Карта: Вторжение китайских войск в Северную Корею

И, наконец, свою роль сыграл так называемый «фактор МакАртура». Начальник отдела планирования корпуса Альмонда Джек Чайлс, работавший в тесном контакте с Уиллоуби, позднее вспоминал: «МакАртур не хотел, чтобы Китай вмешался в войну в Корее, а Уиллоуби представлял МакАртуру те данные, которые тот хотел видеть. В этом случае Уиллоуби представил фальсифицированные донесения разведки. Его следовало бы посадить в тюрьму за это». {*2}

 

В любом случае, по мнению Токио, причин для беспокойства не было. Если бы Народно-Освободительная Армия Китая вошла в Северную Корею, она была бы замечена силами американской воздушной разведки. Такого сюрприза, как нападение на Перл-Харбор во время Второй мировой войны, ждать не приходилось. «Бойня» была бы организована немедленно силами Дальневосточных ВВС и воздушных сил флота и морской пехоты. Даже если бы из-за плохой погоды американцам не удалось закончить атаку, то немногие уцелевшие китайские отряды были бы уничтожены Восьмой армией или Десятым корпусом. Численность Народно-Освободительной Армии Китая была велика, однако у нее была лишь примитивная артиллерия, и полностью отсутствовали танки и воздушная поддержка. У нее была плохая система полевых коммуникация и материально-технического обеспечения. Она разбила возглавляемые некомпетентными командирами трусливые войска Чан Кай Ши, однако она никогда не сражалась с современной американской армией.

 

* * *

 

Когда Восьмая армия и Десятый корпус захватили китайских пленных, Уиллоуби сначала отказался этому поверить. По поводу доклада начальника разведки Восьмой армии о захвате двух китайских пленных, на всех допросах показывавших, что Народно-Освободительная Армия Китая вторглась в Корею большими силами, Уиллоуби заявил, что их рассказ был «не подтвержден и поэтому неприемлем». Когда 29 октября Нед Альмонд лично допросил шестнадцать китайских военнопленных и предупредил МакАртура о вмешательстве Китая личным посланием, Уиллоуби вылетел в штаб-квартиру Десятого корпуса, чтобы лично побеседовать с пленными. Уиллоуби не мог отрицать, что они были китайцами, однако назвал их «беглецами или добровольцами», не имевшими никакого значения. {*3}

 

В качестве начальника разведки МакАртура, Уиллоуби купался в отраженных лучах его престижа. Поэтому мнение Уиллоуби было весьма весомым в кругах разведки на Дальнем Востоке. Бросить вызов мнению Уиллоуби означало также бросить вызов мнению МакАртура. Никто из военной разведки не рискнул взять на себя ответственность за такой вызов. {*4}

 

Мнение Уиллоуби также сильно повлияло и на отдел разведки Восьмой армии. Несмотря на свидетельства обратного, старшие офицеры разведки Уокера продолжали сомневаться в массированном вторжении Народно-Освободительной Армии Китая в Корею.

 

Начальником разведки Восьмой армии был молодой и сравнительно неопытный офицер, тридцатичетырехлетний подполковник Джеймс К. (Клинт) Таркентон. Военная карьера Таркентона началась в Военном Институте Оук Ридж (в Северной Каролине), где он достиг выдающихся успехов, став командиром институтского корпуса и почетным выпускником. В 1937 году он поступил в Вест-Пойнт, но, как вспоминал его сын «не смог набрать необходимый средний балл» и покинул академию после первого года. После этого он в течение года посещал Государственный Колледж Северной Каролины и был произведен в офицеры запаса.

 

Призванный на активную службу в 1940 году, Таркентон был направлен в разведку. Он дослужился до подполковника и начальника разведки 13-го пехотного полка 9-й дивизии в Европе. После войны он стал офицером регулярной армии и окончил училище командного и генеральского состава. В сентябре 1949 года, после окончания училища, он был направлен в отдел разведки дальневосточного генерального штаба, под начало Уиллоуби, который назначил его старшим помощником командира департамента операций отдела разведки генерального штаба. Спустя десять месяцев, когда в Корее разразилась война, Уиллоуби дал Таркентону шанс проявить себя, назначив его начальником разведки Восьмой армии Уокера, которого Таркентон раньше никогда не встречал. Несмотря на молодость Таркентона и отсутствие у него опыта разведывательных операций высокого уровня, Уокер был высокого о нем мнения и очень на него полагался. На Пусанском периметре Таркентон оправдал доверие Уокера, предоставив ему очень точную информацию относительно Народной Армии Кореи. {*5}

 

