Глава 101: «Я не скрыл бы это от Лин Чжу. Это последняя из четырех святынь – Лампа Хранителя»

Зал королей Ада. (прим.: Короли Ян, Янлу, Яма в китайской мифологии, Король Ян управляет Адом (тем самым, из китайской мифологии, где 18 уровней под присмотром 10 королей) и повелевает 10 другими королями, Прист упоминает весь коллектив из 10 королей (десяти владык Дворов, десяти дворов) и также делает отсылку на их одну из их основных задач – судейскую и назначение наказаний).

Десять судейских кресел висели высоко.

Зал простирался подобно небу, неограниченный ни высотой, ни шириной. Над головой парила бесконечная дымка Млечного Пути, а под ногами лежали мучительные и уходящие в глубь восемнадцать уровней Диюя (того самого ада из китайской мифологии), окруженные стоячей водой.

Вошедшие твердо стояли на полу, будто бы он был настоящим полом, но на самом деле это выглядело так, будто они буквально ходят по поверхности прозрачного стекла. Внизу были те, с кого содрали кожу, кто был брошен в горы ножей и в котлы, полные кипящего масла, - все это можно было разглядеть удивительно четко, как если бы смотрящий был также сброшен вниз на мгновение.

Жестокие приговоры, произнесенные призрачным посланником внизу, и истеричные, отчаянные крики призраков слышались одновременно, являя великолепный контраст и представляя уникальную поразительную картину.

Магистр смотрел. Он знал, что это был «Пронзающий землю взгляд», и с некоторой трудностью он перевел глаза на Чжао Юньланя и тихо отозвал всех присутствующих призрачных посланников, оставшись в стороне. Обычно пронзающий землю взгляд не открывался, и люди в зале Королей Ян не могли увидеть то, что творилось внизу, на восемнадцати уровнях Диюя. Только если душа, повинная в жесточайших преступлениях, не признавала своих деяний, этот вид открывали в качестве предупреждения.

Правда… Это не то, как приветствуют гостей.

Чжу Хун вцепилась в руку Чжао Юньланя. Если бы не плотность ткани, ее десять острых пальчиков точно бы вонзились в плоть Чжао Юньланя. Короли Ян Десяти Дворов смотрели вниз свирепо с их лож десяти судов, висящих высоко на стенах. Без каких-либо причин для людей это выглядело так, будто они носили злобные синие маски духов с клыками.

Под своими ногами Чжу Хун видела несчастного мужчину, привязанного к столбу, два маленьких призрака со своей стороны давили его вниз. Другой же разжимал челюсти мужчины, засунув в его рот свою сухую зеленую руку. Пронзительный смех маленьких призраков и невыносимые стоны боли сливались воедино. Чжу Хун встрепенулась, ее руки похолодели.

Чжу Хун:

- Нет, не иди туда.

Чжао Юньлань опустил голову и посмотрел на ее руку, вцепившуюся в его одежду. Терпеливо он отцеплял от себя ее пальцы один за одним:

- Подожди меня снаружи.

Затем он вошел без тени эмоции. Под неконтролируемый трепет Чжу Хун, его каждый шаг, казалось, приземлялся на голову призрака из бесконечного их числа внизу. Наконец он остановился посреди зала, на поверхности сковородки, что являлась адом среди ада. Чжу Хун даже вообразила, что шипящее масло вот-вот брызнет на его тело.

Она заскрежетала губами, изначально желая пойти за ним, но ее глаза то и дело опускались на длинные и теплые языки, вырванные из людских глоток. Ее кровь прильнула к лицу.

Живот Чжу Хун скрутило. Наконец, она не смогла больше выносить это и отвернулась.

Чжао Юньлань полностью проигнорировал призрачную женщину, что ползла выше, несмотря на то, что ее лицо уже было сварено: с хрустящей корочкой снаружи, нежное внутри. Он оглядел тела десяти владык дворов Янлу холодным взглядом, затем повернулся взглянуть на магистра, притворяющегося перепелкой на стороне (перепелка здесь как синоним труса) и мягко поднял брови. Несколько самонадеянно он начал свою речь:

- Вас устраивает, что я постою здесь во время речи?

Его голос был низок и холоден, каждое слово выделялось из воплей восемнадцати кругов ада, показывая отсутствие малейшего изменения его намерений.

Магистр тут же многозначительно посмотрел на своих подопечных, и два призрачных посланника стрелой выбежали, затем вернулись, один – со стулом, другой – с чаем. Чжао Юньлань не был образцом вежливости; он плюхнулся в кресло, задрал ноги и поднял руку, чтобы отказаться от чая. Он взглянул на призрачного посланника, чье лицо было как бумага перед ним, и заметил что-то между улыбкой и насмешкой.

- Мне не нужен чай. Боюсь, если я съем что-то из Преисподней, у меня разболится живот, - Чжао Юньлань даже не поднял головы и сказал: - Леди и Джентльмены, вы уже поднялись наверх и показали свою силу, выложили все на стол. Вижу, что вы заняты, так что не будем тратить время. Если вам есть что сказать, говорите, если вам есть что пропердеть, пропердите.

