Глава 7, короткая. Битва у помойки

 

Пробудившись не так уж и рано поутру, Сергей понял, что за это дело возьмется. С ним часто так было: мучившая с вечера проблема типа там быть или не бить к утру рассасывалась и все становилось ясно и понятно. А потому Волков по‑быстрому встал, по‑сокращенному размялся, оделся и понесся в булочную за хлебом к завтраку. По дороге назад, кстати, позвонил из таксофона и попросил передать коварно съехавшей в Одессу к мужу Свете, что она – дура деревенская и счастье свое упустила.

Все, теперь пути назад больше не было. В случае неудачи и отказа от дальнейшей работы Сергей был бы в одинаковой степени неправильно понят со всеми вытекающими.

В каком‑нибудь задрипанном штатовском боевике подобный вопрос начали бы решать масштабно и в комплексе: в громадный ангар въехала бы политкорректно подобранная группа с полусотней компьютеров и оружейным арсеналом. На стенах немедленно появились бы планы, диаграммы и фото главных супостатов. Все присутствующие пили бы ведрами кофе, а главный герой обязательно прилепил бы на самое видное место фото жены и детей. Волков же поступил с точностью до наоборот: кофе пить и не подумал (после вчерашнего смотреть на него не мог), стены поганить ничем не стал, а просто позавтракал и вышел из дому.

Полдня он мотался по городу, посещая в основном отдаленные спальные районы Москвы, и даже ненадолго заехал в ближнее Подмосковье. У Сергея оказалась куча ключей от пустующих квартир, он заходил туда, забирал какие‑то сумки с коробками и набивал всем этим багажник своей машины. Затем он вернулся домой, пообедал чем бог послал, часок подремал и поехал на Новый Арбат, ибо перед тем, как брать душку Малыгина за вымя, надо было провести хотя бы краткую предварительную рекогносцировку. Свою машину решил не брать, просто поймал частника и поехал.

Когда возвращался назад, вспомнил, что дома съестного шаром покати, и заехал в любимый им «Балко» затовариться. Когда подходил к магазину, ощутил затылком чей‑то пристальный взгляд. Интересненько... Незамысловато (чай не за границей) проверившись, обнаружил, что за ним топают целеустремленно два молодых кавказца спортивного вида в черных кожаных куртках. На открытых, простодушных лицах этих милых юношей можно было без труда прочесть, что им очень хочется Сергея ограбить и избить просто потому, что он – толстенький богатый лох (такой вот имидж и прикид Волков избрал перед выходом. Ему очень неплохо удавались роли толстячков – природная круглолицость способствовала), а они – настоящие горские мужчины и абреки.

Парочка проследовала за ним внутрь магазина. Один джигит остался ждать у камер хранения, второй поперся за Сергеем в торговый зал, незаметно, как ему, наверное, казалось, следуя за ним в нескольких метрах. Сергей вовсю расхулиганился, войдя в образ с полной верой в предполагаемые обстоятельства. Он пришаркивал ногами, сутулился, через каждые два шага протирал очки, достал раз‑другой бумажник и пересчитал наличность (с наличностью был полный порядок, и соглядатай едва не заплясал лезгинку от радости).

Сергей вышел из магазина и, перейдя через дорогу, сел в подошедший троллейбус. Эти двое следовали за ним как приклеенные. Им, видимо, казалось, что они незаметно ведут свою жертву до первого же укромного места, где они ее, такую беззащитную, изобьют и ограбят. На самом же деле ситуация обрисовывалась несколько в ином виде. Как каждый уважающий себя профессионал, Волков прекрасно знал Москву и практически в каждом районе у него были на примете заветные места, где он без помех мог отследить наличие за собой наружки, оторваться от нее или же разобраться с преследователями. Вот в такое место Сергей и выдвигался, и не врубившиеся в ситуацию джигиты покорно следовали за ним, как бараны на бойню. Кстати, если б можно было, то он добровольно поделился бы с ними всеми имеющимися деньгами и ушел с миром, но прекрасно понимал, что ребятам кроме финансов нужны острые ощущения, а получать травмы в его планы не входило.

