Книга третья. Последняя попытка

 

Memento vitae

Марта 95г.

 

– Доча, почему не ешь?

– Мам, я ем.

– А это что такое?

– Я ещё не доела.

– Ты ещё не начинала! Просыпайся давай, опоздаешь.

– Я с Антоном.

– Антон никуда не опаздывает… Умывалась?

– Кажется…

– А, ну марш в ванную! Стыдобушка…

– Ну, ма-ам…

– Никаких «ну», я сказала… Антон, ты куда смотрел!

– На тебя.

– Ладно. Разбирайтесь, как хотите. На родительское пойдёшь без меня.

– Без тебя, – так без тебя. Больше достанется.

– Это точно… Тоша, зайди в магазин, пожалуйста.

– Обязательно…

– Возьми бутылку вина, к нам сегодня гость. Не забыл?

– …Полина! Что ж ты вытворяешь!

– …Что там у вас?

– Ничего, не отвлекайся.

– Я побежала. Буду в пять.

– В пять пятнадцать… Горе ты моё. И в кого ты…

– В маму, Антоша. Ты сам говорил.

– Это точно, красотой тебя Бог не обделил… Ты скоро?

– Можно я не буду?

– Деньги есть?

– А ты мог бы мне ещё чуть-чуть дать? Ну, пожалуйста…

– На шоколадку?

– Ага. Тоша, я честно сказала!

– Держи. Маме ни слова. Поняла?

– Антошечка!..

– Задушишь!.. Поганка ты противная… Чемодан собрала?

– Сменку положить, и я готова.

– Побежали?

– Чур, ты закрываешь!

– Дождись внизу.

 

– …Проходите, Максим.

– Здравствуйте, Марина… У вас тут ничего…

– Да ладно уж, ничего… Тапочки…

– Спасибо… Куда?

– Антон, принимай гостя, это к тебе.

– …А Вы?

– У меня тренировка, так что без меня разбирайтесь. Думаю, вам ребёнок не помешает. У неё уроков полно.

– Как зовут дочку?

– Полина.

– Ну, пойду знакомиться с вашей барышней… Надеюсь, ещё увидимся.

– Конечно. Раньше одиннадцати вы с Антоном не управитесь, а я через два часа уже буду дома.

– Хорошо. У меня к Вам тоже есть парочка вопросов. Не возражаете?

– Нет, конечно… Антон, ну, где ты там!.. До встречи.

 

– Максим?.. Антон.

– Очень приятно.

– Мне тоже… Проходи… У нас тесновато.

– Ничего страшного, не привыкать… А ты моложе, чем я представлял.

– Моложе чем?..

– По рассказам…

– Рассказы?.. про меня?

– Слухами земля полнится.

– …Полина, познакомься, – это Максим.

– А у тебя дети есть?

– Дочка.

– Большая?.. как я?

– Чуть старше тебя. А почему ты спросила?

– Просто… Антоша, а что вы пьёте? Я тоже такое хочу.

– Тебе надо делать уроки.

– Спросить уже нельзя.

– Мама придёт, тогда и тебя за стол посадим. Договорились?

– Нет.

– К себе! И не вздумай показываться на глаза, пока уроки не сделаешь… Извини, водку и креплёное в доме не держим.

– Не держится?

– Я не пью почти.

– Счастливый человек.

– Как сказать…

– Так и скажи.

– Непереносимость алкоголя.

– Надо же…

– …Ну, вздрогнем… Макс, не стесняйся, чувствуй себя как дома. Я без комплексов… этих… старорежимных.

– Я тоже.

– …Как напиток?

– Странный какой-то… Ты ничего туда не подсыпал?

– А точнее?

– Не сухое, больше на херес похоже… фанагорийский.

– Именно на него?

– И крепость, и привкусы какие-то странные…

– Попробуй из моего бокала.

– Зачем?

– Попробуй.

– …Ты из одной бутылки наливал?

– Конечно…

– Смех и грех… Корвалол, что ли… А в твоём бокале… металл…

– Понятно… Про сыр не забывай… зелень.

– Спасибо.

 

– Максим, когда ты последний раз был у терапевта?

– При чём здесь я? Я тут по другому поводу.

– Я знаю. Так когда?

– Профосмотр каждые полгода.

– Значит,.. всё случилось в последние три-четыре месяца.

– Поясни.

– У тебя с сердцем неполадки.

– Откуда ты узнал?

– По винному вкусу, который ты ощущал.

–  Нихрена себе… Так значит, всё правда!

– А ты сюда пришёл посмотреть на шарлатана? Тогда ты неправильно пришёл.

– Впечатлило. А что ты ещё умеешь?

– Для начала разберись со своим сердцем. Что тебя выбивает из колеи?

– Вера… Я не знаю… Связалась с какими-то контактёрами, колдунами… Бабка одна, – та вообще нагадала, что жить ей осталось всего ничего.

– Со здоровьем в порядке?

– Да нас с тобой переживёт!

– Хорошо бы… А что ещё?

– Я её очень люблю. Понимаешь, у нас ребёнок, и я просто не знаю, как я буду жить, если с ней что-нибудь случится.

