Медная эмалированная пластина с изображением герба Генриха Перси, графа Нортумберленда, кавалера Ордена Подвязки

(Часовня Святого Георгия, Виндзорский замок)

(Фотография из коллекции Джеффри Уиллера)

 

Представляется весьма маловероятным, что Вернон или Джон Пастон повиновались призыву. Вернон и прежде, в 1471 году, получил не менее шести призывов от герцога Кларенса и графа Уорика с предписанием привести людей и поддержать их, но всякий раз бездействовал. Что касается Пастона, то он был назначен шерифом Норфолка и Саффолка вскоре после битвы при Босворте. Это, вероятно, указывает на то, что он не явился сражаться на стороне короля[144]. Ричард также призвал сэра Роберта Бракенбери, лейтенанта Тауэра, и, по-видимому, велел ему захватить с собой крепостную артиллерию. Вергилий сообщает, что ему было сказано привести с собой Томаса Буршье, Уолтера Хангерфорда и прочих, кому Ричард не слишком доверял. Как мы уже заметили, Буршье и Хангерфорд дезертировали из отряда Бракенбери сразу, как только достигли Стони-Стратфорда. Позднее они примкнули к армии Тюдора[145].

Очевидно, что весть о высадке Тюдора распространилась весьма оперативно: в считаные дни она была доставлена к Вернону в Дербишир, к герцогу Норфолку в Восточную Англию, а также городскому совету Йорка. Было подсчитано, что весть пронеслась примерно через 400 миль, от западного Уэльса до Восточной Англии, всего за семь дней, — поразительное достижение. В северном и обратном направлениях весть путешествовала тоже очень быстро: горожане Йорка получили ответ короля в донесении Джона Николсона уже 19 августа, то есть всего через три дня после того, как они послали Спунера и Николсона к Ричарду III. Городской совет обсудил донесение и решил послать к Ричарду III восемьдесят человек, повелевая, «чтобы они со всей поспешностью выступили к королевской милости для усмирения его врагов вышесказанных». Советники назначили послеполуденное время того же дня (19 августа), чтобы отобрать нужных людей и выдать им жалованье: 10 шиллингов каждому за десять дней службы. Каждый воин получил жалованье с того прихода, в котором он проживал. Однако, даже несмотря на эту спешку, воины из Йорка не могли поспеть на сбор к Ричарду III. Учитывая расстояние и время, необходимое для того, чтобы достичь разных точек сбора, все воины должны были ехать на лошадях. Норма оплаты Йоркских ополченцев, кажется, позволяла это, и хотя им не удалось прибыть на поле битвы вовремя, они вряд ли опоздали очень сильно. Проехав верхом на лошадях примерно два дня, даже по плохим дорогам, они должны были оказаться довольно близко от Босворта. Спунер, очевидно, не поехал с Николсоном обратно в Йорк и остался при короле. Мы не знаем, довелось ли ему сражаться, но, в любом случае, он уцелел, потому что именно он доложил городскому совету Йорка об исходе битвы уже на следующий день после нее, 23 августа. Советники отметили в своем протоколе, каким образом они получили официальное известие о смерти короля Ричарда, а затем немедленно указали, что поскольку ополченцы были в походе всего четыре с половиной дня, а не десять, за которые им было заплачено, они могут оставить себе жалованье за шесть дней, но не более, а остальные деньги должны быть возвращены тем приходам, откуда они поступили[146].

