Духовенство на службе помещиков

Большинство священников отстаивало интересы помещиков. И это — еще одна из причин антиклерикализма крестьян. В период первой русской революции было всего не-

91

сколько десятков священников, сочувствующих крестьянам, понимавших, что их земельный голод может быть удовлетворен только конфискацией помещичьей земли (Ф. Тихвинский, К. Колокольников, А. Архипов и др.).

Видный большевистский публицист В. В. Боровский, разоблачая в 1918 г. контрреволюционеров в рясах, вспоминал об этих левых священниках, которые были наказаны Синодом за свои убеждения. «В низах православного духовенства встречались неподкупные и нелицеприятные служители веры, понимавшие евангельское учение не так, как толковали его книжники в шелковых рясах, и эти независимые священники жили одной жизнью с трудящимися, тяжелой крестьянской жизнью, но твердо держались за свои убеждения. Когда была учреждена Государственная дума, мы видели некоторых из этих „красных попов" в рядах защитников прав трудовых масс против высших иереев, рабски-послушно голосовавших по указке обер-прокурора Синода» [30, 28 — 29].

После свержения самодержавия духовенство почувствовало жгучее дыхание приближающейся пролетарской революции и особенно старалось поддержать помещиков, Даже «Всероссийский церковно-общественный вестник» 22 апреля 1917 г. отмечал, что выступления крестьян против священников вызваны «близостью духовенства к господам». Архиереи приветствовали создание в мае 1917 г. «Союза земельных собственников», члены которого агитировали за восстановление монархии, неприкосновенность помещичьей собственности. Так, новгородская помещица Трусова поучала крестьян: «Как без бога, так и без царя русский народ быть не может» [88, 46]. В 1917 г. в списках «Союза земельных собственников» для выборов в Учредительное собрание значились представители духовенства: по Московской губернии священник Болотов, по Волынской губернии архиепископ Евлогий, по Нижегородской губернии архиепископ Сергий и т. д.

В 1917 г. были попытки создания различных клерикальных партий и групп, которые поддерживали аграрную программу «Союза земельных собственников». «Ниже городский церковно-общественный листок» сообща. 12 октября 1917 г., что в Нижнем Новгороде духовенство организовало «Союз христианского единения», призывавший к «справедливой передаче земли трудящемуся на ней народу», по под этим понималась продажа нуждающимся

92

крестьянам земли из государственного фонда по розничной цене, а частновладельческую землю предлагалось не трогать. Эта же церковная газета уведомляла в номере рт 24 апреля, что в свой список № 11 в Учредительное собрание клерикалы включили архиепископа владимирского Сергия, генерала М. В. Алексеева, богоискателя С. Н. Булгакова и трех кулаков Н. Ф. Преснякова, П. А. Новикова, П. П. Костромина — «отличных домохозяев», «преданных церкви сторонников общественного порядка». За этот список по Нижегородской губернии было собрано 48 428 голосов, в результате чего «Союз христианского единения» получил одно место в Учредительном Собрании. Кроме Нижегородской губернии клерикалы собрали 20 000 голосов в Херсонской губернии. В Екатеринославской губернии список № 6 в Учредительное собрание, выдвинутый группой «Православие и хлеборобы», собрал всего 532 голоса.

Все эти клерикальные организации в своих проектах решения аграрного вопроса надеялись на глубокий политический сон крестьян, не шли дальше предложений создать «государевы избы», которые когда-то предлагал обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев для улаживания «земельных тяжб». В «государевой избе» ее начальник должен был принимать жалобы от крестьян и, «если они были справедливы», докладывать о них начальству [60, 38]. Ленин так писал о подобной политике в крестьянском вопросе: «Разумеется, эта лицемерная „забота" о мужике на деле прикрывала чисто крепостническую политику, которую названные „деятели" старой, дореволюционной России проводили с тупоумной прямолинейностью во всех областях общественной и государственной жизни» [1, 23,260].

