День двадцать пятый, около полудня

Строящийся стольный град великого княжества Артании на правом берегу Днепра

Анна Сергеевна Струмилина

Маг разума и главная вытирательница сопливых носов

 

Нет на свете зрелища отрадней, чем наблюдать человеческую радость. Для меня, по крайней мере. Когда я вижу все эти сменяющие друг друга оттенки чувств – от неверия к бурному ликованию – я начинаю испытывать то же самое. И вот, глядя, как супруга Велизария Антонина каждый день вглядывается в зеркало, я с удовольствием отдаюсь во власть ее эмоций. Сначала она робко разглядывает свои изменившиеся черты, поворачиваясь то одним боком, то другим; при этом время от времени прикрывает глаза и трясет головой, словно пытаясь избавиться от наваждения. Потом, вздохнув, вглядывается еще более внимательно – и вот тут ее лицо начинает оживать. Оно вдруг загорается очаровательным румянцем – это сердце женщины начинает быстрее гнать кровь от радостного волнения. Глаза наполняются блеском, словно в их глубине зажглось по маленькому фонарику; ресницы подрагивают, ноздри трепещут, грудь вздымается… Уголки губ ползут вверх – и это преддверие восторга. Антонина то придвигает зеркало поближе, то отводит подальше; ее плечи разворачиваются, подбородок поднимается вверх – горделивая осанка признанной красавицы – и она разражается тихим смехом, который щекочущим хрустальным звоном отдается в моем позвоночнике, передавая все ее безмерное незамутненное ликование. И я тоже смеюсь от счастья вместе с ней, я радуюсь и сопереживаю – и мои магические способности не имеют к этому никакого отношения…

К настоящему моменту Антонина с Велизарием прошли почти полный курс регенерации. Могу сказать, что они оба, помолодев, составляют на загляденье гармоничную пару. Русоволосая белокожая Антонина, высокая и статная, отлично смотрится рядом со своим крепким плечистым супругом, голову которого теперь окружает пусть не длинный, но достаточно пышный ежик каштановых волос. К появлению растительности на своей до того лысой как колено голове великий полководец отнесся с благоговением, и теперь то и дело запускает в них ладонь, млея от счастья.

Самое удивительное в Антонине – это ее глаза-хамелеоны, которые в зависимости от освещения и настроения своей хозяйки с легкостью меняют свой цвет от серого до зеленовато-карего. Но в основном в них живет сейчас изумрудная лучистость, выдающая пока еще не притупленную эйфорию от чудесного преображения.

Несколько дней назад, когда мы все еще находились в заброшенном городе мира Содома, Антонина, уже насмотревшись в зеркало, собиралась уходить, в комнату вошла Феодора – та самая, что одной из первых присоединилась к нашему отряду еще там, в нижнем мире ссыльных античных богов. Теперь Феодора носила короткую стрижку из нашего мира (сама ее стригла), стильный белый английский костюм с контейнеровоза и являлась женой младшего сержанта Равиля Шамсутдинова, больше известного по позывному «Бек», который души не чаял в своей половине. Не то чтобы она была моей закадычной подругой, но иногда она приходила ко мне и мы болтали с ней по душам о том о сем. Правда, в последнее время из-за суеты видеться нам приходилось нечасто.

Словом, получилось так, что эти две женщины буквально столкнулись в дверях нос к носу. Феодора открыла было рот, чтобы извиниться и посторониться, но тут Антонина громко вскрикнула и, побледнев, уставилась нее. Феодора изрядно растерялась от такой реакции на свою персону и теперь тоже стояла, хлопая глазами и пребывая в полном недоумении.

Тем временем Антонина протянула к ней руку и срывающимся шепотом, еле двигая непослушными губами, произнесла на латыни:

– Феодора?! Ты?

Та переступила с ноги на ногу и, кинув на меня, тоже ничего не понимающую, быстрый взгляд, ответила на том же языке:

– Ну да, меня зовут Феодора. Скажи, а мы разве с тобой знакомы, что ты с таким удивлением смотришь на меня?

Тут Антонина бросилась к ней на шею и зарыдала.

– О, Феодора! – причитала она, то тряся, то обнимая совершенно обалдевшую женщину, – Ты жива! Ты жива! Как же так, Феодора? О, моя милая подруга, они и тебя тоже воскресили! Какое счастье, что я встретила тебя в этом волшебном месте, где случаются чудеса!