Как это ни странно, помощник Уокера был старше его по дате получения звания и имел более богатый опыт. Им был тридцатидевятилетний выпускник Вест-Пойнта, подполковник Роберт Дж. Фергюссон. Во время Второй мировой войны Фергюссон был начальником отдела разведки 7-й дивизии на Тихом океане, затем начальником отдела разведки центрального командования тихоокеанскими базами, и, наконец, заместителем начальника отдела разведки командования Вооруженными Силами США на Тихом океане. В послевоенные годы он занимал пост начальника отдела пропаганды в военном министерстве. Деятельность на этом посту расширила его взгляды и помогла ему завязать связи в верхах разведки Вашингтона. Хотя Фергюссон и был старше Таркентона по дате получения звания, он нормально относился к его назначению и позднее стал называть своего слишком молодого командира «выдающимся человеком». {*6}

 

* * *

 

Отчеты Клинта Таркентона в последние дни октября совпадали с мнением Уиллоуби. 26 октября Таркентон составил аналитическую записку, в которой говорилось, что «не имеется никаких признаков открытого вторжения Народно-Освободительной Армии Китая в Корею». Даже после допроса десяти китайских военнопленных Таркентон продолжал сомневаться в том, что произошло крупномасштабное вторжение китайских войск в Корею. Представитель госдепартамента в Сеуле Эверетт Драмрайт 30 октября отправил в Вашингтон телеграмму, в которой говорилось: «Хотя эта информация еще неясна и не подтверждена, по мнению разведки Восьмой армии, в секторе Восьмой армии могут присутствовать два полка китайской армии. Точно неизвестно, сражаются ли китайцы отдельно или в составе частей Народной Армии Кореи». На следующий день, 31 октября, он сообщил в Вашингтон: «По оценке разведки Восьмой армии, в секторе Восьмой армии присутствует около 2000 китайских солдат. {*7}

 

Потом у Таркентона возникла серьезная проблема. К 1 ноября следователи разведки, допрашивавшие пленных китайцев, выяснили, что эти китайцы являются солдатами нескольких различных армий, что означало присутствие значительно больших сил Народно-Освободительной Армии Китая в Корее, чем считалось. Для того, чтобы подогнать этот факт под свою оценку ситуации, Таркентон придумал следующее объяснение этому: Каждая из названных пленными армий предоставила по батальону из своих дивизий для формирования полков. Драмрайт решил, что это объяснение вполне разумно, и телеграфировал в Вашингтон:

 

Исходя из базовой информации, полученной от китайских пленных, которая все еще является неподтвержденной, разведка Восьмой армии заключила, что в секторе Восьмой армии в Северной Кореи присутствуют два, а возможно и три китайских полка. Похоже, что для формирования этих полков было взято по батальону из каждой из шести дивизий 39-й и 40-й китайских армий, размещенных на границе Манчжурии и Северной Кореи. Похоже, что китайские силы в северо-западной Корее не смешаны с северокорейскими силами, а действуют самостоятельно. По мнению разведки Восьмой армии, с которым согласно посольство США, китайские коммунисты будут избегать открытой интервенции. {*8}

 

Вскоре мнения в штабе Восьмой армии по поводу вмешательства Народно-Освободительной Армии Китая в войну разделились. Начальник отдела планирования Восьмой армии Джон Дэбни и его старший планировщик Уильям Ф. Трейн, изучавшие отчеты разведки всю ночь, заключили, что в Северную Корею вступили огромные силы китайской армии. Однако Таркентон не мог поверить, что такое массовое перемещение сил осталось незамеченным Дальневосточными ВВС и другими источниками, и поэтому продолжал сомневаться. Позднее Дэбни писал, что на мнение Таркентона без сомнения очень сильно повлияло мнение Уиллоуби. Трейн соглашался с этим и добавлял, что, помимо всего прочего, Таркентон был перегружен бумажной работой, получая «по 10000 донесений разведки в месяц». {*9}

 

Ввиду сомнений в масштабе вторжения Народно-Освободительной Армии Китая и твердого мнения начальника отдела планирования Уокера, было бы наиболее разумным остановить Восьмую армию на реке Чончон до тех пор, пока ситуация не прояснится. Однако Уокер все еще находился под сильным давлением со стороны МакАртура, побуждавшего его наступать. Но несмотря на это давление 28 октября и позднее Уокер предпринял несколько предохранительных мер. Считая, что продолжать продвижение без перевода вперед значительных подкреплений будет неразумно, Уокер отдал следующие приказы:

 

· Бригада Британского Содружества Бэзила Коуда выводилась из резерва и должна была занять позиции для защиты тыла 24-й дивизии на левом фланге Восьмой армии.