Аграрную программу мелкобуржуазных партий эсеров и меньшевиков поддерживало всего несколько десятков священников. В июне 1917 г. в Москве была организована небольшая клерикальная группа, возглавляемая бывшим зубатовцем Ф. И. Жилкиным, помощником Г. Гапона, председателем отдела Петроградской стороны «Общества фабрично-заводских рабочих Петрограда» (Государственный музей истории религии и атеизма, рук. отд., ф. 4, оп. 2, № 108, л. 1). Жилкин был выходцем из деревни Ченцы Волоколамского уезда Московской губернии. Вместе с ним подвизались миссионер И. И. Глазунов, домо-

93

владелец В. П. Жуков, бывший семинарист В. Г. Сенатов и др. Назвав свою группу в 20 человек «Христианско-социалистической рабоче-крестьянской партией», Жилкин в решении крестьянского вопроса был близок к аграрной программе правых эсеров, признавая необходимость «социализации земли» и провозглашая: «Господь проклянет посевы на земле, приобретенной неправдою». Призыв этот был направлен против радикального разрешения земельного вопроса, которого требовало трудовое крестьянство. Клерикалы пытались спасти церковно-монастырские земли от конфискации и национализации. Эти земли «должны по особым правилам отдаваться в пользование преимущественно религиозно-социалистическим обществам».

В 1917 г. от имени этой клерикальной организации и эсеровского крестьянского союза «Освобождение земли» Ф. И. Жилкин и Е. И. Березин призывали рабочих записываться в партию, а крестьян в союз, чтобы предотвратить развитие классовой борьбы в стране, которую они называли «братоубийственной междоусобицей». 12 (25) октября 1917 г. Жилкин издал в Москве один номер «христианско-крестьянской и рабочей газеты» «Русская изба». Это был орган «христианско-социалистической русской мысли, посвященной разработке крестьянского и рабочего вопроса». Он пытался в религиозной оболочке проповедовать право-эсеровские взгляды. Вместо эсеровского лозунга: «В борьбе обретешь ты право свое» редакция газеты призывала: «В любви и единении приобретешь ты право свое». «Русская изба» в передовой писала об аграрном вопросе: «В настоящее время властью выдвинут вопрос о социализации земельной собственности. Земля признается ничьею, а божьею. Но если земля божья, то она и церковная. Приступ к земле религиозен. Она принадлежит всему народу, и каждый имеет право трудиться на ней. Это право дано в том, что каждый человек носит в ce6е образ божий — другими словами: право на землю дано человеку самим богом и освящено христианскою церковью. Это право религиозное, церковное. Социализация земли может быть осуществлена на начале религиозном, или церковном... только та социализация получит твердость и несокрушимость, которая будет основана на начале христианском». Эти поучения о необходимости исходить в вопросе о «социализации земли» из христианских начал любви означали замаскированный призыв не обижать помещиков.

94

Духовенство поддерживало помещиков даже в их требовании сохранить наказания розгами. Устами обер-прокурора Синода К. П. Победоносцева в ноябре 1900 г. на заседании Государственного совета церковь заявила о необходимости сохранить закон о телесных наказаниях для крестьян.

Сразу же после того, как крестьяне узнали о свержении самодержавия, они начали поговаривать о захвате земель помещиков, по встретили осуждение со стороны священников. Так, 8 апреля в Лаишевском уезде Казанской губернии началась частичная конфискация имения помещика Берстеля. На следующий день местный священник произнес проповедь на тему «Не укради» в защиту помещичьей собственности, за что крестьяне вынесли общественный приговор об удалении его из прихода [37, 83].

В апреле священник села Осташки Проскуровского уезда Подольской губернии Брагинский приказал волостному комиссару милиции «не пускать солдат на крестьянский сход, ибо солдаты призывали рубить лес у помещика и забирать земли. Узнав об этом, крестьяне обратились в Проскуровский Совет рабочих и солдатских депутатов с жалобой на священника» [67, 151]. 17 мая в селе Рогозки Городнянского уезда Черниговской губернии крестьяне захватили землю местного помещика. Священник А. Бондаренко выступил против того, чтобы земля была отобрана у помещика [67, 151]. По сообщению «Орловских епархиальных ведомостей» от 21 мая, духовенство призывало к борьбе с «аграрными беспорядками, всякими бесчинствами и самоуправствами крестьян в экономиях помещиков».

Еще 22 апреля «Всероссийский церковно-общественный вестник» рекомендовал священникам внушать крестьянам, что «всякий захват приносит беды родине». Согласно примерному образцу проповеди священник должен был поучать: «Умоляем вас, братья крестьяне, не поднимайте руки на чужое, а поднимающего удерживайте. Всякий, кто решается на насильственный захват чужого имущества и заводит новую смуту, становится пособником немцу».

