Система следственных действий и выбор следственного действия.

Выбрать следственное действие – значит остановиться на одном из многочисленных способов собирания доказательств, составляющих арсенал следователя, признать его подходящим для данного случая инструментом познания. В правоприменительном аспекте речь идет о принятии основанного на законе решения произвести осмотр, допрос или иное конкретное следственное действие.

Правильный выбор следственного действия играет весьма важную роль в достижении целей расследования. Проведение ненадлжежащего действия приносит тройной вред: делается ненужная работа, утрачивается полностью или существенно, затрудняется возможность получить и закрепить необходимые фактичесие данные, неосновательно стесняются права граждан.

К сожалению, ошибки в выборе следственного действия не изжиты в следственной практике. Вот один из примеров, описанных С.А Шейфером: «инспектор районного отдела внутренних дел, расследуя кражу личного имущества, прибыл в дом, где проживал подозреваемый Е., и предложил хозяйке дома предъявить вещи, принесенные ее сыном. После предъявления вещей в присутствии понятых был составлен протокол «добровольной выдачи». В результате фактически произведенная выемка приобрела вид представления доказательств по инициативе лица, ими обладающего. Нарушение неприкос­новенности жилища, фактически имевшее место, оказалось незаконным, так как отсутствовало постановление о произ­водстве выемки.

Подобная ситуация складывается и в случаях, когда поиск ценностей, нажитых преступным путем, осуществля­ется в рамках наложения ареста на имущество.

Встречаются попытки провести опознание в рамках очной ставки. В подобных случаях в протоколе появляется запись: «сидящего напротив меня гражданина опознаю как...». Такое опознание не имеет доказательственной ценности, ибо процессуальные условия очной ставки не обеспечивают возможности объективного отождествления лица, возмож­но причастного к делу. Неправомерна и попытка противо­положного характера: использовать предъявление для опознания для достижения целей очной ставки. Такое положение наблюдается в случаях, когда в протоколе предъявления для опознания фиксируются не только результаты данного действия, но и показания опознанного, его доводы о непричастности к делу, а также показания опознающего, опровергающего эти доводы. Подобный суррогат очной ставки не создает достаточных возможно­стей для всестороннего исследования причин противоречий в показаниях и придает опознанию ненужную конфликтность.

 Достаточно распространены ошибки, связанные с наз­начением экспертизы. Многочисленные исследования показывают, что отмена приговоров кассационными инс­танциями из-за непроведения экспертизы, в то время как она является по закону обязательной (ст. 79 УПК) или фактически необходимой, составляет 7—10% от общего числа отмененных приговоров. Нередки и случаи, когда экспертиза назначается для исследования обстоятельств, которые могут быть установлены без применения специ­альных познаний.

Подмена одного следственного действия другим связа­на иногда с ошибочной оценкой познавательных возмож­ностей того или иного действия. Например, отдельные сле­дователи чрезмерно широко определяют рамки такого действия, как проверка показаний на месте, пытаются ох­ватить им все приемы получения доказательств на мест­ности.

В результате некоторые разновидности «проверки на месте» утрачивают самостоятельность и не приводят к по­лучению новых фактических данных. Показателен следую­щий пример: по делу об ограблении, совершенном в поле, неподалеку от одного из райцентров Куйбышевской облас­ти, следователь располагал показаниями потерпевшей К., уличавшей обвиняемого И., признанием обвиняемого и изъятыми у него вещественными доказательствами — сет­кой, в которой находились личные вещи потерпевшей. Желая усилить улики против И., следователь предложил ему и К. «воспроизвести» картину ограбления. Доставлен­ные на место, оба они изложили обстоятельства ограбления. К протоколу проверки показаний на месте следователь приложил фотографии, изображающие сцену ограбления, инсценированную по его предложению обвиняемым и по­терпевшей: на снимках видно, как обвиняемый «отбирает» у потерпевшей сетку с вещами. Фактически в данном слу­чае был проведен допрос обвиняемого и потерпевшей на местности и очная ставка между ними. Между тем необхо­димость в проведении указанных действий отсутствовала, так как в показаниях обвиняемого и потерпевшей не было противоречий, само же событие произошло на открытой местности, что исключало возможность сопоставления по­казаний с ее конкретными деталями. Совершенно неумест­ными оказались и фотографии, иллюстрирующие ход «про­верки на месте»: они ничем не дополнили показаний обвиняемого и потерпевшей. Все эти ошибки, как пред­ставляется, порождены чрезмерно широким представлени­ем о познавательном значении «проверки на месте».