Десять голосов с десяти судов слились вместе в уникальной гармонии, с негодованием осуждая его:

- Этот Маленький невежлив.

С тех пор как Призрачное лицо забрал Шэнь Вэя, Чжао Юньлань чувствовал кусок льда, оттягивающий его сердце и замораживающий его внутренние органы. Что бы другие ни говорили или делали, все это достигало его ушей через какой-то фильтр, что придавало этому ощущение постановки и бессмысленности.

Недавно он был поражен визуальными картинами, что ему показывали. И хотя его выражение лица не изменилось, его сердце стало яснее и с опозданием расцвел его гнев.

Чжао Юньлань положил руки на грудь, прикрывая ее, вздымающуюся от глубокого дыхания. По его ржавому уму с трудом ползли по кругу мысли – если Десять Дворов до сих пор имели мозги, они бы знали, что Призрачный палач был утащен Призрачным лицом. Неважно, Призрачное лицо ранило его или Призрачный палач упал на Призрачное лицо, для Дифу это было бы крайне неприятно. Мало того, ситуация с Великой печатью оставалась все также не ясна. Несмотря на смесь правды и лжи, созданной Призрачным лицом, было очевидно, что она вот-вот падет.

В это же время Десять Дворов сделали такое недружелюбное открытие, не особо заботясь о своем виде. Согласно тридцатилетнему опыту работы с Дифу Чжао Юньланя, эти идиоты на самом деле что-то искали, не желая при этом отринуть свое эго и потерять лицо. Либо так, либо они не думали о нем, как о обычном смертном, и планировали запугать и воспользоваться им.

Тогда ему тоже… нет нужды быть вежливым.

Без следа сомнения он поднял голову. На его красивом лице отображались распущенность и беззаботность. Бесконечно наглое лицо готово было вспыхнуть в любой момент. Чжао Юньлань холодно рассмеялся:

- О, тогда извиняюсь. Мои мама и папа не растили меня достаточно правильно… Я просто мусор без хорошего образования. Что же вы планируете делать?

На мгновение все призрачные посланники затаили дыхание. Некоторые не были уверены в понимании ситуации, и думали, что этот человек пришел сюда признать вину и бросить вызов. Десять Дворов Янлу были местом, где судили грехи до и после смерти. Неважно, был ли ты Королем Обезьян или генералом, все приходили вертикально и уходили горизонтально. Эти стены видели множество плачущих или зовущих родителей людей, но… но никогда не видели кого-то вроде него.

Как будто ему не надо было перерождаться в будущем!

Десять дворов взревели все тем же хором:

- Чжао Юньлань!

Чжао Юньлань обладал толстой кожей и, невероятно упрямый, добавил:

- Этот Шеф Ордена Хранителя в вашем распоряжении.

Без всякой заминки он дал себе пощечину (фигурально). Его рука нащупала в кармане пальто пистолет. В его сердце вспыхнуло пламя. У него возникла мысль бороться как домашний воробей, убрав эти десять мудачьих задниц, притворяющихся крутыми, по одному за выстрел. Однако в данный момент он не мог себе позволить полностью оборвать отношения с этими свиноподобными товарищами по оружию, и он мог только терпеть эту хрень.

В тот же миг земля внезапно начала трястись. Сначала это было случайно и немного, затем стало более серьезным. Песок и камни практически летали по Залу Янлу.

Чжао Юньлань взглянул вниз. Он увидел, что каждый котел с маслом преисподней стал почти что напитком из разряда «встряхни и выпей»; большие котлы горячего масла тряслись так, что почти выливались. До этого внушающие трепет большие и маленькие призраки разбежались в разные стороны, покидая сцену. На адском столбе появилась трещина, и стальные ножи, похороненные в горе ножей и огня, посыпались сверху и снизу, подобно фишкам в игре, бесконечно…

Неожиданно призрачный посланник ворвался в большие двери Десяти Дворов Янлуо и упал на колени с громким плюхом:

- О нет! Великая… Великая печать сломана.

Пока он говорил, двери в аудиторию открылись шире. Все присутствующие повернулись одновременно чтобы увидеть кипящие воды Ван Чуаня. Каждый паромщик бросил свою лодку, чтобы встать на шаткий мост Найхэ, и главная дорога Хуан Цюань уже была размыта кипящей водой. Гигантские черные тени, видимые невооруженным глазом, медленно поднялись из Преисподней, пока их уровень не достиг воды, затем внезапно остановились.

Слабые огоньки сияли с двух сторон размытой дороги, и размером с бобы они сформировали линию – Чжао Юньлань вспомнил, что на той стороне дороги была маленькая масляная лампа, зовущаяся Лампой Хранителя.