Архиепископ владимирский и шуйский Алексий писал в мае 1917 г. в Синод: «Когда начались аграрные движения и возникли случаи насилия над земельной собственностью частных лиц, я указывал духовенству выступить

95

против этих явлений народной жизни... Ко мне стали поступать просьбы от частных лиц обратиться к народу с воззванием по поводу аграрных беспорядков, и я немедленно отозвался на этот призыв своим воззванием: „Спасайте Россию от голода"». В результате крестьяне стали изгонять из приходов священников, поддерживающих помещиков. Сам архиепископ Алексий признается: «Вскоре возникло во Владимирской епархии насилие мирян над приходскими священниками — изгнание их из приходов запрещение служить и проч.» (ЦГИА СССР, ф. 796, оп. 204, 1917, № 102, л. 59 — 59 об.).

Священники настаивали на том, чтобы крестьяне возвратили земли помещикам как «исконным владельцам». Крестьянин села Стражгород Тепликской волости Гайсинского уезда Подольской губернии А. М. Постоик вспоминал: «Попы держали сторону помещиков — ведь у попов тоже были имения, правда, то были церковные земли, но попы пользовались ими лично без всякого контроля, а налог за эти земли платило общество крестьян. Крестьяне же и обрабатывали эти земли почти даром, то за молитву, то за крестины и свадьбы, — словом, эксплуатация попами крестьянского труда была не меньше, если не больше эксплуатации помещиков» [83, 164]. С. В. Савченков, житель села Нерадовка Алешинской волости Брянского уезда Орловской губернии, рассказывал: «Попы выступали против захвата крестьянами помещичьих земель и церковной Спасо-Гробовской дачи. Выступил, например, поп Д. Соболев, который эту землю держал на аренде у других брянских попов, с целью большой прибыли... Крестьяне не послушались поповской болтовни, а делали свое дела [83,50].

С. Денисов из Дроздовской волости Великолуцкого уезда Псковской губернии писал: «Крестяне относились к церковной земле равно так же, как к помещичьей, — попов также поджигали... Крестьяне смотрели на них как на затемнителей. Попы всегда выступали против крестьян с поддержкой помещиков... на собраниях, на сходах и во время службы в церкви... стращали крестьян адом кромешным. Крестьяне, особенно молодежь, только посмеивалась над попами, а иногда давали попу-оратору в затылок хороших гостинцев» [83, 245].

Т. Бобков из Круглянской волости Оршанского уезда Могилевской губернии вспоминал: «Священники были

96

в контакте с помещиками. Когда загорелась новая заря в 1917 году, то священники думали, что остановят революцию. Они ходили и возглашали: „Чада, повинуйтесь наставникам и учителям вашим, ибо пришел Христос на землю изгонять сатану". Многих стариков убедили эти священники... Но молодежь, несмотря ни на что, кричит во все горло: „Долой проклятых кровопийц, долой мироедов всего мира, да здравствует революция во всем мире, долой гнет и рабство!"» [83, 149 — 150].

Крестьянин А. В. Грачев писал в 1917 г. из Молодотутской волости Ржевского уезда Тверской губернии: «Никакие выступления священника... не могли прекратить движения крестьян. Если часть крестьян, смирившись после проповеди священника, приостанавливалась, то сейчас же через день-два, благодаря какому-нибудь передовику крестьянину, доказывавшему каждому крестьянину в отдельности, что молитвами и проповедями попа он земли от помещиков и кулаков не добьется, движение против помещиков и кулаков опять начинало расти... Крестьяне начинают смотреть на попа, как на присосавшегося паука, имеющего около 30 десятин земли, да еще получающего за молебны с крестьян. Крестьяне отбирают землю у попа... Но тут получается раскол крестьян на две части, одни, позажиточнее, имеющие порядочно земли и скота, действуют заодно с попом, стоят за него, другие же, которые видят всю неправду и ложь попа, уверяющего их в загробной жизни, — бедняки стремятся отнять у попа землю и все его имущество, заработанное на лжи и неправде... Нередко бывали случаи, что деревня отбивала у богатых крестьян-хуторян землю. Хуторянам, зажиточным кулачкам, не по нутру было такое движение крестьян, они... вызывали попа, который читал проповедь, устраивал молебны, стращал адом» [83, 234].