Учитывая широкий «набор» следственных действий и многообразие следов преступления, принятие правильного решения о проведении того или иного действия, несомнен­но, свидетельствует о творческом, поисковом характере работы следователя по собиранию доказательств. Это дало основание некоторым авторам говорить о свободе выбора следственного действия, как об одном из принципов следственной тактики[7]. Данное положение не следует, од­нако, понимать как неограниченное усмотрение следовате­ля. Выбор того или иного следственного действия завер­шает собой сложный по структуре процесс решения мысли­тельной задачи, в ходе которого следователь должен при­нять во внимание объективные свойства подлежащей отображению доказательственной информации, предписания уголовно-процессуального закона, а также тактические соображения, от которых может зависеть больший или меньший познавательный эффект следственного действия.

  Зависимость выбора следственного действия от харак­тера отображаемых следов. Предварительное решение о проведении того или иного следственного действия прини­мается при составлении плана расследования по конкрет­ному делу, как в начальном его моменте, так и по мере развития системы версий, в процессе динамического пла­нирования.

Выбор следственных действий выступает как предвиде­ние деятельности, необходимой для проверки гипотезы о прошлом событии (ретросказательной версии), т. е. как построение предсказательных (прогнозных) версий. Прог­нозная версия возникает как предположение о том, что следы, оставленные изучаемым событием, существуют на момент планирования и, вероятно, сохранятся к моменту проведения следственного действия.

С помощью прогнозных версий следователь не только намечает область поиска следов, но и представляет себе их конкретную форму (образы события, хранящиеся в памяти людей, физические признаки предметов и местности, доку­менты и т. д.).

Не ограничиваясь представлениями об особенностях следов, прогнозная версия, как основа планирования, включает также предвидение тех практических операций, которые необходимо выполнить со следами, в целях извлечения информации. «Это, — как пишет А. Р. Ратинов, — прообразы расследования, картины предстоящих следст­венных действий...»[8]. Таким образом, версия позволяет не только наметить направление поиска недостающей инфор­мации, но и определить способ ее получения. Созданная с помощью воображения мысленная картина получения до­казательственной информации, фиксирующая, какие именно следы и с помощью каких операций предстоит отобра­зить, это и есть предварительное решение о выборе нужно­го следственного действия. Точность выбора на этом этапе определяется ясным пониманием, как особенностей ожидае­мой информации, так и специфических приемов, необходи­мых для ее отображения.

На первый взгляд такой аспект выбора не создает каких-либо трудностей. Однако проведе­ние ненадлежащих следственных действий встречается на практике достаточно часто. Для предотвращения подобных ошибок необходимо эффективное планирование следствен­ных действий. В этом аспекте построение прогнозных вер­сий об ожидаемой доказательственной информации, а также о способах ее отображения должно опираться не только на конкретные обстоятельства дела, но и на представление о системе следственных действий, связывающее оба момента.

Мысль следователя, двигаясь от версии о событии к его предполагаемым следам и соответствующим им спосо­бам отображения, должна включать в этот процесс существующие в сознании следователя представления об упорядоченной системе следственных действий, в которой место каждого из них указывает на пределы его применения, позволяет разграничить сходные следственные дей­ствия.

С этой точки зрения недопустима подмена очной ставки: предъявлением для опознания и наоборот. Общее свойство этих действий—сложная структура, не должно затушевы­вать существенных различий в методах познания: в ходе очной ставки следователь получает и сопоставляет вер­бальную (выраженную в слове) информацию, в то время.как предъявление для опознания направлено на отображе­ние и вербальной, и выраженной в физических признаках информации.