Маленькие огни и гигантские черные тени стояли друг напротив друга, сохраняя хрупкий баланс. Однако, чем все это может закончиться любой человек в здравом уме мог знать наверняка. Прежде чем на сцене призраки разных размеров могли прореагировать, вскричал другой призрачный посланник:

- Призрачный город! Двери призрачного города взломаны! Все в руинах! Они поднимают бунт!

Десять дворов Янлуо, что обычно говорили в унисон, наконец начали высказывать собственное мнение свыше. Подобно десяти жирным уткам, они сцепились в шар.

Чжао Юньлань неподвижно сидел в своем кресле. Он почесал подбородок, тихо говоря себе под нос:

- Айо, теперь здесь все придурки.

Сказав так, он встал и схватил воротник жирного магистрата, решив отринуть вежливость по отношению к тому, чьи дни уже сочтены. Из своего кармана он достал пистолет. Используя тот хаос, что был учинен призрачными посланниками, он воспользовался возможностью достичь собственных целей и пихнул дуло пистолета в рот магистра:

- У меня нет настроения растрачивать на тебя слова. Быстро доставь меня к Колесу Реинкарнации, или я разнесу твои мозги!

Чжу Хун не осмелилась поверить, что он может быть настолько наглым, вскрикнула:

- Шеф Чжао!

В это же время король Ян неожиданно воскликнул:

- Шеф Ордена Хранителя, что вы творите!

Без гармонии десяти голосов, звук вышел чересчур высоким и утерявшим силу.

- Что я творю? Разбираюсь с вами! – Чжао Юньлань холодно рассмеялся. – Я достаточно натерпелся от вас, сучьи дети.

Сказав так, он жестко подтолкнул магистрата:

- Пошел!

- Лин Чжу, подожди! – В этот раз десять голосов наконец соединились.

Чжао Юньлань услышал громкий шум позади. Он повернул голову посмотреть и обнаружил, что туннель, открывшийся под его ногами, уже успел закрыться в какой-то момент. Темный зал для аудиенций в миг взорвался светом, и фигуры Десяти королей предстали глазам наблюдателей. Как и все, каждый из них, за исключением немного странных одеяний, выглядел вполне нормально.

Затем механизм на стене одной из стен главного зала заработал. Шум механизма затих, и каменная дверь открылась в стене. За ней была еще одна дверь.

Один за одним, десять королей Янлу спустились со своих висящих судейских мест. Каждый вытащил свой ключ, и подряд открылись десять дверей. За десятью дверями стоял большой бассейн, источающий бессмертный дух. На мгновение это показалось не столько Дифу, сколько Нефритовым бассейном.

Чжао Юньлань задержал свой взгляд на бассейне, только чтоб увидеть гигантскую лампу, высотой как минимум в несколько метров. Она выглядела в точности как маленькие масляные лампы, подписанные «Лампа Хранителя», светящиеся на стороне Хуан Цюаня.

Последний открывший дверь, Король Циньгуан, повернулся и вздохнул. Он сказал Чжао Юньланю:

- Я не скрыл бы это от Лин Чжу. Это последний из четырех Святынь, Лампа Хранителя.

Когда тряслась Ван Чуань, это выглядело ужасающе со стороны. Однако в тысячах чжанах (чжан – 3.2 метра) под Хуан Цюань, район Великой Печати был невероятно тих и лишь редкие звуки вроде грома долетали сюда. Когда Шэнь Вэй их услышал, он неожиданно улыбнулся.

Лин Цзинь посмотрел и не обратил на это никакого внимания. Он покрутился вокруг Шэнь Вэя несколько раз и затем забрался на Древнее Древо Благодетели:

- Подожди, пока я найду его. У меня должен быть провод, чтобы взломать замок на теле.

Шэнь Вэй спокойно ответил:

- Нет нужды. Тебе нужно только достать из моего сердца сосульку.

Линь Цзин замер на мгновение:

- Я действительно могу ее просто вынуть? Ничего с вами не случится?

Шэнь Вэй:

- Да, ничего не случится. Спасибо.

Он говорил таким тоном, каким обычно благодарил официантку в кафетерии.

Линь Цзин же не был так спокоен; его руки покрылись потом:

- Если вы так говорите, учитель Шэнь. Плохо, что я не могу взять с вас расписку с гарантией.

После этих слов он взялся обеими руками за сосульку в груди Шэнь Вэя. Держа в голове принцип, что лучше отмучиться сразу, чем долго страдать, он выдернул конус с громким криком. Линь Цзин слышал звук хлюпающей плоти. Тело Шэнь Вэя потянулось вслед за сосулькой, но замки на четырех конечностях удерживали его на земле.

Линь Цзина прошибло холодным потом от этой боли, но Шэнь Вэй не издал и звука.

Сосулька длиной в пять чи была вынута из груди, и кровь хлынула во все стороны.

С лицом, покрытым кровью, Линь Цзин принялся оценивать состояние Шэнь Вэя.

В тот момент, когда сосулька покинула его тело, Шэнь Вэй, казалось, достиг вершины своей выносливости. Его волосы на лбу были мокрыми от холодного пота, а его взгляд долго оставался расфокусированным.

