Британские острова под великогерманской оккупацией

Единственный клочок британской земли, оккупированный немцами, не оказал сопротивления, которое можно было бы прославлять.

М. Бантинг

Флаг Великобритании и флаг с изображением свастики в 1940— 1945 гг. дружно развевались над Нормандскими островами — британской территорией, занятой вермахтом[1532]. Британский бейлиф (наместник) распорядился не оказывать сопротивления — и «исполнять приказания немцев». Гитлеровскую оккупационную власть «побежденные подданные гордой страны» «приветствовали с вежливым почтением», «так вежливо, что невозможно было представить, что между ними идет война», — сообщал в 1940 г. американский журналист Чарлз Свифт[1533]. Ведь, в конце концов, «немцы освободили Европу от коммунизма [sic]» — и называли англичан своими «двоюродными братьями», «двоюродными братьями по расе». На Нормандских островах — в отличие от других оккупированных территорий — солдатам вермахта незачем было носить оружие. Во всей оккупированной Европе эта британская территория была для немецких оккупантов самым безопасным местом, чтобы переждать войну[1534]: там (и только там) они могли не опасаться никаких враждебных действий.

Утверждается, что Невилл Чемберлен предрекал: «Люди предпочтут быть несвободными и живыми, чем свободными и мертвыми...» Ведь зачем британцам, если их победили, было снова рисковать головой? На это, в конце концов, были союзники (в частности, поляки и сербы)...

«Если бы [британские] островные органы отказались выполнять хотя бы административные... функции для немецких оккупационных властей, последним было бы нелегко управлять [Нормандскими] островами». Произошло обратное: Амброз Шервилл, генеральный атторней (по сути — прокурор) острова Гернси, выразил по радио (в августе 1940 г.) не только свою гордость поведением сограждан, но и благодарность немецким оккупационным властям — за то, что те учли лояльность британских подданных (в том числе и) его британского величества...[1535] Шервилл заявил, что цель его деятельности заключается в том, чтобы реализовать меры по осуществлению оккупации в наибольшем объеме. В свою очередь бейлиф острова Гернси, Виктор Кэри, «использовал все средства» для помощи немцам. Местная британская администрация этих островов действовала как «агентура немцев»-гитлеровцев. «В результате национал-социалистские намерения воплощались руками британских чиновников». Так, на островах Джерси и Гернси были введены специальные законы против евреев. Шервилл и британская полиция на острове Джерси сотрудничали с гитлеровской оккупационной властью в выявлении и регистрации евреев по приказу немцев. «Ни один британский чиновник на Гернси и Джерси не считал евреев достаточно важными лицами, чтобы портить из-за них хорошие отношения с немцами»[1536]. В противоположность некоторым немцам (особенно в Берлине) эти островитяне «не защищали ни евреев, ни тех, кого принуждали к рабскому труду, ни тех [немногих], кто сопротивлялся... Отдавшие жизнь за свободу доставляли неудобства большинству, не имевшему такого мужества» — как и в Германии. По сути, сопротивление на этих британских территориях, оккупированных нацистами, было гораздо слабее, чем в самой Германии. Единственным же человеком, призывавшим к восстанию против гитлеровских оккупантов на Нормандских островах, был немецкий солдат Пауль Мюльбах. (В 1948 г., когда Германия была оккупирована союзными войсками, Пауля Мюльбаха судили «за дезертирство». В 1945 г. Комитет немецких солдат пытался обратиться за сведениями к «английским патриотам», однако они предпочли держаться подальше от всего этого. При немецкой оккупации британские суды на Нормандских островах преследовали тех, кого обвиняли в сопротивлении; даже поведение, приводившее к обострению отношений с оккупационными войсками, расценивалось британскими островными властями как правонарушение. Некоторые из островных жителей «были вовлечены» в издевательства над заключенными трудовых лагерей. Повешение одного из них, русского, вызвало у полисмена с острова Джерси такую же реакцию, как и у большинства немцев.) Ведь при гитлеровской оккупации прагматичная британская тактика на британских Нормандских островах — еще в течение долгого времени после отставки Невилла Чемберлена — формулировалась так: «мир любой ценой»[1537].

