Обсуждение решений XX съезда

Спустя несколько дней после съезда доклад Хрущева "О культе личности и его последствиях" как сверхсекретный документ прочитали партийному активу. Затем с ним познакомили всю партию, комсомол, а вскоре он был зачитан на всех предприятиях и в учреждениях.

В ходе обсуждений итогов съезда категорически запрещалась любая критика существовавшего в стране режима, советской социально-экономической системы. Высказывания о репрессиях строго ограничивались временем конца 30-х - начала 50-х годов. Лица из высшего руководства, повинные в организации массовых политических репрессий, назывались выборочно, исходя из политической конъюнктуры.

Но ситуация выходила из-под контроля, и ЦК пошел на жесткие меры. 5 апреля 1956 г. президиум принял постановление "О враждебных вылазках на собрании партийной организации теплотехнической лаборатории Академии наук СССР по итогам XX съезда КПСС". На этом собрании молодой ученый Ю.Ф. Орлов говорил о необходимости демократических преобразований в стране. Его поддержали еще три человека. Их выступления были встречены аплодисментами. Когда президиум собрания потребовал осудить эти выступления, то более одной трети собравшихся проголосовало против этого предложения. ЦК КПСС исключил из партии всех выступавших, распустил партийную организацию, поручив райкому партии провести перерегистрацию членов партии, оставив "в рядах партии только тех, кто на деле способен проводить генеральную линию партии и бороться за выполнение решений XX съезда".

Это постановление ЦК было разослано всем ЦК компартий союзных республик, крайкомам, обкомам, горкомам и райкомам партии, с ним познакомили всех членов партии.

В июне 1956 г. ЦК КПСС принял специальное постановление "О культе личности и его последствиях", опубликованное в центральной печати, в котором определил направление обсуждения вопросов XX съезда в партийных организациях, вновь, в еще более жестких формулировках, устанавливая рамки критики деятельности Сталина, сталинщины. В июле этого же года ЦК КПСС направил закрытое письмо всем партийным органам, всем первичным организациям КПСС, где сообщалось уже о репрессивных мерах, о привлечении к ответственности отдельных коммунистов и партийных организаций за "неправильное" обсуждение решений XX съезда.

В письме предупреждалось, что "часть коммунистов неправильно понимает свободу обсуждения и критики в партии, в силу чего оказывается не в состоянии разобраться, когда свобода обсуждения переходит грань партийности, а критика превращается в клевету". В отношении таких членов партии не может быть двух мнений: партии не нужны такие "коммунисты".

Приоткрывая завесу над недавним историческим прошлым, руководство партии не предвидело масштабов и характера тех последствий, к которым привели признания, сделанные на съезде Хрущевым. Неожиданность первых шагов по реализации курса XX съезда вызвала крайнюю обеспокоенность у всей партийной бюрократии. Руководство КПСС увидело, что система власти, существовавшая в стране, зашаталась, как только в самых незначительных дозах была допущена свобода слова, как только общество попыталось реализовать свои демократические права, формально провозглашенные в конституции.

19 декабря 1956 г. президиум ЦК КПСС утвердил текст письма к партийным организациям "Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении вылазок антисоветских враждебных элементов". Первоначально формулировка была более жесткой (что и соответствовало содержанию письма): "Об усилении работы партийных организаций по пресечению вылазок антисоветских враждебных элементов".

Письмо президиуму ЦК КПСС представляла комиссия, которую возглавлял Л.И. Брежнев. В нее входили Г.М. Маленков, А.Б. Аристов, Н.И. Беляев, И.А Серов и Р.А. Руденко. Таким образом, кроме секретарей ЦК, членов президиума ЦК этот документ представляли председатель КГБ и Генеральный прокурор СССР.

О позиции президиума ЦК, о настроениях его членов может свидетельствовать аргументация, использованная в письме, взятая из сталинского арсенала.

ЦК объяснял активизацию деятельности антисоветских и враждебных элементов происками международного империализма: "Под воздействием международной реакции жалкие остатки антисоветских элементов в нашей стране, будучи враждебно настроены против социалистического строя, пытаются использовать в своих гнусных целях все еще имеющиеся у нас трудности и недостатки, возводят злобную клевету на политику Коммунистической партии и Советского государства, распространяют всякого рода провокационные слухи, пытаются подорвать доверие народа к партии и веру в могущество социалистических государств, нерушимость их братской дружбы. При этом они умело используют политическую беспечность и обывательское благодушие некоторых коммунистов и руководителей партийных организаций, а свои вражеские действия прикрывают фальшивыми словами о критике и самокритике, лозунгами борьбы "за демократию".

В письме приводились примеры вражеской деятельности и антисоветских выступлений. Среди них — выступления писателей К. Паустовского, О. Берггольц, К. Симонова. Вражеский выпад в выступлениях двух последних увидели в том, что они подвергли критике основные положения постановлений ЦК 1946-1950 гг. по идеологическим вопросам. Резкие оценки были даны журналам "Вопросы философии" и "Вопросы истории". Деятельности последнего журнала было посвящено специальное решение ЦК КПСС. Главный редактор журнала академик A.M. Панкратова и ее заместитель, профессор Э.Н. Бурджалов, были сняты с занимаемых постов. Коренным образом обновлен состав редколлегии журнала.