Столь же недопустима подмена экспертизы такими действиями, как допрос, осмотр, освидетельствование, ибо последние по своей природе не обеспечивают извлечения «скрытой» информации, составляющего специфическую особенность экспертизы. Точно так же не любое действие на местности представляет собой «проверку показаний на месте», а лишь такое, в ходе которого происходит сопос­тавление показаний с деталями местности.

Нормативная регламентация выбора. Включение того или иного следственного действия в план расследования— это лишь предварительное решение о его проведении, не имеющее нока процессуального значения. Окончательно решение о проведении следственного действия формируется непосредственно перед фактической реализацией осмотра, допроса и т. д. В этот момент оно преобразуется в вывод о дозволенности следственного действия, сделанный с уче­том имеющихся на этот счет предписаний уголовно-процессуального закона. Получив внешнее оформление (постановление, повестка, телефонограмма или устное объявление следователя, например, об осмотре), такое решение в отличие от пред­варительного становится юридическим фактом, порождающим определенные правоотношения. Это второй уровень ограничения свободы выбора. Степень ограничений, налагаемых правовыми предпи­саниями на выбор следственного действия, весьма различна. В зависимости от особенностей нормативного регулирования можно выделить две схемы процесса при­нятия решения.

Первая из них охватывает случаи, когда условия при­нятия решения и вытекающий из них способ действия од­нозначно описаны в нормах закона, чем предопределен выбор следственного действия. По такой схеме принима­ются решения о допросе обвиняемого (ст. 150 УПК), допросе подозреваемого (ст. 123 УПК), обязательном про­ведении экспертизы (ст. 79 УПК). Наличие строго фор­мализованных оснований принятия решений (факт предъ­явления обвинения, задержание заподозренного либо зак­лючение его под стражу, необходимость в выяснении причи­ны смерти и некоторых других вопросов) порождает безус­ловную обязанность следователя произвести соответству­ющее следственное действие.

Отсутствие свободы выбора следственного действия находит объяснение в характере принимаемых решений: немедленный допрос обвиняемого и подозреваемого про­диктован требованием обеспечения этим лицам права на защиту; обязательность назначения экспертизы в случаях, перечисленных в законе, отражает накопленный в уголов­ном судопроизводстве опыт, свидетельствующий о нена­дежности разрешения некоторых вопросов без применения специальных познаний.

Вторая схема охватывает случаи, когда условия приня­тия решения описаны в законе в общей форме, в связи, с чем выбор следственного действия является правом следо­вателя, которое реализуется им с учетом конкретных обстоятельств дела.

В уголовно-процессуальном законе четко выражена самостоятельность следователя при принятии решений о производстве следственных действий, сочетающаяся с его ответственностью за их законное и своевременное проведе­ние (ст. 30 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик). УПК всех союзных республик устанавливают, что следователь по находящимся в его производстве делам вправе производить все следствен­ные действия (ст. 70 УПК).                          

Подобное дозволение, выраженное словами «вправе», «может», содержится в нормах, регламентирующих очную ставку, освидетельствование, следственный эксперимент, предъявление для опознания, получение образцов, провер­ку показаний на месте.

Применительно к другим следственным действиям (допрос, назначение экспертизы, осмотр, обыск, выемка) законодатель употребляет описательные термины: «вызы­вает», «назначает», «производит», которые на первый, взгляд выглядят как предписание. Однако из сопоставле­ния их с терминологией норм о сходных следственных действиях становится ясным, что и здесь речь идет о доз­волении.

Определенной свободе выбора решения соответствует и нормативное описание условий его принятия, также лишенное строгой формализации. Применительно к боль­шинству следственных действий законодатель употребляет формулировки «в случае необходимости (надобности)», «признав необходимым» (ст. ст. 164, 184, 186 УПК РСФСР, ст. ст. 193, 199 УПК Украины, ст. 131 УПК Казахстана, и др.).