В Ноттингеме шла деятельность по упорядочению армии, король отдавал распоряжение отрядам по мере того, как они прибывали, и назначал своих командиров. Отряды лорда Стэнли, готовые противодействовать продвижению Тюдора, должны были пройти смотр в Чешире и Ланкашире. Прежде чем вторжение действительно началось, — вероятно, в начале июля, — лорд Стэнли попросил дозволение уехать в Ланкашир, «в свой отчий дом, к семье, с которой он уже давно не виделся». Кроулендский хронист сообщает, что король запретил ему там долго задерживаться — разве только на том условии, что он пришлет вместо себя своего сына, лорда Стрэнджа, в залог своего лояльного поведения. Ричард с полным основанием подозревал, что Стэнли замышляет в подходящий момент поддержать Тюдора, а Стэнли мог знать, что Тюдор намеревается как можно скорее высадиться в Англии. Нам известно, что лорд Стрэндж находился в Ноттингеме 1 августа, так как в тот день он стал официальным свидетелем передачи королю большой печати, и поскольку лорд Стэнли не участвовал в церемонии, можно предполагать, что его тогда уже не было в Ноттингеме. Получив донесение о высадке мятежников, Ричард потребовал, чтобы Стэнли вернулся в Ноттингем. Уклончивый Стэнли отказался это сделать на том основании, что он болеет «потливой хворью», что могло быть и правдой, поскольку в то время эта болезнь действительно распространилась по Англии. Тогда же лорд Стрэндж попытался тайно покинуть Ноттингем, но «был замечен и схвачен». Затем он «признался, что вместе со своим дядей Уильямом Стэнли и сэром Джоном Стэнли [племянником лорда Стэнли] участвует в заговоре в поддержку графа Ричмонда; при этом он просил о помиловании и обещал, что его отец придет к королю на помощь так быстро, как это возможно, со всеми своими силами». В добавление он написал своему отцу, описывая опасность, в которой он оказался, и сообщая о необходимости срочно прийти на помощь к королю[147]. Затруднительное положение лорда Стрэнджа, несомненно, стало причиной, по которой Стэнли и его брат сэр Уильям смогли открыто примкнуть к мятежникам лишь в конце битвы. Как бы то ни было, к этому моменту Ричард уже принял решение насчет сэра Уильяма и объявил его изменником вместе с сэром Джоном Сэвиджем. Этот приговор был оглашен в Ковентри и, предположительно, в других городах[148].

Тем не менее есть причина, по крайней мере, для частичных сомнений в этой традиционной версии событий. Отказ от прав на Бьюси в Уоррингтоне, датированный 18 июля 1485 года, был засвидетельствован, среди прочих, лордами Стэнли и Стрэнджем. Это показывает, что они оба находились в Ланкашире в середине июля — иными словами, Стэнли, вероятно, не был при дворе в то время[149]. Лорд Стэнли, по крайней мере, должен был находиться в Ланкашире, выполняя приказ Ричарда о сборе войск, а Стрэндж позднее прибыл в Ноттингем, чтобы быть при короле, предположительно, в соответствии с королевским приказом. Кроулендский хронист говорит, что, когда Стэнли попросил дозволения покинуть двор, король настоял, чтобы вместо него ко двору явился лорд Стрэндж, однако это, конечно, не соответствует реальным событиям. То, что Ричард должен был не доверять семейству Стэнли, бесспорно. В любой ситуации они всегда переходили на сторону побеждающей стороны. Кроме того, Стэнли был женат на Маргарите Бофор, которая была явной соучастницей Бэкингема в его мятеже. Тем не менее Ричарду оставалось только надеяться, что Стэнли будут верны ему, когда дело дойдет до битвы. Открыто держать Стрэнджа в заложниках было опасной стратегией, которая могла вызвать еще большую враждебность со стороны семейства Стэнли. Вместе с тем лорд Стэнли едва ли сколько-нибудь сомневался, что от его действий зависит жизнь сына. Он знал, что короли Йоркской династии могут быть совершенно безжалостными, когда им это выгодно. Наглядным примером служила казнь лорда Уэллса, совершенная в 1470 году. Годом ранее Эдуард IV даровал Уэллсу прощение. Однако, прослышав, что сын Уэллса, сэр Роберт, поднял мятеж, Эдуард велел, чтобы Уэллс убедил сына сложить оружие, а иначе он поплатится собственной жизнью. Сэр Роберт не распустил свою армию, но встал с нею напротив армии короля. Тогда Эдуард казнил лорда Уэллса на виду у обеих армий[150].