Линь Цзин побоялся, что он снова потеряет сознание, так что он принялся похлопывать по лицу. Однако, когда он вспомнил, что этот человек был Призрачным палачом, он побоялся распускать свои руки и только аккуратно подергал Шэнь Вэя за одежду:

- Учитель Шэнь? Вы слышите меня? Держитесь, просто продержитесь еще немного. Я дам вам отдохнуть, как только, так сразу.

Из-за потери крови губы Шэнь Вэя стали сухими и потрескавшимися. В ужасно расплывчатом состоянии, он мягко подвигал губами и невольно закричал, не отдавая себе отчета:

- Куньлунь…

Линь Цзин:

- Хах? Куньлунь? Что с ним?

Своим внезапным вмешательством он смог вернуть Шэнь Вэя в сознание. Взгляд Шэнь Вэя прояснился, и он безмолвно посмотрел на Линь Цзина. Тот опустил свои глаза и увидел, как ужасающая рана на груди Шэнь Вэя начала медленно исцеляться. Если бы не большая дыра на одежде, края которой залило кровью, раны будто бы и никогда не было. Шэнь Вэй тихо сказал:

- Пожалуйста, подай мне эту сосульку.

Линь Цзинь тут же подал гигантскую сосулю двумя руками. Шэнь Вэй упоминал, что она была создана из вод Ван Чуань. Быть может, поэтому холод этой сосульки жег больше чем обычно.

Сосулька в его руках внезапно преобразовалась в шар темного тумана, неся в себе цвет крови. В одно мгновение оно исчезло во рту Шэнь Вэя. В это же короткое мгновение трещины на его губах исцелились, а глазам вернулся обычный блеск.

Послышалась пара мягких звуков. Цепи, обвивавшие конечности Шэнь Вэя, пали, оставив после себя только маленькие раны, будто бы разрезанные острым предметом. Ноги Шэнь Вэя беззвучно коснулись земли.

Линь Цзин поспешил за ним:

- Вы в порядке? Что нам тогда надо делать? Где все эти духи и этот парень с маской?

Шэнь Вэй легко прыснул:

- Он? Он ушел после всего того хаоса, что я натворил… Думаю, Десять Дворов Янлуо устроит ему сюрприз.

Линь Цзин подумал на мгновение и честно признал:

- Амитабха, Бенефактор, я не понимаю.

Шэнь Вэй посмотрел на него со слабой улыбкой, отвернулся и исчез на глазах Линь Цзина.

Линь Цзин замер и вскричал:

- Твою мать! Я потерял члена семьи Шефа! Я могу попрощаться с ежегодной премией!

Невидимая рука легла на плечо Линь Цзина. Он услышал голос Шэнь Вэя, говорящий совсем рядом:

- Воды Ван Чуань разлучают нас. Тебе стоит подумать о том, как их переплыть. Когда же ты достигнешь Дифу, Юньлань будет там. Я последую за тобой, чтобы мы могли искать его вместе, просто не раскрывай меня.

Линь Цзин:

- Ах, почему?

Шэнь Вэй, кажется, низко рассмеялся:

- Если я покажусь, как еще мне удастся понаблюдать за драмой по перекладыванию вины?

Линь Цзин пожал плечами, тихо повторяя про себя имя Будды. Он чувствовал, что его шеф был в шаге от величайшей ошибки, несущей за собой тысячи сожалений.

В это время в человеческом мире была глубокая ночь. Чу Шуджи и Го Чанчэн держали фонарики, снова обыскивая маленький городок отдыха. На шее Чу Шуджи висел маленький свисток, и при каждом движении он издавал звук определенной тональности – это было необходимо для привлечения блуждающих душ поблизости.

Чу Шуджи думал, что, взяв с собой Го Чанчэна, он выступил практически пацифистом. Ему не было дела до того, кто и кем дерется; скрываясь днем и выходя под покровом ночи, он практически следовал заветам Лэй Фэна (герой Народно-освободительной армии) – было ли то спасение сбегающей из дома девицы на шоссе или поиск пропавших душ в ночи.

Совершенно неожиданно свисток на шее издал совсем тонкий свист, будто бы зов дрозда. Чу Шуджи поднял руку, останавливая шаги Го Чанчэна. Двое стояли посреди маленькой испорченной дорожки, прислушиваясь к звуку свистка, что становился громче и громче – выше и ниже, с длинной конечной нотой, будто бы сирена, указывающая путь.

Глаза Го Чанчэна, что ронял коровьи слезы, распахнулись. В конце маленькой дорожки он увидел молодого человека в рабочей униформе доставщика писем, идущим с потерянным выражением лица, следуя за звуком свистка.

Го Чанчэн мягко дотронулся до Чу Шуджи. Он тихо спросил:

- Это человек или…

Чу Шуджи:

- Призрак.

