Шестисотый день в мире Содома, вечер

Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

Не успел я вернуться с охоты на японские броненосцы, как почувствовал, что Птице в ее ментальных боях нужна моя помощь. Одновременно со мной этот зов услышала Кобра – и мы с ней (точнее, наши ментальные образы), как это обычно водится, явились в ментальное поле Николая Второго одновременно. Интересно, где это подсознание нашего клиента могло взять образы революционных матросов, классических двухбашенных броневиков, а особенно демона революции товарища Троцкого? Или это Ольга Васильевна успела расстараться – ознакомила, так сказать, хозяина земли русской с конечным итогом его хозяйствования? Если так, то все правильно. Думаю, именно этот фактор сделал Николая Александровича таким покладистым. И, кстати, интересно, что чувствовал господин Ульянов, когда Кобра покатила по брусчатке площади конструкт его головы? Надо будет спросить у нее, был это макет (вроде как из папье-маше) или между копией и оригиналом сохранялась непосредственная связь…

– Сохранялась, Батя, – на мой мысленный вопрос так же мысленно ответила Кобра, – и сейчас я ему не завидую. Виртуальная декапутация может ощущаться ничуть не хуже, чем реальная. Если он в этот момент спал, то пережил сильнейший кошмар, а если бодрствовал, то все эти переживания были у него наяву. Так и до инфаркта недалеко.

– Ну, – мысленно пожал я плечами, – будем надеяться, что обойдется без инфаркта.

– А я надеюсь, что не обойдется, – упрямо подумала Кобра, – а если даже и обойдется, то эту недоработку надо будет исправить. Ну зачем тебе этот упырь, Батя? Ведь он не только борец за права рабочего класса, причем весьма посредственный, но еще ярый русофоб и богоборец, яростно ненавидящий тот народ, за права которого он якобы боролся. Именно поэтому сразу после его победы страна оказалась охвачена жесточайшей Гражданской войной, которая только чудом не стерла ее с карты мира. Это именно Ильич втянул в политический процесс Лейбу Бронштейна, который до того болтался в своих межрайонцах как какашка в проруби. Тебе напомнить, какой крови это стоило впоследствии? Но больше всего я ненавижу этого человека за то, что он разделил единую до того страну границами – и теперь мои родственники на Украине под влиянием пропаганды люто ненавидят родственников в России. Я не отрицаю, что наш с тобой нынешний клиент довел Россию до ручки, а сменившие его демократы по врожденной криворукости развалили все, до чего смогли дотянуться. Но этот факт ничуть не искупает ошибок и преступлений, совершенных человеком с двойной фамилией Ульянов-Ленин. Ведь есть же в партии большевиков люди с вполне приличным анамнезом: Сталин, Дзержинский, Фрунзе, Красин и другие, которые действительно борются за справедливость, а не за то, чтобы разделить, разорвать, уничтожить русский народ. Батя, отдай его мне. Если он выжил в этот раз, я буду являться к нему во сне каждую ночь – для того, чтобы отрубать его голову своей «Дочерью Хаоса»… Колдун он там или нет, но рано или поздно это сведет его в могилу.

Я подумал, вспомнил, как «рассосались» революционные матросы после того как им бросили голову этого деятеля – и согласился. Смерть господина Ульянова от вроде бы естественных причин в настоящий момент останется для этого мира почти незамеченной, но потом, лет через десять-двадцать, приведет просто к тектоническим изменениям в местной политической архитектуре.

– Хорошо, Кобра, – мысленно сказал я, – действуй. Но обещай, что не потащишь этого деятеля к нам – мучить в башне Терпения, как ты в прошлом мире насмерть замучила Омер-пашу. Или, может, вместо тебя послать к нему мисс Зул, чтобы она заездила его до смерти?