Однако, каковы бы ни были замыслы Стэнли, к 14/15 августа Ричард понял, что ему надлежит немедленно выступить в сторону надвигающегося врага. Он должен был осознавать, что его армия еще не полностью укомплектована (мы видели, что ополченцы из Йорка покинули свой город только 19 или 20 августа), но он не мог больше ждать. Поэтому он выступил из Ноттингема в сторону Лестера очень ранним утром, в пятницу, 19 августа, то есть позднее, чем предсказывал герцог Норфолк в своем письме к Пастону. По словам Вергилия, армия двигалась в «квадратном боевом» порядке. Король и весь его двор следовали за обозом, полностью защищенные с флангов крыльями кавалерии, и, по всей видимости, перед ними двигался авангард. Они прибыли в Лестер в тот же день «незадолго до захода солнца». Там к королевским силам, вероятно, присоединились Норфолк и его сын, граф Сэрри, с отрядом, набранным в Восточной Англии, сэр Роберт Бракенбери, констебль Тауэра, с отрядом, приведенным из Лондона, и, наконец, граф Нортумберленд с отрядом, набранным в северных землях. Бракенбери почти наверняка привез с собой пушки из Тауэрского арсенала. Ричард задержался в Лестере на два дня. Предание гласит, что он остановился на постоялом дворе «Белый Вепрь» на Нортгейт-Стрит, однако более вероятно, что он избрал местом для ночевки местный замок, который в ту пору был обитаем. Именно из этого замка Ричард послал одно письмо 18 августа 1483 года. После битвы при Босворте постоялый двор «Белый Вепрь» поменял название на «Синий Вепрь», поскольку синий вепрь был эмблемой графа Оксфорда, одного из военачальников Тюдора[151]. Вергилий сообщает, что Ричард покинул Ноттингем в тот же день, когда Тюдор прибыл в Личфилд, и это похоже на правду. Ричард знал о передвижениях Тюдора от своих разведчиков или передовых разъездов[152].

В воскресенье 21 августа Ричард со своей армией, укомплектованной настолько, насколько это было возможно, выступил из Лестера навстречу приближавшейся армии мятежников. Йоркское ополчение не поспевало к нему, и, наверняка, другие отряды тоже по отдельности маршировали к полю битвы, которой суждено было завершиться еще до их прибытия. К королю до сих пор не присоединились ни лорд Стэнли, ни его брат сэр Уильям, что должно было его тревожить. Они, конечно, двигались впереди армии Тюдора, явно для того, чтобы скрыть его продвижение вперед, но Ричард уже должен был знать о контактах между братьями Стэнли и Тюдором и, несомненно, гадал, когда и где они выложат на стол все карты.

Когда королевская армия выступила из Лестера, она должна была являть собой великолепное зрелище. Вероятно, главные командиры ехали в полном латном облачении, с развернутыми знаменами. На голове у Ричарда III был шлем, увенчанный короной. Перед ним ехали его герольды, в его ближайшем окружении находились главные военачальники — Норфолк, Сэрри и Нортумберленд, а также придворные сановники, среди которых, вероятно, были лорд-чемберлен Лоувелл, сир Роберт Перси, Уильям Кэтсби и королевский секретарь Джон Кендалл. Существует легенда о том, что Ричард, проезжая через реку Соар по мосту Боу-Бридж, задел пяткой за парапет, и одна сидевшая рядом мудрая женщина предсказала, что, когда он будет возвращаться назад, его голова ударится об это же самое место.