·

· 1-я Кавалерийская дивизия Хэпа Гея должна была немедленно выйти из Пхеньяна и Чиннампо в полном составе и направиться на север с максимальной скоростью для укрепления позиций 1-й дивизии Армии Республики Корея, осажденной в Унсане, а затем начать наступление к реке Ялу в центре Восьмой армии.

·

· Оставшиеся части 6-й и 8-й дивизий Армии Республики Корея на правом фланге Восьмой армии должны были быть усилены 7-й дивизией Армии Республики Корея, располагавшейся в Куну. Кроме того, 2-я дивизия Датча Кайзера также должна была готовиться к маршу на север, для усиления этих трех дивизий Армии Республики Корея, в случае, если они и дальше будут действовать неудачно{*10}.

 

II

 

Поскольку в намерения Уокера входило как можно скорее возобновить наступление, наиболее срочной задачей являлось переместить на передовую 1-ю Кавалерийскую дивизию Хэпа Гея. Она действовала замечательно быстро. 28 октября 8-й кавалерийский полк Хэла Эдсона прибыл на север, переправился через реку Чончон и занял позиции позади 1-й дивизии Армии Республики Корея в Унсане. На следующий день 5-й кавалерийский полк Джонни Джонсона перешел Чонсон и занял позиции для защиты тыла 8-го кавалерийского полка. 7-й кавалерийский полк Билли Харриса, выполнявший полицейские функции дальше к югу, в Чиннампо, выступил на север 31 октября{*11}.

 

8-й кавалерийский полк Эдсона прибыл в Унсан в удалом кавалерийском настроении. Все еще одетые в летнюю форму солдаты считали, что их задачей будет лишь нанести удар по слабым защитным линиям Народной Армии Кореи, затем за один-два дня добраться до реки Ялу, после чего к Дню Благодарения вернуться в Японию.

 

К этому времени начальник разведки Первого корпуса Перси Томпсон (тесть Джона Эйзенхауэра) уже не сомневался, что в Северной Кореи присутствуют крупные организованные силы Народно-Освободительной Армии Китая. Когда Эдсон и другие старшие офицеры 1-й Кавалерийской дивизии начали спешно собираться в зону боевых действий, Томпсон предупредил их о необходимости быть готовыми к сражению с сильными и хорошо организованными подразделениями Народно-Освободительной Армии Китая. Однако офицеры 1-й Кавалерийской дивизии, а в особенности офицеры 8-го кавалерийского полка, возможно находясь под влиянием донесений разведки Восьмой армии и Токио, встретили речь Томпсона «с недоверием и безразличием»{*12}.

 

С мощной огневой поддержкой в лице танков и 99-й полевой артиллерийской батареи, к 31 октября 8-й кавалерийский полк Эдсона переместился в тыл 1-й дивизии Армии Республики Корея, удерживавшей оборонительные позиции к северу от Унсана. 1-й батальон 8-го кавалерийского полка, находившийся под командованием тридцатидвухлетнего выпускника Вест-Пойнта (1941) Джона Милликина (сына командира корпуса в армии Паттона в Европе), занял позиции к северу от Унсана. 2-й батальон, находившийся под командованием Уильяма Уолтона, разместился к западу от Унсана, имея слабую и ненадежную связь с 1-м батальоном. 3-й батальон, находившийся под командованием Роберта Дж. Ормонда, недавно сменившего Джонни Джонсона, занял позиции к юго-западу от Унсана. Сам Эдсон разместил свой командный пункт в нескольких милях к югу от «фронта», между Унсаном и командным пунктом 3-го батальона{*13}..

 

После прибытия 8-го кавалерийского полка Шримп Милбурн приказал основной части 1-й дивизии Армии Республики Корея отойти назад. 11-й полк был направлен на юго-восток для помощи колебавшимся силам Армии Республики Корея в Куну. Сильно потрепанный 12-й полк 1-й дивизии направлялся в резерв. Однако 15-й полк оставался на правом фланге Милликина, к северо-востоку от Унсана, прикрываемый американскими танками и артиллерией.

 

После того, как Джонни Джонсн разбил свой командный пункт к югу от позиций 8-го кавалерийского полка, он отправился на джипе вперед, чтобы посетить позиции Эдсона. До него дошли слухи, что крупные силы противника спускались с холмов на западе, чтобы перерезать дорогу. Джонсон не обнаружил никаких признаков противника, однако был очень встревожен. «Там царила мертвая тишина», — говорил он позднее. «В такой атмосфере возникало чувство, что на тебя смотрят. У меня бегали по коже мурашки от нехорошего предчувствия»{*14}.