При таком положении схема решения включает в ка­честве обязательного элемента анализ и оценку конкрет­ных обстоятельств дела, т. е. реальной ситуации, в которой следователь обнаруживает условия принятия решения, сформулированные в норме в виде общих характеристик.

Ситуационность решений следователя о проведении следственных действий отражает поисковый характер всего расследования и присущие ему элементы случайно­сти. Особенности протекания события, специфический набор его конкретных признаков, а главное, не учитываемые наперед особенности внешней обстановки, в которой отра­жается преступление, приводят к тому, что следователь не всегда располагает исчерпывающей информацией о место­нахождении следов, объеме содержащихся в них факти­ческих данных, возможности извлечения последних. При таком положении, как правило, невозможно строго форма­лизовать в законе тот минимум сведений, который должен иметься в распоряжении следователя для того, чтобы приз­нать решение о проведении следственного действия обос­нованным.

Достаточно неопределенные формулировки условий про­ведения следственных действий («при необходимости», «в случае надобности») не должны, однако, создавать впечат­ления, что закон вообще не устанавливает оснований для принятия решения и позволяет следователю руководство­ваться лишь субъективным усмотрением. Подобный критерий был бы во многих отношениях нежелательным. Прежде всего, он угрожает принципу законности расследования и правам граждан—участников расследования, так как последние без всякой в том необходимости могли бы под­вергаться принудительным мерам и различным ограниче­ниям. Кроме того, проведение допросов, обысков, опозна­ний «наавось» чревато напрасной тратой процессуальных усилий, особенно при проведении трудоемких действий.

Поэтому в нормы о следственных действиях включены-специальные предписания, направленные на ограничение сферы субъективного усмотрения следователя.

Проиллюстрируем сказанное анализом нормы, регули­рующей обыск. Согласно ст. 168 УПК, «следователь, имея достаточные основания полагать, что в каком-либо поме­щении, или ином месте, или у какого-либо лица находятся орудия преступления, предметы и ценности, добытые прес­тупным путем, а также другие предметы или документы, могущие иметь значение для дела, производит обыск для их отыскания и изъятия. Обыск может производиться и для обнаружения разыскиваемых лиц, а также трупов». Здесь с достаточной определенностью указаны:

а) источни­ки, из которых следователь может черпать доказательст­венную информацию (помещения, участки местности, на­ходящиеся в распоряжении отдельных лиц, отдельное физическое лицо);

б) цели обыска (отыскание и изъятие документов, вещественных доказательств или трупа);

в) характер фактических данных, необходимых для вывода о том, что в источниках действительно содержится искомая информация («достаточные основания полагать»).

Послед­ний элемент с большей или меньшей определенностью содержится в норме о каждом следственном действии, так как иначе придется признать, что закон допускает произ­водство следственных действий «вслепую».

Среди указанных элементов особое место занимает нормативное описание цели следственного действия. Из представлений о следственном действии, как об инструмен­те выявления и закрепления фактических данных, вытека­ет, что цель следственного действия — это идеальный об­раз информации (ее формы и содержания), которую пред­стоит получить следователю путем применения определен­ных законом познавательных приемов. Такая трактовка подтверждается и нормативным описанием назначения ряда следственных действий: «обнаружение следов прес­тупления», «особых примет», «отыскание и изъятие пред рщетов и документов». Сформулированная законодателем цель следственного действия представляет собой норма­тивное выражение пригодности определенных приемов дознания к отображению следов. Например, когда закон указывает, что целью осмотра является обнаружение следов преступления, других вещественных доказательств, выяснение обстановки происшествия, то это означает, что пиемы наблюдения, сочетаемые с близкими к ним прие­мами измерения, сравнения, эксперимента, пригодны для выявления информации, заключенной в признаках местно­сти, предметов, документов.