Ричард знал, что Тюдор находится в Атерстоуне, и потому выступил в его сторону. Направившись из Лестера на запад, он, вероятно, двигался по древнеримской дороге Фосс-Уэй по направлению к Уотлинг-Стрит. Ему была нужна хорошая дорога, которая позволила бы его армии быстро двигаться вместе с обозом и артиллерией, и похоже на то, что римская дорога Фосс-Уэй, несмотря на свою древность, была всё же лучше, что любые другие доступные пути. Учитывая, что Тюдор находился в Атерстоуне, через который проходила Уотлинг-Стрит, дорога на Лондон, Ричарду нужно было занять позицию, откуда он мог бы пресечь любое вражеское движение в сторону столицы. Дорога Фосс-Уэй, теперь известная как Фенн-Лэйн, пересекала Уолтинг-Стрит примерно в двух милях от Атерстоуна. Ричард, вероятно, выбрал этот маршрут, чтобы посмотреть, куда мятежники направятся далее. Если бы Тюдор продолжил движение в сторону Лондона, Ричард имел бы возможность быстрым марш-броском перекрыть ему путь, но если бы Тюдор направился к Лестеру, то Ричарду лишь надлежало бы выбрать хорошее место для битвы и ждать противника. В течение дня разведчики Ричарда должны были ему донести, что Тюдор все еще находится в Атерстоуне, то есть на пути к Лестеру. Поэтому королевская армия продолжала двигаться в западном направлении. Если римскую дорогу Фосс-Уэй еще можно было использовать на таком удалении от Лестера, то королевские силы должны были проследовать по ней через Керкби-Мэллори. Вероятно, они расположились лагерем возле деревни Саттон-Чени, а возможно даже, и на холме Эмбьон-Хилл — в конце земляного кряжа, на котором стояла Саттон-Чени. Если же дорогу Фосс-Уэй невозможно было использовать, то существовали и другие пути, позволявшие достичь того же места назначения[153].

Саттон-Чени стоит на возвышенном земельном кряже примерно в двенадцати милях от Лестера. Это место, кажется, подходило для стоянки королевской армии: там Ричард мог наблюдать за дорогой на Лондон и в то же время оставаться очень близко от дороги Фосс-Уэй, ведущей к Лестеру, так что он мог перехватить Тюдора, каким бы путем тот ни пошел. При всем при том, нет никаких современных свидетельств, что он расположился лагерем именно там. Более поздний хронист Рафаэль Холиншед, писавший в 1577 году, сообщает, что Ричард раскинул лагерь на холме Энн Бим (Anne Beame), но это название не значится в его источниках, и неизвестно, откуда он его почерпнул. Единственное свидетельство, что отряды Ричарда расквартировались в деревне Саттон-Чени или рядом с ней, — это большое число, возможно, связанных с этим материальных находок, обнаруженных там в рамках Босвортских исследований[154]. Один современный событиям источник, «Кроулендская хроника», сообщает, что Ричард расположился лагерем в ночь на 21 августа примерно в восьми милях от Лестера, рядом с аббатством Мервэйл. В настоящее время Эмбьон-Хилл находится примерно в девяти милях от Лестера. Старая английская миля была примерно равна 1,3 современной английской мили. Таким образом, Кроулендский хронист сообщает, что Ричард расположился лагерем примерно в семи милях от Лестера. Похоже на то, что Кроулендский хронист не присутствовал на поле боя, так как его рассказ о событиях 22 августа носит самый общий характер. Однако он, кажется, был непосредственным очевидцем событий, которые он описывал до этого момента, так что возможно, что он вместе с другими клириками был оставлен позади армии, в Лестере, и потому излагал отдельные факты, не будучи их свидетелем. Его оценка расстояния поэтому заслуживает доверия[155]. Где бы они ни остановились на ночь, люди Ричарда расставили свои шатры и нашли чем подкрепиться, а Ричард «многими словами воодушевлял их на грядущую битву», как говорит Полидор Вергилий[156]. Ричард, конечно, позаботился об их снабжении продовольствием, поскольку мы знаем, что припасы, состоявшие из хлеба и эля, общей стоимостью в 6 фунтов 8 шиллингов и 9 пенсов, были присланы в лагерь из Ковентри. Житель этого города Томас Мэйдфорд доставил туда провизию и, по-видимому, несколько опрометчиво задержался, чтобы посмотреть на битву или даже принять в ней участие. Позднее в счетах Ковентри будет отмечено, что ему выплатили 2 шиллинга и 9 пенсов за ранение, полученное «на бранном поле». Судя по всему, еду прислали также и жители других мест. Наконец, нельзя исключать, что Ричард раскинул лагерь в ночь на 21 августа в том месте, где он намеревался сражаться на следующий день, — на равнине под Эмбьон-Хиллом. Возможно, что некоторые из отрядов Ричарда были расквартированы в отдалении от холма, так как нескольким тысячам человек требовалось много места. Пушки, конечно, не стали бы втаскивать на холм: артиллерийский парк должен был расположиться у его подножия под сильной охраной.