Выйдя из троллейбуса, он зашаркал в сторону знакомой подворотни и, почти пройдя вход в нее, вдруг резко повернул направо и вбежал внутрь. Заскочив в нежилой двор, повернул направо, опустил пакеты на землю и стал ждать. Через очень короткое время послышался приближающийся топот ног. Сергей внезапно выскочил из‑за угла и вытянул напряженную правую руку параллельно земле. Ближайший преследователь попался на классический «шлагбаум», когда верхняя часть тела, столкнувшись с преградой, останавливается, а ноги еще некоторое время по инерции движутся. Как всегда при исполнении этого незатейливого приема, эффект оказался впечатляющим: ноги преследователя взлетели высоко вверх, и он смачно приземлился головой о мостовую. Не теряя времени, Сергей двинулся ко второму и на одном дыхании провел простенькую наработанную комбинацию – правой ногой несильный, но резкий удар в голень, тычок пальцами левой в глаза и, наконец, акцентированный удар основанием ладони правой руки под подбородок. При грамотном исполнении этого удара летальный исход почти всегда неизбежен как торжество демократии в обожаемом отечестве.

Так оно и оказалось, смерть наступила мгновенно. Кстати, первому правка тоже не понадобилась: падая, он ударился основанием черепа о бордюр и тоже был готов. Волков быстренько обыскал остывающих, нашел и забрал паспорта, забросил тела в мусорный контейнер, подобрал пакеты и вышел на улицу.

Вечером после ужина, решив немного развеяться, он включил телевизор. Половина программ освещала эпохальное событие – празднование юбилея величайшего юмориста и сатирика всех времен и народов Петросяна. Вторая половина программ посвящалась не менее выдающемуся деятелю шоу‑бизнеса Хазанову. Неудержимо захотелось одновременно блевать и швыряться телевизорами из окна. Стараясь побороть искушение, Волков быстренько выключил ящик и остаток вечера провел за книгой.

 

Глава 8. А казачок‑то...

 

Через три дня после начала работы по клиентам пришло время подвести первые краткие итоги, и они оказались неутешительными: со всей очевидностью стало ясно, что ни черта не ясно. Да, Сергей регулярно прослушивал все, что говорится в кабинете у комсомольца Малыгина. Более того, установив уши в квартирах двух его более‑менее постоянных любовниц, он получил возможность знать, о чем гуторит сей достопочтенный деятель вне работы.

Так вот, картина складывалась насквозь странная. Взять хотя бы личность самого руководителя. Везде и всюду он передвигался только в сопровождении двух телохранителей – здоровенных быкообразных качков под пару метров ростом и под сто пятьдесят кило весом каждый. Впечатление они, конечно же, производили устрашающее, но только на пионеров и пенсионеров. Без всякого сомнения, эти, с позволения сказать, бодигарды играючи разобрались бы с несколькими алкоголиками или малолетними (до тринадцати лет) правонарушителями, если б тем вдруг взбрела в голову мысль обидеть их шефа. В то время как даже не на уровне Волкова, а просто подготовленный человек без особого напряга положил бы их вместе с охраняемым и даже не очень бы при этом запыхался. Кстати, в ресторане, где вышеупомянутый Владимир Георгиевич имел обыкновение обедать, эти «специалисты» сидели за соседним столиком и спокойно дули пиво.

А дальше – еще интереснее. Ежедневно с 12.00 до 13.15 и с 17.30 до 18.45 Малыгин проводил совещания, на которых довольно толково раздавал указания по вопросам, обсуждаемым накануне. Если вдруг возникало что‑то срочное, требующее немедленного решения, он брал тайм‑аут на раздумья до следующего совещания, ко времени проведения которого он обязательно знал и сообщал подчиненным, что делать. Только вот раздумывал он довольно‑таки своеобразно. Рабочее время в перерывах между совещаниями он тратил на многочисленные и продолжительные звонки своим бабам, в ходе которых подробно рассказывал им, как ему с ними хорошо, требовательно расспрашивал, как им хорошо с ним, и договаривался о встрече с одной из них на вечер‑ночь, дабы расслабиться после напряженного рабочего дня – «а то ни минуты свободной, все на мне держится, без меня бы тут все...». Кроме того, он ежедневно звонил и подобострастно общался с тестем, весьма известным в правительственных кругах вельможей Игорем Владимировичем Игнатьевым, который, судя по всему, своего бонвивана‑зятя ни в грош не ставил, потому что после каждого из таких разговоров Малыгин долго и гнусно матерился на тему «зажравшегося хама и коммуняки». Вечером он опять проводил очередной сходняк, во время которого толково (не отнять) разрешал поставленные накануне вопросы. А еще он не забывал позвонить дорогой супруге и сообщить ей, что буквально только что возникла срочная необходимость выехать в Питер (область, любой другой город – ненужное вычеркнуть), что он нечеловечески устал (верилось!), ужасно скучает, скоро разделается со всеми делами и они наконец‑то поедут вместе отдыхать, а сейчас ему‑де некогда, потому что много чего надо сделать и еще больше – обдумать. Снабдив уши дорогой супруги (довелось Сергею ее увидеть – этакая очень ухоженная вечно тургеневская девушка донельзя глупого вида) достаточным количеством лапши, великий руководитель выезжал на квартиру к одной из своих баб, где много думал и действовал, в основном в плане чего бы еще выпить и как бы после этого трахнуться. Еще он, конечно же, не забывал рассказывать партнерше о своем величии. Судя по всему, Владимир Георгиевич питал к своей персоне глубокое уважение. Действия его тоже не отличались большим разнообразием: он пил, жрал, блевал и трахался, делая это в разной последовательности, но с большим энтузиазмом.

