а они раззвонились! Да и вообще у меня какой-то бзик, не хочу телефонную трубку снимать. Туда надо что-то говорить… Еще у меня дико болит спина. Просто отваливается. Однако за исключением того, что я потеряла ощущение времени, все у нас отлично! Пеленки — стопочкой. Лекарства — горочкой. Вода в ведре — прозрачная. Дети сытые — чистенькие. Джин не кончается. Лампа синяя горит, Варя на детей смотрит с интересом, но без умиления…

 

Сегодня 20 октября 2004 года. Сижу и, нагло наплевав на работу, читаю свои записки про эти роды.

Накатило… Вспомнила, даже в носу защипало. Роды, волнение, бархатные завитушки у щенков, «пахнущих здоровой собакой», помещающихся в ладони, визги, «жужжание» младенцев, грелки, тазик, подкладывание «к титьке», бессонные ночи, окситоцин, усталость, умиление.

И что из них выросло? Кони! Слоны! Девочка в четыре месяца 35 кг. Нормально?! «Девочка» называется.

С одной стороны, оказалось, что мой «репортаж; в петле по шею» не отразил всех чувств, которые мы с Ольгой испытывали, валясь с ног, с другой стороны, так живо все вспомнила…

 

Собака моя в порядке. Сегодня к нам с повторным плановым визитом приезжал Иваныч.

Варвара улыбается, когда я ей говорю, что «мы знаменитые», просит еще и еще раз зачитать полюбившиеся места из поздравительных интернет-телеграмм. У нас перманентное кормление, разговоры по телефону, уборка пеленок и мытье пола. На работе взяла двухнедельный отпуск. Сейчас все рядком у живота, кто-то уже спит, Оленька Стоцкая, как всегда, доедает. Спит и Варюша. Выбегали на прогулку, вернулись, вколола окситоцин, зелень становится бурой и явно идет на спад.

Разобралась с нитками. Надеюсь, правильно.

Значит, так: старшенькая — Ольга Стоцкая, имя дано из-за большеротости, особой настырности и невиданной певучести, вес при рождении 700 г, нитка оранжевая. Отличительная особенность — белый галстук.

Сафи (620 г), синяя нитка, без пятен.

Димыч (800 г), белая нитка, у самых когтей задних лап — белая каемочка.

Влад (850 г), малиновая нитка, белый галстук.

Сумерки (700 г), зеленая нитка, белые каемочки у когтей передних и задних лап, белый галстук. Оказался таким хитреньким младшим братом, который везде пролезет и все ему прощается. О! Веселая картинка: Влад на Сумерки залез… Но Сумерки, молоток, тоже не робкий, тогда Влад стал ввинчиваться мордой, стараясь отпихнуть Сафи от соска.

Сафи похожа на ослика: уши такие же.

Истошно пищать малышня перестала. Едят и спят, пыхтят, ворчат, покряхтывают. Хотела подруге по телефону дать послушать «младенческое бормотание» — так фигушки, все молчат, как партизаны. Губешками чмокают, мордами тычутся, но не верещат. Моя школа!

Все думаю — как хорошо, что лето, елки-палки! Шлепки надела, на майку кофту поприличнее, и в тех же шортах, что была — на улицу, в магазин, на помойку… И пеленки сохнут быстро. И детям солнышко.

В квартире стоит странный не очень приятный запах. Иваныч сказал — это от родов, хотя и специфический, но нормальный запах. Не знаю, что делать. С доместосом, что ли, пол протереть?

Мне бы хотелось еще услышать звук — ШЛЕП! — с которым щенок выходит. И почувствовать то оооогромное облегчение от того, что все прошло нормально. И щенок — вот он, маленький, беспомощный, но прошедший такой путь, слепой, мокрый, плачущий, но уже мудрый… Будущая большая собака! А пахнут они так приятно — молоком, шубкой, здоровым зверьком.