 

Глава 5

Военная сторона дела

 

 

ЧИСЛЕННОСТЬ ВРАЖДЕБНЫХ АРМИЙ

 

Враждебные армии были очень разными по численности. До некоторой степени мы можем более уверенно говорить о размере мятежной армии, нежели королевской. Как мы видели выше, когда Генрих Тюдор покинул Уэльс, при нем находились английские изгнанники — вероятно, около 400 человек, хотя иногда называются числа от 500 до 600. Большинство же составляли французские наемники. Молине говорит, что король Франции дал Тюдору 1800 человек и что Тюдор затем навербовал еще 1800 воинов в Арфлёре, непосредственно перед своим отплытием. Однако вряд ли оба этих отряда могли быть строго одинаковой численности, поэтому, скорее всего, Молине ошибся, и Тюдор навербовал за свой собственный счет отряд меньшей численности. Он не мог позволить себе платить жалованье слишком многим людям, но, вероятно, у него было от 2000 до 3600 французских воинов. Тюдор также взял в поход некоторых шотландцев из армии французского короля, хотя мы не знаем, сколько именно. Более поздние шотландские хронисты говорят, что они составили 1000 от общего числа в 6000 человек, данных Тюдору Карлом VIII, однако такая оценка выглядит абсурдно завышенной. Примерно 300 шотландцев, плюс французские воины, — это кажется более вероятным.

В итоге Тюдор высадился в Уэльсе с армией, примерно насчитывавшей 4000 человек; это в два раза больше того количества, которое называет Вергилий. Впрочем, тот мог умышленно преуменьшить численность армии, чтобы подчеркнуть, какую блестящую, триумфальную победу одержал Тюдор, располагая столь малыми силами. 4000 человек вполне нормально, если не с удобством, поместились бы на двадцати кораблях, которые, очевидно, были даны Тюдору Карлом VIII[157]. Таким образом, у Тюдора было, по крайней мере, 5000 человек к тому времени, когда он достиг Босворта. По грубому подсчету, к тем 4000 человек, с которыми он высадился в Уэльсе, примкнули 500, приведенные Рисом ап Томасом, и 500, приведенные Гилбертом Тэлботом, плюс еще те малые партии валлийцев и англичан, которые присоединялись к нему на марше.

В «Кастильском донесении» сказано, что на момент высадки в Уэльсе Тюдор располагал пятитысячной армией: Карл VIII дал 2000 человек, выплатив им жалованье на четыре месяца вперед, а остальные 3000 были английскими изгнанниками. Эта общая численность в 5000 человек, возможно, является оценкой Хуана Салазара, который находился при Ричарде III непосредственно на поле боя. Салазар был видным и успешным военным капитаном. Прежде он уже посещал Англию, а теперь находился там, вероятно, чтобы помочь Ричарду с дозволения Максимилиана, Римского короля, который опасался роста французского влияния[158].

Оценить численность королевской армии более трудно. Люди Ричарда набирались не по контракту, как это было бы в случае ведения войны за границей (что дало бы нам точные цифры), и невозможно установить, как много людей откликнулось на разосланные Ричардом письма. Мы знаем, что герцог Норфолк откликнулся, хотя и неизвестно, повиновались ли призыву герцога те люди, которым он написал в свою очередь. Не знаем мы и того, как много людей собрали разные полномочные представители короля. Как отмечено выше, они получили приказ собрать своих людей в течение часа после надлежащего извещения, так что было возможно собрать внушительные силы, по меньшей мере, в областях Ноттингема и Лестера, а учитывая скорость распространения новостей, отряды, особенно конные, могли поспеть на поле боя и из более удаленных мест. Ополчение Йорка выступило в путь только 20 августа, но поскольку эти воины были конными, они не должны были находиться очень далеко от Босворта, когда началась битва, а отряды из более близких мест, конечно, были способны примкнуть к королевской армии вовремя.