Го Чанчэн дал начало. Однако в следующий момент он увидел отсутствующее выражение лица молодого человека и, по каким-то причинам, внезапно перестал бояться. Вместо этого он почувствовал щепотку грусти.

Молодой человек следовал за звуком свистка всю дорогу, пока не остановился перед двумя людьми. Он посмотрел прямо на них и почесал голову:

- Почему такие молодые люди все еще на улице так поздно? Здесь холодно… Вам следует поторопиться и идти домой.

Чу Шуджи ответил:

- Что насчет тебя? Тебе тоже следует пойти домой.

Молодой человек легко рассмеялся:

- Это точно. Привратник уже расписался за последнюю посылку, и у меня на сегодня больше нет доставок. Я могу освободиться пораньше и пойти домой.

Чу Шуджи достал из своего кармана маленькую бутылочку. Он открыл ее и повернул к доставщику:

- Тогда иди сюда. Я отнесу тебя домой.

Молодой человек растерялся на мгновение, и улыбка сошла с его лица. В этот миг он, казалось, что-то понял.

Го Чанчэн внезапно открыл рот, чтобы спросить:

- Как тебя зовут?

Молодой человек поднял голову, посмотрел на него немного и затем озадаченно сказал:

- Кажется… Я не могу вспомнить.

- Я помню, - спокойно сказал Го Чанчэн. – Я смотрел на твое удостоверение. Твое имя Фэн Давэй. Ты родился в 1989, и у тебя был старший брат, так?

- Я помню все, - продолжая говорить, Го Чанчэн достал блокнот из своей сумки и показал молодому человеку. На страницах была детально расписана информация о каждом пропавшем человеке. – Твой старший брат сказал, что, если тебя не будет, он возьмет на себя ответственность за ваших родителей. Сейчас им очень грустно, но однажды это закончится.

Из глаз парня Фэн Давэя хлынули слезы.

Чу Шуджи молчал, ожидая, пока Го Чанчэн продолжит.

- Располагайся внутри, и мы проследим за тобой. Если же ты продолжишь ходить, наступит день, -- сказал Го Чанчэн. – Солнечный свет губителен для таких, как ты.

Фэн Давэй опустил голову и провыл сквозь слезы:

- Значит, я мертв, да?

Го Чанчэн замешкался на мгновение, затем кивнул.

Фэн Давэй:

- Как я умер? Кто-то убил меня? Если вы схватите виновника, вы отомстите за меня?

Го Чанчэн не знал, что ответить. Чу Шуджи медленно заговорил:

- Небесная сеть обширна, но виновный никогда не уйдет от своего правосудия. Будь уверен.

С опущенной головой Фэн Давэй долго смотрел на открытое горлышко бутылки. Он всхлипнул еще раз:

- Но как же я мог так просто умереть? Я даже не прожил достаточно…

- Входи. В твою следующую жизнь мы дадим тебе прожить лучшие годы, - Чу Шуджи начал понемногу раздражаться.

Фэн Давэй горько рассмеялся:

- Следующая жизнь… Что ж, подождем и увидимся в следующей жизни… Не могли бы вы передать сообщение моим родителям и брату?

Чу Шуджи нахмурил брови. Только он собирался что-то сказать, Го Чанчэн выхватил свой блокнот и записал слово «Сообщение» своим аккуратным детским почерком на странице, озаглавленной Фэн Давэй.

- Продолжай.

Фэн Давэй шмыгнул носом и наболтал кучу обычных вещей. Не упустив ни единого слова, Го Чанчэн записал все. В конце он повернул блокнот Фэн Давэю посмотреть. Придерживая его за руку, молодой парень читал содержимое страницы слова за словом, а затем с трудом выдавил из себя улыбку:

- Хорошо. Я могу быть уверенным сейчас – даже если не могу, у меня нет выбора. Брат, ты хороший человек. Я благодарю тебя.

С этими словами он глубоко вздохнул и нырнул в бутылочку Чу Шуджи.

 

Глава 102: "Шэнь Вэй, тебе лучше убраться отсюда сейчас же!”

 

Чу Шучжи закрыл бутылку крышкой, сунул ее обратно в карман и повернулся, чтобы позвать Го Чанчэна:

- Пойдем искать дальше.

Го Чанчэн поспешил за ним. Через несколько шагов Чу Шучжи вдруг сказал, не оборачиваясь:

- Ты был хорош.

Го Чанчэн изначально был дурачком, который засияет от небольшого количества солнечного света. Застигнутый врасплох похвалой, он был так похож на сияющий весенний день, что не мог двигаться. Какое-то время его речь была бессвязной и неразборчивой, он едва мог даже сказать "спасибо". В этот момент неподалеку раздалось несколько завываний. Некоторые низкоуровневые призраки, которые остались в мире смертных, увидев, что тут есть свежее мясо, немедленно широко раскрыли свои челюсти и бросились вперед.

Чу Шучжи схватил Го Чанчэна и потащил его за собой. С приглушенным звуком ючу из племени призраков ударили в грудь, и он отшатнулся назад, падая на задницу.