Все это, без сомнения, изрядно стимулировало его мозги, так как на следующее утро свежий на зависть (вот она, школа комсомола) Малыгин блестяще проводил совещание, будучи на сто процентов готовым к разрешению накопившихся вопросов и полностью игнорируя оперативное решение хотя бы одного, внезапно возникшего. Если бы Волков не знал, как тот проводит ночи с вечерами, то мог бы подумать, что в качестве советников этого жизнелюба выступают его шлюхи.

По всему выходило, что Малыгин – просто мешок, безмозглый попка, тупо озвучивающий кого‑то весьма толкового. Но кого? Кто думает за него и кто дает ему ответы на все вопросы? Кто и как умудряется регулярно снабжать вечно похмельного и вечно в бабах комсомольца ответами на все вопросы и как тот в свою очередь передает этому анониму то, что сам никак разрешить не может? А сам тот мог, как стало очевидно, решить только, что соврать дражайшей супруге и у кого из баб зависнуть до утра. Попутно возник еще один вопрос: на хрена он вообще нужен, такой красивый? Но тут все было более или менее понятно: Малыгин – зять, и не просто, а кого надо зять, а кроме того, человек, использующий господина зятя как репродуктор, – не только умный, но и весьма скромный.

Со всей очевидностью стало ясно, что для того, чтобы наконец понять, что творится в конторе у супостата, одной прослушки явно не достаточно. Необходимо еще и видеть это. Сказано – сделано, правда не сразу, не задаром и не без труда. Да и на ночном визите в стан врага Сергей потерял пуд нервов, не меньше (в офисе по соседству двое молодых однополых менеджеров остались на ночь, судя по всему, чтобы всласть позаниматься маркетингом, в коридор каждые пять минут зачем‑то выбегали, едва не встретились...). Ему удалось закрепить несколько миниатюрных видеоглазков так, что просматривался практически весь кабинет. Еще здорово повезло, что стены были почти сплошь покрыты всякой мишурой – от дипломов и фотографий в рамках до разного рода вымпелов. Один из глазков попал на вымпел подразделения «Альфа» (знали бы ребята оттуда, в офис какого говна попала их эмблема). Остальные украсили собой какой‑то искусственный экзотический цветок и (прости, отчизна) российский триколор.

Пришло время смотреть кино.

Итак, 11.57. На экране привычно одутловатая рожа председателя. Уставший от ночных трудов, он мешком обмяк в своем руководящем кресле, более всего напоминающем трон, жадно пьет что‑то с пузырьками из высокого стакана (должно быть, поправляет пошатнувшееся после вчерашнего здоровье).

11.58. Кабинет заполняют приближенные, кто у нас тут? Вайнерман, Рассказов, Кореньков, важные такие все из себя, с ноутбуками... А это кто? Чересчур скромно одетый субъект, всем своим видом напоминающий безвременно постаревший гибрид белой моли и канцелярской крысы. Держится очень скромно, можно сказать, одновременно со всеми присутствующими подобострастно, незаметненько так, пристроился в уголке и прикинулся ветошью.

12.06. С небольшой задержкой (шеф отлучался в отдельную комнату при кабинете, пописать, видимо) начинается совещание. Соратники по очереди и наперебой высказываются о наболевшем, Малыгин надувает щеки. А Крысомоль? А тот сидит себе и что‑то черкает в блокнотике.

13.16. Совещание заканчивается, и присутствующие тянутся к выходу, но не все. Тот, самый тихий и незаметный, остается. Дождавшись ухода ближайших сподвижников, покидает свой угол и садится на край стола обожаемого руководителя, берет из лежащей на столе пачки сигарету и непринужденно закуривает А ну‑ка, лицо его крупным планом... Надо же, нет на физиономии и следа забитости и покорной придурковатости. Теперь у него сильное такое лицо, спокойное и властное, и взгляд жесткий.

