Глава шестая. Дом для коловерши

 

Тайку никто не предупреждал, что в Волшебной стране спать спокойно ей не придётся. Из-за тревожных новостей она заснула только под утро, а на рассвете в дверь постучался Яромир:

— Вставай, дивья царевна! Коловершья пещера ждёт.

Тайка было заикнулась про «позавтракать», но оказалось, что дивий воин уже собрал запасы и перекусить можно будет в дороге.

— Бегом, пока Вьюжка не передумал. Я его еле уговорил нас отнести. А на коне добираться — в два раза дольше.

Пока они летели на белокрылом симаргле, Тайка постоянно оборачивалась: всё искала упыриные приметы, да так и не нашла. Клыков у Яромира не отросло, руки были тёплыми, солнечный свет если и вызывал беспокойство, то дивий воин его хорошо скрывал. Она пыталась прислониться ухом к груди, чтобы послушать, бьётся ли сердце, но за свистом ветра ничего не разобрала. Может, Лис пошутил? Надо будет улучить момент и нарвать в полях дикого чеснока, чтобы уж наверняка убедиться.

К самой пещере Вьюжка идти отказался, и его можно было понять: хоть на его морде и не осталось царапин, а ухо снова стояло торчком (наверное, Яромир подлечил), но память о неудаче была ещё слишком свежа. Тайке хотелось надеяться, что эти дикие коловерши только собак к своему укрытию не подпускают, а к людям отнесутся более благосклонно. Но она всё равно оробела, заглянув в тёмную пустоту холма.

— Эй! — Эхо трижды повторило: эй-эй-эй…

Никто не ответил, но в пещере что-то зашуршало, и Яромир положил руку на рукоять меча.

— Кого ты там рубить собрался? — фыркнула Тайка. — Летающих котиков?

— Может, там целые летающие тигры, — дивий воин слегка смутился.

— А такие бывают?

— У нас — нет. Но, может, это какой-нибудь залётный тигр с Востока.

— Из Нави, что ли? — Тайка округлила глаза. — Я от Лиса ничего такого не слышала.

— Дальше, за Навьим царством, есть и другие земли, ещё более странные. Наш мир больше, чем ты думаешь, — дивий воин вздохнул. — И, кстати, мне не нравится, что вы часто болтаете с Лютогором. Сейчас он на нашей стороне, но вот увидишь — ветер переменится, и он переметнётся.

— Мы не можем знать этого наверняка.

— Такие люди ищут только своей выгоды и ради этого идут по головам.

— Да, он накосячил. Но и ваш царь — я имею в виду прадедушку Ратибора — был тоже не подарок. А Лиса извиняет хотя бы то, что он всё делал ради мамы.

Яромир закатил глаза:

— Ты слишком наивна. У нас говорят: святая простота.

— Ой, а в этом вы сходитесь: Лис вчера сказал мне то же самое. — Тайка не без злорадства отметила, как вытянулось лицо дивьего воина. — И как вам не надоело друг на друга наговаривать?

— Что он тебе про меня наплёл? — Яромира аж передёрнуло.

Тайка отмахнулась:

— Да так, фигню всякую. Я хочу, чтобы вы оба перестали друг про друга гадости говорить. А то как в детском саду!

— Моё дело — предупредить, — вспыхнул дивий воин.

— Ну, считай, что предупредил.

— Не уверен, что ты меня услышала. — Взгляд Яромира погрустнел. — Но ладно. Не будем больше к этому возвращаться.

Тайка, кивнув, снова повернулась к пещере:

— Пушок, ты здесь? Ау! Это я, Тайка!

— Нет тут никакого Пушка, — раздался очень сварливый голос. — Пшли отседа! Занято!

— Не беспокойтесь, на вашу пещеру мы не претендуем. Просто ищем друга, — Тайка попыталась раздвинуть плети дикого винограда, чтобы разглядеть собеседника. В следующий миг ей пришлось уклоняться от летящей в голову репы.

— А я говорю, проваливайте! Он не хочет вас видеть.

— Ага, а сами говорили, что его нет. Соврали, значит. Думаю, и сейчас врёте. Пушок меня никогда бы не бросил! — В неё полетела ещё одна репа. К счастью, мимо. — И я его не брошу! — Метание овощей превратилось в настоящую бомбардировку, поэтому Тайке пришлось спрятаться за камнем.

— Это похоже на похищение! — выкрикнула она, а гадкий коловерша рассмеялся в ответ:

— Если не уйдёте, получите тыквой! И в тыкву!