Три или четыре призрака сначала отступили на несколько шагов, а затем одновременно бросились вперед, бок о бок. Чу Шучжи толкнул Го Чанчэна в грудь:

- Держись подальше, - потом он достал пистолет и талисманы. Однако, прежде чем Король трупов, который изучал Лэй Фэна в течение многих дней, смог даже показать свою силу, тень человека уже приземлилась перед ним. Этот человек выглядел очень юным. С острой палкой в руке, похожей на ту, что используется для тангулу (прим.: засахаренных фруктов на палочке), он аккуратно насаживал их на вертел при каждом движении. За то время, что потребовалось, чтобы моргнуть, он уже насадил пару низкоуровневых призраков на отвратительный мясной вертел.

Внешность юноши была невзрачной, но когда он улыбался, то казался очень искренним. Он поднял острую палку и вытер ее о бок, прежде чем подойти и встать перед Чу Шучжи:

- Эй, дружище, ты в порядке?

Чу Шучжи страдал продвинутой стадией "синдрома восьмиклассника" (прим.: сленг, производный от японского): он всегда сохранял чрезвычайно серьезное состояние бдительности по отношению к незнакомцам. Когда он увидел человека, подошедшего ближе, его брови тут же начали хмуриться. К счастью, другая сторона была опытна в чтении выражений. Когда он увидел, что выражение его лица было нехорошим, он не продолжил идти вперед, а остановился на месте и дружелюбно улыбнулся:

- Я независимый культиватор. Я почувствовал, что здесь происходит что-то странное, и решил разобраться. Братец, пожалуйста, пойми меня правильно.

Чу Шучжи слегка кивнул, его отношение было чрезвычайно высокомерным и холодным. Он повернулся в сторону и позвал Го Чанчэна:

- Сяо Го, пойдем.

Го Чанчэн поспешно побежал за ним. Неожиданно юноша тоже последовал за ними без приглашения. Вероятно, потому что он видел, что Чу Шучжи был чрезвычайно осторожен и серьезен и не хотел признавать других, он переключился на максимальной скорости, чтобы направить свою артиллерию слов на Го Чанчэна:

- Что это были за существа? Почему здесь никого нет? Что случилось? - Го Чанчэн не привык, чтобы другие задавали ему длинный ряд вопросов - он очень легко забывал порядок, в котором задавались вопросы, и запутывался в голове, неспособный думать. Он мог только невинно смотреть на собеседника:

- Я тоже не очень уверен.

Юноша продолжал спрашивать:

- Эй, ребята, тогда чем вы занимаетесь?

- Мы из полиции, - тихо сказал Го Чанчэн.

 

- А! Это правда? - юноша взволнованно вздохнул и продолжил болтать с Го Чанчэном.

Чу Шучжи слушал их разговор и не вмешивался. Однако он постоянно держал часть своего внимания позади себя. Он обнаружил, что юноша действительно очень хорошо умеет завязывать разговор. В течение нескольких слов он уже обнаружил, что Го Чанчэн страдает болезнью неумения говорить, и немедленно изменил свой стиль общения, чтобы больше не приставать к нему с вопросами. Вместо этого он начал непринужденно болтать о маленьком городке, время от времени пытаясь окольными путями выяснить их происхождение. Пока они шли, они собрали еще шесть или семь душ в свою бутылку. Две маленькие бутылочки быстро наполнились. В темноте ночи они излучали яркую гамму света и красок. Чу Шучжи положил их рядышком в сумку на поясе и достал еще одну пустую бутылку. Король трупов обладал чрезвычайно холодным и безразличным темпераментом, и путь культивирования для трупа изначально был уже нетрадиционным гамбитом, нетерпимым в рамках обычных обычаев. Чу Шучжи был высокомерен и горд, никогда не обращал внимания на свои достоинства и, вероятно, даже не заботился об этом.

Он всегда думал, что так называемая "мораль" всегда сносна на поверхности, но имеет скрытую волну лицемерия: чем чище и лучше она кажется невооруженному глазу, тем темнее она может быть под ней. Однако, несмотря на то, что он держал эти злонамеренные догадки о других, он на самом деле терпел Го Чанчэна.

Сам Чу Шучжи не смог бы объяснить, почему это так. Может быть, потому, что он привык к нему, и это уже стало естественным. Как бы то ни было, он посмотрел на бутылки, висящие в его сумке, и неописуемое чувство возникло в его сердце. Поэтому, хотя он и сказал, что не любит Го Чанчэна как "человека, который раздувается от полноты" (прим.: означает, что ему больше нечего делать), он все равно молча следовал за ним посреди ночи, собирая рассеянные души. По маленькому городку бродило множество членов призрачного племени. Незнакомый юноша постоянно помогал им с расчисткой тех, кто преграждал им путь, не давая Чу Шучжи сделать и шагу.