 

В секторе 8-го кавалерийского полка Джонсон посетил свой бывший батальон. Ему не понравилось то, что он увидел. 3-й батальон занимал позиции в долине, которые были весьма уязвимыми. Джонсон сказал заменившему его Роберту Ормонду: «Вам лучше отвести солдат из этой низины и переместить их на склон холма, где вы сможете лучше оборонять свои позиции». Джонсон думал, что Ормонд последует его совету, однако, как он сказал позднее, «этот совет был игнорирован»{*15}.

 

Утром 1 ноября Эдсон и его солдаты обнаружили небо над Унсаном закрытым клубами дыма. В холмах горели леса. Эдсон предположил, что поджог был делом рук противника, и предназначался для того, чтобы скрыть его передвижения от Дальневосточных ВВС. Эта гипотеза получила подтверждение позднее тем же утром, когда начали распространяться слухи о продвижении сильных вражеских отрядов (численностью от 2 до 3 тысяч человек) с запада для того, чтобы перерезать дорогу между 8-м кавалерийским полком и 5-м кавалерийским полком. Эдсон съездил на джипе в на командный пункт Джонсона, предупредив его о дыме и слухах о приближении противника, а затем вернулся на свой командный пункт{*16}.

 

В середине дня в сектор прибыл Хэп Гей и разбил в свой командный пункт в Йонсане за Унсаном. Узнав о слухах и других донесениях и увидев дым, Гей начал беспокоиться за надежность позиций своей дивизии. Она была рассеяна по всей территории. Особенно уязвимым казался 8-й кавалерийский полк, имевший слабо защищенные фланги. Гей попросил у Милбурна разрешение консолидировать силы 1-й Кавалерийской дивизии. Он хотел отвести 8-й кавалерийский полк назад, переместить 7-й кавалерийский полк вперед и получить назад 3-й батальон 5-го кавалерийского полка, направленный Милбурном в Куну для помощи южнокорейским силам{*17}.

 

Милбурн отказал Гею во всех этих просьбах. Начиная с момента прорыва Пусанского периметра, Первый корпус вел наступательные действия. Отвод 8-го кавалерийского полка назад был бы негативным маневром и мог бы еще больше деморализовать и повергнуть в панику южнокорейские войска, что привело бы к очередному бегству. Большую проблему представлял собой не Унсан, а Куну, подвергавшийся массированной атаке Народно-Освободительной Армии Китая. Первый корпус должен был продолжать вести наступательные действия{*18}.

 

В середине того же дня Джонсон, беспокоившийся за 3-й батальон Триси, отправился на джипе в Куну. Пока его не было, на командный пункт 5-го кавалерийского полка пришло известие, что дорога между 5-м и 8-м кавалерийскими полками заблокирована сильными, но не идентифицированными отрядами противника. Поскольку основной задачей 5-го кавалерийского полка было защищать эту дорогу, в отсутствие Джонсона его штабные офицеры отправили 1-й батальон Моргана Хисли на север для подтверждения этого известия и, в случае его правдивости, прорыва вражеского блока. Вскоре на командный пункт 5-го полка пришло подтверждение этого известия, а также просьба о помощи. Соответственно с этим, офицеры штаба Джонсона направили на помощь 1-му батальону 2-й батальон Пола Клиффорда. Когда Джонсон вернулся на свой командный пункт, он отправился на передовую, чтобы лично руководить действиями своих людей{*19}.

 

На закате того же дня, 1 ноября, Народно-Освободительная Армия Китая во всей ярости обрушилась на Унсан. Позднее было установлено, что наступление было организовано силами двух полных дивизий Народно-Освободительной Армии Китая (20000 человек). Нападение было произведено одновременно с севера, северо-запада и запада на позиции 15-го полка Армии Республики Корея, и 8-го кавалерийского полка, точнее говоря на позиции 1-го батальона Милликина и 2-го батальона Уолтона. Китайская пехота при поддержке легких минометов умело и храбро обрушилась на американские и южнокорейские отряды с холмов под звуки горнов, рожков и свистков при свете осветительных ракет. Наступающие волны вражеских солдат ошеломили, привели в смятение и деморализовали южнокорейских и американских солдат, многие из которых уже искренне считали, что война окончена.

 

Большинство китайских солдат было ветеранами победоносных кампаний Народно-Освободительной Армии Китая против армии Чан Кай Ши. Они были одеты в хлопковые куртки и штаны горчичного цвета поверх летнего обмундирования и меховые шапки-ушанки. У некоторых также были утепленные ботинки, однако большинство из них было в обыкновенных потрепанных башмаках. Каждый нес с собой запас еды на четыре-пять дней (рис, зерно, бобы), которую следовало готовить так, чтобы противник не заметил костров. У каждого солдата было около восьмидесяти патронов, у многих были гранаты{*20}.