Яромир не сдвинулся с места. У его ног Тайка увидела много порубленной на половинки репы. Дивий воин усмехнулся:

— Какое непочтительное отношение к еде. Пушок точно упал бы в обморок, если бы это увидел.

Похоже, происходящее его забавляло. А вот Тайке ситуация казалась глупой и совсем не смешной:

— Мы просто хотим поговорить. — Она попыталась воззвать к здравому смыслу, но в ответ получила ехидное:

— А мы не хотим! Вы собакой пахнете.

— Но мы же люди, разве не видно?

— Людей мы тоже не любим. Вообще никого не любим, хе-хе-хе!

Тайка закатила глаза:

— Понятно, открыт новый вид: коловерши-мизантропы.

— Кем ты нас назвала?! — Из темноты послышалось фырканье и угрожающее клацанье когтей по камню.

— А вы Пушка спросите, — Тайка не удержалась от ядовитой усмешки. — Он объяснит. Целую лекцию прочитает.

— Но тогда он узнает, что вы здесь.

— Вот именно! — У неё прямо руки чесались поймать этого незнакомого коловершу и задать ему хорошую трёпку.

На некоторое время воцарилась тишина. Незримый собеседник погрузился в раздумья, и Тайка осмелилась высунуться из-за камня: как раз для того, чтобы услышать вердикт:

— Нет, всё-таки в тыкву надёжнее!

Тайка с Яромиром переглянулись, пожали плечами. Переговоры явно не задались, этот тип внутри холма оказался на редкость упрямым (если не сказать — тупоголовым). Но Тайка не могла отступить. Она была почти уверена, что дикие коловерши удерживают Пушка силой.

Она решила попробовать зайти с другой стороны: опять шагнула прямо к проёму, гордо вскинув подбородок:

— Эй, а вы вообще знаете, кто я? Между прочим, вы живёте на земле моего дедушки-царя. А я — царевна и требую, чтобы меня пропустили!

— У нас свой старейшина, — фыркнули из темноты. — И царь дивьих людей нам не указ. А пещера наша. У нас эта… как его? Суре… вере… нитет!

— Это вам Пушок сказал?

Нет, ну правда, откуда коловершам знать такое слово?

— Не твоё дело, двуногая!

Пф, ещё и обзывается.

— Ладно, — Тайка на ходу придумывала новые лазейки. — Если мне нельзя увидеть моего друга, может, старейшина согласится нас принять? Раз уж он суверенный правитель, то мы — уполномоченные послы из Дивьего царства.

Она сделала знак Яромиру, чтобы тот вложил меч в ножны, и дивий воин нехотя подчинился. Наверное, и сам понял, что мирные послы не должны размахивать оружием направо и налево.

— Тут, признаться, загвоздочка выходит, — наконец вымолвил их озадаченный переговорщик. — Старейшина-то наш и есть Пушок.

Яромир, заслышав такую новость, аж присвистнул, а Тайка ахнула:

— Это с каких пор?

— Дык со вчерашнего вечера. Мы его на совете племени выбрали. Потому что он умный и знает про этот суре… вре… нитет.

— Ага. — Кажется, до Тайки начало доходить. — То есть раньше вы всё-таки были царскими подданными?

Вот пострел рыжий! Всего на сутки пропал, а уже революцию устроил!

Незнакомый коловерша ненадолго задумался, потом пробурчал:

— Да какие ж мы подданные, если царь даже не знает, что мы тут живём?

— Ты правда хочешь политической сознательности от котика? — шепнул ей Яромир, и Тайка, не удержавшись, хихикнула: и правда, чего это она?

А вот что непременно стоило спросить:

— Погоди, если Пушок у вас теперь за главного, кто ему вообще может что-то запретить?

Из темноты на неё вытаращились два круглых жёлтых глаза, и коловерша с почтением прошелестел:

— М-мамочка.

— Прости... кто?

— Ну, наша мама.

— Погоди, так вы что, братья? — Тайка заулыбалась. Всё-таки Пушок нашёл потерянную семью. Да так быстро! Это ли не чудо?

Коловерша угукнул, как филин. Должно быть, это означало «да».

— Послушай, я понимаю вашу радость. И вашу настороженность тоже. Но мы с Пушком росли вместе. Так что я тоже ему, можно сказать, сестра. Если он решит остаться с вами, я пойму и не буду возражать. Но можно мне с ним хотя бы попрощаться? — На этих словах Тайкино сердце сжалось, а на глаза навернулись слёзы.