– Нужна ему твоя мисс Зул! – немного презрительно хмыкнула Кобра. – Он и собственную жену имеет только от случая к случаю, считая, что любая, даже самая мелкая страсть, будет мешать ему в его борьбе с самодержавием. Мисс Зул необходимо посылать к Бронштейну или Парвусу, не пропускающими ни одной юбки – вот где может получиться красиво и, главное, естественно, ибо неумеренное кобелирование еще никого не доводило до добра.

Вот на этой, вполне оптимистической, ноте мы и договорились. Товарищ Сталин для меня в данном периоде был ключевой фигурой, возможным будущим премьером и вождем важнейшей политической силы, а вот господина Ульянова я с легкостью готов списать в расход, тем более если подтвердятся подозрения, что он является неинициированным злым колдуном, ментальным вампиром, тянущим жизненные силы со всех, кто уверовал в его идеи. Но с этим мы будем детально разбираться потом; нынче же главной целью для нас является Николай Второй и его окружение. Поэтому первым делом я должен был встретиться с реморализованным самодержцем во плоти и сверить часы. Иначе невозможно будет двигаться дальше, особенно если с наступлением утра в Санкт-Петербурге поднимется шум, что из Зимнего Дворца украли царя.

Встреча состоялась у меня в кабинете в Башне Силы, для начала втроем: я, он и отче Александр, как модератор нашей дискуссии. Конечно, Небесный Отец мог бы принять участие в разговоре и через мое восприятие, но тогда бы нарушился баланс договаривающихся сторон. Да и вообще, сам факт присутствия на нашей встрече священника успокаивал моего клиента и настраивал его на деловой и конструктивный лад.

– Итак, – сказал я, внимательно глядя на главного собеседника, – мы должны исходить из того, что в настоящий момент здесь решается не одно лишь будущее находящегося здесь Николая Александровича Романова, и даже не дальнейшую участь возглавляемой им династии. Главным предметом нашей заботы является будущее Российского государства и связанная с ним общая историческая траектория этого мира. Не так ли, Отче?

– Именно так, Сын Мой, – с погромыхивающими нотами в голосе ответил отец Александр, – этот мир находится в точке бифуркации своей истории, и твоя обязанность – развернуть его в правильном направлении.

– Спасибо за комплимент, – кивнул я в ответ, – поднапряжемся и развернем. И хоть мои должностные обязанности подразумевают, что первым делом я должен думать именно о России, благополучие других стран для меня тоже не пустой звук. Если в этом мире станет доминировать Российская Империя, то более-менее прилично станут жить все народы. Если господствовать станут Германия, Франция, Британия или Североамериканские Соединенные Штаты, то жителям этих стран, и то далеко не всем, будет обеспечена райская жизнь, а остальные, в том числе и русские, окунутся в кромешный ад. А это для меня неприемлемо.

– Я это знаю, – погромыхивая голосом, подтвердил отец Александр, – и поэтому не уточняю задачу. В большинстве случаев ты и сам знаешь, что тебе следует делать. Но сейчас время дорого, а посему пора переходить к конкретике…

– Погоди, о Господи! – вдруг взмолился Николай Второй, уже осведомленный о том, кто иногда говорит голосом отца Александра, – прежде чем говорить о конкретном, мне хотелось бы понять, кто он таков, Артанский князь Серегин Сергей Сергеевич, и какую роль он играет в твоих замыслах…

– Артанский князь Серегин, – есть персона в которой сущность человека и сущность архангела существуют нераздельно и неслиянно, – все с тем же громыханием в голосе сказал отец Александр. – Два этих начала существуют вместе, не подавляя одно другое, и в то же время непрерывно взаимодействуя между собой. Как имеющий живое человеческое тело, в небесной «Табели о рангах» он – особа второго ранга; выше него только настоящие архангелы с полным статусом. По должности он – Мой специальный исполнительный агент, и, кроме Нас, над ним стоит только его собственная Совесть, и больше ничего. Личность без Совести была бы неприемлема на такой должности – связанной с жизнями миллионов разумных существ.