И молодой затюканной мамашкой мне нравится быть. Вот точно — У МЕНЯ ЖЕ ДЕТИ! «У вас фигня на постном масле, а у меня дети!», — хотелось мне крикнуть сегодня на улице и потом в аптеке, когда какой-то дед сто лет выбирал пластырь от мозолЯ. Он так и сказал: «Дайте мне что-нибудь от мозолЯ». Ну, ему что-нибудь и дали. А я, приплясывающая от нетерпенья, еле удержала готовое сорваться с губ неприличное слово в рифму, кажется, вчера его пару раз употребила. Короткое такое, емкое слово — русское народное, из экспрессивных.

К концу дня до меня, наконец, дошло, что образцовый порядок с непременно чистой хрустящей пеленочкой в загоне — это утопия, и не надо все время поправлять, выправлять, перестилать, чтобы через несколько минут тащить ее стирать и стелить новую. Мое эстетство отступило — верх взяла практичность. Зачем на два кормления тратить две пеленки? Можно на одной два раза поесть. А можно и три. Во-от так ее с краю подогнуть и нормально. А то — не настираешься. Поели, уснули, укрыла их — и чудесно, и с Богом, и пусть себе спят.

Чтобы детей не тискать, придумываю себе какое-нибудь занятие. Но дела почему-то делать неинтересно, хочется все время смотреть на щенков. Книжку взяла почитать — куда там! Ни слова не понимаю. По-моему, у меня прогрессирующая «деменция гравидарум» — слабоумие беременных. Как с тех умных книжек про роды началось, так и прогрессирует. Я скоро начну смеяться над Петросяном, ура! Говорю себе, что дети должны расти в атмосфере здорового пренебрежения и не надо превращать их в «маменькиных сынков». Но они такие крохи… Вдруг что? Вот и сижу в некотором отдалении, как наказанная кошка, слежу за малейшим движением, но без необходимости не подхожу: «Сами, сами, ребята…» А так хочется их потискать! Так хочется, чтобы они скорее выросли и с ними поиграть!

Сафи свою синюю нитку уже посеяла! Все-таки беспокоят меня эти нитки… Не врезаются ли они в кожу? Хотела зеленкой щенков пометить, но пять разных знаков не придумала.

Взвесила. Почему-то не вижу прибавления, ни у кого, кроме Оленьки Стоцкой — она потяжелела на 100 гр. Может, неправильно взвешиваю из-за того, что «младая поросль» все время крутится? Чмокнула, чпокнула, кого надо. Быстренько сбегали с Варей на прогулку, потом протерлись сами, и в загон (слово дикое какое-то…, как для коней, а у нас собаааачки!).

Дети спят. Варик немного ноги размяла, а то как рожала, так теперь и растит детей — со стоическим спокойствием. Сейчас загон — как номер для молодоженов в отеле Мариотт; я его именно так представляю: бооольшая простыня, «теплый угол», одноразовая пеленка.

Влад опять оголодал, о! Пополз, пополз… Парень, не оглядывающийся на обстоятельства.

Сейчас Варишну с рук кормила. Премьера! Раньше, когда о подобном читала, с искренним недоумением думала: «Зачем?» Теперь понимаю. Я бы ей и пожевала, если бы помогло.

А у меня что-то с чувством времени случилось: не могу понять — сейчас еще рано или уже поздно? Что нужно делать сейчас и чего делать не следует. Спать хочу, но почему-то не могу. Чудеса какие-то… Спать, спать, спать! Ночь я провела в загоне.

 

День третий

 

Ночью Влад меня облаял. Не знаю, как это описать, но был натуральный младенческий лай.

Проснулась, смотрю — как-то детишек маловато и писк почему-то сдавленный. Варик спит без задних ног, похрапывает… Одного вытащила у нее из-под бока, а Сафи опять завалилась мамаше за спину — к самой стенке загона и не может выбраться, меня аж холодный пот прошиб: а вдруг эта собачья мать дите задавит. Теперь бдю. Так ночь и продремали: две большие теплые тетки двумя полумесяцами и стая детей. Утром проснулась, вокруг меня щенки, Варик пить пошла, а детишки переползли ко мне. Пересчитала, в пузы поцеловала…

Дети ползают, уже вижу зачатки характеров.