Странный юноша двигался быстро и безжалостно; Чу Шучжи инстинктивно стал более оборонительным по отношению к нему. Поэтому, когда он спросил об Ордене Хранителей, Король трупов не смог удержаться от холодного напоминания:

- Мистер, есть некоторые вещи, которые, если вы не должны спрашивать о них, вы не должны продолжать говорить. Почему вы вызываете головную боль?

Го Чанчэн, однако, рассмеялся в крайнем смущении:

- Извините, мой Чу Гэ очень хороший человек. На самом деле он не это имел в виду, просто у нас есть правила... - юноша на мгновение остолбенел, а потом тут же очень дружелюбно кивнул:

- А, ха-ха, все в порядке. Это я много болтаю. Извини, братишка, но я не очень-то внимателен. Я просто прямолинеен и быстро говорю то, что думаю. Иногда это может раздражать...ты ведь не сердишься на меня, братишка?

Го Чанчэн тут же сказал:

- Как я могу быть таким? Старший брат нам очень помог. Когда мы вернемся в уездный город, мы угостим тебя едой. Ты хороший человек.

Юноша мгновенно кивнул в знак согласия, но как раз в это время они проходили мимо небольшого магазинчика. Молодой человек стоял лицом к окну, ослепительно улыбаясь и разговаривая с Го Чанчэном. Однако Го Чанчэн невольно бросил взгляд на отражающую витрину магазина... он с ужасом увидел, что отражение доброго и восторженного старшего брата в витрине магазина было существом, которого он никогда раньше не видел: все его тело было черным как смоль, время от времени вздымаясь, чтобы сформировать видимость головы. В витрине магазина он свирепо нацелил на него широко раскрытую пасть, полную клыков, похожих на древние орудия пыток.

Прежде чем Го Чанчэн успел закричать, электрический стержень в его кармане уже отреагировал. Вереница искр устремилась к чистому появившемуся юноше. Чу Шучжи в шоке повернул голову и увидел, что Го Чанчэн стоит в растерянности, в то время как юноша отскочил назад более чем на десять метров за одно мгновение. Как будто это не требовало никаких усилий, он приземлился на крышу небольшого коттеджа.

Чу Шучжи знал, что электрический стержень не находится под контролем Го Чанчэна; это была неизбежная реакция, вызванная его чувством страха. Он сунул стеклянную бутылку обратно в сумку и, прищурившись, посмотрел на человека, стоявшего высоко на крыше: Юноша на крыше больше не улыбался. Он холодно посмотрел на Го Чанчэна со своего наблюдательного пункта.

- Что происходит?

Го Чанчэн:

- Он… он, он… тень… - Чу Шучжи включил фонарик. Одинокой тени молодого человека негде было укрыться от света. Однако, несмотря на то, что он смотрел на нее некоторое время, ничего странного не было видно. Юноша сидел на корточках на крыше, позволяя ему светить на себя, как ему заблагорассудится.

- А что случилось с моей тенью? - спокойно спросил он. Чу Шучжи озадаченно посмотрел на Го Чанчэна. Го Чанчэн не находил слов.

Юноша покачал головой и вздохнул:

- Я действительно делаю неблагодарное дело. Я помогал вам, ребята, всю дорогу. Если вы не благодарите меня, ничего страшного, но сейчас, если бы я быстро не увернулся, разве я бы не умер от рук этого маленького брата, который выглядит честным и добрым? - Чу Шучжи сунул руки в карманы и нахмурился.

В это время свисток, висевший у него на шее, вдруг перестал издавать звуки. Вдалеке послышался шорох шагов, от которого в темноте волосы встали дыбом. Мурашки на коже прошлись вдоль шеи Го Чанэчна. Вслед за этим послышалось тяжелое дыхание. После минутного молчания массивная голова ючу внезапно появилась из-под земли, прямо между Чу Шучжи и Го Чанчэном, и уставилась прямо на Го Чанчэна. Казалось, что сила Великой печати уменьшается все больше и больше. Племя призраков, блуждающее среди людей, шло за запахом свежей плоти и крови, приближаясь все ближе. В уездном городе, всего в 50 километрах от него, люди все еще не осознавали этого факта, их огни горели.

Царь Цингуан поднял руку и стер изображение, отраженное в зеркале Инь-Ян. С тяжелым выражением лица он обратился к Чжао Юньланю, бандиту, который похитил магистрата с пистолетом:

- Лин Чжу, неужели ты еще не понял? Великая печать уже сломана. В эти годы Великая печать всегда охранялась призрачным убийцей. В настоящее время его нигде нет, и неизвестно, жив ли он вообще. Маленькие масляные фонари на Хуан Цюань - всего лишь небольшие буферы. Первым потерпит бедствие Дифу, а за ним последует мир смертных. Пожалуйста, успокойся для начала. Если бы не эти экстраординарные обстоятельства, мы определенно не стали бы так громко тебя расспрашивать. В этот момент мы должны объединиться, чтобы пережить это великое бедствие.