– Придётся мне к вам в гости приехать… Что-то мне не верится, что у неё всё в порядке.

– Да… есть одна проблема, не думаю, что это к делу относится.

– Ты так решил?.. или уверен?

– Ты прав, решил…

– Она не болела последние два-три года?

– Нет, ничего особенного, как обычно.

– То есть?

– У неё лёгочное заболевание, которое приводит к гипервентиляции. С полгода назад я приглашал специалиста по иглоукалыванию. Чак, кореец.

– Весело вы отдыхаете, однако.

– Какой там отдых… Прошлым летом хотели на мою родину съездить, – её прижало так, что впору было… В общем, не поехали. Как обычно.

– …Ещё?

– Да, пожалуй… Мне нравится.

– Полегче?

– Сколько слышал, а сам впервые с таким столкнулся. Не хочешь у нас поработать?

– Нет уж, нет уж. Как-нибудь обойдусь.

– Нам такие люди могут пригодиться.

– Для чего?

– Мало ли…

– При Советах не стал этим заниматься, а сейчас тем более.

– Ничего не изменилось.

– Вот именно.

– Я хотел сказать…

– Не надо. Есть опыт. И не будем к этому возвращаться… Чем обычно вы заняты в субботу?

– Спим до десяти, моцион, завтрак… Ты можешь прямо завтра?

– Мелкую во Дворец провожу, и сразу к вам. Адресок черкани, и телефон на всякий случай… Нет, я всё-таки сначала позвоню. У меня жена с норовом, всё может поменяться… Малая Конюшенная… Надо же…

– Знакомый адрес?

– Там спортивная школа, кажется, рядом.

– Да, есть.

– Знакомый в этой школе работает, бывший актёр.

– Кем?

– Тренер по айки-до.

– Антон, я, пожалуй, Марину дожидаться не буду, пойду. Душа не на месте.

– Как вам при такой работе удаётся душу не потерять…

– Тяжело бывает. Не все выдерживают.

– А ты?

– У меня, видно, иммунитет. Наследственный.

– Не обольщайся на свой счёт… Подожди… возьми с собой.

– Антон, да у меня весь бар забит алкоголем!

– Это не алкоголь. Предложи Вере перед сном. И посмотри на её реакцию. После расскажешь. Договорились?

– Не по себе как-то.

– Не нагнетай обстановку, хуже не будет. А за лучшее будем бороться… Не заблудишься?

– Смеёшься!

– Ну, тогда до связи.

 

– Что это значит! Ты издеваешься?

– Ему позвонили. Пришлось срочно ехать по делам службы.

– Ты не забыл, что Вера моя знакомая, а не твоя?

– Давай не будем при ребёнке.

– Почему это? Она большая, прекрасно всё понимает.

– Именно так, – всё. Так что поостерегись, пожалуйста, с определениями. Завтра поговорим.

– Ты трус и… Как вся ваша лживая семейка.

– Марина, прекрати. Добром не закончится.

– Закончится так, как должно закончиться.

– Тебе уже известно, как должно? Не бери на себя такую ответственность.

– Кто-то должен брать на себя ответственность в доме, если мужчина не хочет ни за что отвечать!

– Чего ты добиваешься?

– Ничего… Спокойной ночи.

– Да уж… спокойной…

 

Марта 95г.

 

– …Я Вас слушаю… Привет, Максим. Как ваши дела?.. Без эксцессов… Я свободный художник, с женой сложней… Потом расскажешь… Я перезвоню…

 

– Мариш, нас приглашают в гости.

– Говори громче, не слышу.

– Выключи воду, я не могу кричать на весь дом!

– Ну, что ещё…

– Максим c Верой Михайловной приглашают в гости.

– Когда?

– Сегодня вечером. Сходим?

– По какому поводу?

– Что-то семейное, не стал говорить.

– Кто-нибудь ещё будет?

– Его приятель, или её… С подругой.

– В кои-то веки в люди выберемся.

– Мои друзья тебя не устраивают, своим знакомым показывать не хочешь.

– Они тебя видели, хватит с них.

– Или с тебя.

– Или с тебя.

– Не заводись на пустом месте… Идём?

– Ну, если так хочешь…

– Я задал простой вопрос. Трудно ответить?

– У меня часы что-то барахлят…

– Да или нет?

– Ты за Полиной идти собираешься, или мне опять всё самой?

– Пойдём вместе. Заодно купим новые часы.

– …Ребёнку надо что-нибудь купить.

– Купим.

– Подожди десять минут.

– Время пошло… Шучу!

 

– Ну, проходите, гости, проходите! Здравствуйте, Марина… Вера, Антон с Мариной пришли!

– Так проводи их!

– …Феликс уже здесь. Только вас дожидались.

– Всё так серьёзно?

– У меня редко выпадает возможность для домашнего междусобойчика. Стараюсь не ударить мордой в грязь. Я-то в отличие от тебя злоупотребляю.

– Минуточку! Максим, а кто сказал, что Антон не употребляет?

– Антон.