Бедная Феодора замерла как статуя и взглядом взывала ко мне о помощи. Она явно опасалась сама отцеплять от себя эту сумасшедшую, которая несет вслух откровенный бред о какой-то воскрешенной Феодоре. И, хоть я тоже до сих пор не поняла причину странного поведения Антонины, все же поспешила на помощь своей приятельнице.

– Э-э… Антонина… – сказала я, легонько похлопав по плечу жену Велизария, – я не думаю, что вы могли быть когда-нибудь знакомы. Вероятно, тут какое-то недоразумение… Отпусти ее, давай разберемся…

Истерические восклицания моментально стихли. Две женщины сделали по шагу назад и с интересом посмотрели друг на друга.

– Я прошу прощения, – наконец произнесла Антонина, лицо которой приобрело нормальный цвет, – наверное, я действительно обозналась. Но надо же, какое удивительное сходство с одной моей подругой – разумеется, в те годы, когда она была так же молода и прекрасна, как я сейчас! Ты похожа на нее, тогдашнюю, прямо как отражение в зеркале. И тебя тоже зовут Феодорой, как и ее…

Теперь Антонина просто с любопытством взирала на стоявшую перед ней Феодору, которой не терпелось узнать, с кем же ее все-таки перепутали. А я уже, кажется, знала. У Антонины была только одна закадычная подруга с таким именем – ныне покойная базилисса, супруга Юстиниана.

– Надо же, какое удивительное совпадение… – пробормотала Антонина, качая головой, и после небольшой паузы спросила:

– Откуда ты родом, Феодора?

Та помялась, затем, получив от меня ободряющий кивок, произнесла:

– Я не знаю своего происхождения, госпожа э-э… Антонина. Просто я однажды очнулась в маленькой горной долине иного мира, насквозь промокшая после сильного дождя, не зная о себе ничего, кроме имени. Ручей, протекавший по долине, вывел меня к берегу большой реки. Там я встретила людей, которые, так же, как и я, говорили по-латыни, и один из них стал моим мужем, а я его женой под именем Бонифация. Мы жили вместе очень недолго и очень несчастливо. Муж частенько меня поколачивал, а я забеременела от него и родила дочку по имени Инес, которая скоро умерла. Потом однажды на селение напали тевтоны, которые искали Серегина и его спутников, но почему-то убили в нашем поселке всех, кроме подростков и молодых женщин. Потом Серегин сам нашел тевтонов и всех их поубивал, как это он обычно делает, когда видит врагов, а нас, выживших, взял с собой. Здесь, в отряде, я второй раз вышла замуж, но на этот раз я всем довольна и мой муж меня любит. Вот и вся моя история, госпожа моя Антонина, и пусть госпожа Анна подтвердит, что я говорю правду.

– Да, – не колеблясь, сказала я, – Феодора говорит правду, и я готова быть тому порукой.

– Так значит, – задумчиво и тихо произнесла Антонина, пристально разглядывая стоящую напротив женщину, – Феодора умерла и воскресла в ином мире, омолодившись и потеряв память… Неисповедимы пути Господни. Возможно, что по-иному было просто нельзя.

Тут я подумала, что вряд ли когда-нибудь Отец будет обсуждать вопрос неисповедимости своих путей применительно к судьбе Феодоры хоть с Антониной, хоть со мной, хоть с самой Феодорой – а значит, тайна ее происхождения так и останется тайной.

Вот такая странная история произошла с нашей Феодорой. Правда, несмотря на все попытки Антонины установить с ней более близкое знакомство та отвечала отказом, предпочитая общаться исключительно со своими старыми знакомыми. Но и Антонина скоро умерила свою назойливость. Она теперь все больше и больше наслаждалась возвращением физической привлекательности, а ее супруг Велизарий спешил использовать возвратившиеся к нему мужские возможности. Теперь каждое утро он вместе с солдатами и офицерами бегает на зарядку и выполняет силовые упражнения, а по ночам из комнаты супругов до моего чуткого мозга долетают такие флюиды страсти, что мне становится неловко.