Агитаторы большевистской партии, ездившие в деревни, помогали передовым крестьянам разоблачать священников, поддерживающих помещиков. В «Деревенской правде» 25 октября 1917 г. опубликован отчет большевика Д. Калугина, побывавшего по заданию ЦК РСДРП (б) на 37 сельских сходах в Московской губернии. На одном из них выступал священник, который говорил о «появлении антихристов-большевиков, подкупленных немцами». Узнав, что Калугин большевик, крестьяне сначала не хотели его слушать, но затем он овладел вниманием собрав-

97

шихся и сошел с трибуны под аплодисменты. Священника пытавшегося выступить вновь, крестьяне под крики «Долой попа!» прогнали с трибуны. Член Кронштадтского комитета большевиков Т. И. Ульянцев рассказывал, что когда они вдвоем с другим агитатором-большевиком — С. Г. Пелиховым — приехали в село Высокое Новгородского уезда Новгородской губернии, местный священник вместе с кулаками подговаривал крестьян бросить Ульянцева и Пелихова в Волхов. Крестьяне не согласилий со священником [74, 83 — 84].

Особенно остро борьба с духовенством, поддерживающим помещиков, развернулась в Бессарабской губернии 19 апреля чрезвычайное собрание бессарабского духовенства обратилось с воззванием, в котором призывало «нечинить никаких насилий, не отнимать самовольно чужого имущества, решать земельные споры путем соглашения и терпеливо ждать Учредительного собрания: оно одно только может справедливо решать трудный аграрный вопрос» [64, 30]. «Голос бессарабской церкви» в №№ 36 — 38 за 1917 г. поместил «Открытое письмо» епископа уфимского Андрея А. Ф. Керенскому: «Грабят церковь, грабят монастыри, грабят богатых... Враги России... начали призывать к разгромам имений» [137 — 138]. В №№ 42 — 43 этого журнала протоиерей В. Гума, выступая против захвата помещичьей земли, восхвалял старый строй, при котором «имеющие много не имели лишнего, а имеющие мало имели достаточно» (с. 204 — 205). В №№ 47 — 49 журнала сообщалось, что «по деревням пошла усиленная пропаганда не верить священникам, ибо они заодно с помещиками стоят за старый режим... пошли унизительные такс за вознаграждения за требы, самовольные беспричинш изгнания из приходов священнослужителей, абсолюта к ним недоверие, притеснения, прошения о смещении священников» (с. 259).

Благочинный 1-го округа Бендерского уезда протоирей А. Усиневич писал 30 сентября архиепископу: «По приходам разъезжали разные лица, проповедовали насилие, отобрание чужой собственности, помещичьей и церковной земли, но благодаря духовенству... парализован многие вредные влияния... Теперь, к осени, есть признак того, что в земельном вопросе духовенству едва ли удастся удержать прихожан от соблазна захватов, но духовенство осторожно прилагает все усилия удержать людей от в

98

законных действий» [64, 34]. В результате этой деятельности со многими духовными лицами случилось то что со священником села Низшие Котюжаны Сорокского уезда Г. Черноуцаном, который проповедовал, что нельзя трогать помещичью землю. В ответ на это крестьяне заявили: «Такой священник нам не нужен» [6, 41].

Крестьянские массы на собственном опыте убеждались в том, что духовенство выступает в роли защитников помещиков. В результате крестьяне изгоняли священников, которые пытались проникнуть в крестьянские организации. В книге «Пролетарская революция и ренегат Каутский» Ленин указывал, что неразвитость, отсталость, темнота беднейших крестьян отдавала руководство в деревне в руки кулаков, мелкобуржуазных интеллигентов [1, 37, 312]. Среди членов 153 волостных исполнительных комитетов Вологодской губернии было 5% духовенства («Дело народа», 29 сентября 1917 г.). Т. В. Осипова считает эти данные типичными для волостных комитетов Европейской части страны.

Священники и дьяконы, вошедшие в волостные исполнительные комитеты, тормозили решение аграрного вопроса. 12 апреля группа сельских священников Курской епархии обратилась с воззванием о помощи крестьянам, призывая их объединиться в крестьянском союзе. Однако эти священники были против немедленного захвата помещичьих земель [33, 61].

Эсеры и меньшевики призывали духовенство вступать в крестьянские организации. На Втором Воронежском губернском съезде крестьянских депутатов эсер Подбельский призывал сельское духовенство «отрешиться от своих узко материальных интересов», и тогда народ в свое новое движение внесет элемент религиозности [33, 62]. Этот «элемент религии» проявлялся в рассуждениях крестьян, что «земля божия». Альберт Рис Вильямс писал, что после свержения самодержавия крестьяне сразу же вспомнили о том, что «земля божья»: «В сельских советах после Февральской революции вновь выдвигается требование крестьян: „Земля принадлежит богу и народу"» [23,97].