Небольшое количество косвенных свидетельств, сохранившихся в разных следственных протоколах, позволяет предположить, что какая-то стычка состоялась близ Босворта примерно 20 августа, за два дня до большой битвы. Исследователи Боутрайт и Болдвин отметили, что шестеро «прямых держателей» («tenants-in-chief»), то есть людей, державших земли непосредственно от короля и в силу этого обладавших определенным статусом, указаны как умершие 20 августа 1485 года в «Посмертных расследованиях» («Inquisitions Post Mortem»), проведенных в первый год правления Генриха VII[159]. Такие расследования всегда проводились, когда умирали прямые держатели, чтобы установить, чего и сколько король имеет право требовать с их владений. Дата смерти определялась следователями как можно точнее. Кончины шести прямых держателей, отнесенные к 20 августа, могут быть сопоставлены со смертями шестнадцати таких же лиц, случившимися 22 и 23 августа, предположительно, как прямой результат битвы. Возможно, конечно, что семьи людей, записанных как умершие 20 августа, пытались отвести от своих владений угрозу конфискации за государственную измену (покойные формально совершили измену в отношении их нового законного суверена), хотя кажется маловероятным, что этот случай можно отнести к каждому из них. Как бы то ни было, одним из этих людей, записанных умершими 20 августа, был Ричард Боутон (Boughton), шериф Уорикшира и Лестершира. Кажется возможным, что Боутон был убит 20 августа, когда силы, которые он собрал по требованию королевских уполномоченных, были вовлечены в стычку с силами мятежников. Из других пятерых людей, записанных умершими до битвы, четверо были из Эссекса и Саффолка. Они могли быть свитским графа Оксфорда, одного из главных командиров Тюдора, но один, ведавший воинским набором Джон Кебелл из Рирсби, что в Лестершире, записан умершим 21 августа. Дата его смерти могла быть вымышлена, чтобы отвести от него обвинение в измене, но он также мог быть и серьезно ранен в стычке.

Если Боутон должным образом набрал свой отряд, тогда весьма вероятно, что другие полномочные лица сделали то же самое, особенно в областях вокруг города Ноттингема, из которого исходили последние королевские инструкции. Так, воинский набор надлежало провести в графствах Центральной Англии — Ноттингемшире, Уорикшире, Лестершире и, вероятно, Нортгемптоншире, — а также в ближайших областях более удаленных графств, таких как Оксфордшир, Глостершир, Бэкингемшир и южный Йоркшир. Конные воины вполне могли поспеть на смотр вовремя. Мы не знаем, как много людей было призвано из каждого графства, но нам известно, что в ответ на требование призывной комиссии 1457 года город Бридпорт в Дорсетшире, все население которого в то время составляло примерно 500 жителей, выставил на смотр 201 человека, способного носить оружие, в возрасте от 16 до 60 лет (это были установленные законом возрастные границы годности к военной службе). Если такое число могло быть выставлено каким-то маленьким городком, то кажется вероятным, что в одном графстве (shire) могла быть набрана, по крайней мере, тысяча ополченцев[160]. Мы также знаем, что в феврале 1484 года герцог Норфолк обещал набрать в своих владениях примерно 760 человек, всех за свой собственный счет, и можно предполагать, что в 1485 году он должен был сделать то же самое[161]. В добавление он, конечно, должен был следить за тем, чтобы ответственные за призыв в Эссексе, Саффолке и Норфолке тоже выполняли свой долг. Таким образом, в одной только Восточной Англии могло быть собрано, по меньшей мере, 1500 воинов. Если бы каждое из всех вышеперечисленных графств смогло выставить хотя бы половину от этого количества, тогда король, вероятно, располагал бы 8000 человек, помимо тех, что были приведены другими держателями, а также графом Нортумберлендом, возглавившим ополчения из Йоркшира, Камберленда и Вестморленда. В целом это, вероятно, дало бы 10 000 человек, однако такая оценка может быть слишком оптимистичной, поэтому для надежности ее стоит понизить до 8000 человек. Исследователями высказывалось предположение, что Ричард лучше подготовился к вражескому вторжению в 1484 году, чем в 1485-м. Теоретически это действительно могло быть так, однако главным для него было привести как можно больше солдат на поле боя, и у нас нет никаких оснований полагать, что в 1484 году люди смогли бы откликнуться на его призыв быстрее и в большем количестве, нежели в 1485 году.