Наверное, Пушок и впрямь решил остаться с родными. А не предупредил, потому что знал, что она будет плакать, уговаривать… Но пусть уж объявит о своём решении сам, а не прячется за спинами сородичей. А она попытается принять правду, какой бы горькой она ни была. Потому что Пушок, как никто другой, заслуживал счастья.

— А ну поклянись всеми пряниками этого мира! — подозрительным голосом потребовал коловерша.

И Тайка, приложив руку к груди, сказала:

— Клянусь.

— Ну, тогда заходите, что ли, — разрешил этот вредина.

Тайка достала из кармана фонарик и шагнула в темноту.

Пушков братец оказался таким же рыжим, только размером поменьше — на тигра точно не тянул.

— Как тебя зовут? — она присела на корточки. — А то столько говорили, а так и не познакомились. Я вот Тайка. А это — Яромир.

— Моё имя — Солнышко, — коловерша важно поклонился. — Следуйте за мной, господа двуногие послы, — и как помчался! Тайка за ним едва поспевала.

Кое-где свод пещеры понижался настолько, что ей приходилось пролезать на пузе. Наконец Солнышко юркнул в какую-то особенно узкую щель. Яромир с сомнением посмотрел ему вслед и сказал:

— Боюсь, дальше мне не пролезть, дивья царевна. Я, увы, не коловерша.

— Значит, я пойду одна, а ты дождись меня здесь.

Дивий воин насупился, явно желая возразить, но, завидев покрасневшие глаза Тайки, буркнул:

— Ладно, — и небрежно смахнул слезинку с её носа. — Но коли не вернёшься до вечера, имей в виду: мы с дружиной тебя из-под земли выроем.

Тайка кивнула и протиснулась в кошачий лаз. Немного оцарапала плечо, но это мелочи. Главное, что Пушок жив-здоров и они скоро увидятся!

Солнышко вывел её в круглый зал, укреплённый извилистыми корнями деревьев. Повсюду — словно норки на ласточкином берегу — виднелись круглые отверстия со сплетёнными из лозы дверцами. Они напоминали крышечки для корзинок, из которых кое-где торчали любопытные усатые мордочки. Когда Тайка на них смотрела, коловерши прятались, но всё равно сверкали из-за прутьев круглыми глазищами. Некоторые были совсем ещё... котятами? птенцами? Интересно, как называются дети коловершей?

Солнышко подвёл её к самой большой норе.

— Тебе туда. Это гнездо старейшины. Только, смотри, ничего там не порушь, дылда!

— Уж как-нибудь постараюсь, — Тайка встала на четвереньки, с осторожностью приоткрыла дверку и поползла.

Вскоре она оказалась в небольшой уютной комнатке — в полный рост здесь встать не получалось, зато сесть — вполне. Весь пол был устлан мягкими подушками и пледами, на отполированном древесном спиле, заменявшем стол, лежали всякие разносолы: нарезанные овощи и фрукты, пирожки, вяленый окорок и даже кружка с квасом. На одной лежанке у стены, укрывшись крылом, спала маленькая белоснежная коловерша с чёрными — будто бы в носочках — лапками, вторая была пуста, но, приглядевшись, Тайка обнаружила на подушке ещё одно знакомое рыжее перо. Пушок только что был здесь, куда же подевался?

Она задрала голову: ну точно, в потолке была дыра, ведущая наверх. А Пушок… вот дурачок — в этой дыре застрял. Тайка увидела болтающиеся в воздухе мохнатые лапы и недолго думая дёрнула их на себя.

Раздалось приглушённое:

— А ну отпусти! — Пушок вылетел, как пробка из бутылки, и вытаращился на неё:

— Тая? А ты-то здесь откуда? — И тут же понизил голос: — Тс-с, мама спит!

— Ну привет, старейшина. — Хоть Тайка и не собиралась его упрекать, а обида всё же мелькнула в голосе. — Неплохо устроился, я смотрю.

— Ой, прости, что не предупредил. Если честно, я потому и пытался в вентиляцию пролезть. Надо же тебе сообщить, куда я подевался, — затараторил коловерша, опуская взгляд. — Понимаешь, тут так всё завертелось. Я и оглянуться не успел. Мама, брат, Тучка-вонючка тоже тут. Я тебе рассказывал про Тучку? Нет. Это подруга детства моя. Ох, как мы с ней цапались! А теперь такая красотка, я чуть не влюбился. Или влюбился всё-таки? Ещё не решил, наверное. Эх, жалко, папа не дожил...

— Значит, у вас тут теперь суверенитет, да?