К моменту принятия действующих уголовно-процессуальных кодексов следственная практика накопила богатый материал, обобщенный затем в научных исследованиях и позволивший выявить специфические цели допроса, осмотра, обыска, выемки, следственного эксперимента, других следственных действий и их разновидностей. Это дало возможность законодателю более полно, чем прежде, оп­ределить в нормах цели отдельных следственных действий [9].

Совокупность требований относительно допустимых источников информации, цели следственного действия, объема сведений, необходимых для вывода о возможностиее достижения,—это специфическая программа принятия урешения о проведении следственного действия. Она реализуется путем последовательного разрешения следующих вопросов:

а) имеются ли в наличии допустимые по закону источники, способные нести в себе искомую доказательственную информацию;

  б) имеются ли данные о фактическом наличии в этих источниках искомой информации;

  в) какое следственное действие по своим целям пригоодно для ее извлечения.

   Положительный ответ на последний вопрос после предварительного решения двух первых и означает, что налицо условия, с которыми закон связывает возможность проведения следственного действия. Эти условия служат важнейшим элементом правовых оснований следственного действия.      

   Отрицательный ответ хотя бы на один из вопросов программы (например, очевидец не способен воспринимать событие в силу психического недостатка; экспертиза не в состоянии разрешить вопрос об индивидуальной принадлежности крови; предположение о том, что лицу известны фактические обстоятельства, является голословным) сви­детельствует об отсутствии необходимых оснований про­ведения следственного действия.

Тактический аспект выбора. Построение прогнозных версий, анализ юридических условий проведения следст­венного действия не исчерпывают собой факторов, опреде­ляющих выбор нужного следственного действия. Вывод следователя о наличии правовых оснований допроса, ос­мотра, экспертизы и т. д. сам по себе недостаточен для принятия решения о проведении указанных действий:

нужно, чтобы следователь признал каждое из них факти­чески необходимым. Наличие этого дополнительного оценочного момента в механизме принятия решения с очевидностью вытекает из анализа ст. 343 УПК: неполнота предварительного расследования связывается в этой норме с непроведением таких следственных действий, которые могли бы установить обстоятельства, «имеющие существен­ное значение». В отличие от этого непроведение эксперти­зы, когда она является по делу обязательной, в любом случае влечет отмену приговора. Таким образом, по обще­му правилу суждение о неполноте расследования охваты­вает собой:

1) вывод о том, что следователь не воспользо­вался своим правом на проведение того или иного след­ственного действия;

2) оценку этого действия, как способ­ного установить существенные обстоятельства, т. е. факти­чески необходимого.

Суждение о фактической необходимости следственного действия, дополняющее программу принятия решения о его проведении, требует не только оценки значимости устанавливаемых обстоятельств. Оно имеет и другие сто­роны, совокупность которых характеризует тактический аспект выбора следственного действия. Последний состоит в том, что следователь выбирает в первую очередь те следственные действия, которые с учетом конк­ретной следственной ситуации должны оказаться макси­мально эффективными.

Можно считать, что следственная ситуация — это сложившееся на определенный момент расследования фак­тическое положение дел, от которого зависит дальнейшее направление расследования и характер принимаемых следователем решений. Наиболее существенными фактора­ми ситуации являются: степень полноты отражения иссле­дуемого события в окружающей обстановке, степень пол­ноты выявления и закрепления обстоятельств события на предыдущих этапах расследования, возможность либо не­возможность получения недостающей информации, готов­ность участников расследования к сотрудничеству либо к конфликту со следователем. Таким образом, следственная ситуация—это меняющаяся по мере продвижения к конечной цели расследования многофакторная обстановка, обусловленная:

а) особенностями отражения события в окружающей среде;

б) сохранностью и доступностью сле­дов события;

в) внутренней позицией обвиняемого, потер­певшего и других участников следственного действия, а также

г) успешностью действий следователя на предыду­щих этапах расследования.

