Глава 14. Белый Слоненок пришел на помощь

 

Все с удивлением смотрели на Белого Слоненка. Эгейка показал своему другу на цепи. В одну секунду Белый Слоненок взял хоботом цепи и выбросил их из озерца‑лужи.

А Эгейка сказал:

– Граждане ржавые железяки, больше у вас не будет войн. Белый Слоненок этого не любит. И я не хочу. И мой друг Леша. А художник Петр Кузьмич начнет рисовать совсем другую картину: как мы вместе из земли и глины поднимем разрушенный город. Ведь два города лучше, чем один.

– Ура! – крикнул кто‑то не очень уверенно.

А потом все подхватили, уже громко:

– Ура! Конечно! Два города лучше, чем один.

Нужно ли говорить, что с помощью железяк, даже ржавых, дело строительства города из глины и земли пошло очень быстро.

Опять появились дома, улицы… Выбрались из ила попрятавшиеся жители – глиняные человечки. Они снова стали делать себе большие красные шляпы с водорослями.

А под грохот железных барабанов Белый Слоненок, подняв хобот, весело трубил победные песни.

Все это время Петр Кузьмич Водыркин не выпускал фанерки и кисти из рук. На его фанерке возникали фантастические города с садами и парками. От этих городов поднимались лестницы прямо к звездам. Но там же, где звезды, одновременно светились и солнце, и луна, и шел дождь, и было большое белое облако, на котором стоял среди красных цветов не маленький слоненок, а огромный, как гора, Белый Слон с двумя огромными изогнутыми, как сабли, белыми бивнями.

Правда, все эти картины быстро исчезали. Ведь вы не забыли, что художник Водыркин рисовал только водяными красками.

На этом пора бы ставить точку, потому что на самом деле наш маленький Белый Слоненок согнул свои передние ноги, и мы с Эгейкой смогли забраться к нему на спину. Вокруг слоненка появилось белое облако, и это облако позвало другие облака. Пошел дождь. И он не только не помешал, а даже сильно помог подняться нам из озера‑лужи. Перед самой поверхностью озера маленькие рыбешки прощально махнули нам хвостиками.

– Обними Слоненка за шею, – сказал Эгейка.

Я хотел это сделать, но тут я увидел свой дом, вспомнил про папу и маму.

– Держись крепче! – крикнул Эгейка.

Но было уже поздно. Я не удержался, плюхнулся вниз, на землю.

Наверное, я все‑таки был тяжелее Эгейки, мальчишки – капельки дождя.

Я не расшибся. Я сразу, конечно, посмотрел вверх, но уже не мог отличить ни облако с Белым Слоненком от других облаков, ни Эгейку от других капелек дождя.

– Эгейка! Эгейка! – закричал я.

Нет, он не ответил.

Дождь усилился. И я пошел домой.

 

Эпилог

 

Моя история не была бы полной без недавнего случая. К нам на пустырь двинулся экскаватор. Ему было приказано убрать наше озерцо‑лужу. Тут, на пустыре, решили разбить парк, а на месте озера‑лужи устроить клумбу с цветами.

Как только я об этом узнал, я прибежал домой и закричал:

– Папа! Папа! Спаси лужу‑озерцо: там ведь все живое, все…

Мой папа не стал ничего уточнять. Он бросился бежать вместе со мной к луже‑озерцу. И, протянув руку, глубоко зачерпнул, поднял лужу‑озерцо и забросил далеко‑далеко в дождливое небо.

 

 

Подошел экскаватор. А там уже ничего не было, только влажная яма.

Вы спросите, встречался ли я еще с Эгейкой, Белым Слоненком, художником Водыркиным и остальными? И да и нет…

Как‑то мы с папой и мамой гуляли по новому парку. Вдруг пошел сильный дождь… И я увидел, что прямо на дожде нарисована прекрасная, разноцветная дорога.

– Глядите, – показал я, – это же сделал художник Водыркин. Он все‑таки соединил небо с землею.

И я крикнул:

– Петр Кузьмич, рисуйте еще, рисуйте еще…

Цветная дорога вдруг исчезла.

Я вспомнил: Петр Кузьмич работал непрочными водяными красками. Но, может быть, я снова увижу цветную дорогу и успею по ней взбежать, вот тогда я встречу своего друга Эгейку, Белого Слоненка и всех остальных.

 

 

Георгий Балл

Сказки городка Жур‑Жур

 

Желтячок

 

В курятнике кто‑то тихонько постучал: тук… тук…. А потом послышалось: крак!

Клуша Рыжуха замахала крыльями. А из разбитой яичной скорлупы выклюнулся цыпленок, первый цыпленок. Можно про него сказать – Желтячок. Потому что он был кругом желтый.

Цыпленок затряс головой и сказал:

– Пин‑пин‑пи.