Вот это характеристика… Сейчас надуюсь от гордости как индюк и лопну как воздушный шар. Хотя, чего там гордиться – работать надо тщательней, не допуская косяков, чтобы оправдать оказанное доверие и не зазнаваться, как зазнались некоторые, впоследствии проклятые и низвергнутые.

«Правильно мыслишь, Сын Мой, – услышал я своим сознанием безмолвно громыхающий голос, – тот самый «проклятый и низвергнутый» страдал, скорее, от недостатка совести, чем от ее избытка. Действуй в том же духе, как ты действовал прежде – и будет тогда тебе вечное блаженство и кое-что еще…»

«Не люблю блаженства, Отче, – по-солдатски прямо рубанул я, – я же у вас в раю на третий день от скуки на стенку полезу, ну или на пальму, если не найду подходящей стены. Мне для полного счастья дело нужно сложное, но по силам, а когда я его сделаю – чтобы было новое, а за ним еще и еще. Чтобы мне шашку и коня – и на линию огня.»

«Хорошо, Сын Мой, – согласился Небесный Отче. – Я учту твои пожелания. Ты трудись, а я тут пока подберу подходящий мир для того, чтобы отдать его тебе в полное ленное владение – сначала как императору, а потом как курирующему архангелу. Но сейчас – т-с-с-с… Марлезонский балет продолжается.»

Пока мы с Небесным Отцом обменивались мнениями, император Николай Второй, несомненно, переживал мучительные душевные страдания. Что-то там Птица с ним не доработала, потому что после ее сеанса он должен был идти на контакт легко и с радостью, а сейчас у всероссийского самодержца такой вид, будто в счастливое завтра его тащат на веревке.

– Господи… – с мукой в голосе произнес он, – прости меня, но я ничего не понимаю. Я могу понять то, что такого наглого, нахрапистого, по-варварски справедливого вождя призвал к себе в князья племенной союз древних славян. Я могу понять то, что племенная старши́на согласилась на все его условия, ибо их враги были грозны, а двенадцать тысяч всадников панцирной кавалерии вдобавок к племенному ополчению – по тем временам неодолимая сила. Я не могу понять только того, о Господи, как ты мог связаться с этим непочтительным и наглым авантюристом, который смеет разговаривать с Тобой таким дерзким тоном…

– Артанский князь Сергий сын Сергия из рода Сергиев – это один из лучших Моих Сыновей! – загрохотал голос отца Александра, – чего я не могу сказать о тебе, Николай сын Александра из рода Романовых. Он вывел доверившихся ему из смертельной западни. Защищая слабую женщину, он голыми руками победил античного бога войны Ареса, затем, получив в награду от Афины Паллады энергооболочку этого патологического убийцы и насильника, сам перевоспитал ее до полного архангелоподобия. Он победил злого божка херра Тойфеля, сыночка нашего Сатаны, и обрел в мире, куда я сослал античных богов, такой авторитет, что его с радостью научили, как ходить по мирам и направили на один уровень выше. Он сам развился до того состояния, в каком он есть ныне – и только тогда Я заключил с ним свой контакт. Шагая от мира к миру, он карал злых и подлых, защищая силой своего меча всех слабых и сирых, и Я ни на единый миг не пожалел, что доверил этому человеку исполнять Мою волю. А что сделал ты, Николай сын Александра? Промотал наследство, оставленное тебе предками, разорил и разрушил данную тебе Российскую державу – да так, что собирать ее потом обратно пришлось уже совсем другим людям…

После этой отповеди Отца взгляд императора Николая Александровича вдруг остекленел, а с краешка приоткрытого рта на бороду потянулась ниточка слюны. Понятно: началась индивидуальная проработка. Если уж не подействует и она – тогда этого кадра действительно останется только мочить в сортире.

Означенная процедура по нашему времени продолжалась минут пять, после чего лицо императора Николая снова обрело живое выражение.

