Просвет. В гостях у рабочего. Наездники на ослах. Грозный мексиканец. Странная процессия. Самодельная тень. В столице. Бой быков. Нашли работу

18 октября. Второй день мы едем по непроходимым дебрям, не встречая не единого человека.

У меня уже несколько раз мелькала зловещая мысль:

- Не заблудились ли мы?

По озабоченному виду Ильи я догадывался, что и он думает о том же. Однако друг другу мы ничего не говорим, боясь разговорами и обсуждениями усилить эти еще не совсем осознанные страхи. Вдруг вдали показался какой-то просвет.

В надежде найти там селенье мы торопились, как только было возможно торопиться по предательской, усыпанной колючками дороге.

Трудно описать нашу радость, когда мы выехали к полотну железной дороги. Все наши опасения о неправильно выбранной дороге мигом рассеялись. Решили ехать по шпалам, чтобы поскорее добраться до какого-нибудь жилья. Вечерело. Надо было спешить.

Через несколько минут мы увидели вдали какие-то темные силуэты. "Наверное, ремонтные рабочие", — решили мы, И действительно, когда подъехали ближе, то увидели загорелых, почти краснокожих людей. В широкополых шляпах, с длинными черными усами они нам показались очень суровыми, и встреть мы их не на полотне железной дороги с кирками и лопатами, а где-нибудь в лесу, мы бы их без сомнения, приняли за бандитов.

Однако эти люди очень дружелюбно с нами поздоровались и, побросав работу, столпились около нас, рассчитывая очевидно поговорить "по душам". Очень огорченные нашим незнанием испанского языка, они объяснили нам знаками, что до ближайшего селения не больше километра, и снова принялись за работу.

Окрыленные надеждами, мы стремительно тронулись в путь. Вскоре показалась водонапорная башня. Навстречу нам шли два крестьянина. Видя, что с нас градом льется пот, они дали нам сосуды из тыквы, наполненные водой. Долго мы не отрывались от горлышка. Крестьяне смеялись, удивляясь, сколько может выпить человек сразу.

В сумерки добрались до селения.

Жизнь в местечке шла полным ходом. Все двери и окна в домах были открыты. Оттуда неслись звуки граммофонов, мандолин, гитар, пианол, маримбы и других инструментов, Вся улица была заполнена звуками. Веселые мексиканцы не могут жить без музыки.

На наш вопрос о том, где бы нам остановиться, нам указа ли единственную в этом селении гостиницу.

Растянувшись после купанья на мягкой кровати, покрытой белоснежной простыней, мы вспомнили разостланные на пыльной дороге плащи, три костра, поднимающиеся тучи дыма и двух жалких отбивающихся от москитов путников, и покатились от смеха. Измученные 48-часовым путешествием по тропической жаре и ночевкой с москитами, мы быстро заснули.

На другой день, освеженные морским купанием, отправились в дальнейший путь. Решили ехать вдоль полотна железной дороги. Но узенькая дорожка около линии была неудобна для велосипеда; часто приходилось слезать и идти по полотну, так как дорожка пропадала. Местность стала еще глуше. Как две отвесные стены, зеленела по бокам чаща леса. Громадные черные птицы с красными клювами взлетали вверх при нашем появлении. В этот день нам много раз пришлось пожалеть, что у нас нет оружия. Для охотника здесь раздолье. Часто из кустов около самой дороги выбегали вспугнутые нами серны, козлы и дикие бараны.

Попугаи же, особенно к вечеру, целыми стаями летали над нашими головами и криками совершенно оглушали нас. Наступил вечер. Тропинка возле линии сошла с насыпи вниз и мы выехали к небольшому разъезду. Здесь стояло не больше 8 построек с низкими крышами. Ломаным испанским языком мы попросили разрешения остаться переночевать.

Рабочий, к которому мы обратились с этим вопросом, узнав, что мы русские, с радостью повел нас к себе в гости. Мы вошли в низенькую глиняную хижину. Земляной пол, закопченый потолок, очаг из глины, два висячих гамака, освещенных коптящим фитилем, — обычная обстановка мексиканского рабочего.

Он усадил нас за самодельный стол на деревянные обрубки, заменявшие стулья, представил жене и попросил ее накормить нас.

На стене на деревянных колышках висело несколько тарелок и чашек. В углу, вместо ведер, стояли железные банки от газолина, наполненные водой. На маленьком столике в углу стоял граммофон, эта обязательная принадлежать каждого мексиканского жилища. На стене висела какая-то странная гитара и несколько картинок религиозного характера.