– Тоша, скажи вслух, – сколько ты не употребляешь и почему.

– Не будем портить людям праздник.

– …Да какой там праздник! Одно название.

– Я вам презент небольшой приготовил… Вот.

– Ну, ничего себе… Сколько же это может стоить!..

– Макс, я не продаю, это подарок. Вино вспомни.

– Молчу. Что ж мы стоим как двоечники! Давайте к столу. У меня аппетит скоро пропадёт.

– Здравствуйте.

– Феликс… Касперина… Марина… Антон… Антон, кстати, скульптор. Вы посмотрите, что он принёс! Вера, оцени.

– Как я могу оценить то, что нельзя продать! И нельзя купить… Максик, можно тебя на кухню? По мелочи надо… Ребята, располагайтесь, как сумеете. Мы быстренько.

 

– …Максим…

– Что?

– Нет, это я спрашиваю, – что происходит!

– Дружеская вечеринка.

– Ты кого пригласил?

– Марина твоя знакомая.

– Это мне и без тебя известно. А кто этот Антон?

– Маринин муж.

– О, Господи… Значит, это её второй муж.

– Ты не знала?

– Нет.

– Второй – так второй. Что изменилось для тебя?

– Да меня тошнит от него как от Чака!

– Ты чувствуешь?

– И вино, которое ты на прошлой неделе принёс, – тоже от него? Только не ври мне, пожалуйста. Мне есть куда уйти. Ты меня хорошо понимаешь?

– Успокойся ты, Христа ради. Всё под контролем.

– Чтобы эту скульптуру я видела первый и последний раз.

– Пойдём в комнату, гости бузить начнут.

– Пойдём. А на тебе, дорогой, я позже отыграюсь.

 

– Симпатичные ребята. Только разница в возрасте смущает.

– Тоже мне разница! Десять лет.

– Но она совсем ребёнок!

– В девятнадцать лет ребёнок?

– А Феликс неплохо на гитаре играет. И голосочек приятный.

– Кто он такой?

– С Верой Михайловной в РОНО работает. Только в другом отделе.

– Мутный он какой-то… А Касперина хороша.

– Я как дам тебе сейчас! Женский угодник-негодник…

– Перестань глупости говорить. Для меня женская внешность интересна с точки зрения эстетики.

– Значит, я для тебя тоже эстетика? Будешь спать на диване.

– Ненавижу диван…

– Ты доволен вечером?

– Нет.

– Почему?

– Вера меня не приняла. Даже и не знаю теперь, что делать.

– Попробуй их с Максимом пригласить в мастерскую.

– Лучше бы без него.

– Чем лучше?

– Она за ним прячется, когда ей удобно. Тебе, кстати, в этом плане есть чему поучиться.

– Вот ещё! Своя голова на плечах есть.

– В этом всё и дело.

– Я тебе говорила, – ты не мой учитель. И закроем тему.

– Закроем.

– Пригласи.

– Максима трудно перехватить.

– Если взялся, то бей в одну точку.

– Завтра попытаюсь. Не пристрелит же!

– Только не звони с самого утра. Пусть отдохнут, как следует.

– Да и нам не помешает.

– Если Полина не помешает.

– Сколько?.. Полдвенадцатого! Кошмар. Морковке спать давно пора.

– Мне тоже… Что-то голова разболелась…

 

Апреля 95г.

 

– Здравствуйте! Ну-с, проходите в моё царство-государство. Каким ветром занесло?

– Вспомнил, что днём ты в мастерской.

– Не всегда, но чаще всего… чаще всего…

– Мы недалеко были. Пытались Вере сапоги приобрести.

– Что так? С женской обувью сейчас, кажется, неплохо.

– И нехорошо. Всё слишком уж… модное.

– Запрос ясен… Так, я сейчас чайку организую. Правда, к чаю только конфеты и печенье.

– А лимончик?

– Есть мелисса, луговая мята, душица…

– Душица… с коньяком…

– Вы всё-таки купили!

– Просто так, по случаю.

– В Апрашке?.. по случаю?!

– Из дома.

– Та-ак… Вера Михайловна, так что с сапогами тире коньяком?

– Максим сказал, что к Вам зайдём. Вот я и предложила взять. На всякий случай.

– Ладно. Коньяк с чаем – значит с чаем. Я буду чай с коньяком.

– …У тебя тут и лежачок есть!

– Редко пользуюсь. Только днём иногда.

– Почему?

– Как с Мариной стали вместе жить, ночевал здесь только однажды, когда они с мелкой к бабушке ездили. Не люблю спать один.

– Не пользуешься спросом? По тебе не скажешь.

– Внешность обманчива. Вы знаете, каких трудов мне стоило Маришку охмурить!

– Уж больно привередливая она у тебя.

– Что есть – то есть. За это её и люблю… Так, чайничек поспел. Рассаживайтесь.

– Впервые вижу творческий беспорядок, который меня не раздражает.

– Наверно, потому, что это мой беспорядок.

– Наверно… Можно?..

– Здесь почти всё можно.

 

– Скажи, пожалуйста, какая у тебя сверхзадача?