 

Поскольку у Народно-Освободительной Армии Китая не было воздушной поддержки, танков и сильной артиллерии, она специализировалась на сражениях под покровом ночи. Свистки, горны и рожки служили не только сигнальными устройствами (вместо радио), но и психологическими средствами, целью которых было напугать противника в темноте и заставить его начать стрелять, открывая свое месторасположение. Боевая тактика китайцев была относительно простой — фронтальная атака на позиции противника, просачивание и засады в тылу противника и массированные атаки на обоих флангах. Военные корреспонденты описывали атакующие волны солдат Народно-Освободительной Армии Китая как «море людей» или «тучу саранчи».

 

Войска ООН в Унсане заколебались, а затем обрушились под массированной атакой Народно-Освободительной Армии Китая. За два часа 15-й полк Армии Республики Корея был полностью разгромлен. С его поражением, прикрывавшие его действия американские танки, артиллерия и вездеходы ПВО начали быстрое беспорядочное отступление через Унсан на юг. Приблизительно в это же время силам Народно-Освободительной Армии Китая удалось «вбить клин» между размещенными на удалении друг от друга 1-м и 2-м батальонами 8-го кавалерийского полка. Оба батальона были вынуждены отступить в Унсан. Командиры батальонов Милликин и Уолтон срочно потребовали подкреплений и приказали транспортным средствам и колоннам снабжения начать отступление. К десяти часам вечера у обоих батальонов кончились боеприпасы, они были захлестнуты атакой противника, отрезаны с тыла и находились в отчаянной ситуации{*21}.

 

Примерно в это же время Шримп Милбурн встретился с Хэпом Геем и планировщиками Джона Черча. К этому времени начало становиться ясным, что Первый корпус находился в опасном положении. Силы Армии Республики Корея в Куну поддавались под напором противника, а 8-й кавалерийский полк был окружен и отрезан. Три полка Джона Черча на западе были открыты для удара. Милбурн неохотно пришел к заключению, что Первый корпус должен перейти к обороне и отступить к реке Чончон, удерживая небольшой плацдарм на северном берегу реки возле Синанджу, откуда позднее можно было возобновить наступление. После обсуждения ситуации с Уокером, Милбурн отдал следующие приказы:

 

· Отвести три полка 24-й дивизии Черча (5-й, 19-й и 21-й) к реке Чончон в районе Синанджу, под прикрытием бригады Британского Содружества. 19-й полк Неда Мура должен был объединиться с бригадой Британского Содружества и удерживать плацдарм к северу от Синанджу. Тем временем, 21-й полк Стефенса должен был оставаться в резерве на южном берегу реки, а 5-й полк Трокмортона должен был отправиться в Куну на помощь Армии Республики Корея

·

· 8-й кавалерийский полк должен был отступить из Унсана. Полк Джонни Джонсона, усиленный 1-м батальоном 7-го кавалерийского полка (а позднее и 3-м батальоном Триси), должен был атаковать всеми силами в северном направлении, чтобы открыть 8-му кавалерийскому полку путь отступления. Билли Харрис и 2-й батальон 7-го кавалерийского полка должны были помогать 5-му кавалерийскому полку. Тем временем 3-й батальон 7-го полка, находившийся под командованием Линча, должен был отправиться в Куну, чтобы заменить 3-й батальон 5-го полка. Когда 5-й пехотный полк Трокмортона добрался бы до Куну, батальон Линча должен был присоединиться к нему.

·

· 9-й и 38-й полки 2-й дивизии Датча Кайзера, а затем и 23-й полк, должны были занять позиции на правом фланге Восьмой армии к югу от Куну, чтобы защищать ее от флангового охвата Народно-Освободительной Армии Китая, который мог отрезать Восьмую армию на реке Чончон{*22}.

·

К одиннадцати часам ночи Хэл Эдсон получил приказ начать отступление. План Эдсона был продиктован ситуацией. 3-й батальон Ормонда, который еще не понес потерь, должен был служить арьергардом. Сначала 1-й, а затем 2-й батальон должны были отступить через позиции Ормонда, а затем батальон Ормонда также должен был последовать за ними.

 

У этого плана в действительности не было шансов на успех. К этому времени 1-й и 2-й батальоны были полностью дезорганизованы и захлестнуты наступающей армией китайцев. Небольшие группы американцев на танках и вездеходах ПВО беспорядочно отступали в темноте, иногда вступая в рукопашную схватку с солдатами Народно-Освободительной Армии Китая. Эдсон отчаянно старался удержать ключевую дорожную развилку, однако грузовик, тащивший 105-миллиметровое орудие, перевернулся и заблокировал дорогу, уничтожив всякую надежду вывезти артиллерию и другие транспортные средства. 99-я полевая артиллерийская батарея оставила на поле боя двенадцать 105-миллиметровых орудий.