Письмо заканчивалось вполне определенными установками: "ЦК КПСС с особой силой подчеркивает, что в отношении вражеского охвостья у нас не может быть двух мнений по поводу того, как с ним бороться. Диктатура пролетариата по отношению к антисоветским элементам должна быть беспощадной. Коммунисты, работающие в органах прокуратуры, суда и государственной безопасности, должны зорко стоять на страже интересов нашего социалистического государства, быть бдительными к проискам враждебных элементов и в соответствии с законами Советской власти своевременно пресекать преступные действия".

Эти указания без промедления были реализованы карательными органами, судами, прокуратурой. В 1956 г. была арестована и осуждена группа молодых ленинградцев во главе с Револьтом Пименовым, год спустя - группа молодых преподавателей и аспирантов МГУ во главе с Львом Краснопевцевым, в 1958 г. — московская группа С. Пирогова, в 1960 г. был арестован составитель журнала "Синтаксис" Александр Гинзбург. Список этот можно продолжить.

После письма ЦК по стране прокатилась волна арестов и весьма суровых приговоров судов, по которым коммунисты и беспартийные лишались свободы за клевету на советскую действительность" и "ревизионизм". Только в первые месяцы 1957 г. к уголовной ответственности были привлечены несколько сот человек.

Письмо ЦК КПСС от 19 декабря 1956 г. было воспринято обществом как формальный отказ руководства КПСС от курса на обновление, а вмешательство в венгерские и польские события 1956 г. — как продолжение сталинских методов во внешней политике.

Было ли едино руководство партии, проявляя непоследовательность, а то и прямое отступление от провозглашенного XX съездом курса? Да, при всех противоречиях, сложившихся в президиуме ЦК, основные решения такого рода были плодом коллективного обсуждения и утверждались единогласно.

В воспоминаниях Хрущева есть признание, раскрывающее позицию руководства партии по отношению к событиям после XX съезда. Он откровенно говорил, что за три года после смерти Сталина "мы не смогли разорвать с прошлым, мы не могли набраться мужества, внутренней потребности приоткрыть полог и заглянуть, что же там, за этой ширмой. Что кроется за тем, что было при Сталине...

Мы сами, видимо, были скованы своей деятельностью под руководством Сталина, еще не освободившись от его давления".

Широкое понятие "курс XX съезда" воспринималось в обществе как синоним процесса десталинизации, разоблачение и осуждение культа личности Сталина. Половинчатость мер в этой области, зигзаги и даже отступления в борьбе со сталинизмом вполне обоснованно трактовались как отход от "курса XX съезда". Большинство членов президиума ЦК было убеждено, что ослабление существовавшего режима власти, угроза монопольной власти коммунистической партии, ее ограничение были прямым и непосредственным следствием раскрытия преступлений Сталина, признания массовых репрессий 30-х годов, сделанных на XX съезде. Поэтому они видели путь к стабилизации положения в стране в отказе от критики Сталина, сталинщины. Формально члены президиума выступали с защитой Сталина якобы потому, что дальнейшие разоблачения подорвут авторитет партии и советского государства, дискредитируют советский опыт строительства социализма. Несомненно то, что при этом они не меньше заботились и о своей собственной судьбе.

Что же касается отношения Хрущева к курсу XX съезда, то он отстаивал линию съезда не только потому, что был убежден: это единственная возможность вывести страну из кризиса. Хрущев понимал, что его судьба как политического деятеля неразрывно связана с судьбой той политики, которая определена XX съездом. Он был связан с новым курсом лично, став одним из инициаторов постановки на съезде вопроса о Сталине, о культе личности, о беззакониях сталинского периода. Осуждение съездовского курса и даже молчаливый негласный отказ от него были бы концом политической карьеры Хрущева, его политической смертью. Инициатива первого секретаря и его доклад в таком случае рассматривались бы как свидетельство его политической недальновидности, как отступничество от социалистического идеала, как путь, который вел к полному обвалу власти.

В оценке исторических заслуг Хрущева речь может идти не столько об осуществлении, претворении в жизнь курса XX съезда, сколько о его приверженности этому курсу. Дело не меняют ни мотивы, которыми руководствовался Хрущев, ни колебания и отступления, допущенные им в ходе реализации решений съезда.

Вопрос стоял так: либо сделать попытку изменить порядки, существовавшие при Сталине, либо оставить все, как было. Историческая заслуга Хрущева и состоит в том, что он увидел путь к изменениям и, как ему казалось, возможность их осуществления в той исторической ситуации, которая сложилась после смерти Сталина, т.е. в условиях монопольной политической власти КПСС.

Было бы глубоко ошибочным сводить все дело к личности Хрущева. Нельзя не учитывать того глубокого переворота в сознании рядовых членов партии и партийной бюрократии, который произвел XX съезд партии. Хрущев выражал интересы большей части партийной элиты, руководящего состава партии, решительно высказываясь за невозможность полного возврата к старому, против прекращения процесса десталинизации страны.