На столе скоро появились две небольших тарелочки, наполненные супом красного цвета с крошечным кусочком мяса. Суп был вкусный, но очень острый, с большим количеством перца. Вместо хлеба нам дали кукурузные лепешки. Спать нас уложили на дворе, так как в доме не было лишнего места.

После городка Колимы наш путь свернул на север, и местность начала сильно меняться. До сих пор мы ехали почти все время по ровному месту, заросшему лесами и тропической растительностью. Теперь же начались горы. Леса стали попадаться значительно меньше, появились возделанные поля и пастбища.

По дороге стали встречаться крестьяне, отправляющиеся по делам в город. Маленький осел, по местному названию "бурро", семеня ножками и похлопывая ушами, тащит на себе груз, состоящий обычно из ящиков, укрепленных на спине. Иногда на муле, ростом немного более осла, восседает хозяин.

Мексиканец на седле представляет довольно забавную картину.

Спина мула проваливается немного вниз под тяжестью седока, ноги которого беспомощно свешиваются, едва не касаясь земли. Часто бывает, что босые ноги вдеты в деревянные стремена и вооружены громадными, колесообразными шпорами. На голове большая широкополая шляпа сомбреро, на плечах "сарапе". Почти все вооружены.

Однажды мы были свидетелями любопытной картины.

В кантину, где мы пили квас, вошел рослый мексиканец в сомбреро, с причудливо перекинутым через плечо сарапе, с болтающимся на поясе огромным револьвером.

Остановившись у стойки, он громким голосом позвал хозяина.

Тот очевидно где-то замешкался и не появился на окрик. Мексиканец снова, закричал зычным голосом.

Хозяина нет. Разъяренный длительным ожиданием, нетерпеливый посетитель выхватывает револьвер и начинает стрелять в воздух.

Когда наконец появился перепуганный хозяин, мексиканец спокойно попросил себе вина и, швырнув полагающуюся с него монету, начал безмятежно попивать из поставленной ему кружки. Все посетители кантины не обратили на это событие никакого внимания.

Не менее поражены мы были странным употреблением револьвера на вечеринке с танцами, где подвыпившая молодежь начала развлекаться выстрелами в стены и потолок.

После того, как мы расстались с лесами, путешествие наше пошло гораздо спокойнее.

Никаких приключений... Даже начинает надоедать. По обеим сторонам дороги тянутся бесконечные поля.

Они совсем не похожи на отлично разделанные японские пoля; даже китайские рисовые плантации по сравнению ними кажутся чудом техники. Странно смотреть на крестьян, которые самодельной сохой, сделанной из кривого дерева, с большим трудом взрыхляют твердую почву.

На следующий день мы оказались свидетелями одного нового для нас зрелища.

Уже совсем стемнело, когда мы подъехали к селению, где думали остановиться на ночлег. Спускаясь с горы, под которой находилось это селение, мы обратили внимание на кое-то странное освещение.

Подъехав к плаццо, мы увидели своеобразную картину. Кругом пылали огромные костры, в которые все время подбрасывались огромные охапки сухих ветвей. На фоне этого фантастического освещения двигались фигуры мексиканцев и индейцев, завернутые в сарапе, с огромными нахлобученными на лоб сомбреро.

Когда мы подошли ближе, вся эта странная процессия двинулась нам навстречу. Впереди неистово отбивали какой-то странный танец барабанщики. За ними слегка повизгивали флейтисты. Получалась весьма своеобразная мелодия.

За оркестром следовала набожная толпа, несущая на длинных шестах какие-то странные изображения из бумаги,

В толпе было много женщин. Они не носят сарапе и сомбреро, но и их вид, в длинных шалях, которыми они покрывают голову и закутывают все туловище, на фоне ночного освещения тоже был достаточно фантастичен!

Остановившись на ночлег, мы долго расспрашивали нашего хозяина, что это за процессия попалась нам навстречу, Однако при нашем знании испанского языка мы могли понять только то, что это религиозное шествие.

Когда мы здесь попробовали было применить "японский метод" объяснения на записках, у нас ничего не вышло. Обычно крестьяне, которым мы предлагали их прочесть, говорили, что они неграмотны.

Самыми образованными людьми в деревнях здесь являются католические священники. Пользуясь этим, они беспощадно обирают народ. Мы были свидетелями любопытного случая в местечке Санта Анне.

В лавке встретились полный бритый патер и худощавый крестьянин, только что купивший соли.

- Почему ты не уплатил мне за панихиду по жене?- обратился он к крестьянину.

- Очень просто, мой господин, у меня нет денег.

- Однако ты купил соли. Давай ее сейчас сюда.