Видя, что священники, пролезшие в волостные и уездные земельные комитеты, отстаивают интересы помещиков и кулаков, трудящиеся крестьяне начали изгонять их оттуда. 28 марта Харьковский уездный комитет Харьков-

99

ской губернии вынес решение о недопустимости участия священников в волостных земельных комитетах [68, 134]. В конце марта в Любегощенской волости Весьегонского уезда Тверской губернии солдат А. Воробьев, прибывший на побывку, созвал волостной совет и добился переизбрания волостного комитета, председателем которого был помещик, а членами — кулак и священник [83, 164 — 165]. Когда на Нащекинском волостном съезде Кирсановского уезда Тамбовской губернии один из крестьян предложил избрать в состав волостного комитета священника, со всех сторон раздались гневные голоса крестьян: «Не надо духовенство. Надо выбирать одних крестьян» [7, 36].

В период подготовки Великой Октябрьской социалистической революции почти из всех крестьянских организаций духовенство было изгнано. Московское областное бюро ЦК РСДРП (б) в резолюции от 17 мая 1917 г. призывало крестьян изгнать из Советов крестьянских депутатов пролезших туда священников. Этот призыв был поддержан трудящимися крестьянами по всем губерниям.

ЗА ЗЕМЛЮ!

Аграрный вопрос составлял основу антиклерикального движения крестьян в 1917 г. и во многом обусловил особенности его проявления. Одной из причин антиклерикальных настроений крестьян было стремление их отобрать не только помещичьи, но и церковно-монастырские земли. Крестьяне говорили: «Хозяин земли тот, кто на ней работает», — а духовенство поучало: «Божья земля церкви богом дана, и трогать ее великий грех». Духовенство нехристианских культов также было против ликвидации его земельной собственности. В апреле в Казанской Уфимской губерниях прошли съезды мусульман этих губерний. Оба съезда состояли из представителей татарской и башкирской буржуазии, помещиков, кулаков и духовенства. В мае состоялся Всероссийский мусульманский съезд. На всех этих съездах муллы высказывались за сохранение помещичьего землевладения и требовали от мусульман прекратить выступления против помещиков [49, 1, 855]. Православное духовенство владело в России почти тремя миллионами десятин земли. Так, по Тамбовской губернии в 1890 г. у церквей и монастырей было 87256 де-

100

сятин, в 1905 г. — 95360 десятин. В 1877 г. каждый священник имел в среднем 35.3 десятин, в 1905 г. — 43 десятины, а к 1917 г. — 70 десятин [33, 58]. В Вятской губернии священник имел в среднем 40 десятин, а крестьянский надел был в четыре раза меньше [25, 37].

Духовенство очень часто сдавало земли в аренду, что служило предметом бесконечных конфликтов. Например, в 1916 г. священник Успенский в селе Плоском Муравлевской волости Курского уезда одну и ту же площадь своей земли сдавал в аренду нескольким крестьянам, получая с них деньги вперед. Между семьями крестьян-арендаторов происходили ссоры и даже драки [33, 63]. На Втором Воронежском губернском съезде крестьянских депутатов указывалось, что в селе Ершовка священник сдает 33 десятины церковной земли в аренду кулаку по 50 руб. за десятину. Крестьяне требовали, чтобы священник сдавал землю середнякам и беднякам по 20 руб. за десятину, от чего священник наотрез отказался [33, 65].

Буржуазные партии возражали против ликвидации церковного землевладения, опасаясь ослабить духовенство, которое, по их мнению, могло помешать перерастанию начавшейся революции в социалистическую. В августе 1917 г. на поместном соборе православной церкви представители этих партий говорили, что только церковь может дать крестьянам «прочные нравственные устои». Мелкобуржуазные партии, не возражая против сокращения и даже полной ликвидации церковно-монастырских земельных владений, предлагали отложить осуществление этого мероприятия до Учредительного собрания. 19 марта Временное правительство в своей декларации к крестьянам заявило о недопустимости земельных захватов. В «Вестнике Временного правительства» (№ 14) указывалось: «Земельный вопрос не может быть проведен в жизнь путем какого-либо насилия и захвата». Временное правительство утешало крестьян тем, что вопрос о земле будет решен Учредительным собранием, а само принимало меры, чтобы защитить земельную собственность не только помещиков, но и церквей и монастырей. Министр внутренних дел Церетели издал циркуляр о борьбе с самовольным осуществлением земельной реформы. Комиссары Временного правительства приказывали земельным комитетам удерживать крестьян от всех

101

попыток захватить церковные и монастырские земли. В циркуляре Главного Управления по делам милиции от 7 октября говорилось: «Мы признаем необходимость неослабной охраны церквей и монастырей и их собственности» [45, прилож. 34]. Нижнедевицкий уисполком Воронежской губернии, в котором верховодили эсеры, 7 мая вынес решение: «Земли церковные насильственному отобранию не подлежат» [33, 66].