Министерство информации Англии ограничилось по этому поводу лишь заявлением от 19 июля 1945 г.: «Коллаборационизм был почти неизбежен»[1538]. Мало того, что ни один британец с Нормандских островов не был привлечен к ответу за сотрудничество с «врагом» — даже доносчик, виновный в смерти двух из пяти подпольных активистов сопротивления. (Уже после освобождения от немецкой оккупации австралийский журналист Роланд ле Фоле Хоффманн, находившийся на острове Гернси, покончил с собой, поскольку не смог вынести стыда и отвращения при виде открытого сотрудничества с врагом.) Не прозвучало и какой-либо публичной критики действий местного руководства в период вражеской оккупации. Напротив: высшие служащие местной британской администрации даже удостоились официальных почестей. (В этом отношении Великобритания стала почти уникальным исключением среди стран, территории которых были заняты державами «оси» и где появились коллаборационисты, — включая даже такие страны «среднего класса», как Франция, Нидерланды, Бельгия, Норвегия, не говоря уже о «докапиталистических» — Польше, Греции, Болгарии, Сербии.)

Послевоенная пресса Англии наложила табу на тему сотрудничества британцев на Нормандских островах с Третьим рейхом. («Удивительна эта дисциплина прессы, эта солидарность, когда речь идет о престиже и мощи империи», — восхищался до войны корреспондент «Vo1kischer Beobachter».) Только одна газета — «Daily Herald» в номере от 7 июня 1945 г. отметила, что органы правосудия Великобритании не проявляют никакого интереса к британским коллаборационистам, сотрудничавшим с нацистами, — даже к тем, кто помогал отправлять людей в концлагеря. Отказ от судебного преследования военных преступников, действовавших в концлагере Олдерни, стал неприятным фактом для лейбористского правительства Британии после 1946 г.

И вообще «британцы не желают замечать, что на британской земле были [нацистские] концлагеря». Когда немецкий социал-демократ Отто Шпер — после девяти лет пребывания в гиммлеровских концентрационных лагерях — был переведен в концлагерь Олдерни на британских Нормандских островах, и сообщил об этом британским радиослушателям, он получил выговор. Не возымело никакого действия и письменное обращение жителя острова Джерси к министру внутренних дел, лейбористу Моррисону (тому самому, который в 1937 г. обвинял Невилла Чемберлена в укрывании фашистских злодеяний). Автор этого обращения подчеркивал, что «гражданская администрация была пронацистской — со дня прихода нацистов и до самой их капитуляции». По слухам, около 50 самых активных коллаборационистов с Нормандских островов были тайно вывезены британскими секретными службами в Англию, чтобы «замять суету вокруг них». В Англии же они были тихо отпущены на свободу. Ведь провал нацистской оккупации британских Нормандских островов породил кошмар грядущего общественного бунта против антидемократических коллаборационистов с фашистами, «кошмар, который преследовал каждую страну, побывавшую под нацистской оккупацией, обратился в бурю отмщения». И, словно бы и на британских территориях существовала опасность такого бунта, даже лейбористское правительство Англии следовало политике систематического укрывательства. «Важнейшие документы с чьей-то помощью пропали», явно для того, чтобы «избежать неприятностей», — сообщала мужественная журналистка Маделейн Бантинг.

Она же совершенно справедливо напоминала о том, что для нацистов «оккупация британских Нормандских островов явилась репетицией встречи с английским населением», «экспериментальной площадкой оккупации [всей] Британии». И Маделейн Бантинг с полным правом задает решающий вопрос: «А вы, англичане, поступили бы по-другому?». Ответ напрашивается сам собой.

Итак, хотя англичане прежде гордились своим патриотическим сопротивлением Гитлеру, впоследствии они уже не были столь уверены в том, что покорившиеся (или желавшие покориться) ему не действовали так же «патриотично»[1539].

Английская сторона как будто сознавала то, что через десять лет (в 1955 г.) еще раз заявил бывший заместитель шефа гитлеровской имперской прессы X. Зюндерман: Британская империя сама ослабила себя уже тем, что вообще объявила войну (гитлеровской) Германии. Разве не сам капитан Рэмзи провозгласил, что Англия «довела до уничтожения тех, кто желал быть ее друзьями, кто рисковал жизнью, чтобы ее защитить»[1540]? Да, и во время второй мировой войны существовало «множество мыслящих людей... постоянно помнивших об общем прошлом» (двух империй)[1541].

Об общем прошлом двух видов расистского империализма, которым не суждено было пережить войну. Об общем для них, хотя и в разной степени выраженном, мире «расового превосходства», «расы господ», ниспосланной провидением «избранности», культа мускулов, презрения к чувствительности и вообще к «абстрактному» гуманизму.

Глава 15