– Вот так сразу и про сверхзадачу!

– Уай нот, как говорят англичане?

– Можно подумать, – ты изучал театроведение или историю изобразительного искусства!

– Я много чего изучал.

– Какая тут может быть сверхзадача! Вот ты садишься за обеденный стол. У тебя есть сверхзадача?

– Как минимум – не умереть с голода. Что в этом плохого!

– Ничего. Всё правильно и – главное – логично.

– Но я не равняю кусок хлеба…

– …с маслом!

– Хорошо, пусть будет с маслом!.. Я не ставлю в один ряд хлеб и твой «шоколад для души».

– Браво! Так меня ещё никто не комплиментировал! Дай пять.

– Я и не так могу… Так что насчёт сверхзадачи?

– Да хрен её знает… Ваяю, как Бог на душу положит.

– А это?

– А-а… После выставки осталось. Баловство.

– Мне нравится.

– Не только тебе… в Академии выставлял.

– Почему же так сразу – баловство!

– Вера, а почему Вы не пьёте?

– Я Вас слушаю. Вдруг что интересное пропущу.

– Ой, да я Вам этого интересного столько могу понарассказывать, – уши завянут!

– Вот и рассказывайте, от Максима редко что услышишь толковое.

– …Ве-ер, ну, что ты меня уж так!..

– Не оправдывайся… Продолжайте, Антон.

– Макс, что тебя привлекло в этом триптихе?

– Я старше тебя. И воспитывался, соответственно, на классиках соцреализма. Не могу представить эти вещи в последней четверти двадцатого века.

– Действительно. Ты имеешь в виде Союз?

– Наверно.

– За бугром подобный стиль давно был, и почти так же давно умер.

– Почему?

– Кому-то из наших атлантов от скульптуры пришла в голову мысль, что стилизация есть признак мастерства. Вот и повалили все, кому не лень. То есть, наоборот. Все, кому лень.

– В этом месте поподробнее, пли-из.

– Понимаешь, есть два основных способа самовыражения. Либо в детализации образов, либо выражение собственной идефикс любым способом. Подчёркиваю – любым! И лишь истинные гении способны сочетать и то, и другое.

– Ладно, это я дома на досуге разжую. А стилизация? Что ты имеешь против неё?

– Всё. Это метода для ленивых. Внешней вылизанностью можно сойти за профи, а непонятливостью, невнятностью образов – за гения, чуть ли не нового пророка. Хотя, должен признать, встречаются самородки. Я не из них.

– Ну, что ж ты себя! Или тебе об этом кто-нибудь из ваших… «атлантов» сказал?

– Я, как вы могли уже заметить, чаёвники мои дорогие, и сам не дурак. Правда…

– Всё-таки дурак?

– Нет, кроме шуток… Было у меня несколько работ, которые приводили в смущение.

– Где они сейчас?

– А-а, была не была. Плесни-ка мне в чашку мужского напитка!

– Лови… глоточек счастья.

 

– …Пару лет назад… Видишь миниатюрочку?.. Так вот… Через неделю-другую после неё я сделал ещё одну… Мелочь есть?

– Есть какая-то. Зачем?

– Сейчас покажу… Так, что там у меня… Годится… Вот, смотри. Семь монет. Шесть по периметру и одна в центре. Мы хорошо их видим, никаких заумных сверхзадач в голове не возникает.

– Если я буду пить один, то возникнут.

– А ты не пей… Теперь представь себе существо, которое живёт в двухмерном пространстве. Представил?

– Вера, ты представила?

– …Макс, я тебя спрашиваю.

– С трудом.

– Я тоже. Метаболизм, вероятную биохимию не обсуждаем. Для начала ответь на простой вопрос, – сколько монет это существо может видеть?.. Вера, не наливайте ему пока, а то ответа не дождёмся

– Семь!.. Так, стоп… Не семь, что ли?.. шесть?!

– Именно так! Причём – заметь! – не одномоментно. Для того, чтобы увидеть седьмую, ему придётся либо проникнуть внутрь, либо научиться воспринимать как мы – трёхмерно.

– Та-ак… Остановимся на…

– Не надо. Всё взаимосвязано. Если достанет прозорливости, чтобы проникнуть внутрь, то так и до третьего измерения докарабкается. Всё понятно?.. вопросы есть? Вопросов нет.

– Только денюжки твои на скульптуру не похожи.

– А мы их в сторону… Я решил сделать нечто… Среди монокристаллов много красивых… Чушь какая! Они все красивы сами по себе. Я не стал изощряться, и остановился на пресловутом числе «семь». На поверхности было шесть собачьих барельефов. И всё.

– А седьмой?.. седьмая собака!

– Внутри.

– И тебе не лень было её лепить, чтобы засандалить внутрь куска глины?

– Максим, я её не лепил. Я просто представил, что она там есть.

– Вера, плесни мне чайку… Хорошо, – ты представил, а как это представить зрителю?

– Некорректный вопрос, – не в обиду тебе. Миниатюры уже нет.

– Продал?