И еще к этой неловкости примешивается горьковатый оттенок тоски… Счастливые супруги! Они прожили вместе всю жизнь, вместе состарились, и вот теперь получили вторую молодость, причем вечную. Наверное, они воспринимают это как подарок свыше. А я? Суждено ли мне встретить своего единственного? Так хочется любви – хочется романтики и поцелуев, объятий, душевных разговоров, страстных признаний… Кем он будет – мой избранник? А что, если мне вообще не суждено его встретить, и я так и не испытаю большой и настоящей любви? От этих мыслей становится ужасно неуютно. Эх, если б я могла заглянуть в свое будущее… Но увы, у меня это не получается. Вообще, все, что касается лично меня, покрыто пеленой неизвестности. Что ж, придется мне и дальше полагаться на волю Провидения.

Однако не могу не отметить тот факт, что у меня появился поклонник. Это командир нашего разведывательного батальона капитан Коломийцев – рыжее мускулистое чудо, солнышко в штанах, и, как говорит Серегин, один из лучших офицеров, прибывших к нам из восемьдесят девятого года. Его батальон – единственный из того полка, участвовавший в деле против авар, на одну треть состоит из его старых солдат, а на две трети из разного рода амазонских оторв, которых команда Змея собирала по всем их амазонским тюрьмам и штрафбатам. Именно там, среди диких амазонок, подвизались наши бесплатные приложения Гера и Артемида. Надо сказать, что уродок и старушек в батальоне у Коломийцева нет, все амазонки молоды, прекрасны, дерзки, и все влюблены в своего командира, а он, получается, влюблен в меня.

Этот капитан Коломийцев так неловко пытается со мной заигрывать, что мне его становится просто жалко. Наверное, наслушался рассказов Серегина про строгую и разборчивую «богиню Анну»… Я стала постоянно его чувствовать – его незатейливые мысли толпятся на границе моего восприятия, так и норовя залезть мне в голову – нормальные, здоровые мысли о том, что я ему очень нравлюсь, что он находит меня красивой, сексуальной, умной, доброй и рад бы прогуляться со мной при луне… Но мне почему-то неинтересно.

Это что же такое – все его мысли читаются сами… Мне даже приходится усилием разума блокировать восприятие, но это почти не помогает. О чем же это говорит? Вероятно, о том, что этот человек слишком прост для меня. Но он очень милый, и мне не хочется его огорчать. Вот, недавно принес мне букет полевых цветов… Сам стоит и смотрит на меня как влюбленный школьник – глаза сияют чистейшей голубизной, веснушки аж светятся… Хороший, славный мальчик, ну почему бы мне не полюбить его? Но нет, богине Анне надо мужчину под стать, а интрижки ее не интересуют. Поэтому солнышку в штанах остается печально вздыхать, да лелеять свою несбыточную мечту…

Угораздило же человека так несчастно влюбиться, что теперь ни туда, ни сюда. И вылечить его некому. Лилия занимается только подростковыми «любовями», а из этого возраста капитан Коломийцев уже формально вышел, да и я не могу лечить его сама от себя. Хотя почему бы нет? Надо только проанализировать, какие черты моей внешности и личности привлекли этого человека настолько, что он потерял голову и после этого можно предложить ему адекватную замену. Вот чем, например, плоха подвизавшаяся при разведывательном отделе бывшая жена аварского тудуна хорезмийка Гюльбадан-бану? Сумрачная высокая красавица, гордо несущая свою голову, увенчанную черными косами. Она всего лишь немногим старше меня, но у нее уже одна почти взрослая дочь, и еще одна дочь помладше, и сын, как говорится, школьного возраста. Кроме масти волос, между нами много общего в фигуре и пластике движений – так почему бы капитану Коломийцеву не полюбить эту дикую экзотическую штучку, оставив меня в покое… Не подойдет Гюльбадан-бану, найдем ему славянскую красавицу. С кем бы мальчик ни тешился, лишь бы не страдал от несчастной любви, а то больно же смотреть, как человек мучается…

 

* * *

 

Тогда же и там же

Ася, она же Асель Субботина, она же «Матильда»

 