Губернские земельные комитеты, в которые чаще всего поступали жалобы духовенства на изъятие у них земли, обычно состояли из представителей буржуазных и мелкобуржуазных партий, считавших такие «изъятиях» несправедливыми. Волостные земельные комитеты, поддерживавшие нередко требования крестьян, часто сообщали губернским, что их требования вернуть духовенству захваченные земли осуществить невозможно. Taк, например, 31 июля Кошелевский волостной земельный комитет писал "Казанскому губернскому земельному комитету: «В Кошелевской волости Цивильского уезда земли помещичьи, собственников и церковные крестьянами разделены между собой и восстановить нарушенные права потерпевших в настоящее время, как о том предписывает волостному комитету Цивильский уездный комитет, не представляется никакой возможности» [51, 105 — 106]. Члены губернских замельных комитетов выезжали на места захватов крестьянами церковных земель и пытались уговорить их вернуть землю духовенству. Так, минский губернский комиссар 9 августа сообщал, что «в Минской губернии вследствие неправильного толкования волостными комитетами распоряжений Временного правительства и подстрекательства отдельных лиц, произошли самовольные захваты церковных земель и порубки лесов. В Отдельных селах Слуцкого, Минского иИгуменского уездов Минской губернии крестьяне не до пускали духовенство к пользованию церковными землями. Для прекращения захватов на месте выезжали члены губернского и уездных земельных комитетов) (ЦГИА СССР, ф. 797, on. 93, 1917, № 257, л. 67).

Губернские земельные комитеты, считавшие земли предоставленные прихожанами в надел причтам, достоянием причтов, вынуждены были указать, что если эти земли поступили в пользование крестьян, то последний обязаны возместить причтам полученный от пользовании

102

такими землями доход. В случае, если земля взята, крестьяне обязаны были договориться со священником о размере арендной платы. Крестьяне же не хотели платить никакой арендной платы.

Временное правительство принимало меры к тому, чтобы помешать крестьянам захватывать монастырские и церковные земли, посылало карательные отряды для расправы с крестьянами, отобравшими у монахов земли. Духовенство часто обращалось к военным властям с просьбой прислать войска для расправы с крестьянами, захватившими церковные земли. Так, союз духовенства Тульской губернии просил прислать кавалерию для «усмирения анархии» в губернии. Дмитровский епископ Иосаф обратился к московскому губернскому комиссару Временного правительства с письмом, в котором просил защитить священника села Улитина Богородского уезда Иоанна Кроткова, у которого «крестьяне захватили всю пахотную землю, теперь отбирают большую часть сенокоса, оставляя ему ничтожную и худшую часть. Крестьяне объединились и своевольничают, духовенство беспомощно» [40, 21 — 22]. Подольский и брацлавский епископ Митрофан писал 4 июля главному начальнику снабжения армий Юго-западного фронта генералу Эльснеру: «Крестьяне села Пудловец Каменецкого уезда захватили принадлежащие подольскому архиерейскому дому лес и сенокос, грабят скошенное сено и обратили в свою собственность это имущество архиерейского дома... Позволяю себе обратиться с просьбой оградить имущество архиерейского дома от захвата крестьянами посылкой воинской команды на время уборки сенокоса, причем архиерейское домоуправление берет на себя содержание сей команды и даже предлагает военному ведомству воспользоваться частью сенокоса по соглашению» [19, 443 — 444].