Священник бесцеремонно вырвал соль из рук крестьянина и положил ее в свой глубокий карман.

7 ноября. Уже около трех недель едем мы по Мексике. Приспособились к жаре и новым условиям езды. Выезжаем обычно, как только начинает светать. В самую жару делаем привал. Стараемся выбрать для отдыха тенистое место.

Это далеко не всегда удается. Бывают дни, когда, кроме кактусов и агав, не встретишь ни одного растеньица. Но мы изобрели ловкий способ устраивать тень. Останавливаясь на отдых, мы перевертываем вверх колесами свои велосипеды, натягиваем на них плащи и блаженствуем в тени, созданной этой редкостной постройкой.

Во время этих привалов мы обычно обедаем, — опыт научил нас не останавливаться для этого в мексиканских деревушках.

Суп, когда-то так нам нравившийся, успел уже достаточно надоесть. Особенно раздражает нас огромное количество чили — перца, которым мексиканцы обильно уснащают все свои кушанья. Кроме того, мексиканки обычно так долго возятся с приготовлением пищи, что на обед приходится тратить очень много времени.

Мы теперь закупаем в каждом городе изрядное количество консервов. В маленьких селениях можно достать сколько угодно самых изысканных и необычайно дешевых фруктов; здесь же обычно покупаем тортильи — маисовые лепешки, которые заменяют хлеб.

Сидя под тенью своих собственных плащей, мы мирно обедаем, закусывая консервы фруктами. После этого мы обычно заваливаемся спать, и, когда солнце начинает уже спускаться к горизонту, освеженные отдыхом, продолжаем свой путь.

Постепенно начинаем изучать мексиканский язык. Самые необходимые слова мы уже усвоили. Встречают нас повсюду очень гостеприимно и приветливо и не менее приветливо стараются стянуть с нас как можно больше денег.

Наконец после продолжительного путешествия по сплошному плоскогорью, после долгих и утомительных подъемов мы добрались до Мексико-Сити, столицы страны.

Проехав предместья, мы въехали в центральную часть города.

Как и всегда, за нами следовали целые толпы любопытных, благодаря услугам которых мы добрались наконец до здания нашего консульства. Здесь мы встретили теплый, радушный привет. Нам дали комнату и всячески позаботились о нас.

К этому моменту у нас оставалось всего 8 руб., и ехать дальше было нельзя. По старой памяти, стали писать в Москву и искать работы.

На третий день после нашего приезда к нам явились представители спортклубов с извинением, что по незнанию не встретили нас, и предложили устроить торжественную встречу. Мы охотно приняли приглашение. Через два дня в парке Чапультепек нам была устроена встреча одним из велоклубов "Радио". Газеты следующего дня посвятили нашему приезду целую страницу.

В ожидании вестей из Москвы мы знакомились с городом. Он поразил нас своей оживленностью. На улицах масса автомобилей.

Город расположен в большой котловине между гор. На фоне синего южного неба сверкают снежные верхушки гор.

Дома с плоскими крышами придают городу довольно своеобразный вид. Центральные улицы залиты асфальтом. Часть построек староиспанского стиля с внутренними дворами, с железными решетками на окнах.

По городу ходит очень много небольших автобусов. У них довольно потрепанный вид. По крыльям автобусов все время обезьянами лазят кондуктора, выкрикивая протяжным голосом: "Есть свободные места. Есть свободные места".

Самые шикарные здания в городе — огромные соборы, построенные с необычайным богатством и пышностью.

Особенно резко бросается в глаза в Мексико-Сити разница между центром и окраинами. В центре все оборудовано по-американски, на окраине же — вымощенные булыжником мостовые, валяющиеся в пыли ребятишки.

В один из первых дней нашего приезда мы отправились осматривать гордость Мексико-Сити — громадный парк, разбросанный около дворца президента.

Здесь сосредоточены все редкостные растения, растущие в Мексике. Мы, видевшие уже немало за время нашего путешествия, останавливались подчас, совершенно ошеломленные необычайной изобретательностью мексиканской природы. Особенно нас поразило огромное дерево, имеющее 22 шага в окружности. Парк содержится в образцовом порядке. Аллеи залиты асфальтом. Деревья подстрижены, дорожки подчищены. Масса необычайно ярких и на редкость крупных цветов, аромат которых разносится чуть ли не на несколько километров.

В праздничные дни парк полон публики. Особенно много в нем рабочих, так как театры для них дороги.