Нет, ну надо же – наша Янка нашла себе мальчика! Вот тихушница – я до последнего не догадывалась, что она глаз на этого Ува положила. Вообще так нечестно – я-то с ней делюсь секретами… Даже когда в Серегина влюбилась, она первая узнала – а это произошло, когда мы еще только-только в Нижний мир попали. Ну да я на нее не обижаюсь. Я за нее, наоборот, рада. Хотя этот Ув так себе… Я бы на такого не запала – сам худой, а волосы белые и длинные, как у девчонки, он их в хвостик сзади собирает. И что интересно – этот Ув заявляет, что он гот. Да и вовсе он не похож! Я видела готов – еще там, в нашем мире – они во все черное одеваются и волосы в черный цвет красят, а лицо белой пудрой мажут… И они всегда мрачные и хотят умереть, и еще они любят ходить ночью на кладбище… ну, мне так девчонки рассказывали. Словом, чокнутые они, готы эти. Правда, Янка утверждает, что это нация такая, и к тем готам отношения не имеет, но что-то я не слышала про такую нацию… и вообще, что эта Янка понимает… Но то, что они друг другу подходят – это факт. Они и похожи, будто брат с сестрой.

Анна Сергеевна говорит, что чувствует в Уве большие способности, но я-то ничего не чувствую – ни большого, ни маленького. Но вот что заметила – Димкин большой черный конь, который раньше никого к себе не подпускал, признал нашего новенького. Димка ездит на своем коне очень мало, считай что совсем не ездит, и раньше конь все время скучал. Теперь же он как привязанный ходит за этим Увом. Так они втроем и слоняются – впереди Ув, который выбирает пастбище на завтра для наших коней, за ним Янка, а за ними большой черный конь. Смешные.

Вообще здорово, когда человек находит себе пару. Одиноким быть плохо и скучно. Мне кажется, когда у человека есть пара, он становится лучше – все его хорошие качества выходят наружу. Это, наверное, от счастья так происходит. Между прочим, Антон Витальевич тоже нашел себе девушку. Да не какую-нибудь, а настоящую русалку! Не халам-балам. А это потому произошло, что он очень сильно изменился. Там, в нашем детском лагере, над ним только все смеялись и издевались – и правильно, он был таким нелепым придурком… Мы с девчонками его на конфеты раскручивали – он думал, если будет нас угощать, мы его любить будем. Фиг там! Он, конечно, добрый, да вот почему-то все время хотелось над ним ржать… и издеваться так аккуратно… Не знаю почему. И понимаю, что не заслуживал он такого, а вот удержаться было невозможно.

А сейчас это будто совершенно другой человек. Просто удивительно! Подстригся, сбрил усы дурацкие – но не в этом же дело… А в чем – понять не могу. Вот только на конфеты его по-наглому раскручивать я бы уже не стала.

Со своей русалочкой он не расстается – всюду они ходят за ручку и постоянно смотрят друг на друга, улыбаясь как два влюбленных идиота, каковыми они, собственно, и являются. Зато Антон наконец расстался со своей кепкой – он ее этой Илле своей и подарил, а ей удивительно идет под ее пепельные пышные волосы. Они, эти русалки, теперь выглядят вполне прилично, потому что одеваются – это Анна Сергеевна их приучила. Правильно, нечего сиськами трясти при всем честном народе. Они быстро это дело продыбали – как можно украсить себя с помощью одежды, подчеркнув свои достоинства. Они вообще все повторюшки и подражают нам, обычным людям. Глупые такие, но прикольные… Илле с того контейнеровоза достался клевый комплект – джинсовые шортики и кофточка. На ногах у всех русалок (как, впрочем, и у нас) – кроссовки, потому что это самая удобная обувь. Они, правда, шнурки не завязывают, потому что их долго потом развязывать, если подвернется водоем и захочется поплавать; они их просто затягивают и заправляют внутрь. Это мой Митька научил их, умник этакий…

И, кстати, такая умора наблюдать, как Илла учит Антона плавать… Я случайно увидела, они этим втихаря занимались, найдя уединенную бухточку на побережье. Ну и не удержалась, понаблюдала немного. Илла его держит под живот и что-то щебечет своим птичьим голосом. А он руками размахивает, плыть пытается – я не могу, ну и ржач… Тут она его все дальше на глубину заводит – ей-то пофиг, у нее хвост. Он боится, цепляется за нее, сам бледный от страха, а пытается улыбаться, влом ему перед ней трусом показаться. Наконец она его отпускает… И он тут же начинает тонуть. Я бы давно психанула, а эта Илла вылавливает его, смеется и нежно целует, а затем, взяв его в охапку, плывет к берегу. Между прочим, Антон тонет всегда молча, только глаза таращит – вот респект ему за это; если бы русалка услышала его визг, наверняка сразу бы за мужика перестала считать.

 

 

* * *

 

Августа 561 Р.Х.