В течение пары минут бывший Крысомоль развязно покуривает хозяйский табачок, пуская дым колечками. И, что интересно, лицо великого и ужасного Малыгина, напротив, разом потеряло привычные ему властность и величие и обрело покорность и даже некоторую робость. Забросив окурок в стакан с неустановленным шипучим напитком, непонятно кто вместе с непривычно подобострастным Малыгиным удаляются в личные апартаменты главы компании. Туда, кстати, Сергей подслушку поставить не смог (уж больно не понравился замок на двери, вот и решил попусту не рисковать).

13.38. Двое выходят, Малыгин, расцветая и бронзовея, идет к своему трону, а Крысомоль, на ходу меняя выражение лица на привычно никакое, идет к выходу из кабинета, причем с портфелем, а заходил на совещание без него.

За последующие почти три часа господин Малыгин успел съездить на обед и вернуться в офис, где продолжил заниматься рутинным каторжным трудом: что‑то привычно врал жене по телефону, ворковал по телефону же с многочисленными поклонницами, время от времени вызывал к себе подчиненных и метал в них молнии начальственного гнева пополам с громами.

16.56. В кабинете опять появляется Крысомоль с портфелем. Не отвлекаясь на курение и мелкое хамство руководителю, сразу же следует к заветной двери. Малыгин тут как тут. Открывает ключом дверь, и парочка заходит.

17.05. Курьер и чье‑то доверенное лицо (а кто же еще?) выходит без портфеля, а Малыгин – с бумагами, которые изучает вплоть до начала совещания.

17.30–18.40. Совещание, присутствуют все те же. Мудрый руководитель, демонстрируя прямо‑таки выдающуюся при его образе жизни память, лишь изредка заглядывая в бумаги, вещает и разруливает, Крысомоль делает записи. После окончания совещания картина привычно повторяется.

В 19.03 курьер уходит, с тем чтобы вернуться к 21.15.

В 21.23 глава фирмы покинул свое рабочее место и, судя по всему, решив осчастливить дражайшую супругу (или просто сменить бельишко), направился домой. Сергей, проводив клиента почти до подъезда семейного гнездышка на Остоженке, последовал его примеру и тоже поехал домой. Предстояло наконец‑то поесть и обдумать, как же все‑таки познакомиться с таинственным и донельзя скромным неизвестным.

 

Глава 9. Встреча нежданная

 

Следующий день злой и невыспавшийся Волков (под утро пришлось снимать глазки из конторы Малыгина, а в соседнем офисе затеяли на этот раз разнополый групповой маркетинг: едва опять не попался) встретил во всеоружии в ожидании клиента.

В 13.52 тот появился и направился пешком к метро, Сергей – за ним. По дороге курьер несколько раз неловко проверялся. Видно было, что с этим делом он знаком чисто теоретически, да что он там собирался рассмотреть через толстые линзы явно не бутафорских очков? Тем не менее Сергей на всякий случай решил не рисковать и держался на расстоянии. Так и доехали они до «Юго‑Западной». Выйдя на поверхность, курьер тут же сел в маршрутку. Волков решил дальше его не преследовать, а подождать у метро, благо приблизительное время прибытия клиента было известно.

Он съездил за машиной, заскочил домой, где слегка перекусил, подгримировался и сменил одежду.

В расчетное время клиент опять поднялся из метро и на этот раз сел в троллейбус. Ехать ему было надо всего‑то пару остановок. Выйдя из транспорта, Крысомоль (а он был именно в этом образе, Качалов недорезанный) еще раз на редкость бездарно проверился (Бонд, Джеймс Бонд, блин), перешел дорогу по подземному переходу и направился прямиком к офисному центру – моднючему и роскошному высотному зданию на Ленинском.