В ожидании работы мы посетили ряд рабочих клубов. Главное внимание в них обращается на музыку и пение. Почти в каждом клубе проводится обучение грамоте. Посещают клубы главным образом молодежь и дети; только изредка встретишь взрослых. Рабочие встречали нас всегда с большой радостью. В некоторых клубах в честь нашего прихода хоровой кружок исполнял "Варшавянку".

Знакомясь день за днем с городом, мы заметили одну характерную особенность. Все роскошные магазины, а также и магазины с орудиями сельского хозяйства находятся в руках иностранцев. Влияние иностранцев проглядывает всюду; в их руках сосредоточены фабрики и заводы. Школ в столице достаточно, но к сожалению только в столице. Одна рабочая школа, которую мы осмотрели, очень напоминала нам наш фабзавуч. При школе есть мастерские: столярные, слесарные, токарные, типографии и пр. Ученики — с 6 до 18 лет. Общеобразовательные предметы чередуются с профессиональными. Окончившие получают звание ученика названной профессии. В школе существует самоуправление, вплоть до суда и собственных банкнотов.

Девятилетний кассир с гордостью принес нам дензнаки школы, имеющие обращение внутри школы и в их кооперативе. Ученики с охотой показывали всю школу и закидывали нас вопросами о том, как живет наша молодежь. Им хотелось завязать переписку с нашими фабзавучами. Мы дали им два адреса.

Мы конечно, как и все жители Мексико-Сити, считали своим долгом посетить корриду — знаменитый "бой быков", С волнением подошли мы к огромному амфитеатру, вмещающему 8.000 зрителей. Внутри круглая арена, 50 метров в диаметре.

Мы сидим на самом верху вместе с рабочими, а внизу помещается мексиканская знать. Охваченные общим волнением, с напряжением ждем начала.

Играет оркестр. Взоры всех устремлены на центральную ложу, где сидит "королева".

Но вот она делает легкий знак рукой, и коррида начинается.

Под звуки марша выходят матадоры, пикадоры, бандерильеры и прислуга. Блестящие шитые золотом курточки и плотно охватывающие ноги рейтузы показывают стройные фигуры бойцов. Особые шапочки, обшитые черным барашком, отмечают матадоров, т. е. людей, убивающих быков. На лошадях едут пикадоры, обязанность которых ранить и дразнить быка; бандерильеры с палочками, которые вонзают в быка до его единоборства с человеком. За ними следует прислуга с мулами, освобождающая арену от убитого быка. Горделиво посматривая на публику, все проходят мерным шагом под гром аплодисментов. Публика неистовствует от восторга, видя своих любимцев.

Дальше прислуга уходит с парада; остаются тореадоры с большими цветными плащами и пикадоры. У пикадоров ярко красные плащи особенно разъяряющие быка. Тореадоры с плащами разных цветов располагаются неподалеку от четырех прикрытий, на полметра выступающих из совершенно замкнутого круга, отделяющего арену от публики. Эти прикрытия необходимы для того, чтобы вовремя спастись от неожиданного нападения быка.

Судьи корриды помещаются в особом месте среди публики. Они дают знак музыкантам, и те играют призывной сигнал к выпуску быка.

Матадор кланяется королеве, затем публике и кладет плащ, эспаду и шапочку на барьер ложи "королевы". Музыка снова играет марш.

Красивое молодое животное вихрем выносится на арену. От света, музыки и массы публики бык совсем безумеет. Он тщательно ищет выхода, бегая по арене. Пикадор, гордо сидя на лошади, держит в руке деревянную пику длиной в 2,5 метра. Выждав некоторое время, он бросается наперерез быку, вызывая его на бой. Тот сначала избегает встречи, наконец, разоренный пикадором, быстро, изогнув голову, бросается на лошадь, втыкает ей в брюхо острые рога и, поднимаясь, распарывает брюхо и выпускает внутренности.

Пикадор от наступления переходит к защите; он вонзает пику в шею быка и слетает с лошади. Публика аплодирует с такой силой, что дрожат стены, и кажется вот-вот рухнет здание.

Несчастная, еще живая, лошадь бежит по арене с выпущенными внутренностями. Наконец опытная рука специального убойщика коротким ударом острого клинка прекращает страдания животного.

За первым пикадором следует второй. Снова пикадор гарцует на лошади. Разъяренный предыдущим нападением, бык сразу бросается в бой. Падает еще одна жертва. Пикадор едва успевает спастись от нового нападения. Рассвирепевший бык, с обагренной кровью головой, бешено мечется по арене.