– Господин Серегин, – безжизненным голосом сказал всероссийский самодержец, – я раскаиваюсь в том, что высказал в отношении вас столь прискорбное недоверие. В наказание Господь повелел мне вместе со всем семейством находиться в полной вашей власти и безоговорочном повиновении. Я обязуюсь сделать все, что бы вы мне ни приказали, и надеюсь только, что в отношении моих родных и близких будет проявлено милосердие.

– К некоторым вашим родственникам милосердие проявить не получится, – мрачно ответил я, – потому что само их существование наносит ущерб Российскому государству. В первую очередь я имею в виду все семейство вашего дяди Владимира Александровича, другого вашего дядю генерал-адмирала Алексея Александровича, превратившего русский флот в личную кормушку, а также вашего двоюродного дядю генерал-фельдцехмейстера Николая Михайловича. Кто-то же должен ответить за внедрение в российской артиллерии совершенно ублюдочной французской схемы «одна пушка, один снаряд»? Впрочем, в отличие от указанных выше членов семьи Романовых, в данном случае я не буду настаивать на летальном исходе, как и в отношении некоторых других ваших родственников, которых тут слишком долго перечислять. Их будет ждать отставка без пенсии и мундира, принесение извинений за нанесенный ущерб и добровольная эмиграция в иные миры, где они будут никто. Зато я обязуюсь проявить свое милосердие ко всем малым и невинным, чтобы они не пострадали за чужие грехи. У вас лично сохраняется свобода выбора формы отставки и места дальнейшего жительства – как для себя лично, так для вашей жены и детей. На этом предлагаю прекратить обсуждение судьбы вашего семейства и перейти к чисто практическим вопросам ведения войны.

– Хорошо, Сергей Сергеевич, – неожиданно покладисто согласился император Николай, – я вас внимательно слушаю.

– На первом этапе, – сказал я, – для успеха дела необходимо, чтобы командование Порт-Артурским отрядом кораблей из рук контр-адмирала Вирена перешло к капитану первого ранга фон Эссену. Я понимаю, что этот человек совсем недавно был капитаном второго ранга и командовал весьма небольшим, по вашим меркам, крейсером, но внутри него сидит боевой адмирал, способный привести русский флот к победе, а внутри Вирена нет ничего, кроме педанта и садиста. Недопустимая ситуация, когда на корабле русского императорского флота оказались запуганы и забиты даже офицеры. Император, в отличие от всех прочих чинов, никому и ничего не обязан объяснять. Вы можете своим указом отправить Вирена в распоряжение МГШ через Чифу, а на освободившееся место назначить каперанга фон Эссена.

– Если это надо для успеха дела, я подпишу такой указ, – сухо сказал император. – Что еще?

– На втором этапе, – сказал я, – будет необходимо заменить на Манчжурской армии Куропаткина на Линевича. Но это немного позже, когда мы проведем соответствующую работу с вашим младшим братом Мишкиным. Пора ему вылезать из коротеньких штанишек. Вам через некоторое время придется вернуться в Петербург, а все текущие вопросы на Дальневосточном театре военных действий предстоит решать генерал-лейтенанту российской императорской армии Великому князю Михаилу Александровичу Романову.

– Хорошо, – губы Николая впервые за все время тронула легкая улыбка, – я буду очень рад, если мой братец наконец повзрослеет. Тем более что наследовать мне должен будет именно он. Если вы, Сергей Сергеевич, доставите моего брата сюда для разговора, то я обязуюсь помочь вам уговорить его взять на себя эту ношу, не прибегая к таким тяжким средствам как непосредственная беседа с Творцом Всего Сущего.

– Договорились, Николай Александрович, – сказал я, нажимая магическую кнопку звонка, вызывающего дежурного офицера. – А сейчас вас отведут в предоставленные вам апартаменты, где вы сможете отдохнуть и обдумать все случившееся. И не удивляйтесь отсутствию слуг: вам только стоит подумать о том, что вам требуется – как все будет исполнено. Здешние слуги невидимы и очень старательны, а еще у них нет любопытных ушей и глаз, а также злых языков.

Часть 43