Часовня Ксении Блаженной на Смоленском кладбище

Действующая православная часовня Святой Ксении расположена в Василеостровском районе на Смоленском кладбище. Пожалуй, это одно из самых светлых и энергетически чистых, положительных мест силы Санкт-Петербурга.

Ксения Петербургская, умершая в конце XVIII или в начале XIX века, была похоронена на Смоленском кладбище. На ее могиле насыпали земляной холмик. Люди, почитавшие Ксению, верили в чудодейственную силу земли с ее могилы и брали по горстке с собой. Холмик насыпали много раз и каждый раз его разносили. Позже на месте холмика положили каменную плиту, которую люди также разбирали по камушкам. В третьей четверти XIX века над могилой построили маленькую часовенку. В 1902 году по проекту архитектора А. А. Всеславина была возведена обширная каменная часовня в псевдорусском стиле.

Ксения Петербургская печется о бедноте, мещанстве, среднем и ниже среднего классах, о тех, для кого она была единственным воплощением живой веры. Она заступница нищих, надежда чиновничества, утешение вдов и сирот, покровительница кротких семей, душа окраинного Петербурга; к ней сбегались со всего города студентки, влюбленные, школьницы, страшащиеся экзаменов; к ней прибегали, молясь за больных детей, призывников, мужей… «Скорая помощница» – звали ее в Питере. И действительно, молящийся Ксении не успевал и домой прийти, как в жизни его наступал счастливый поворот.

Никто не знает ни точной даты ее рождения (приблизительно между 1719–1730), ни даты смерти (случившейся в самом начале XIX века). Известно, что в миру она носила имя Аксинья Петрова и была женой полковника Андрея Федоровича Петрова, певчего при дворе Елизаветы Петровны. Когда Ксении было 26 лет, Андрея Федоровича настигла внезапная смерть без покаяния. Событие это настолько потрясло Ксению, что она тут же отказалась от собственной личности, всем знакомым говорила, что умерла раба Божия Ксения, а Андрей Петрович, напротив, жив и здоров… Тут же она оделась в одежду мужа (и проходила в ней еще несколько лет, а когда она истлела, никогда не надевала ничего, кроме красной юбки и зеленой кофты: цвета формы Преображенского полка). Дом свой вдова полностью отдала стоявшей у нее на квартире Параскеве Антоновой, а все имущество раздала нищим. С тех пор откликалась она только на имя Андрей Федорович: так окликали ее все торговки Петербургской стороны, знавшие, что если блаженная Ксения у кого отведает пирожка или яблочка, у того весь день торговля будет удачна.

Милостыни она не просила, но принимала охотно (копейку называла «царем на коне» – на тогдашней копейке изображался всадник); впрочем, все деньги, которые ей подавали, Ксения тут же раздавала другим нищим. Удивительно при всем том, что апокрифы о Ксении Петербургской, которым в силу русской традиции положено быть максимально сусальными, не обходят таких эпизодов, которым в других житиях никогда не нашлось бы места: один раз уличные мальчишки довели ее своими насмешками, и она гонялась за ними с палкой; есть множество свидетельств о том, что она не любила возражений и всерьез сердилась, когда ее распоряжения не исполнялись… И дело тут не в одном юродстве, не в том, что русскому юродивому традиционно многое позволено – и палкой стукнуть собеседника при случае, и наорать на непонятливого, но в том, что за Ксенией Петербургской с самого начала признавали некую власть, и не только духовную. Сорок пять лет она прожила полноправной хозяйкой Петербургской стороны – и другой хозяйки у этой местности быть не могло. Сильно подозреваю, что любить власть мы способны лишь в таком ее обличье и лишь у такой власти есть подлинно человеческое лицо.

Особенность Ксении Петербургской, исключительность ее не только в том, что это единственная канонизированная русская юродивая XVIII века, что само русское юродство приобрело в ее трактовке новый облик (почти никаких политических пророчеств, минимум эпатажа – часто юродивые имитировали буйное, агрессивное помешательство; да и о безумии – даже показном – в случае Ксении говорить невозможно). Когда она раздала все имущество – свое и покойного мужа, родные потребовали ее медицинского освидетельствования, но на все вопросы она отвечала разумно и ясно, и в последующем ее поведении не было никаких особенных странностей, кроме уже упомянутого требования называть ее Андреем Петровичем, только Андреем Петровичем…

Главное же отличие Ксении в том, что основным ее занятием, помимо непрестанной молитвы, было устройство чужого семейного счастья. Сохранилось множество преданий о ее помощи, и самое интересное выглядит так. Та самая Параскева Антонова, которой Ксения отписала весь свой дом, принимала ее часто и с особенным радушием, тут все понятно. Однажды Ксения, забредя в гости, сказала ей сурово: «Сидишь тут чулки штопаешь, а того не знаешь… (обычная, кстати, у нее формула: сидишь тут пироги печешь, а того не знаешь…). Тебе Господь сына послал, беги скорей на Смоленское кладбище!» При всей странности слов блаженной Антонова привыкла ее слушаться и побежала на Смоленское: там извозчик сбил беременную женщину, которая тут же умерла в преждевременных родах. Ребенок, однако, был жив, и Антонова, пожалев мальчика, взяла его к себе. Его удалось выходить, но никаких сведений ни об отце, ни об имени и местожительстве матери получить не удалось. Мальчик так и вырос в бывшем доме Ксении, достиг больших чинов, оказался идеальным сыном…

В другой раз Ксения сказала молодой девушке, в семье которой тоже любила бывать: «Сидишь тут, а на Охте твой муж жену хоронит!» В этом апокрифе все еще трогательнее: девушка, конечно, тут же побежала на Охту, увидела там молодого вдовца, лишившегося чувств на могиле жены, принялась за ним ухаживать и вскоре сделалась ему благочестивою супругою.

Историй таких о Ксении рассказывают множество, и все они достоверны именно потому, что действуют в них какие-то бесконечно узнаваемые, удивительно петербургские персонажи: пожилые полковники, которых Ксения исцелила по их молитве; молочницы, няньки, которые вот не поверили докторам и побежали к Ксении за советом, и от прикосновения блаженной или (уже позже) от земли с ее могилы дитя исцелилось…

Но рассказ о Ксении (в обывательских пересказах слишком часто сводящийся к описанию ее помощи в делах семейственных, учебных и служебных) был бы убог и неполон без того, что составляло главное содержание ее жизни: она никогда не молилась на людях и только ночью, выйдя за город, в поля (поклонницы подсмотрели), неустанно клала поклоны, молясь до самого утра[25].

В общем, Ксения Блаженная – скоропомощница в земных делах, так же как и святая Матрона Московская. Если вы нуждаетесь в помощи или утешении, самое время направиться к ее часовне и попросить донести вашу молитву до Всевышнего.

Разумеется, это относится к тем людям, которые исповедуют православную веру. Для буддистов, мусульман и язычников существуют другие обряды. Хотя намоленное место работает в любом случае, и сила его энергетики может быть весьма высокой и «рабочей» не только для христиан. Я не раз слышал подобные истории. К тому же люди, которые приходят ко мне, знают, что я часто работаю с языческими богами, но им необязательно в них верить и поклоняться, чтобы получить желаемый результат.