После этого появляются на сцену снова тореадоры. Ловкие, изящные, они носятся с красными плащами, расстилая их перед продолжающим неистовствовать быком. Так дразнят они быка минут пять. Не успевший удачно вывернуться тореадор быстро и ловко прыгнул за барьер и бык вонзился в твердое дерево рогами. Но тут же перед ним разостлан новый плащ. Бык яростно тычет в него рогами; однако тореадор быстро скрывается. Публика в восторге, но стоит тореадору сделать неловкое движение, как публика свищет, кидает в неудачника окурками, гнилыми апельсинами и всем, что попадает под руки.

Долго носятся по арене тореадоры, долго неистовствует от неудачных нападений разъяренный бык. Но вот на арену выступает безоружный матадор. Он ловко машет красным плащом прямо перед мордой быка, держа капу в руках. Когда бык бросается к нему, он приподымает или опускает капу, пропускает быка, делая шаг в сторону. Много разнообразных движений проделывает он. Все они основаны на ловкости, хладнокровии и находчивости. Публика следит за каждым движением; беспрерывно слышатся восклицания, поощрения, вздохи и восторги.

Вслед за матадором по сигналу выходит бандерильер с двумя заостренными палочками. Утомленный, измученный бык останавливается в недоумении, ища на кого бы ему накинуться.

Увидя бандерильера, бык готовится к нападению, мотая головой и разрыхляя землю передними копытами. Его противник делает несколько шагов вперед и топает ногой. Бык стремительно бросается на него, опустив голову вниз. Еще одно легкое движение и бандерильер бросается вперед, вонзив быку две палочки возле начала шейных позвонков. Бандерильер прыгает в сторону и быстро уходит.

Этот поединок продолжается до тех пор, пока в спине быка не окажется шесть палочек с цветными бумажками.

Они еще больше раздражают быка, и он пытается сбросить их. Неудачно воткнутые палочки сбрасываются и заменяются новыми.

После бандерильеров снова выходит матадор. В его руках острая эспада. Становясь возле быка, он, придерживая покрытую капой эспаду, машет ею перед обезумевшим быком; проделывает ряд замечательных трюков, стоя на коленях; заставляет быка бросаться и ловко отскакивает; плотно прислоняясь к боку быка, ударяет его ладонью по лбу и, взмахнув капой, поворачивается кругом.

Публика с напряженным вниманием следит за боем.

Наконец, отойдя на 4 шага, матадор намечает место удара в позвонки быка вытянутой эспадой в согнутой правой руке. Пригнутая голова быка готова взять на воздух смельчака, но еще один миг — и эспада вонзилась в шею животного по самую рукоятку.

Кровавый спектакль закончился. Бык падает, из его горла льется кровь. Публика ревет от восторга. Шляпы без конца летят к ногам победителя. Под звуки марша матадор раскланивается. Прислуга быстро убирает быка, волоча по песку арены остатки кровавого зрелища. За первым быком идет второй, третий, и так до шести.

Газеты уделяют корриде целый лист. Это одно из самых значительных событий в Мексике.

Надо признаться, что это зрелище нас не особенно увлекло, домой мы пришли совершенно разбитые.

Знакомясь с обычаями Мексики, мы не забывали вместе с тем ежедневно посещать наше посольство и справлялись относительно работы. Однажды мы были приятно поражены известием о том, что в Мексико-Сити на днях прибывает наша ботаническая экспедиция, которая должна в отправиться в Южную Америку.

- Экспедиции наверно понадобятся технические работники, и мы вас туда пристроим, — радостно сообщил нам секретарь посольства.

Через несколько дней нас зачислили техническими работниками ботанической экспедиции.

На каучуковые плантации

Без велосипедов. «Маримба». Добывание каучука. Скорпион. Нападение обезьян. На колымаге. Знаменитые пиро́ги. Мангровые заросли. У Тихого океана

24 декабря. Впервые за все время путешествия мы расстались с велосипедами. Правда и до сих пор были у нас случаи, когда приходилось прибегать к другим способам сообщения, но велосипеды всегда были с нами. Теперь мы с ними простились надолго, так как экспедиция возлагала на нас целый ряд обязанностей, при которых наши велосипеды были бы обузой.

Экспедиция почти сплошь состояла из ботаников-специалистов. Преследовала она чисто научные цели — ознакомление с растительностью Мексики и Южной Америки; кроме того предполагалось особо тщательно обследовать различные породы каучуковых деревьев с тем, чтобы их можно было развести у нас на родине.

В Тапачуле начальник нашей экспедиции получил все необходимые сведения о каучуковых плантациях, и мы отправились в путь.

На небольшом разъезде, где поезд стоял всего с минуту, нам надо было высадиться. С лихорадочной быстротой мы выгружали наш багаж, состоящий чуть ли не из 100 мест.