– Я поставил её на просушку вместе с той самой. То ли оттепель была, а я не учёл, то ли режим сбился… Через пять минут раздался громкий «бум-ц», и мои собачки разлетелись на мелкие кусочки.

– Жаль… Ты не пытался повторить?

– Каюсь, – была такая мыслишка. Недолго.

– Почему?

– Собачки сделали свою работу, прикрыли собой то, что для меня было важней.

– Мистика прям какая-то… Ты в это веришь?

– Вера, объясните своему мужу, что с Вами происходит в моём присутствии.

– Не надо, Антон. Мы… в общем-то… сапоги… не очень-то и хотели. Вы понимаете?

– Ну, как вам мой чай?.. повело?

– Что ты туда намешал!

– А вот это и будет темой нашей беседы.

 

Апреля 95г., вечер

 

– Мне было девятнадцать, когда с первым инфарктом я загремел в клинику скорой помощи Новосибирска.

– Как ты говоришь, – уже бодрит. Нас ожидает нескучное продолжение.

– Если не интересно, – могу налить.

– Ладно уж, продолжай.

– Познакомился с одним любопытным стариканом. Васильев Дмитрий Александрович… Да-а, занятный был мужик. Родился в Бессарабии, потом политех в Бухаресте, в сорок четвёртом попал в Одессу… Полиглот, переводчик, инженер, мастер спорта по шахматам. На шахматах мы с ним и сошлись. У меня тогда был первый разряд. По логике, ему не интересно должно было со мной играть. Но однажды он признался, что каждая партия даётся ему с большим трудом.

– Как говорят, – если бы старость могла!

– Не скажи. В его «хорошо за шестьдесят» на редкость свежий ум… Причина оказалась в другом. У меня, по его словам, был незаурядный гипнотический дар. И те пять недель, что мы провели в одной компании, он посвятил обучению меня основам психотехники. А спустя три-четыре года я уже самостоятельно и осознанно пришёл к другой стороне этих техник.

– Я так и знал. Никакой мистики, просто гипноз.

– Гипнозом давно не занимаюсь.

– А как же чай?

– Некоторые травы помогают настроить внимание. Не ограничить его, а сконцентрировать в определённом направлении.

– Так. Куда ты направил наше внимание?

– Максим, вы сами его направили, когда приняли решение прийти в мою конуру.

– Какие травы ты обычно используешь?

– Про мяту я говорил…

– Чем она отличается от нашей?

– Так это наша и есть! На Карельском перешейке в некоторых местах её хоть косой коси. В аптеках продают перечную, мне не нравится.

– А ещё?

– Душицу привозят с тянь-шаньских предгорий. Есть памирский чабрец, который я называю «царской травой». Уникальное растение. Я редко завариваю, только по праздникам.

– Боишься сам себя сконцентрировать?

– Там сейчас неспокойно. Ни трав оттуда не привозят, ни мумиё.

– У тебя и мумиё есть?!

– В позапрошлом году возвращался с Васильевского, на льду жигуль потерял управление. Ну, и бортануло меня слегонца. Метров восемь кувыркался. Потом хозяин машины отвёз меня в травму, наложили гипс на ногу. Через неделю я его снял.

– Будя врать-то!

– Не вру. Природная способность к регенерации тканей, мумиё, ну, и кое-что ещё. Вот так.

– Однако… А зачем ты нам это рассказываешь?

– Для закрепления успеха… А теперь… Максим, прогуляться не желаешь?

– Пока нет.

– Желаешь-желаешь, ещё как желаешь!

– Да куда ж я дену себя в это время!

– Есть идея. Сходи на Садовую сорок. Им завезли румынское вино. Возьми пару бутылочек. Это будет платой за беспокойство.

– Да я тебе ящик могу принести!

– Бесплатно ничего не делаю, но ящик это перебор.

– Сколько времени надо?

– Если бежать не будешь, то как раз и управимся.

– Исчезаю.

 

– Так, Вера Михайловна, с этого момента только на «ты» и безо всякого отчества.

– Согласна.

– Для начала скидывай всю одёжку до нижнего белья. Посмотрю твой позвоночник.

– Вот так сразу?

– Времени мало, вопросы будешь задавать, когда муж вернётся.

– Потерплю уж…

– Ложись на живот… Хорошо… а спина вполне…

– У меня и остальное тоже.

– Не шали… Так, правую в колене… прижать к груди… На другой бок… тоже самое… Нет, теперь левую, конечно!.. Ладушки… Вставай.

– Ах… приятно как…

– Вставай, я сказал!

– Ничего себе! Куда только мягкость подевалась…

– За вином потопала… Руки расслабь… приготовились… Не напрягайся, всё сделаю сам… Оп!.. Всё, можешь одеваться.

– Могу и не одеваться.

– Я Максиму пожалуюсь.

– Ты меня хочешь напугать! Или удивить Максима?

– С тобой всё ясно… Стой спокойно… Что?..

– Холодок на уровне груди, а ниже ничего.

– Продолжим… Сейчас?..

– Спустился на уровень бёдер.

– …А теперь?

– Ступням щекотно.

