Мастер произнес: «Тот Будда может сегодня обойтись без цветов. Живого будду я обнаружил сидящим прямо под моей дверью. Входи. Где ты был так долго?»

Тот сказал: «Где? Я находился здесь восемнадцать лет. Неужели вы забыли? Только вчера вы прогнали меня!»

«Я сделал это потому, что знал наверняка, что ты обязательно пойдешь в монастырь напротив. И я знал, что мастер напротив не примет тебя. Ты так глуп, а только я принимаю дураков и делаю их буддами! Так что опасаться было нечего. Куда бы ты ни пошел, тебя отправили бы назад».

Там нет соревнования, там нет осуждения. Ученики переходят от одного учителя к другому учителю с их позволения — и там нет иерархии. Гаутама Будда не выше, чем Махакашьяпа, а Махакашьяпа не выше, чем Бодхидхарма. Само слово «иерархия» исходит от идеи низшего и высшего.

Мир, согласно видению будд, делится на два типа будд:

некоторые спят, а некоторые бодрствуют — невелика раз­ница. Тот, кто спит сегодня, может проснуться завтра. И никогда не известно — тот, кто бодрствует сегодня, может заснуть завтра. В этом удивительном существовании все возможно.

Для вашего здравомыслия будет трудно принять то, что будда может стать снова непросветленным, но я знаю множество будд, которые сидят здесь непросветленные. Мно­го раз они подходили к самой грани того, чтобы стать про­светленными, и сейчас же отворачивались из опасения: «Кто знает? Если ступишь еще шаг, ты можешь никогда не возвратиться» — а ваша подружка ждет снаружи!..

Сарджано исчез куда-то на несколько дней. Я спросил Нилам: «Я не вижу Сарджано?..» Она сообщила мне, что спрашивала у Сарджано, и Сарджано сказал: «Если я не скучаю по нему, почему он скучает по мне?»

Сарджано, ты, может, и не скучаешь по мне — я скучаю по тебе. Я будда такого типа. Я скучаю по людям — и даже по таким людям, как Сарджано! Все так обрадо­вались, когда он исчез...

Сутра:

Возлюбленный Ошо,

Танка спросил Чоро: «Что есть самость прежде пустого эона?»

«Эон» означает - «до начала существования». Танка спрашивает: «Прежде чем существование началось, когда был эон?..» То есть, одним словом: «возраст»; это означает просто возраст. Было бы лучше сказать в переводе «время» — чистое время существовало.

Танка спросил Чоро: «Что есть самость прежде пус­того эона?» Прежде того пустого безвременья, что такое са­мость... где ты был? Ты должен был быть где-то — уместный вопрос. Существования может и не быть здесь, тебя может и не быть в теле, но где-то там, скрываясь в каком-то углу, ты все равно должен был быть.

Как только Чоро собрался отвечать, Танка сказал: «Ты по-прежнему шумный — пока уходи».

Танка был мастером, который спросил ученика, Чоро:

Что есть самость прежде пустою эона? — прежде всех существ, что есть самость?

И когда Чоро собирался ответить, — это не вопрос, на который можно ответить... Ответить значит ответить непра­вильно. На него правильного ответа дать не возможно, есть ка­кое-то правильное действие. Если бы Чоро был человеком понимания, он мог бы стукнуть, хлопнуть мастера, и мастер был бы счастлив. Но это не вопрос, на который можно отве­тить интеллектуально, вербально.

Как только Чоро собрался отвечать, Танка сказал: «Ты по-прежнему шумный — пока уходи. Когда ты станешь молчаливым, и у тебя не будет слов, возвращайся».

Только человек, у которого нет слов, знает, что самость может существовать без границ. Это переживание; нет способа доказать это при помощи аргументов. Вы можете войти внутрь себя самого и быть совершенно тихими — нет границ, нет слов, чистое присутствие... тем не менее, вы знаете, вы есть. Без познавания, без вербализации, вы переживаете — вы есть.

Это бытие было прежде начала, если вообще было какое-нибудь начало. Оно есть сейчас, и оно будет оставаться всегда. Даже если придет конец, это присутствие не оканчиваться. И это присутствие не имеет ничего общего с вами. Это присутствие не ваша собственность; следовательно, это не личность.

Будда очень точен в своих пояснениях. Пожалуй, нет человека, который был бы столь же точен. Он описывает это как He-личность — не как личность — поскольку называть это личностью значило бы наделить его границей, ограниче­нием, территорией. Чтобы разрушить территорию, Будда называет это не-личностью. Это было одной из причин его превратного истолкования в течение столетий. Потому что кто захочет обрести не-личность, кто захочет превратиться в ничто?..

А это и есть именно то, чем вы становитесь, когда достигаете самого центра своего существа — ничем, не-личностью. Но эта не-личность бессмертна, эта не-личность есть чистая радость, беспричинное блаженство.

Однажды, когда Чоро взбирался на пик Кол, его ум раскрылся в просветление. Он спустился короткой дорогой и возвратился, чтобы встать рядом с Танкой, который ударил его и произнес:

«Я думаю, ты узнал, что оно существует».

Чоро радостно поклонился.

Он не произнес ничего. В этом втором случае Чоро внезапно ощутил тишину, когда поднимался на гору. Это происходит легче в мире дзен, потому что в нем каждый ищет тишины. Когда он взбирался, — внезапный момент тишины, — и он обнаружил, почему мастер отверг его. Он спустился короткой дорогой, чтобы увидеться с мастером.

Танка посмотрел на него, ударил его и сказал: «Я знал, ты обязательно узнаешь, что оно существует. Это не личность, это не не-личность; это просто присутствие, и ты найдешь это однажды. Я узнал это, и я счастлив, что и ты обнаружил это».

Чоро не вымолвил ни единого слова, но он продемонстрировал свое понимание;

Чоро радостно поклонился.

Ни в какой другой ситуации, нигде и никогда такой инцидент невозможен. Мастер ударил учени­ка, а тот не произнес ничего правильного или неправильного. Но мастер не полагается на ваши слова, он полагается на вашу грацию, на ваши глаза, на ваше лицо, на саму вашу вибрацию. Мастер увидел, что Чоро идет по-другому, с дру­гой вибрацией, как может идти только будда. Он не упустил сути, он тотчас же ударил его.

Этот удар было просто проверкой, оказался ли он прав или ошибся. Если бы Чоро спросил: «Почему вы ударили меня?» — Танка оказался бы неправым. Однако вместо того, чтобы спросить о чем-то, Чоро радостно поклонился. Не только Танка понял вибрацию, но и Чоро также понимает, что этот удар не от гнева, а от радости.

     На следующий день Танка вошел в зал и сказал:

«Солнце освещает зелень одинокого пика; луна сверкает в холодном ручье долины. Не кладите чудесный секрет родовых учителей в свое маленькое сердце». Затем он поднялся с сиденья.