Миф об обещании служить доброй совестью

Я крестился в возрасте 19 лет. (Крещение, полученное мною в детстве, я не считаю.) Это событие было, есть и будет одним из самых радостных в моей жизни.

Смущало только одно: несоответствие части нашей формулы крещения словам, которые я читал в Библии.

У нас ведь как бывало… Сначала тебя спрашивают:

– Веруешь ли в Господа Иисуса Христа, как в личного Спасителя? (Кстати, словосочетание «личный Спаситель» меня всегда коробило – уж больно явственна калька с английского «personal Savior», а по‑русски звучит с пренебрежительно‑лакейским оттенком, вроде «личный водитель».)

Новокрещаемый отвечает утвердительно.

Второй вопрос почему‑то звучал так:

– Даёшь ли обещание служить Ему доброй совестью?

Ответить надо было одним словом:

– Даю!

Тогда креститель возвещал:

– По вере твоей крещу тебя во имя Отца, Сына и Святого Духа!

После чего погружал новокрещаемого в воду.

Вот по поводу второго вопроса и разгораются споры.

Ну, во‑первых, даже в Синодальном тексте нет глагола «служить». Но это не страшно, так как христианская жизнь – это служение Богу. Нечего тут сильно придираться.

Недоумение вызывает сам перевод фразы в Синодальном тексте Библии: «…крещение, не плотской нечистоты омытие, но обещание Богу доброй совести…» (1 Пет. 3:21).

Вот с этим‑то словом «обещание» и связан чрезвычайно живучий миф. Дело в том, что греческое слово должно быть переведено не как «обещание», а как «испрашивание», что существенно меняет смысл текста, а, следовательно, и смысл крестильной формулы.

Греческое существительное ἐπερώτημα в Новом Завете встречается всего один раз именно в этом тексте. Поэтому проверить его значение по принципу Analogia Scriptura не представляется возможным. Однако, по свидетельству словаря Дворецкого, Геродот и Фукидид использовали это слово в значении «вопрос», а это значение гораздо ближе к понятиям «испрашивание», «просьба», нежели к понятию «обещание». Это раз.

Существительное ἐπερώτημα произошло от глагола ἐπερωτάω. Он используется в Новом Завете уже 56 раз, но этот глагол везде используется в значении «спрашивать», «вопрошать», «просить» и т. д. Ни разу он не используется в значении «обещать». Это два.

Греческий глагол ἐπερωτάω неоднократно встречается в Септуагинте:

• Они сказали ему: вопроси Бога, чтобы знать нам, успешен ли будет путь наш, в который мы идём (Суд. 18:5).

• И сказал Иосафат царю Израильскому: спроси сегодня, что скажет Господь (3 Цар. 22:5).

• …Так говорит Господь Саваоф: спроси священников о законе… (Агг. 2:11)

• вопроси о нас Господа, ибо Навуходоносор, царь Вавилонский, воюет против нас; может быть, Господь сотворит с нами что‑либо такое, как все чудеса Его, чтобы тот отступил от нас (Иер. 21:2).

Как видите, все четыре случая употребления этого глагола указывают на значение «вопрошать». Это три.

И даже родственные формы и существительного и глагола ἐρώτημα и ἐρωτάω всегда имеют значение только «вопроса» и «просьбы». Это четыре.

Я, конечно, прекрасно пониманию, что слова, произнесённые перед крещальным погружением в воду – это не магические заклинания, и ничего существенно в моём крещении не изменилось. Вины за трудноосуществимое обещание на мне нет. (Уж если и искать виноватых, то ими окажутся даже не баптисты, а авторы ничем не обоснованного перевода.)

Хотя и использование значения «обещание» тоже, наверняка, взято не с потолка. Некоторые исследователи допускают использование такого значения слова ἐπερώτημα. Однако более вероятным всё же мне представляется использование значения «испрашивание». В пользу этого значения несравнимо больше свидетельств.

Так что хотелось бы, чтобы последующие поколения русских евангельских христиан изменили формулу крещения.

Может быть, вовсе избавив ее от псевдобиблейских аллюзий. Как, например, православные, которые трижды спрашивают новокрещаемого: «Отрицаешься ли ты сатаны, и всех дел его, и всех ангелов его, и всего служения его и всея гордыни его?». И крещаемый должен трижды сказать: «Отрицаюся». Затем трижды его спрашивают: «Отрёкся ли ты сатаны?» – и трижды звучит ответ: «Отрёкся!». (Дуть и плевать на сатану, как следует дальше из православного чина крещения, на мой взгляд, вовсе не обязательно.) И снова трижды вопрос: «Сочетаваешься ли Христу?» – и троекратное: «Сочетаваюся!» «Сочетался ли еси Христу?». И оглашённый говорит: «Сочетахся».

– И веруешь ли Ему?

– Верую как Царю и Богу!

А дальше крещаемый произносит вслух Никео‑Цареградский символ веры, и его крестят во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Куда как красиво и символично! Может быть, так действительно лучше.

Но уж если в крещальной формуле мы прибегаем к библейским аллюзиям, то давайте не искажать Слова и не давать простора для мифотворчества!