 

Сафи — исследовательница, ночью выловила ее за материнской спиной, утром вытащила из своего одеяла, она на моем животе полночи дрыхла.

 

 

Каждый сам… себе режиссер.

 

Димыч ест и всех подбивает: «А не подкормиться ли нам, братва?» Вчера ел-ел, потом всех распихал, лег параллельно соскам, вдоль материнского пуза. Из одного соска пососет, переползет к другому: «столько счастья и все мне!»

Влад значительно спокойнее. По-моему, самый рассудительный молодой человек: пришло время спать — будет спать. Пора есть — будет есть.

Сумерки с хитрецой. Прикидывается послушным, но все равно делает по-своему. Нитку умудрился с себя сбросить, сказал: «До свидания, контроль!»

Оленька Стоцкая — еще одна маленькая обжора.

Начинаю входить в некий режим смены пеленок, уже понимаю — какие куда, как перестилать загон, как перекладывать детей, чтобы не проснулись и так далее.

Еще одно открытие в записную книжку: не надо из детей делать пионерский отряд, чтобы все вмести отправлялись есть, а потом строем — спать. Не будет такого. Обычно двое-трое сосут, остальные спят, потом меняются. Я сначала их подкладывала всей кучкой, а теперь махнула рукой — пусть сами разбираются. Себя одергиваю, чтобы не помогать. Тычется щенок, ищет сосок — давай сам, милок. Уполз далеко, пищит, потерял теплую маму — возвращайся сам. Я рядом, но ты сам. Оттеснили братья, легли на голову — выбирайся! Борись, пищи, но сам, сам. Потом забываю о педагогике, беру малышню и подкладываю. Ну жалко же! Крохи же совсем! Кто их еще пожалеет и полюбит, если не я и если не сейчас.

Собачата живые, а иногда хочется играть с ними, как с игрушечными: потискала, положила покормить, забрала, устроила в «кроватку», одеяльцем укрыла и голову — на подушку.

Варвару воспринимаю как равную себе. Спрашиваю у нее, чего она хочет, морально поддерживаю, отпускаю походить: «Иди, я присмотрю за ними». В общем, родили мы с ней деток… Пойду-ка пересчитаю басурманчиков. На первый взгляд, кого-то опять не хватает. Точно. Ах, Сафи! Юная путешественница!

У Влада и Сумерки отпали сухие стручки пуповинок. Сладкая парочка.

… Футболка на мне в чьих-то какашках, носки разного цвета. Надо переодеться, а то вдруг с телевидения приедут снимать! (А хоть и не обещали! Но вместо стрелялок и поножовщины показали бы нас с детками — это же какой сюжет, какой позитив! Что может быть интереснее, чем смотреть на детей!) Варишне предложила утром сметану — не стала. Дала колбасы нашей любимой, «Докторской» — лениво пожевала. Корм с консервами не ест категорически. Вчера ночью ей дала консервы из собственных запасов — мясо цыпленка. Съела.

Дети мяучат, Варик их лижет, за окном дождик и немножко пасмурно, в доме тепло, чисто, горит лампа, пахнет нами всеми. Перегладила высохшие пеленки, и так на душе хорошо стало!.. Вышли с Варварой погулять, поиграли в травке, даже пробежали два метра, люди смотрят с балконов, а мы гордые такие! Вернулись, слегка поели, водицы пивнули…

Да-да, постигло нас счастье! Всего-то и надо было — детей родить и почмокать их в пузельники. Детки наши молока напились, спят рядом с мамой, поноса я больше ни у кого не вижу, пуповинок тоже. Чешешь им за ушками, а они ногами дрыгают… и тычутся носиками в руку. Дети — это такое счастье!

Мы еще поспим, взвесимся, животы погладим, поедим, любимую простынку с васильками постелем, укроемся теплым одеялом и ба