“Конечно, - подумал Чжао Юньлань, - это они сначала бьют, а потом устраивают сладкое свидание, сначала дерутся, а потом ведут себя вежливо”. (прим.: в основном хороший коп-плохой коп) он опустил взгляд и отпустил магистрата, не меняя самообладания, но не отпустил своего пистолета. Затем он снова посмотрел на Лампу Хранителя, которая испускала Бессмертный воздух.

Снаружи царил полный беспорядок. Даже сейчас, когда он стоит прямо у их порога, этот король Цингуан все еще стоит неподвижно, как гора. Если бы "тяжелая задница" могла войти в Книгу рекордов Гиннесса, он, вероятно, был бы единственным в трех мирах. (прим.: тот, кто сидит и ничего не делает)

Царь Цингуан немедленно тяжело вздохнул. Тоном старого джентльмена из китайских опер он произнес:

- Лампа Хранителя была преобразована из тела изначального горного бога Куньлунь Цзюня. Он успокаивает духов и изгоняет зло, и является последним из четырех столпов, а также величайшим источником защиты. Однако… Эй, Лин Чжу, взгляни-ка.

Говоря это, он хотел отвести Чжао Юньланя к краю бассейна, где хранилась Лампа Хранителя. Однако Чжао Юньлань не сдвинулся с места, холодно глядя на него. Король Цингуан почувствовал себя немного неловко и сделал жест рукой. Лампа Хранителя медленно вынырнула из воды, повернулась к ним и слегка наклонилась, чтобы люди внизу могли ясно видеть - у Лампы Хранителя не было фитиля.

- Теперь, когда мы достигли этой точки, давайте говорить откровенно. Этот маленький бог был очень неуважителен к Куньлунь Цзюню, но все же предложил горному Богу быть немного более терпимым ради посвящения в безопасность трех миров, так как этот маленький Бог слишком низок в ранге.

Чжу Хун была потрясена и повернула голову, чтобы посмотреть на Чжао Юньланя. Однако выражение лица мужчины не изменилось ни на йоту, сохраняя вид, как будто он уже ясно знал все эти вещи. Чжао Юньлань молча посмотрел на короля Цингуана:

- Мой IQ немного низок, и я ничего не понял. Что ты хочешь узнать от меня? - В этот момент слова короля Цингуана сорвались с языка.

Чжао Юньлань вдруг рассмеялся. Его смех был очень странным, немного насмешливым, и еще более похожим на результат того, что он оказался в неловкой ситуации, когда он не мог удержаться от неловкого смеха:

- Почему ты помешал магистрату привести меня посмотреть колесо реинкарнации? Король Цингуан знает так много тайн, но ты не знал, что мои воспоминания и мои силы были запечатаны Шэнь-нуном? Тело Шэнь-нуна превратилось в колесо реинкарнации. Я хотел найти способ восстановить свои силы, чтобы, возможно, помочь тебе снова позаботиться об агрессивном короле-призраке. Почему ты остановил меня? Кроме того... маленький король Янь, что дало тебе уверенность относиться ко мне так, как ты только что это делал? - Король Цингуан не думал, что из-за одного неверного утверждения он навлечет столько неприятностей, и быстро сказал:

- Этот маленький Бог использовал неправильные формулировки…

 - Мне кажется, это не из-за неправильных слов, - прервал его Чжао Юньлань, - на самом деле ты знал, что в тот год, когда Шэнь-нун запечатал меня, по какой-то причине моя память и силы никогда не могли быть восстановлены, верно?

Глаза короля Цингуана быстро двигались:

- Это... это правда. В данный момент мы не хотели, чтобы Горный Бог тратил свое время впустую…

- Ты еще не сказал, что хотел узнать от меня, - Чжао Юньлань снова прервал его фразу.

Чжу Хун, казалось, что-то почувствовала по его позе и молча стояла позади Чжао Юньланя, глядя на короля Цингуана, стоящего напротив них. Не дожидаясь ответа, Чжао Юньлань изобразил фальшивую, злобную улыбку:

- Раз уж ты не в состоянии сказать это, позволь мне сказать это за тебя. Ты хотел выяснить, правда ли, что "Куньлунь Цзюнь никогда не сможет восстановить свои силы", верно? "Неуважение" - это гораздо меньше, чем преступление, которое ты хотел совершить, не так ли?

Царь Цингуан сказал:

- Как Лин Чжу мог так подумать...

- Я тоже сначала был очень озадачен, пока не увидел Лампу Хранителя, которую вы всегда прятали здесь, - Чжао Юньлань слегка приподнял брови, - в частности… король Цингуан все время пытается напомнить мне, что Лампа Хранителя была создана из "моей" плоти. Ты также хотел напомнить мне, что фитиль Лампы Хранителя был кровью сердца Куньлунь Цзюня?

Сказать все эти слова было равносильно тому, что он непосредственно прекратил все притворства. Король Цингуан наконец замолчал.

 - Вы привели меня сюда, потому что хотели взять кровь из моего сердца? - Чжао Юньлань пр<