 

В последующие часы Эдсон, Милликин, Уолтон и уцелевшие солдаты 1-го и 2-го батальонов направились в горы, отступая в полной темноте. Все три командира и большинство солдат выбрались целыми и невредимыми. Больше всего пострадал 1-й батальон Милликина, потери которого убитыми и захваченными в плен составили 265 человек из почти 800{*23}.

 

Тем временем, около 3 часов утра 2 ноября, Народно-Освободительная Армия Китая под музыку горнов и рожков обрушилась на 3-й батальон Ормонда. В жестокой рукопашной схватке Ормонда был смертельно ранен и командование над батальоном принял его заместитель Вил Ф. Мориарти. Многие солдаты бежали, но остальные заняли круговую оборону и сражались насмерть, уподобившись героям последней битвы Кастера при Литтл-Бигхорн{*24}.

 

К утру 2 ноября Хэпу Гею стало ясно, что 8-й кавалерийский полк потерпел поражение. Никто не знал, сколько солдат еще оставалось в Унсане, однако никто не сомневался, что необходимо срочно спешить им на выручку. Необходимо было действовать геройски. Поэтому в атаку были брошены все три батальона 5-го кавалерийского полка Джонсона, а также 1-й и 2-й батальоны 7-го кавалерийского полка. Однако у спасательного отряда не было артиллерийской и воздушной поддержки, и он не смог прорваться через ряды противника. В этой попытке спасти остатки 8-го кавалерийского полка, полк Джонсона понес тяжелые потери, численность которых составила 350 человек, 250 из которых приходилось на 2-й батальон Пола Клиффорда{*25}.

 

Позднее в тот же день, Милбурн, обеспокоенный высокими потерями, приказал Хэпу Гею прекратить спасательную миссию и отвести всю 1-ю Кавалерийскую дивизию за реку Чончон. С тяжелым сердцем Гей подчинился Милбурну и отдал приказ об отступлении. Позднее Гей писал, что это был самый тяжелый приказ, который ему когда либо приходилось отдавать. 3-й батальон был брошен на произвол судьбы. Его солдаты героически сражались еще несколько дней и нанесли Народно-Освободительной Армии Китая тяжелые потери (около 500 человек). Когда все было кончено, около 600 из 800 солдат 3-го батальона погибли или оказались в плену{*26}.

 

В следующие несколько дней уцелевшие солдаты разбитого 8-го кавалерийского полка разбили лагерь в трех милях к югу от Синанджу. Общие потери полка было невозможно подсчитать. 3 ноября Эдсон доложил о том, что полк потерял более половины солдат. Однако в последующие дни в полк вернулось еще множество солдат, бежавших с поля боя. Позднее Эдсон оценил общие потери полка в 800 человек. Каким бы ни было точное число потерь, полк был настолько разбит и деморализован, что не мог быть снова направлен в бой без полной реорганизации{*27}.

 

Хэл Эдсон был награжден Серебряной звездой за действия, предпринятые им для спасения полка, однако он не остался его командиром. Очевидно считая, что после реорганизации полку потребуется новый командир, Хэп Гей снял Эдсона с поста, планируя назначить на его место Джонни Джонсона, когда Кромбец будет «освобожден» с поста «мэра» Пхеньяна и вернется в 5-й кавалерийский полк. Пока же этого не произошло, Гей поручил реорганизацию полка его бывшему командиру Рэю Палмеру. Эдсон вернулся в Штаты и позднее дослужился до бригадного генерала{*28}.

 

5-й кавалерийский полк, сильно пострадавший в попытке спасти 8-й кавалерийский полк, также был отведен из зоны боевых действий. Он был переброшен на шестьдесят миль к югу для того, чтобы разбить лагерь и перегруппироваться в Санчоне, где собиралась 2-я дивизия Датча Кайзера, и легче было получить необходимое снаряжение. К тому времени шокирующее известие о вторжении Народно-Освободительной Армии Китая в Корею уже распространилось по всей армии. Ситуация напомнила одному командиру роты «печальные» сентябрьские дни в Тэгу. «Сейчас не время для оптимизма», — писал он домой 4 ноября. «Противник хорошо тренирован и организован, а те, кто говорит, что это не китайцы — просто сумасшедшие!» {*29}

 

7-й кавалерийский полк Билли Харриса еще не встречался с Народно-Освободительной Армией Китая. Теперь он (за исключением 3-го батальон Джеймса Линча, приданного 5-му пехотному полку Трокмортона в Куну) располагался на передовой, занимая позиции на южном берегу реки Чончон между Анджу и Куну. В результате он оказался «пожарной бригадой» Первого корпуса, готовый выступить на запад к Синанджу или на восток к Куну, чтобы блокировать наступление Народно-Освободительной Армии Китая в любом из этих секторов{*30}.