Проехав около трех километров, мы добрались до первой каучуковой плантации поселка Закоальпа.

Между высоких мощных деревьев маленькие полуразрушенные хижины рабочих почти незаметны.

Нас встретили в поселке с большими почестями, отвели нам специальный барак, предназначенный для канцелярии плантации.

Несмотря на то, что уже наступил вечер, было невероятно жарко. Мы решили лечь спать в гамаках. Когда мы начали растягивать наши гамаки между деревьями, сопровождавшие экспедицию индейцы пришли в ужас, они знаками объяснили нам, что на этих деревьях водится несметное количество разных зловредных насекомых и спать тут опасно. Пришлось нам растянуть свои гамаки между столбами террасы.

На следующее утро мы уговорились с индейцем Николосом, что вместе с ним пойдем на добычу каучука.

Чуть только рассвело, наш спутник разбудил нас. Ночевка в гамаках нам не обошлась даром. Все лицо у каждого из нас представляло сплошную опухоль. Москиты не упустили случая полакомиться свежей европейской кровью.

Почесываясь и ежась от укусов, мы однако быстро собрались в дорогу.

Начинало светать. Как только мы зашли в густые тропические заросли, нас охватил мрак. Едва вырисовывались силуэты деревьев. Ни один лист не шелохнулся. Охватила поднимающаяся от земли сырость.

Мы по совету индейцев надели высокие кожаные гетры, чтобы предохранить себя от укусов змей. Вооруженные мачетами и револьверами, с огромными фляжками за поясом, мы имели довольно воинственный вид.

Еще более причудливо выглядел Николос. На спине у него был укреплен большой бидон для сливания каучукового сока; к поясу были привязаны 40 чашек, в которые добывается сок; в руках он держал специальный инструмент с заостренным наконечником — для подрезания коры. Кроме того тут же торчала мачета — необходимое орудие каждого индейца, отправляющегося в путь. Этими мачетами обычно расчищают себе дорогу в непроходимых южных лесах.

Через несколько минут пути мы были уже в густых зарослях кастильоа — деревьев, из которых добывается густой молочного цвета сок; из него делается потом каучук.

Кастильоа — высокие деревья, напоминающие немного наши тополя. Кора их вся изрезана поперечными полосами.

Когда мы подошли к одному такому дереву, Николос показал нам наглядно, как добывают сок. Накинув веревку на дерево, он с ловкостью обезьяны взобрался на высоту нескольких метров. Забраться на дерево прямо по стволу было невозможно, так как на расстоянии 3-5 метров не росло никаких веток. Мачетой Николос очистил ветки от лиан, подобрался к самому стволу и принялся делать надрезы.

Надрезы делаются вокруг дерева наклонно, так что нижние концы их почти соединяются. Здесь надрезается большая продольная полоса, которая спускается к самому краю, где и ставится чашечка.

С необычайной быстротой и ловкостью лазил Николос по деревьям. Под каждое дерево он подставлял маленькую деревянную чашечку. Как только чашечка наполнялась, он сливал сок в бидон и снова ставил чашку на прежнее место, чтобы не пропало ни одной капли драгоценной жидкости.

Начало светать. Мы уже ясно различали силуэты индейцев, проворно лазающих по деревьям. Казалось весь лес наполнен какими-то странными двуногими животными.

Как только наступила жара, работа прекратилась. Здесь возможно работать только на рассвете и после того, как спадет зной. Все остальное время стоит такая невыносимая жара, что трудно пошевелить пальцем.

Мы получили задание от начальника экспедиции собрать листья костильоа, собрать образцы деревьев и населяющих их паразитов. Пока Николас делал свое дело, мы собирали материал для гербария.

На следующий день нам пришлось взять на себя хозяйственные хлопоты. Разложив костер, водрузив посредине его таганок, мы принялись за приготовление обеда. В наших условиях это было не особенно сложным делом. Варили взятое с собой мясо. Особенно все любили черепаховый суп. На второе у нас обычно бывали консервы, на третье растущие повсюду в изобилии фрукты. Запивали все вкусным соком кокосовых орехов.

Однажды вечером из-под таганка, который нам вздумалось переложить, выскочил скорпион.

Это небольшое насекомое, длиной в 7-5 сантиметров, наделало большой переполох. Черный, бархатистый, с загнутым кверху хвостиком, скорпион, словно обрадованный тем, что ему наконец удалось выбраться на свободу, стремглав бросился в угол комнаты.

Моментально угол этот опустел. Индейцы подняли невероятный гвалт.