18 июля Константин, архиепископ могилевский и Мстиславский, писал могилевскому комиссару князю Друцкому-Соколинскому: «Бобринским волостным продовольственным комитетом Сенненского уезда, во главе с председателем оного комитета волостным писарем Никитой Кисляковым — врагами церкви и духовенства, издаются в настоящее время постановления о захвате церковных лугов и земель. Так, священнику Плисской церкви комитет запретил убирать скошенный им уже луг... засеянную тем же священником рожь комитет грозит сжать и

103

отдать прихожанам... Благочинному запрещено сдавав в аренду церковный луг... 26 июня толпа крестьян местечка Бобра ворвалась к благочинному в дом и стала требовать отдачи им луга, который раньше был отдан в аренду, при этом заявили, что комитет им сказал, у священников теперь не должно быть ни земли, ни лугов и до Учредительного собрания крестьяне сами могут делить чужую землю. Прихожане Худовецкой церкви самовольно травят поля и луга священника, так что последнему придется продать весь свой скот» (ЦГИА БССР в г. Могилеве, ф. 583, on. I, № 983, л. 15-16) В ответ на это письмо могилевский комиссар сообща, архиепископу, что он дал указание сенненскому уезд ному комиссару «об оказании священнику Плисско, церкви законного содействия в деле восстановления прав его на землю и луга» (там же, л. 17) и рогачевскому уездному комиссару «об оказании священнику Старосельской церкви Карножицкому законного содействия в деле уборки его лугов» (там же, л. 12).

Духовенство стремилось помешать конфискации церковных земель. Так, например, по сообщению «Солдатской правды» (№ 29) 6 июня 1917 г.: «На сходе крестьян Несинской волости Лепельского уезда Витебске губернии священник и дьякон уверяли крестьян, что земли у них (священников и помещиков, — Л. Е.) никогда не отберут, запугивая 1905 годом, говорили про какого-то антихриста». «Вестник церковного единения духовенства и мирян Воронежской епархии» 2 ноября 1917 г. в № 30 опубликовал сообщение: священник П. Сергеев убеждал крестьян, что «„шилом моря не исчерпаешь", а поэтому нельзя трогать церковно-монастырские земли».

Черное духовенство призывало создавать особые о рганизации для защиты монастырского землевладения. В июле Всероссийский съезд представителей монастырей заседавший в Троице-Сергиевой лавре, вынес решение: «За монастырями должно сохраниться в полной мере право на обладание принадлежащими им земельными угодьями и возвращение захваченных». «При наблюдающемся бессилии Временного правительства в ограждении прав собственности от захватных приемов Всероссийский съезд представителей от монастырей признал единственной мерой защиты церковного имущества и монастырской собственности организацию православных братств при

104

монастырях, по образцу уже существующих в западных губерниях, каковые братства должны объединяться в своей деятельности епархиальным епископом» [39, 19].

Желая спасти монастырские земли от захвата крестьянами, белое духовенство предлагало их передать... церкви. В 1917 г. в передовой статье «Всероссийского церковно-общественного вестника» (№ 51) говорилось, что монастырские земли должны быть переданы церкви, ибо «монастырское землевладение стоит в противоречии о принципом монашеской нестяжательности и благодаря этой принципиальной уязвимости церковь может лишиться ценного достояния»; «если монастырская собственность найдет мало защитников, то церковная, без сомнения, встретит поддержку у масс православного народа».

В некоторых епархиях духовенство вынуждено было признать, что нужно отказаться не только от монастырской, но и от церковной земли. Орган волынского духовенства «Православная Волынь» предлагал продать всю церковную землю крестьянам по цене 350 — 400 руб. за десятину и из полученной суммы образовать специальный капитал. Проценты с этого капитала (более миллиарда рублей) предполагалось потратить на увеличение жалования духовенству.

Епархиальные съезды духовенства призывали отстаивать неотчуждаемость церковной земли. Так, например, 22 — 26 марта на Рязанском экстренном епархиальном съезде говорилось, что «в разных местах епархии прихожане решили обратить в свою пользу церковно-приходскую землю», поэтому необходимо воздействовать «на прихожан в духе кротости и христианской любви» и «только в исключительных крайне тяжелых случаях искать защиты со стороны» [87, 319]. Епархиальные съезды духовенства одобряли земельную программу кадетов, выносили резолюции, в которых предлагали решить аграрный вопрос только на Учредительном собрании. Так, Херсоно-Одесский чрезвычайный епархиальный съезд принял резолюцию, в которой говорилось: «Приветствуя народное стремление к равномерному и справедливому распределению всех земель без новых тяжелых потрясений и жертв несправедливости и насилия, Церковь молит бога о скорейшем безболезненном разрешении этого тяжелого назревшего вопроса народной жиз-

105

ни, окончательное решение которого подлежит Учредительному собранию, с тем, однако, чтобы купля и продажа и спекуляция землей были воспрещены законом [52,70].

