Уизли, забыв о раздражении, рассмеялась.

– Ну, одного точно знаю. Не ты ли, господин декан, вчера жаловался, что утром шел на урок, а потом неожиданно обнаружил, что сидишь за столом у Хагрида и съел уже три его опасных для здоровья кекса? Профессор Слагхорн до сих пор на пушечный выстрел не подпускает тебя к своему классу, потому что в твоем присутствии даже крысиные хвосты в банках отчего-то начинают взрываться.

Я был вынужден констатировать:

– А старик не так глуп, как я о нем думал.

Уизли пришли последними. Рональд притащил с собой со двора собаку, ему нужно иметь подле себя существо, которое относится ко мне так же неодобрительно. Правда, последние пару лет они оба делают это молча.

– Холодно на улице, – пробурчал аврор себе под нос, очищая мохнатые лапы пса заклинаньем.

– Вообще-то, будка с подогревом.

– Ему одиноко.

Я ненавижу этого кобеля. Он большой, как теленок, совершенно черный, вредный, похотливо гоняющийся за каждой сучкой в округе и уничтожающий дорогие ботинки, стоит забыть убрать их в шкаф. Я кормлю его, выгуливаю, вожу к ветеринару, когда он ломает лапу, преследуя белок, чиню испорченную мебель, вычесываю колтуны, борюсь с блохами, регулярно получаю жалобы от соседей, а любит эта скотина почему-то Поттера! Объяснение всему этому только одно.

– Хороший мальчик Блэкки, – сказала Уизли, потрепав лохматый загривок.

Отвратительный пес, уже из-за одного этого имени. А ведь я сказал Гарри, что повешусь, если в нашем доме появится Блэк. Мы даже вместе выбрали вполне сносную собачью кличку Терри, но пес категорически отказался на нее отзываться. Терри с подачи Уизли трансформировалось в Блэкки, и вот теперь я – обладатель пса с самым дурным характером во всем Южном Уэльсе.

«Мальчик» тут же потрусил в гостиную, устроил свой пушистый зад у камина, всем своим лживым видом показывая, что замерз адски, и начал с вожделением присматриваться к ботинкам Малфоя. Я вряд ли уговорю Уизли снять сапоги, а вот его перчатки, покидая прихожую, незаметно скинул на пол. Потом бросил тоскливый взгляд на дверь. Предсказуемо, в общем-то.

***

Все люди, собравшиеся за столом, по-своему похожи на планеты, за которыми мы намерены наблюдать этой ночью. Поттер был прав тогда: некоторые – определено больше, чем просто песчинки. Хмурому Уизли, который искренне верит, что я не вижу, как куски мяса с его тарелки отправляются под стол, я бы сегодня уступил роль воинственного Марса. Расчетливого Драко можно записать в Меркурии. Шлема и сандалий, присущих древнему божеству, не хватает, но в полноте его мешочка с золотом я не сомневаюсь. Нарцисса говорила, что в прошлом году он очень удачно инвестировал средства в недвижимость в центре Лондона. Нелюбовь к магглам ведь не мешает на них зарабатывать? Сейчас он спорит с Юпитером, в глазах которого уже сверкают молнии раздражения. Грейнджер слишком миролюбива, чтобы быть символом войны, но свое мнение способна отстаивать до хрипоты. Жаль только, что принципиальность и честность не позволят ей стать министром магии. Я бы за нее искренне порадовался.

Лонгботтома хочется сравнить с Сатурном, в нем много непредсказуемого и туманного. Человек, насчет которого мое мнение долгие годы остается неоднозначным. Иногда он нелеп и смешон, а порой восхищает своим мужеством и какой-то особой рассудительностью, граничащей с мудростью. Я знаю, почему мне так грустно на него смотреть. Невилл напоминает мне об Альбусе Дамблдоре. Наверное, Лонгботтом, даже не став долгожителем, успеет воспитать больше порядочных людей и сделает это лучше, но я все равно буду в глубине души скучать по старому сукиному сыну. Тому ведь всегда немного нравились негодяи, он не умел их исправлять, зато по-своему искренне любил.

Разумеется, ни один пантеон не может обойтись без красавицы. За этим столом целых три Венеры. Одна еще совсем юная, как весна, вторая – зрелая покровительница цветущих садов, украшенных мраморными статуями и населенных белыми павлинами, а третья… Джинни Уизли больше всего подходит слово «плодородная», рядом с ней просто обязаны шуметь дети и расцветать даже утопленные другими кактусы.

Ну вот, все титулы, кажется, роздал, для себя в итоге ничего не оставил, а солнце, которое собрало парад планет, как назло, где-то шляется! В такие минуты я начинаю злиться, потому что без него не могу найти свое место в этой цепочке. Грейнджер поймала мой взгляд и по привычке начала оправдывать друга.

– Наверняка что-то важное.

Не удивила. Для Поттера практически не существует мелочей, и с этим я уже как-то свыкся, вот только из-за его привычки называть чету Уизли самыми любимыми друзьями, Джинни – самой замечательной бывшей девушкой, а Малфоя, с некоторой ухмылкой, – лучшим соперником, я перестал понимать значение этих слов, когда они обращены ко мне. Если они самые, то любимый, замечательный и лучший я – это как? Чем меряется? Ведь должно же? Хотя бы единственным своевременным приходом на вечеринку, которую он так хотел устроить. Чтобы я был не один, тоже сжимал под столом чью-то руку и было кому поругаться на испорченную скатерть, которую Роза Уизли с молчаливого согласия отца украшала рисунком, изображая его проклятым клюквенным соусом. Я посмотрел на часы. Нет, я не ждал долбаный парад планет, мне была нужна одна конкретная, но время безжалостно.

– Думаю, самое время устанавливать зачарованные телескопы. Уизли, Малфой, займетесь?

***

Взмахом палочки я погасил свечи и остался стоять у окна. Мне совершенно не хотелось выходить на улицу. Драко и Рон уже установили треноги и теперь не отказывали себе в удовольствии пить из серебряных стаканчиков виски и переругиваться. Грейнджер надоело их подгонять, и она наколдовала безопасные костерки, чтобы дети не замерзли, но, похоже, ее старания были совершенно излишни. Астория во главе своей маленькой армии охотилась за псом, или это тот бегал за ними. Нарцисса и Джинни сидели на скамейке с бокалами и почти мирно общались, правда, похоже, скоро их супругам грозят финансовые потери. Слишком уж с большим интересом миссис Лонгботтом разглядывала меховую накидку мадам Малфой, а та, в свою очередь, не сводила взгляда с поблескивающих сережек с рубинами, которые Джинни, от имени рассеянного мужа, презентовала себе на грядущее Рождество. Невилл настраивал линзы уже собранного телескопа.

Все они совершенно не нуждались во мне. Это не вызвало ни горечи, ни разочарования. Да, я привык к этим людям, некоторые из них мне даже нравятся, но их присутствие не способно избавить от чувства одиночества. В этой крошечной толпе оно становится лишь сильнее.

Входная дверь скрипнула, но этот звук не заставил меня обернулся. Я не злился, раздражение ушло, едва на плечи легли холодные руки, просто не хотел видеть его улыбку, по-прежнему мальчишескую и теплую.

– Прости. – Я молчал, стараясь понять, отчего он шепчет. – Я все пропустил?

– Нет, иди во двор.