 

* * *

 

На крайнем левом (западном) фланге Восьмой армии Джон Черч начал отводить назад свои 5-й, 19-й и 21-й полки утром 2 ноября. К счастью для него и для его людей, Народно-Освободительная Армия Китая не планировала нападать на его дивизию. Однако, отступление все равно было сопряжено с опасностью. Если бы бригада Британского Содружества в Пакчоне не удержала свои позиции, 24-я дивизия оказалась бы отрезанной к западу от Синанджу.

 

В целом отступление 24-й дивизии происходило в идеальном порядке. Подойдя к Пакчону, Стефенс и Перес узнали, что бригада Британского Содружества подвергается сильной атаке со стороны частей Тридцать девятой армии Народно-Освободительной Армии Китая, захватившей Унсан, а затем продвинувшейся на юго-запад, к Пакчону. Перес, бывший невысокого мнения о британцах, был сильно встревожен этими известиями. Однако в Пакчоне бригада, при умелой огневой поддержке 61-й полевой артиллерийской батареи (1-й Кавалерийской дивизии), находившейся под командованием Джозефа У. Нотта, действовала великолепно. Несмотря на тяжелые потери, бригада и 61-я полевая артиллерийская батарея непоколебимо удерживали свои позиции, держа открытым проход, по которому 5-й, 19-й и 21-й полки могли добраться до Синанджу. После этого Перес пришел к заключению, что британцы слабы в атаке, однако сильны в обороне и «поддаются с большим трудом»{*31}.

 

24-я дивизия без промедления приступила к выполнению своей миссии на линии реки Чончон. 19-й полк Неда Мура забрал часть боеприпасов и рационов, а затем окопался на позициях справа от бригады Британского Содружества, на северном берегу реки Чончон, организовав таким образом плацдарм, с которого Восьмая армия могла бы возобновить наступление. Находившийся в дивизионном резерве 21-й полк Стефенса занял позиции на южном берегу речи Чончон, к западу от 7-го кавалерийского полка Билли Харриса. Усиленный 3-м батальоном 7-го кавалерийского полка, 5-й полк Трокмортона был направлен на восток в Куну для помощи силам Армии Республики Корея, защищавшим город{*32}.

 

Битва за плацдарм к северу от Синанджу была очень тяжелой. 1-й батальон 19-го полка, находившийся под командованием Мориса Нодца, занял свои позиции 4 ноября и был почти немедленно захлестнут атакой Народно-Освободительной Армии Китая. Рота С («невезучая рота») была отрезана от остальных сил и вынуждена сдаться в плен. В хаосе битвы хорошо проявил себя командир роты А Сэм Уокер, сын генерала Джонни Уокера. Временно приняв на себя командование ротой В, Сэм Уокер после наступления темноты нашел брод через Чончон и отвел большую часть солдат рот А и В в безопасность, за что позднее был награжден Серебряной Звездой. Мур отправил 3-й батальон, которым временно командовал Эдвард Логан (заменявший больного Реда Эйреса), отвоевать позиции и захватить обратно снаряжение 1-го батальона. Однако Логан встретил сильное сопротивление противника и был отброшен. 2-й батальон Олли Кинни еще держался, однако с большим трудом. В жестокой рукопашной схватке геройски погибли двое солдат Кинни — индеец из Висконсина Майкл Красное Облако, посмертно награжденный Медалью Чести, и Джозеф У. Бальбони, посмертно награжденный Крестом за Выдающуюся Службу{*33}.

 

К 5 ноября Народно-Освободительная Армия Китая буквально захлестнула 19-й полк, вынудив бригаду Британского Содружества вернуться на северный берег реки. В последней попытке удержать плацдарм, Черч направил в сектор 19-го полка 2-й и 3-й батальоны Стефенса и реорганизованный батальон Мориса Нодца. Эти три батальона при поддержке танков и артиллерии дали 2-му и 3-му батальонам Мура достаточно времени, чтобы восстановить свои позиции и укрепить линию обороны.

 

Тем временем, в нескольких милях справа от Куну Народно-Освободительная Армия Китая отбросила 7-ю дивизию Армии Республики Корея к самому городу. Для Восьмой армии было крайне важно удержать Куну, важный дорожный узел неподалеку от слияния рек Чончон и Курьонг. Захват Куну дал бы Народно-Освободительной Армии Китая не только контроль над этой ключевой точкой слияния рек, но и доступ к дорогам на юг и запад, открывая перед китайскими войсками возможность окружения сил Восьмой армии на реке Чончон.