Спешно припарковавшись, Сергей бросился за ним, так что в здание они вошли практически вместе. Внутри офисный центр выглядел еще более роскошно, нежели снаружи, этакое пристанище для бизнес‑состоявшихся. Кругом сплошь гламур, секьюрити, модная мебель и модерновые лифты, а самое главное – немало народу, так что Волков безбоязненно держался на расстоянии плевка от клиента. И в лифт они вошли вместе. На пятом этаже оба вышли, курьер бодро двинулся влево и вперед, Сергей – следом. Подойдя к двери со скромной латунной табличкой с надписью на английском «Lex Consulting» и для непонятливых меленько по‑русски «консалтинговая компания», вошел внутрь. На счастье Сергея, рядом с нужной ему дверью оказалось небольшое кафе, почти все столики которого были заняты мелкими бизнесменами, устроившими себе здесь временные офисы. Люди звонили по мобильным, отвечали на звонки, прихлебывая кофе или пиво, делали записи. Сергей присел за один из немногих свободных столиков, достал из карманов телефон, блокнот с ручкой и принялся за работу. Он, так же как и все, звонил, отвечал на звонки (причем на свои собственные: второй мобильник был в кармане, достаточно было лишь пару раз нажать на кнопку), уточнял какие‑то цены за килограмм, стоимость коммерческих услуг, условия поставки и т.д. – короче, полностью слился с окружающей средой.

Подошла официантка с меню. Заглянув в него, Волков понял, почему будущих или несостоявшихся олигархов отсюда не гонят: цена чашечки кофе вполне соответствовала стоимости скромного ужина в заведении где‑нибудь за углом.

Как ни уходил Сергей с головой в бизнес, а клиента не упустил. В 20.18 тот покинул «Lex Consulting». Сергей продолжал ждать, очень уж хотелось посмотреть, кто же так умело юридически и в то же время консультационно рулит Малыгиным и его гопой.

В 20.35 дверь отворилась и в сопровождении трех охранников вышел представительный джентльмен.

Охрана, кстати, у него была не то что у придурка‑комсомольца – трое прилично и неброско одетых мужиков среднего возраста и телосложения, взяв клиента в классическую «коробочку» (со стороны это выглядело так, как будто они просто идут вместе), приближались к Сергею. Было ясно, что когда‑то этих ребят готовило государство, и готовило на совесть. Каждый из этих скромно выглядевших мужиков явно стоил дюжины неумех пошиба малыгинских бодигардов.

Все это Сергей успел рассмотреть в доли секунды. Он быстро опустил голову вниз, прижал к уху телефон и начал что‑то торопливо записывать в блокнот, чувствуя, как приливает к лицу кровь. Дело начало принимать ярко выраженный личный характер.

Столь тщательно и профессионально охраняемой персоной оказался старый знакомый, человек, которого Волков был готов в любую минуту загасить совершенно бесплатно или даже приплатив за это, не особо торгуясь. За годы, пока они не виделись, у того поседели когда‑то смоляные усы, он окончательно облысел, да и ширина задницы практически приблизилась к размаху Серегиных не таких уж узких плеч. Прикинут он был соответственно времени и месту: неброский темный костюмчик баксов, эдак, за три штуки, небрежно накинутое, сопоставимое по стоимости пальтецо, «скромные» штиблеты в тон и цену. Он шел, бодро помахивая портфельчиком из крокодиловой кожи, весь из себя такой успешный и состоявшийся.

Через какие‑то секунды мимо Сергея прошел человек, из‑за которого погибла добрая половина его группы и сам Волков едва не составил им компанию.

Как там у попсы: «Ну, здравствуй, Вова»? Привет вам, уважаемый товарищ полковник Литвиненко Владимир Никифорович. Давненько не виделись, и есть все‑таки Бог. Только что Вы вальяжной походкой прошли мимо своей неминуемой и очень скорой смерти. Впрочем, долой эмоции, работаем.

Больше всего на свете Сергею хотелось встать и просто, без затей оторвать этому, с позволения сказать, человеку голову. Но, во‑первых, это было бы непрофессионально, а во‑вторых – просто невозможно. Он прекрасно понимал, что с сопровождающими В. Н. Литвиненко лицами даже ему со всей его подготовкой так легко не справиться... Вот и просидел он с низко опущенной головой, пока лифт не унес персону с охраной с этажа.

Вернувшись домой, Сергей сделал то, чего уже давненько делать не приходилось: извлек из недр холодильника ополовиненную литровую бутылку водки, налил полный стакан и выпил как воду. Через пару минут он повторил упражнение, после чего закурил и долго еще сидел потом на кухне, тупо глядя в окно и допивая что осталось в бутылке, а допив, перешел на виски.

И хотя принятая внутрь доза спиртного заметно превышала гомеопатическую, хмель Волкова особо не накрыл, хотя в итоге он, конечно же, слегка успокоился и даже немного прибрал за собой на кухне.

Засыпал он долго и, несмотря на количество выпитого, с трудом, а разбудили его быстро и грубо. Пятнадцать лет тому назад.