- Осторожнее, синьор. Его надо умертвить, — кричали они, носясь по комнате в погоне за проворным скорпионом.

На крик сбежалось еще несколько индейцев. Они с необычайной предприимчивостью принялись охотиться за скорпионом, и через несколько минут он был убит.

- Укусит — умрешь, — вразумительно рассказывал Николос о свойствах скорпиона, возмущаясь нашим спокойным видом.

Услышав от рабочих поселка, что недалеко находится замечательное селение, славящееся секретным производством особого питательного вещества "коко", мы решили туда съездить. Это вещество обладает необыкновенным свойством: употребляя его, человек может сохранять работоспособность в течение 4-5 дней, не принимая другой пищи. Начальник экспедиции охотно отпустил нас с Ильей в это путешествие. Поехали верхом.

Часа через два быстрой езды мы увидели, что вполне успеем доехать засветло, и так как по дороге попадалось много неизвестных фруктов и растений, решили посмотреть их поближе. Привязали лошадей к громадным лианам, свесившимся с высоких деревьев, и, расчищая себе дорогу мачетами, пошли к стоявшему невдалеке дереву, сплошь обвешанному небольшими золотистыми плодами. Мы съели по несколько плодов и, рассматривая другие деревья и растения, незаметно отошли в сторону от тропинки шагов на 200.

Илья заметил довольно высоко висящий на дереве большой плод и, стараясь сшибить его, бросил вверх палку.

Это оказалось как бы сигналом. Со всех сторон на нас градом посыпались всевозможные плоды, фрукты и сучья деревьев.

У каждого из нас на поясе висело по громадному мексиканскому пистолету. Закрывая левыми руками головы от всякой дряни, летевшей в нас, мы извлекли пистолеты и выпалили по несколько раз вверх. Обстрел прекратился и, выпрямившись, мы увидели удирающих врагов — юрких суетливых обезьян.

Потирая ушибленные места и сбрасывая раздавившиеся и прилипшие к одежде фрукты, мы сели на лошадей и поехали дальше.

Довольно скоро добрались мы до поселка, по внешнему виду ничем не отличающегося от других индейских селений этих мест. К сожалению, как это бывает почти всегда при первых встречах индейцев с белыми, нас приняли очень недоверчиво. Несмотря на все наши старания, разузнать что-нибудь о растении "коко" нам не удалось. Разочарованные, вернулись мы к месту ночлега.

Пробыв в Закуальпе несколько дней, мы отправились на остров на Тихом океане, где наши ботаники рассчитывали найти каучуковые деревья.

Первую часть пути нужно было проехать на волах. Индейцы запрягли волов в огромную колымагу с высокими колесами больше двух метров в диаметре.

- Наверно у Ильи-пророка и то такой великолепной колесницы нет, — смеялись мы, глядя на это редкостное сооружение XX века. Однако довольно быстро мы поняли смысл и значение этих колес.

Дорога шла по просеке тропического леса. Просека была проложена очень давно. Во многих местах поперек дороги лежали огромные поваленные деревья. С колесами меньшего размера совершенно невозможно проехать через них. Просека временами была так узка, что ветки деревьев во многих местах соединялись, переплетенные лианами.

Лианы низко спускались, и сидеть на возах было совершенно невозможно. Ветки хлестали нас по голове, сшибали шапки, царапали лица. Особенно неприятно было при этом то, что после каждого удара на нас сыпались целые груды насекомых, которые тут же начинали нас кусать. Пришлось слезть с возов и идти пешком.

По краям просеки росло очень много интересных растений, которые нам нужно было собирать.

Наши ботаники, не уставая, бросались от одного растения к другому, определяя их семейства и виды. Мы же, нацепив на головы купленные в Закуальпе высокие остроконечные соломенные шляпы, упражнялись в рубке мачетой и помогали в собирании интересных образцов для гербария.

После этого первого дня пути первый раз мы расставляли палатки в тропическом лесу. Возились с ними около двух часов.

Когда палатки были поставлены, индейцы долго их осматривали и ощупывали, восхищаясь ими...

Мы принялись за приготовление ужина. Хотели было организовать охрану лагеря, но потом решили, что опасности нам никакой не угрожает, и легли спать. Однако дежурных оказалось сколько хочешь; москиты так свирепо набросились на нас, что редким счастливчикам удалось заснуть. На следующий день, часам к трем, экспедиция добралась до стоявших недалеко от берега реки Рио-Нансинапа трех хижин с крышами из пальмовых листьев. В этих хижинах жили рыбаки-индейцы.