 

3-й батальон 7-го кавалерийского полка, находившийся под командованием Джима Линча, оказывал 7-й дивизии Армии Республики Корея всю возможную помощь, однако вскоре стало ясно, что, несмотря на все его умение и старания, сил Линча было недостаточно. На помощь ему с запада спешил 5-й пехотный полк Джонни Трокмортона, а с юга из Санчона — 9-й пехотный полк Чина Слоана. Трокмортон достиг Куну первым, вступив в город 4 ноября. 5-й пехотный полк, находившийся в отличной форме и временно усиленный силами 3-го батальона 7-го полка, отразил массированное нападение Народно-Освободительной Армии Китая и «спас» Куну{*34}.

 

Стремительно наступавший по дороге из Санчона 9-й полк возглавлял 2-й батальон Бутча Барбериса. Позднее он вспоминал, что 5 ноября 2-й батальон «начал брать пленных, которые оказались солдатами Народно-Освободительной Армии Китая». Он допросил их, отправил в тыл, и представил письменные отчеты об это начальнику разведки полка и начальнику разведки дивизии. Барберис был весьма удивлен, обнаружив китайских солдат так далеко к югу от Куну и реки Чончон. Он пришел к выводу, что эти солдаты являются частью проникших в тыл американцев сил Народно-Освободительной Армии Китая, прячущихся в многочисленных шахтах в горах на правом фланге дивизии. Однако отчеты Барбериса не возымели значительного эффекта. 2-я дивизия не стала активно патрулировать правый фланг для определения масштаба проникновения сил противника в тыл{*35}.

 

К утру 6 ноября силы Восьмой армии были полностью перегруппированы для оборона на линии от Синанджу до Куну вдоль реки Чончон. Они ожидали новой массированной атаки Народно-Освободительной Армии Китая, однако по неизвестным причинам она не последовала. Народно-Освободительная Армия Китая исчезла. Некоторые считали, что ее задачей было просто нанести удар по американским войскам и отбросить их за реку Чончон. Другие считали, что после пяти дней тяжелых боев у китайской армии просто кончились боеприпасы и продукты питания, и перед продолжением наступления ей требовалось пополнить запасы{*36}.

 

III

 

На крайнем правом фланге Восьмой армии в северо-восточной Корее независимый Десятый корпус Неда Альмонда продолжал проводить в жизнь свои планы оккупации этого сектора с плацдармов в Вонсане и Ивоне.

 

Альмонд был полностью в курсе того, что Народно-Освободительная Армия Китая вступила в Северную Корею и находилась поблизости от Чосинского водохранилища. Он допросил шестнадцать китайских военнопленных, направил МакАртуру личное послание, указывавшее на этот факт, и передал пленных Чарльзу Уиллоуби. Однако Альмонд и его начальник разведки, сорокатрехлетний выпускник Вест-Пойнта (1933) Уильям Квинн, не считали, что Народно-Освободительная Армия Китая представляет собой серьезную угрозу для Десятого корпуса.{*37}

 

Поэтому Альмонд направил силы Десятого корпуса уничтожать остатки сил Народной Армии Кореи в северо-восточной Корее, оккупировать ключевые порты Вонсан и Хангнам, захватить города и дороги внутри страны и, что было не последним его желанием, достичь реки Ялу раньше Восьмой армии Джонни Уокера. Поскольку Альмонд не ожидал встретить серьезное сопротивление, силы Десятого корпуса были разбиты на множество небольших подразделений, рассеянных по огромной территории. Один из главных планировщиков Альмонда, Эллис У. Уильямсон, так рассказывал об этой стратегии: «Мы занимались «захватом территории». Все подразделения соревновались, кто дальше продвинется за один день. Река Ялу стала нашей главной целью»{*38}.

 

Первоначальные приказы Альмонда заключались в следующем:

 

· Первый корпус Армии Республики Корея (3-я и Столичная дивизии) должен был продолжать стремительное продвижение на северо-восток вдоль побережья к Чонджину. Действуя на правом фланге Десятого корпуса, Первый корпус Армии Республики Корея также должен был отправить части по прибрежной дороге на север и северо-запад к реке Ялу.

·

· 7-я дивизия, занимавшая позиции на фронте длиной тридцать миль в центре Десятого корпуса, должна была продвигаться на север к Ялу от Пунсана к Хьесанджину. Правый фланг 7-й дивизии должен был находиться в Хисенджине (поблизости от сил Первого корпуса Армии Республики Корея), а левый фланг — возле Фусенского водохранилища (к востоку от Чосинского водохранилища).

·

· 1-я дивизия морской пехоты должна была обеспечить защиту Вонсана и Хангнама, а затем отправить 7-й полк морской пехоты из Садонга к Чосинскому водохранилищу, а оттуда — к реке Ялу, в район Хачангангу и Сингалпаджина, к <