Обеспокоенные тем, что открытая поддержка помещиков грозит духовенству большими неприятностями, не которые священники пытались на епархиальных съезда отмежеваться от своих прежних взглядов. 25 апреля состоялся Воронежский епархиальный съезд, на котором половина делегатов была миряне, большая часть из крестьян. Это повлияло на решения съезда. Согласно сообщению «Воронежских епархиальных ведомостей» (№20 от 12 мая съезд постановил: «Поддерживать требования крестьян об отмене частной собственности на землю (с. 198). В 1917 г. в «Вологодских епархиальных ведомостях» (№ 10) была опубликована статья «Мечты действительность», посвященная аграрному вопрос В статье указывалось, что земельные впадения духовенства вызывают вражду крестьян, однако церковь «не должна бросать землю». Автор предлагал передать церковные земли в руки попечительствам и использовать на них бесплатный труд прихожан.

В декларации Всероссийского съезда православно духовенства и мирян, принятой 12 июня в Москве, по держивалось требование кадетов и эсеров отложить решение вопроса о земле до Учредительного собрания. «Полагая, что земля и водные пространства внутри страны должны принадлежать трудящемуся на них народу, и признавая, что земельная и водная собственность в настоящее время распределяется между населением неравномерно, правомочным для издания новых законов о распределении между населением земель с и недрами и лесами и водных пространств считаем только Учредительное собрание, от которого ожидаем решена всех относящихся сюда вопросов в духе христианской правды, без обид и тяжелых потрясений... Всякие же самоуправные действия до Учредительного собрания к отнятию монастырских, церковных и частновладельческих земель и вод, равно к затруднению или ограничению пользования ими решительно осуждаем, как увеличивающие губящую страну смуту». В этой декларации опубликованной в «Московском церковном голосе (№ 12 — 13), осуждалось революционное движение в де-

106

ревне. На съезде кадет С. Н. Булгаков говорил, что «троица демократическая, земная — советы крестьянских, солдатских и рабочих депутатов никогда не смогут заменить троицу небесную».

Среди небольшой части духовенства, понимавшей, что церковно-монастырское землевладение не удастся сохранить, раздавались робкие голоса либерально-буржуазных священников, поддерживавших кадетскую программу «разрешения аграрного вопроса», согласно которой следует продать крестьянам монастырские земли. Но даже такое «решение» вопроса о монастырской земле не удовлетворяло подавляющее большинство духовенства.

Его отношение к аграрному вопросу наиболее ярко выразил поместный собор русской православной церкви, открывшийся в Москве 15 августа 1917 г. Он открыто защищал интересы помещиков, выступил против завоевания пролетариатом государственной власти, против передачи земли в руки трудящихся крестьян. Министр исповеданий А. В. Карташев, приветствовавший собор от имени Временного правительства 16 августа, намекнул на то, что оно не собирается лишать церкви и монастыри земли. «Все прежние правящие установления российской церкви, к учреждению коих государственная власть приложила печать своей санкции, — говорил А. В. Карташев, — остаются в полной силе их действия и не могут быть поколеблены».

Крепостники в рясах, заседавшие на поместном соборе, высказались против того, чтобы крестьяне отобрали землю у помещиков и духовенства. Среди делегатов собора от духовенства преобладали представители высшей иерархии: митрополитов было 10, архиепископов — 17, епископов — 53, протопресвитеров — 2, архимандритов — 15, игуменов — 2, иеромонахов — 3, протоиереев — 72, рядовых священников было всего 52. Члены поместного собора, которые 30, 31 августа и 1 сентября приветствовали Корнилова и его сподвижников, не могли отнестись иначе и к вопросу о владении землей. Разве мог, например, епископ Андрей Уфимский (в «миру» князь Ухтомский), впоследствии возглавивший контрреволюционное колчаковское духовенство, один из инициаторов создания в армии Колчака так называемых «полков Иисуса», поддерживать требования крестьян о конфискации помещичьих и церковных земель?

107

Современные фальсификаторы истории православной церкви пытаются замаскировать этот факт. Так, например, католический деятель Иоанн Хризостомус в книжке «Краткая церковная история России после 1917 г.», изданной в 1968 г. в Фрейбурге, пытается уверить, что этот собор выражал интересы крестьян, ссылаясь на участие их в нем [90, 25]. Среди 576 участников собора было 132 бывших царских чиновника, 69 буржуазных интеллигентов, 11 князей и графов, 22 помещика, 20 фабрикантов и 21 «кресть