А в это время из‑за леса выглянуло солнышко. И по земле побежал солнечный лучик. Искупался в холодной речке, прокатился по крыше дома и заглянул в окошко. Желтячок зажмурился и притаился. Вдруг закудахтала клуша Рыжуха, залаял пес Шустрый, громко замычала корова:

– Му‑у! Пора на волю!

А цыпленок подумал: «Сколько света и шума. Это все я сделал?! Пин! Это все я! Это я! Я!»

Нет, не надо смеяться над Желтячком. Ведь это было самое первое утро в его жизни. А как хорошо, как чудесно увидеть мир рано утром! Как хорошо жить на земле!

 

Новичок на прогулке

 

Весною приехал в деревню трактор. Был он совсем новеньким – только‑только с завода. Никого он в деревне не знал, ни с кем еще не познакомился.

Как приехал, так сразу принялся за работу. Вставал он рано, вместе с солнышком. Выйдет в поле и начинает землю пахать. И пашет до вечера. Когда уж тут знакомства заводить!

Вспахал трактор почти все поле. Только маленький кусочек остался.

«Ладно, – решил трактор, – утром допашу. А сегодня погуляю немножко. Очень вечер хорош».

 

 

Как решил, так и сделал. Включил мотор и поехал по дороге.

Едет трактор, по сторонам поглядывает. Вдруг видит навстречу ему шагают утята.

– Здравствуйте! – вежливо сказал трактор.

– Кря‑кря!

– Простите, я что‑то плохо слышу, – сказал трактор и выключил мотор.

– Мы идем купаться. Мы идем плавать. Хочешь, иди и ты с нами. Кря‑кря!

– Я не умею купаться, – сказал трактор.

– А что ж ты тогда умеешь? – удивились утята.

– Я умею пахать землю и сеять хлеб. А если ко мне приладят повозку, то я моту ее возить.

– Значит, ты лошадка?

– Нет, я трактор.

– Такой большой, а не умеет плавать. Как стыдно! Кря!

Утята сошли с дороги и пошагали к пруду на своих маленьких лапках.

– Куда же вы? – крикнул трактор. – Подождите!

Но утята даже не обернулись.

Трактор включил мотор, поехал дальше. Он ехал не быстро и не медленно. Ведь ему хотелось прогуляться. Так трактор доехал до небольшого домика, что стоял у дороги.

– Гав! Гав! Куда ты мчишься, железный сундук? – услышал трактор.

На дорогу выскочил рыжий щенок. Он лаял и рычал. Трактор остановился, сказал:

– Вы ошиблись. Я не железный сундук. Я трактор.

– А куда ты мчишься? – прорычал щенок.

– Я пахал поле. А сейчас отправился немножко погулять.

– А‑а‑ав! Это другое дело, – уже не так грозно прорычал щенок и завилял хвостом. – Слушай, железный сундук, посторожи дом, а я сбегаю к моим друзьям в деревню. Ужасно хочется подраться!

– А я не умею сторожить дом, – вздохнул трактор.

– А лаять ты умеешь?

– Нет.

– Даже тихо не умеешь? – удивился щенок.

– Совсем не умею.

Щенок очень рассердился и залился визгливым лаем:

– Тяф! Тяф! Тяф!

Трактор даже испугался: как бы щенок не оглох. Он вздохнул, включил мотор и поехал дальше. И долго он еще слышал, как лаял рыжий щенок.

Так трактор доехал до небольшого лужка. Вдруг впереди он заметил что‑то черное. Трактор подъехал ближе и видит: посреди дороги, расставив тонкие ножки, стоит бычок.

– Вы хотите пройти? – спросил трактор.

– Нет, я хочу бодаться, – ответил бычок.

– Бодаться? А как это делается?

– А вот так: надо повертеть хвостом, наклонить голову – и вперед рожками: му‑у! му‑у!

– У меня нет хвоста и нет рожек.

– Как так? – удивился бычок.

– Не знаю, мне люди не сделали ни хвоста, ни рожек.

– О‑о! Тогда с тобой неинтересно играть. Пойду‑ка я кого другого поищу. А ты ступай своей дорогой, – сказал бычок и, высоко подбрасывая ноги, побежал на луг.

Трактору стало грустно. Очень грустно. Он остался совсем один на дороге.

«Уж солнце садится. Пора домой», – решил трактор и повернул назад, к полю.

Он вернулся в поле и пахал до позднего вечера. И пока пахал, все думал: нет, никогда не научиться ему плавать, как утята, лаять и стеречь дом, как собачка. И никогда у него не вырастут ни хвост, ни рожки, как у бычка. Ведь он только трактор. Он умеет пахать и сеять. А если к нему приладят повозку, то он может ее возить. Вот и все.

Но зато…

Когда наступило лето, на том поле, что вспахал трактор, выросла густая желтая пшеница.

И все в деревне радовались:

– Вот так трактор! Вот так новичок.

А трактор уже не был новичком. Он всех знал, и его все знали.