Запись восьмая: Вершина Кунь-Лай

Мне казалось, что ничто не сравнится по величине c Нефритовым лесом, но даже он не шел ни в какое сравнение с Вершиной Кунь-Лай. Горные пики были такими высокими, что, даже находясь в корзине воздушного шара, мне приходилось выглядывать и задирать голову, чтобы увидеть, как белоснежные шапки уходят за облака.

Мы направлялись в Храм Белого Тигра, расположенный в северо-восточной части Кунь-Лай. Он, как и храмы в Нефритовом лесу и Красарангских джунглях, был возведен в честь одного из небожителей Пандарии — Сюэня Белого Тигра. Управлявший шаром Шин еще называл его духом силы, которая так необходима для выживания среди этих суровых гор.

Мы высадились на промерзших землях храма. К тому времени, как мы разгрузили все бочки с рыбой, мои лапы онемели на морозе. Даже мой бандинот Шисай не мог спастись от холода. От холки и до самого хвоста его мех покрылся инеем, а усы его превратились в настоящие сосульки. Я бы посочувствовала этому маленькому негоднику, если бы он вел себя как следует. Прошлой ночью он чуть не укусил меня, когда я застала его за кражей рыбы из бочек!

С ним что-то было не так, но я не знала, что именно… Пока не знала.

Избавившись от перевозимого груза, мы вновь взмыли в небеса и взяли курс к каменистому нагорью на юге Кунь-Лай. Там проживала большая часть местного населения. Помимо лачуг хозенов и деревенских построек пандаренов, мне на глаза попалось селение цзинь-юй, расположенное на берегу Озера Чернильной Жабры. Я надеялась многое узнать о богатой истории и культуре этой древней расы амфибий. И самое главное — мне было жутко интересно, как они засовывают маленьких рыбешек в пузыри, а потом заставляют их парить в воздухе.

Но осмотреть Озеро Чернильной Жабры мне так и не довелось. По правде говоря, у меня вообще не получилось толком полюбоваться ни одной из удивительных достопримечательностей Кунь-Лай. Шисай становился все более непредсказуемым и опасным с каждой секундой.

— Он злится, — объяснил мне Шин, тоже отметивший поведение бандинота. — Но он не виноват…

Затем пандарен рассказал мне, что ша, воплощение чистой злости, вырвался из своего заточения в горной твердыне. Он наводил ужас на жителей степей и разжигал ссоры между местными народами.

Масла в огонь добавило и вторжение яунголов-кочевников, которые пришли сюда с запада. Эти мохнатые, похожие на яков проходимцы возомнили, что могут здесь безнаказанно бесчинствовать, и потому дотла сжигали все поселения на своем пути. Шин не знал, было ли внезапное появление яунголов обусловлено происками ша, но от этих дикарей в Кунь-Лай явно не становилось спокойнее.

И хотя нам нечего было противопоставить ша и яунголам, мы все же могли помочь моему бандиноту. Шин сказал мне, что он знает того, кто сможет помочь Шисаю. Звали его Отважный Юнь.

Юнь облюбовал маленькую пещеру на пике Коту, удаленной вершине на юго-западе Кунь-Лай. Это был эксцентричный пандарен, известный в округе своим умением дрессировать диких животных и обучать их драться. К счастью, Шин и Юнь были старыми приятелями, а потому дрессировщик сразу предложил нам пройти к нему в дом и согласился помочь Шисаю. Он очень осторожно осмотрел сердитого бандинота, постоянно оборачиваясь к остальным жившим в пещере питомцам, задавая им какие-то вопросы и постоянно нашептывая что-то нечленораздельное. Но еще сильнее меня ошарашило то, что на стенах пещеры были развешены свитерочки, носочки и шарфики. Все они, очевидно, были связаны для зверей разных размеров, и на всех предметах одежды были вышиты имена питомцев Юня!

— Можешь смеяться надо мной, если угодно, — обиженно сказал дрессировщик, увидев, как я разглядываю одежду зверей, — но в холодную погоду важно держать животных в тепле. Замерзший питомец может растянуть мышцу, знаешь ли.

Да уж… Юнь был немного не в себе, но мне он понравился. Он напомнил мне тех старших монахов со Скитающегося Острова, которые всю жизнь посвятили тренировкам и самосовершенствованию. Вот только Юнь не искал внутренней гармонии, а устраивал потешные бои кроликов с маленькими кроколисками, что, впрочем, было довольно занятно.

На следующий день Юнь научил меня «управлять гневом» Шисая. Как я поняла, под этими словами он подразумевал обучение бандинота битвам с другим зверьем. Вот уж никогда не подумала бы, что моему маленькому задире хватит ума для тактических маневров, но у него неплохо получилось.

Шисаю даже удалось не ударить мордой в грязь во время битвы с опытными бойцами Юня (чем он, конечно же, обязан моему стратегическому гению). Кроме того, после боев Шисай действительно угомонился. В промежутках между битвами к бандиноту возвращался его прежний нрав. Только шрамов изрядно прибавилось.

Следующим утром Шин, Шисай и я покинули пик Коту. Перед отлетом Юнь вручил мне сумку со старыми принадлежностями для питомцев. В их числе были жевательные косточки, чтобы разбушевавшемуся Шисаю было на чем выместить агрессию, а также лакомства и много прочей всячины. Платы за помощь дрессировщик не попросил, и я поняла: такой пандарен достоин уважения. Он помог Шисаю не из корысти, а из любви к дрессировке и обучению диких зверей. Правда, ему было известно, что у меня нет ни гроша. Возможно, этот факт тоже сыграл свою роль.

Пока Шин направлял шар на восток, мы обсудили, где мне лучше всего будет сойти обратно на землю. Внезапно на полуслове я заметила внизу какое-то движение. Десятки пандаренов проходили через гигантские врата на юге Кунь-Лай.

Шин называл их Вратами Августейших Небожителей и был чрезвычайно удивлен тем, что они были отворены. С его слов я узнала, что они были закрыты на протяжении тысячелетий. За массивной стеной скрывалось место, окутанное пеленой мифов и легенд, Вечноцветущий дол. Очень немногим когда-либо доводилось там бывать.

Другими словами, это была настоящая мечта любого первооткрывателя, и мне непременно нужно было туда попасть.