– Хорошо… Так… Садись. Кресло, конечно, не фонтан, но это ненадолго.

– …Антон, мне плохо.

– Что именно?

– Жар изнутри, дурнота… и голова кружится… Мне однажды вводили контрастное вещество для рентгена, ощущения почти такие же.

– Смотреть в мои глаза и не отвлекаться! Сейчас досчитаю до пяти, на счёте пять ты сразу заснёшь… Внимание – раз!.. Два!.. Три!.. Четыре!.. Пять!.. Спать!.. Глаза не открывать… Я повторяю, – глаза закрыты…

– …Антон, ты ничего не можешь сделать. Вера моя.

– Кто ты?

– Ты знаешь.

– Не знаю.

– Теперь знаешь. Тебе страшно?

– Кто тебя привёл?

– Тебе страшно?!

– Кто тебя привёл?! Отвечай!

– Николай.

– Кто он такой?

– Спроси у Веры.

– Вера спит.

– Ты не будешь дожидаться Максима… Посмотри, какое тело… Ведь не будешь…

– Не буду… А теперь слушай меня и внимай: Именем Господа нашего Иисуса Христа дух злобы и тьмы, повелеваю тебе – иди к себе, к своим!

– Мы ещё… с тобой… встретимся-а…

 

– …Вера… Вера…

– Да… Антошенька…

– Медленно… просыпайся… не спеши… я держу тебя за руку… Ну, с возвращением.

– Долго я спала?

– Нет, совсем недолго.

– А что ты делал?

– С тобой разговаривал.

– И всё?

– Конечно.

– Мне показалось, что здесь кто-то был.

– Это просто сон… По чайку?

– Да, пожалуйста… А почему у тебя трясутся руки?

– От напряжения…

– Такое чувство, – будто с того света вернулась… Опасный ты человек, Антон.

– Не опасней твоего мужа.

– Да не муж он… так… четвертиночка.

– Семья разрушается не от того, что нет любви, а от неуважения к самому себе, – к своим мыслям, чувствам и поступкам.

– За что его уважать…

– Тормозни. Посмотри на себя, – тебе нравится то, что ты сейчас говоришь?.. и ты ли это! Подумай на досуге.

– …Ты что-нибудь ещё будешь делать?

– Сегодня вряд ли. Устал.

– Ладно… А в другой раз?

– Обязательно. Ты сможешь прийти без Максима?

– С удовольствием.

– Удовольствие я тебе не обещаю, скорее наоборот… И вот ещё что, – придумай, чем ты будешь отвечать на мой вопрос.

– Какой! Что-нибудь про нижнее бельё?

– Кто такой Николай.

 

Мая 95г.

 

– Я Вас приветствую, мадам!

– Как ты любезен сегодня. Не к добру.

– Да ладно, чего уж там; чай, не на свидание пришла.

– Чай, говоришь?

– Как же без него!

– А ты мог бы для меня своей царской травы заварить?

– Заварю, заварю.

– Усыплять сегодня будешь?

– Нет.

– А я бы не отказалась.

– Я тебя понимаю. Но… Видишь ли, какая штука, гипноз как наркотик. Людям нравится это состояние. Так что ты не исключение.

– Жаль.

– Да не стоит об этом жалеть!

– Приятно быть исключением.

– По-разному… Так, сегодня у нас маленькое развлечение.

– Вот так сразу, безо всяких прелюдий?

– Будешь позировать.

– Ты хочешь нарисовать мой портрет?

– Нет, конечно! Да и рисовальщик из меня никудышний.

– А как ты готовишь эскизы для своих скульптур?

– Я работаю без эскизов.

– По памяти?

– Почти.

– Как это?

– Подожди, усядусь поудобней… Ты по улицам ходишь – спотыкаешься часто?

– Ну, Антон, и сравнения у тебя. Говорили мне, что ты странный, но теперь я и сама вижу.

– Не странный я, просто приземлённый.

– Ой, вот только этого не надо! Приземлённый…

– А что? Я мыслю простыми категориями: еда, женщина, глина.

– Совсем ты меня заморочил.

– Ну-с?.. Приступим, Вера Михайловна!

– Мне потом можно будет посмотреть?

– Сегодня не понравится. Даже показывать не стану.

– Включи какую-нибудь музыку, что ли… И расскажи, как ты умудряешься работать без эскизов.

 

– У меня в голове много проектов. Они живут своей жизнью, изменяются, я отрабатываю технику резьбы…

– Антон, а что это такое? Это же не глина!

– Это скульптурный пластилин. Он не такой текучий, как простой. Что бывает критично, особенно в жару.

– Почему не в глине?

– Глина быстро сохнет, у нашей жирность маленькая. А нам потребуется время.

– Жирность?.. у глины?!

– Ну, как бы тебе объяснить… Вот представь, что ты в песок выливаешь воду. Что будет?

– Прольётся до дна.

– Правильно. У песка жирность нулевая. И глина разная бывает.

– А с какой ты работаешь?

– С кембрийской. Я, как ты знаешь, человек небогатый, ездить за хорошей глиной не по карману.

– То есть, эта совсем плохая?