Характерной особенностью следственной ситуации является то, что представление о ней включает оценку следователем степени своей осведомленности о сущности события, возможных путях получения доказательств, воз­можном противодействии со стороны заинтересованных лиц и способах его преодоления. Столь многообразные проявления неполноты имеющейся информации порождают необходимость маневрирования—выбора наиболее целе­сообразных, т. е. соответствующих особенностям проблемных и конфликтных ситуаций приемов и действий.

Один из существенных факторов выбора состоит в оп­ределении неотложных следственных действий. В условиях быстро меняющейся следственной ситуации тактически оправдан выбор в качестве первоочередных тех следствен­ных действий, которые обеспечат фиксацию могущих ис­чезнуть следов (допрос тяжелораненого, пассажира в пути следования, осмотр места происшествия, особенно в случа­ях, когда необходимо срочно ликвидировать последствия аварии), предотвратят попытки скрыть и исказить ин­формацию (немедленный обыск в доме лица, задержанного в качестве подозреваемого, допрос его родственников и т. п.).

 Эффективность следственного действия проявляет­ся здесь в получении таких фактических данных, кото­рые стали бы недоступны следователю в случае промед­ления.

Важным фактором выбора является также определение первоначальных следственных действий. При всей индиви­дуальности и неповторимости обстоятельств конкретного дела в криминалистике по содержанию и объему исходных данных выделяются наиболее типичные ситуации, разли­чающиеся тем, какому из подлежащих доказыванию об­стоятельств—событию преступления или виновности определенного лица либо тому и другому вместе—в наи­большей степени присуща информационная неопределен­ность. Например, выделяются ситуации, при которых:

а) со­бытие бесспорно установлено, но неизвестна его причина, а следовательно, преступный либо непреступный характер (пожар как результат поджога либо действия стихийных сил природы);

б) при наличии сообщений о совершении определенным лицом преступных действий неясно, явля­ются ли такие действия преступлением (потерпевшая ука­зывает на лицо, совершившее изнасилование);

в) при оче­видности события преступления отсутствуют данные о ви­новном лице[10]. Возможны и иные типичные ситуации с бо­лее узкими границами.

Несмотря на относительность типичных ситуаций («оче­видное» событие преступления оказывается результатом несчастного случая или другим тонко замаскированным преступлением, а «виновный» — жертвой случайного сте­чения обстоятельств), они часто правильно отражают суть проблемы. Опираясь на них, следователь выбирает то следственное действие или ту их группу, которые в макси­мальной мере устраняют недостаток информации. Так, в первом случае первоначальными после осмотра пожарища будут допрос очевидцев, назначение пожарно-технической экспертизы и другие следственные действия, направленные на выяснение причины загорания; во втором случае уста­новление факта изнасилования (осмотр места происшест­вия, допрос потерпевшей, назначение судебно-медицинской экспертизы) будет сочетаться с одновременной проверкой причастности определенного лица (допрос и освидетельст­вование подозреваемого, выемка одежды, проверка заяв­ления об алиби и т. д.). После фиксации очевидных признаков преступления в третьем случае в качестве первоначальных будут запла­нированы действия, направленные на получение сведений о виновном лице.

Во многих случаях особенность проблемной ситуации обусловлена типическими чертами преступления, вследст­вие которых в одних случаях надо начинать с изучения ма­териальных следов (убийство, кража со взломом, уничто­жение или повреждение имущества, поджог и т. п.), в других — с допроса очевидцев (неоказание помощи, укло­нение от уплаты алиментов, угроза убийством и т. п.).

В число первоначальных целесообразно включать и та­кие следственные действия, которые связаны с длительны­ми затратами времени (назначение ревизий, экспертиз) либо являются необходимым условием проведения других запланированных действий (допрос перед очной ставкой, опознанием, проверкой на месте; получение образцов пе­ред экспертизой).

Рассмотренный аспект эффективности проявляется в том, что группа первоначальных следственных действий, избранная в соответствии с требованиями методики расследования, обеспечивает максимальное преодоление проблемной ситуации и переход к развернутому планиро­ванию.