Ох, кто бы научил, как сладить с чувствами, чтобы комок не подкатывал к горлу. Вообще-то, наверное, стоило посочувствовать Пушку: он, бедолага, только-только узнал, что отца больше нет. Но на язык, как назло, прыгали совсем другие слова.

Пушок понурился:

— Да я ляпнул, не подумав, а они подхватили. Мы вчера перебродившей черники наелись, ну, меня и понесло. Знаешь, как у Сеньки бывает? Голова кругом, на душе радостно, а язык чепуху мелет. Ну, ребята и решили, что я умный и обаятельный.

— Ну, с этим-то никто не спорит. Скажи мне, умный и обаятельный, что ты теперь делать собираешься? Помнишь ещё, зачем мы сюда вообще прилетели?

Ой, кажется, она слишком раскричалась. Белоснежная коловерша дёрнула ухом и подняла голову:

— Так. А это ещё кто?

— Мама, я тебе сейчас всё объясню, — заволновался Пушок. — Это Тая. Помнишь, я рассказывал.

— А, девочка из Дивнозёрья. — На Тайку смотрели внимательные жёлтые глаза. Ох и тяжелый был взгляд у Пушковой матушки. — Ну здравствуй, ведьма. Я Соль, старейшина этого племени.

— Погодите. А этот рыжий тогда кто? Солнышко сказал, что Пушка вчера избрали. Соврал, что ли?

— Бывшая старейшина, — спохватившись, поправилась Соль. — Ушла на покой по собственной воле. А мой старший сын теперь за нас всех в ответе. Я его живым уж не чаяла увидеть… солнышко моё. — Впервые голос её потеплел, и Пушок, перепрыгнув на мамину кровать, пояснил:

— Это меня когда-то звали Солнышком. Пушком-то Василиса окрестила, когда я в Дивнозёрье попал. Думал, все мои погибли. Мы ведь тогда с Жар-птицами воевали так, что перья во все стороны летели. А их насылал сам Кощей, между прочим. Я пытался вернуться даже. Прилетел, а никого нет, только земля выжженная. Ух, и горевал я тогда. И рассказать некому было. Никто ж меня не понимал, как ты. Муркаешь, жалишься, а всё без толку… эх! В общем, оказалось, что они просто спрятались. Нашли эту пещеру, закрылись от птиц и от людей да так и жили. А когда старый Каштан помер, мама вместо него старейшиной стала.

— А с папой что сталось? — Вопрос сорвался с языка раньше, чем Тайка задумалась о его уместности.

— Это всё жар-птицы проклятущие, — всхлипнул Пушок. — Ух, я бы им! Ну, глядишь, ещё найду ту, которая…

Он замолчал, а мать погладила его лапкой по голове:

— Месть ничего не решает, сынок. Главное, мы теперь в безопасности. Живём скрытно, еду добываем под покровом ночи в соседних деревнях, и никто о нас не знает. Если, конечно, не считать твоей подруги.

Опять этот пронзительный взгляд. И нехороший такой — Тайка сглотнула.

— По-моему, я вам не нравлюсь.

— Я благодарна, что ты давала моему сыну приют и пищу, — сдержанно отозвалась Соль. — Он поведал мне о ваших приключениях, и я убедилась, что они поистине удивительны. И столь же опасны.

— Поэтому вы препятствовали нашей встрече? Боялись, что я его уведу навстречу приключениям? — Тайка сама не знала, зачем спрашивала эти очевидные вещи. Так-то всё уже было понятно.

Но Соль сумела её удивить:

— По правде говоря, есть две причины. Одна — что ты теперь знаешь о нашем укрытии. Это плохо. Двуногим здесь не рады.

— О, не беспокойтесь, я никому не скажу, — Тайка повернулась к Пушку. — Скажи ей, что я никогда не нарушаю данного слова.

— Я за неё ручаюсь, мам, — кивнул коловерша.

Но, кажется, Соль это совсем не убедило:

— Рисковать племенем нельзя. Мне самой не нравится это решение, но выбора нет. Твоя подруга останется с нами, её нельзя отпускать.

Тайку бросило в жар:

— Меня будут искать, вообще-то!

— Кто? Твой воинственный друг? — Соль усмехнулась, показав зубы. — Не беспокойся, вас не найдут. Солнышко уже устроил обвал. Потому что мой сын нужен мне здесь, и точка!

— А ты так и будешь молчать и глазами хлопать? — накинулась Тайка на Пушка.

Тот скорбно пошевелил усами, опуская взгляд:

— Прости, Тая. Я очень тебя люблю. Но не могу же я бросить в беде родную мать?