– Да нормальная, работать можно! Я её промываю, сушу. Чистенькая становится, без единой крупиночки.

– Так вкусно рассказываешь, что аж самой захотелось её помять.

– Могу дать кусочек.

– Всего кусочек?

– Тебе хватит. Потом поймёшь.

– Мне не понять, я же баба глупая.

– Не глупей кошки.

– Да… Что значит, не глупей!

– …Когда я впервые приступил к заготовке большого объёма, – ну, большой он был, конечно, относительно… использовал детскую ванну. Классная была идея!.. А у меня тогда в мастерской жила кошка…

– Сейчас не живёт?

– Добрые соседи отравили… В моей жизни было три кошки, которых я никогда не забуду… Вот… Алиска была третьей. Наверно, больше не будет.

– И что твоя Алиска делала?

– О, много чего! Была хозяйкой дома, любила воротнички сосать. Я попробовал – ни фига не вкусно… Ещё любила спагетти, особенно с грибами. Натрескается, лохудра, и лежит-пыхтит с набитым брюхом. Никакого «Вискаса» не надо.

– Ты про неё как про человека рассказываешь…

– …Любила смотреть телевизор, лёжа под одеялом. Кончик откинет и таращится на экран, как будто что-то понимает.

– Я про такое слышала. Собаки тоже чудят иногда, если долго с людьми живут.

– Эт точно… Они все нам стараются подражать… Когда пришла пора котят рожать, она до последнего терпела, пока я не пришёл. Как это, мол, рожать да без хозяина!.. И малышню свою сразу в постель мою перетащила… Член семьи, – умора…

– Может она и скульптуре училась?

– Хотела понять, что я вытворяю. Пока глину месил, всё время вокруг ходила. То понюхает, то в ванную лапу сунет. Никогда с таким весельем не работал.

– Может и мне кошку завести…

– Дочку расти. Чтоб из неё кошчонка не получилась.

– Всё, больше не отвлекаю.

– За меня не волнуйся.

– …Кто это поёт?

– Не узнала? Ну, ты даёшь, Михайловна. Это же Хампердинк!

– Точно! Я эту песню раньше не слышала.

– Может, забыла? Очень старая запись, в начале семидесятых у нас в стране выходила.

– Как называется?

– «Возьми моё сердце».

– Антон, ничего не хочешь у меня спросить?

– Сама, сама всё мне расскажешь.

– А если не расскажу?.. пригрозишь Максиму пожаловаться?

– Очень мне надо, жаловаться…

– Объясни, зачем тебе это нужно?

– В конце восьмидесятых я узнал про одного доктора из Армении, который корректировал психику пациентов, создавая их скульптурные портреты. А у меня есть одна отличительная особенность. С раннего детства…

– Ну, наконец-то! А то, – приземлённый… обыкновенный…

– Ничего там необыкновенного. Я подражатель, своего рода имитатор.

– Как это!

– Как подражают дети? Вот вспомни себя.

– Да я до пяти лет про себя ничего не могу сказать.

– А после пяти?

– Я-то как раз обыкновенная. И никакими подражаниями не занималась.

– Ладно, в другой раз.

– А с какого возраста ты себя помнишь?

– Отчётливо помню с месячного.

– Ты Марине Алексеевне тоже сказки рассказываешь?

– Я не шучу.

– А в два месяца ты занялся подражанием.

– Хм… В этом что-то есть. Надо будет повертеть… У меня хорошо получалось подражание животным. Мяукал так, что кошаки в округе с ума сходили. И не только кошаки… Потом певцам разным подражал. Если бы в художественную школу не поступил, то, может, и музыкант из меня неплохой получился бы.

– Из тебя неплохой экстрасенс получился.

– Не называй меня так. Я не экстрасенс.

– Значит, маг или колдун.

– Я ни то и ни другое.

– Кто же ты, в таком случае?

– …Так вот… Мне достаточно было один раз посмотреть, как он работает, и я смог повторить его метод.

– Ясно, ты просто гений.

– Не возражаю.

– Надо же!

– Гениев много, особенно у нас в России. Это не подвиг… Поверни голову чуть влево… Хорошо.

– Уже хорошо?

– Нет, пока не очень.

– …Николай мой учитель.

– Ох, как я не люблю это слово.

– Откуда ты про него узнал?.. Максим рассказал?

– Предположим, что Максим… Вы давно с ним встречаетесь?

– Восемь месяцев.

– Мэм, а по Вам розги плачут.

– Это моё… дело.

– И Максима тоже.

– Я тебе говорила уже.

– Он тебе не угрожал?

– Максим?.. Пусть только попробует!

– Николай.

– Откуда ты знаешь!..

– Сквозняком надуло.

 

– …Антон, я устала.

– Всё, пара штрихов… На сегодня достаточно.

– Может, всё-таки посмотрю, а? Ну, хоть одним глазком.

– Я сказал – нет. Запомни, женщина, это моя территория, здесь условия диктую я. Запомнила?

– Ух, какой ты!.. Марина надоест, – позвони.

– Когда ты видела Николая последний раз?