На выбор следственного действия влияют и особенности конфликтной ситуации. Противодействие, которое иногда встречает следователь со стороны обвиняемого, подозре­ваемого и других лиц, требует применения эффективных средств его преодоления. Они должны обеспечить законное, нравственно безупречное и вместе с тем надежное и рацио­нальное установление искомого факта. От того, насколько правильно определены мотивы противодействия и «ответ­ная стратегия» конфликтующего участника, зависит выбор целесообразных средств, подходящих для данного случая следственных действий. В одних случаях обоснованным оказывается трудоемкий, но гарантирующий получение искомого результата путь, например поиск среди огромной массы квитанционного материала единственной квитанции, уличающей обвиняемого в продаже через комиссионный Магазин похищенного им пальто. В других случаях не ме­нее надежный результат может быть достигнут ценой меньших усилий, например посредством допроса, в ходе которого следователю удалось убедить обвиняемого дать правдивые показания, присутствовать при проведении ревизии и облегчить этим выявление всех совершенных злоупотреблений.

Понимание внутренней позиции конфликтующего участника может повлиять на выбор следственного дейст­вия и иным образом. Например, в некоторых случаях, не­смотря на существенные противоречия в показаниях, нецелесообразно торопиться с проведением очной ставки между обвиняемым и уличающими его близкими родствен­никами, так как последние под влиянием естественного чувства жалости могут резко изменить свою позицию, чем еще больше затруднят получение от обвиняемого правди­вых показаний.

При ясно выраженном нежелании свидетеля или по­терпевшего воспроизвести свои показания на местности в целях их проверки проведение этого действия также ста­новится нецелесообразным.

Выбор следственного действия зависит, наконец, и от правильного определения следователем пределов доказывания. Особенности внешней среды, в которой протекало исследуемое событие, нередко создают возможность того, чтобы один и тот же факт получил в ней многообраз­ное отражение. В результате этого различные по форме следы преступления могут заключать в себе одинаковую по содержанию информацию. Отсюда установление одного и того же факта оказывается возможным с помощью одно­типных (допрос нескольких очевидцев) либо разных по ха­рактеру (допрос, осмотр, назначение экспертизы) следст­венных действий с объективно совпадающим результатом. В связи с этим возникает вопрос о тех разумных границах, за пределами которых решение следователя о проведении новых следственных действий, будучи основанным на за­коне и в принципе возможным, оказывается нецелесооб­разным. Следует ли, например, допрашивать всех находив­шихся в кинотеатре зрителей, ставших очевидцами хули­ганских действий? Отрицательный ответ продиктован раз­рабатываемыми наукой представлениями о необходимых и достаточных пределах доказывания. Выход за эти пределы означает, что следственное действие не только не даст ожи­даемого эффекта, но и отвлечет следователя от собирания действительно необходимых по делу доказательств, приве­дет к загромождению дела ненужными деталями либо сведениями о факте, который уже достоверно установлен.

Правильное определение пределов доказывания придает познавательной деятельности следователя целеустремлен­ность и служит веским аргументом при решении вопроса, проводить или не проводить то или иное следственное дей­ствие.

Суммируя все вышесказанное, следует прийти к выводу, что выбор нужного следственного действия может осуществ­ляться и на познавательном (построение прогнозных вер­сий), и на нормативном (выявление возможности дости­жения цели конкретного действия), и на тактическом (учет следственной ситуации) уровнях. Каждый из них определенным образом ограничивает пределы субъектив­ного усмотрения следователя, способствует достижению наиболее эффективного результата и поэтому выступает гарантией истины и прав участников следственных дей­ствий.

  Дальнейший анализ темы «Следственные действия» целесообразнее всего будет производить на примере одного, но довольно обширного следственного действия, а именно – проверка показаний на месте. В пользу такой целесообразности выступает еще и тот факт (кроме обширности), что многие ученые трактуют это следственное действие, как совокупность нескольких следственных действий, однако начнем с новой главы нашей курсовой работы, а именно