Вечером мы договорились с рыбаками о доставке нас в лодках на один из прибрежных островов и улеглись спать. Большие хорошие лодки, о которых шел разговор вечером, утром оказались простыми долбенками, т. е, знаменитыми майн-ридовскими пирогами с одним веслом, служащим одновременно и для гребли и для управления. Подвергаясь каждую минуту опасности свалиться вместе с каким-нибудь ящиком в воду, мы уселись прямо на дно лодок и отправились в путь.

Вначале река была очень узка и во многих местах настолько заросла водяными растениями, что даже узкие пироги лишь с большим трудом пробирались вперед. На ветках деревьев, росших на берегах, постоянно то появлялись, то исчезали большие, до 2 метров, игуаны. Это — огромные ящерицы самых разнообразных цветов.

Крупные и мелкие птицы всевозможных окрасок спокойно посматривали на проходящие мимо лодки. Здесь на них люди не охотились; поэтому они нас совершенно не боялись. Через несколько часов езды река стала шире, чище, и сильно изменился характер берегов.

Теперь мы уже ехали между двух стен мангровых зарослей.

Нас особенно поразил необыкновенный вид мангровых деревьев. Они пускают корень чуть ли не из середины дерева, и часть этих корней уходит в воду. Кажется, что дерево стоит на каких-то громадных щупальцах в воде. Благодаря густоте такого леса, берега совершенно не видно, и получается впечатление какого-то причудливого леса с корнями, растущими в воздухе.

К полудню, когда стало очень жарко, мы пробовали опускать руки в воду и мочить голову. Индейцы предупредили, что это очень опасно, так как в этой реке много аллигаторов (из породы крокодилов).

В середине дня наши лодки подъехали к небольшой индейской деревушке Ля-Пальма. Накупили там массу кокосовых орехов. На острове, куда мы ехали, пресной воды не было, но кокосовое молоко прекрасно утоляет жажду. Через несколько часов уже были у цели нашей поездки.

Подъехали к острову, когда уже стемнело. Смутно вырисовывались очертания берегов. Выбрали наиболее пологий песчаный берег и поставили там свои палатки. В эти два дня, проведенные у океана, наши ботаники отыскивали резиновые деревья, а мы несли охрану лагеря, занимались хозяйством, охотились и купались.

Перевал через горы

Подготовка к путешествию. Чортов хвост. Таинственное шествие. По брюхо в грязи. Прощание с погонщиком. Несговорчивая артель

4 января 1926 г. Добравшись до линии железной дороги, мы сели на поезд и доехали до станции Халиско. Здесь мы погрузились на автомобили и отправились по направлению к штату Чиапас. Мексиканцы, по обыкновению, уверяли нас, что дорога очень хорошая. Оказалось, что она состояла из сплошных камней и рытвин, и оставалось только удивляться, как автомобиль проехал по этой дороге без единой поломки. В Тускле, главном городе штата, нам предстояло организовать караван.

Наш караван должен был состоять из семи верховых и одиннадцати грузовых мулов, нескольких погонщиков и двух или трех индейцев-носильщиков для переноски некоторых, боящихся тряски, аппаратов и материалов. Мы рассчитывали легко найти нужное количество мулов, седел и все необходимое для этого перехода. Оказалось однако, что в Тускле нет никаких транспортных предприятий, и нам пришлось просто ловить на улицах проезжающих крестьян и договариваться с ними. К конце первого дня поисков удалось наконец собрать целую группу индейцев-хозяев, и после долгих споров между собой они сговорились и предложили свои условия. Условия были не особенно жесткими, и на следущий день был назначен выезд.

С утра мы ходили покупать седла, смотрели мулов и нанимали носильщиков. В середине дня наконец навьючили багаж на мулов. В три часа выехали из города.

Везде, где бы нам ни приходилось останавливаться на ночлег, вечером всегда трудно бывало засыпать от жары и духоты, к утру же мы обязательно просыпались от холода.

Во все время дороги нас поражали своей необыкновенной выносливостью носильщики. По виду ничем не отличающиеся от других индейцев, небольшого роста, коренастые, с мускулистыми телами, они, несмотря на свою ношу, не только не отставали от каравана, но очень часто уходили даже вперед и ожидали нас. Груз здесь обыкновенно носят на спине и не поддерживают его руками, а, обвязывая веревками и ремнями, зацепляют за голову, отчего у большинства местных жителей сильно развиты шеи.

Через несколько дней такой езды мы подъехали к берегу довольно большой реки. Багаж был быстро перегружен на длинные, сделанные из целых деревьев, лодки и переправлен на