– В середине марта.

– Не жалует он тебя своим вниманием, как я погляжу.

– Он очень сильный. Сильней тебя.

– Что ж ты тогда ко мне пришла!

– Он сказал, что «чёрные» такими вещами не занимаются.

– Чёрный, значит… Уже тепло… Влипла ты, Михайловна, по самое некуда.

– Я знаю, Антоша, но ничего поделать не могу. Он как магнит. Только посмотрит, и я пропала.

– Дура набитая.

– Не груби.

– Я не Макс, мне можно.

– Ты так и не сказал, зачем тебе это нужно.

– А-а… ты про это… Марина попросила.

– Я не первая.

– Тебя это не касается… Что вас с Мариной связывает? Работаете в разных организациях, видитесь редко.

– Она интересная женщина. Интересы не пересекаются.

– Кто мне сегодня предлагал позвонить?

– Да я пошутила. Могу пошутить?

– Я такие шутки не понимаю.

– Забудь.

– Забыл.

– Ладно, пойду я. Когда прийти в следующий раз?

– Свяжемся. Я сейчас занят, надо несколько долгов раздать. Как со временем определюсь, – сообщу.

– Позвонишь, а?..

– Позвоню… Ну, ты зараза!

– Пока-пока, Антошенька.

 

Июня 95г.

 

– …Марин, положи ещё… Спасибо.

– Полина! Не вертись.

– …Да ладно тебе, ничего не уронила.

– Когда уронит, – поздно будет.

– Уронит – подберёт.

– Какой-то ты сегодня… покладистый.

– Выспался.

– И всё?.. Какие планы на сегодня?

– До вечера занят. Появлюсь часов в девять.

– Что так поздно?

– С утра Машка с мамашкой, деньги принесут; потом на Невский, – у Стаса заболел продавец, просил подменить.

– Мог бы и сам постоять, не велик барин. А тебе там париться и выхлопами дышать.

– Надо человеку помочь.

– Он хоть раз помогал?

– Я не просил.

– Так попроси!

– …Кофе будешь?

– Я сама.

– Ну, сама так сама.

– …Мам, можно я с Антошей схожу?

– Зачем?

– Порисовать.

– Антон!..

– Я купил ей краски.

– Я же просила!

– Что ты шумишь… У ребёнка каникулы.

– Я вам устрою каникулы…

– Ну, всё, я побежал. Спасибо… Полин, в другой раз порисуем, извини. Сегодня сильно занят. Действительно занят.

 

– Здравствуйте.

– Вы к кому?

– Владимир Саныч у себя?

– Фамилия.

– Вы боитесь, что я его украду?

– Назовите Вашу фамилию и цель посещения.

– Девушка, а хотите, – я превращу Вас в жабу, и до конца дней своих Вы будете жить в отдельном террариуме на Скворцова-Степанова!

– Понятно… Он Вас ждёт?

– На месте?

– По коридору первая дверь направо.

– Жаль…

– Так Вы к Анисимову или?..

– Жаль, что не налево… Не смотрите Вы на меня так, я женат.

– Больно надо…

 

– Вы по какому делу?

– Владимир Александрович, не узнаёшь?

– Минуточку… Антон?.. Антон Георгиевич?!. Ты!..

– Так. Хорошенькое начало… Ну, кто тут ещё из вашей мафии окопался?

– Почему сразу – мафия! Мы серьёзная организация.

– Вы всегда были серьёзными. Даже слишком… Кто из общих знакомых?

– Ольга Владимировна…

– Помню, помню… Кривчонка нет, случайно?

– Он отказался. Занятой человек, у них проект в Ауровиле.

– А-а… Я, значит, не занятой.

– Ты нигде не высовываешься. Нам трудов стоило тебя найти.

– А стоило ли?

– Стоило… Антон, у меня к тебе деловое предложение.

– Как всегда весьма заманчивое.

– Антон, ты же знаешь, – я всегда к тебе хорошо относился.

– Я помню. Это ведь не ты Прохорова с его шестёрками на меня навёл. Они меня сами на Пушкинскую заманили… Вадим Борисович тоже с вами кормится?

– Антон, пойми правильно. Мы хотели как лучше.

– Для кого?.. для меня?

– Ты был совершенно непредсказуем. И в некотором роде представлял опасность…

– Володя, ты сам-то веришь в то, что говоришь? Я занимался своим делом. Ни в чьи блудни не вмешивался. Помогал людям. Я полгода был между жизнью и смертью!

– Но ведь выжил! Стал сильней, мудрости прибавилось. Нам такие люди нужны.

– Сколько вас тут – двадцать?.. пятьдесят?.. сто пятьдесят?

– Присядь… Выпьешь что-нибудь?

– В твоей компании? За дурака не держи. Это не моя территория.

– А где твоя?

– Теперь везде, где я. Питер всегда. Кроме вашего ОВИРа.

– Как ты сказал?.. ОВИР?

– А как вас ещё называть! Общество Возрождения Инквизиции России.

– Мы называемся без «России».

– А тебе не приходило в голову, почему без неё?

– Это не важно.

– Потому