 

СИЛЫ СТЭНЛИ

 

Лорду Стэнли часто приписывают, что он командовал отрядом в 5000 человек, но такое количество выглядит очень скромным, если учесть, что Ричард III приказал людям из Ланкашира и Чешира отдать себя в распоряжение двух братьев Стэнли. Лорд Стэнли, вероятно, должен был услышать о высадке Тюдора очень скоро после того, как она случилась. Один из братьев Стэнли, несомненно, набрал отряд в городе Честере, так как местным шерифам впоследствии было позволено сократить свои выплаты в казну за то, что они послали воинов на помощь Генриху VII в пору его «победносного похода». Лорд Стэнли располагал очевидной возможностью по своему выбору либо уравновесить силы противников, либо обеспечить одной из армий подавляющее превосходство над другой. Вергилий сообщает, что сэр Уильям командовал тремя тысячами человек[162]. Очевидно, Вергилий мог преуменьшить численность мятежных войск и преувеличить численность королевской армии, но, учитывая поспешность, с которой пришлось набирать войска, и то обстоятельство, что стояло время жатвы, когда люди неохотно шли служить в любую армию, эти данные кажутся правдоподобными.

 

ЭКИПИРОВКА И ВООРУЖЕНИЕ

 

Средневековая армия состояла из смеси специалистов и универсалов. Они не были снабжены стандартным набором военного снаряжения или даже униформой, хотя это уже постепенно входило в практику на континенте. Например, Карл Смелый, герцог Бургундский, приказал, чтобы его воины носили сине-белые сюрко (это были его ливрейные цвета) с бургундским красным крестом Святого Андрея на груди[163]. Подобный тип военной унификации еще не был известен в то время в Англии, но люди из свиты какого-нибудь лорда вполне могли носить его ливреи, как это, например, делали свитские герцога Норфолка. В «Балладе о леди Бесси» сказано, что люди сэра Уильяма Стэнли носили красные жакеты, в то время как люди сэра Джона Сэвиджа, согласно той же «Балладе о леди Бесси» и «Балладе о Босвортском поле», носили белые капюшоны[164]. Тем не менее, на современный взгляд, средневековая армия все равно должна была выглядеть как потрепанная и дезорганизованная толпа. В средневековой армии иногда служили иностранные наемники. У нас нет никаких свидетельств, что они входили в состав армии Ричарда, хотя, вероятно, некоторые его стрелки из ручных пушек были наемниками, и кто-то из них потерял бургундский двойной патар, найденный недавно на поле боя (см. вкладки). В любом случае, нам точно известно, что много наемников служило в армии Тюдора.

Английские армии этого периода всегда включали в себя три рода войск, из которых наибольшей по численности была пехота. Она состояла из лучников и «копейщиков» («spearmen»), то есть воинов, вооруженных древковым оружием. Эти копейщики использовали разнообразное древковое оружие, в том числе и копья, которые в Англии часто оснащались на конце крюком с длинным, загнутым вниз лезвием (снаряжение такого типа до сих пор используется для обрубания веток в живых изгородях). Применялись также глефы с длинным ножевидным лезвием, прикрепленным к древку, и алебарды, у которых было лезвие топора с одной стороны и какая-нибудь разновидность острых шипов — с другой. Владельцы такого оружия были наименее тренированными из всех воинов, хотя нельзя сказать, что они были вообще необученными. Их оружие могло быть весьма опасным в умелых руках. Подавляющее большинство пехоты обычно состояло из лучников, вооруженных английским (или уэльским) длинным луком. В английской армии, как правило, был очень высок процент лучников, которые значительно превосходили по численности остальную пехоту. Когда в 1475 году Эдуард IV отправился воевать во Францию, в его армии на одного латника приходилось восемь лучников, но приготовления к этому походу были долгими и воины набирались по контракту, так что число воинов, которых должен был привести каждый командир, было определено заранее. Соотношение лучников и латников три к одному можно считать более частым[165]. Вергилий говорит, что в битве при Босворте лучники были помещены во фронт авангарда и что Ричард доверил командовать ими, а возможно, и всем авангардом, герцогу Норфолку.