Воспоминание Любовь Егоровны Антуфьевой в девичестве Зыкиной:

«Родилась я 21 сентября 1951 года, хотя по паспорту 22 числа. Мама говорила, что в сельском совете ошиблись, а исправить не захотели. Я уже ходила в детский садик, потом в школу Азаматовскую. Училась хорошо, активно занималась внеклассной работой, была секретарем комсомольской организации школы. Очень уважала и любила и до сих пор люблю Белоусовых Полину Ивановну и Михаила Александровича           

Бабушка Дарья очень здорово рассказывала сказки, она их знала много. Мы.

заберемся к ней на печь и все просим: еще расскажи, еще…. Папа, особенно когда выпьет, бегал за нами, мы от него на печь, а там бабушка, так она нас еще задерживала, чтобы отец поймал нас. Так любил подурачиться. Бабушка очень хорошо пела, любила нас.

       Напротив нашего дома за речкой, на бугре был сад: яблони, смородина. Нам дедушка даст по кружке, и посылает в этот сад за ягодами. Мы через речку и в сад, спрячемся под куст и собираем ягоды, а сторож тихонько подкрадется и отбирает кружку с ягодами. Мы бежим домой, ревем, а дедушка смеется. Вечером подаст кружку браги сторожу, он и вернет их

.      В 1966 году в январе умер Михаил Григорьевич Киселев. Он не видел, а было холодно, и он решил погреться у печки и ватные штаны затлели, дом не сгорел, а сам он задохнулся в дыму. И вот у Арины Васильевны Киселевой старушки: Дарья Николаевна, Арина Трепалина, Екатерина Агафонцева каждый вечер собираются, смотрят телевизор, прядут, вяжут, шутят. В один из вечеров у Дарьи Николаевны видимо поднялось давление и ее парализовало на правый бок, принесли ее домой на одеяле. Нога трясется, а она шутит: «вот не умела танцевать в молодости, так сейчас учусь». Да светлая им память». 

Семакова Наталья Витальевна вспоминает:

«Я Семакова Наташа, родилась в 1976 году в деревне Медведка. Мое детство и школьные годы прошли в родной деревне. Конечно, в мое время, когда я жила и училась, было очень мало домов. Всего лишь 7. но все равно было как-то интересно. Зимой катались на лыжах, на санках, помогали родителям, организовывали с одноклассниками тимуровскую помощь. Но каждый год ждали лето. Летом приезжали в гости внуки к тем, кто жил в деревне. К Зыкину Е И, Деревянко А.Г., Олюнину И, Пермяковой АА. Играли с раннего утра и до позднего вечера. Ходили на пруд купаться, загорать, собирали ягоды. Но в то же время успевали помогать родителям. В старших классах летом устраивались на работу в колхоз. Работали, зарабатывали себе на школьные принадлежности. И стремились к тому, чтобы заработать больше, потому что осенью всех поздравляли и давали вознаграждение.

Конечно, много хороших воспоминаний о деревне. Как часто мы с сестрой Надеждой вспоминали о друге Антуфьеве Алексее. Он приезжал к Зыкину Егору Ильичу. Мы у них играли, пили чай с медом. Его прабабушка Елизавета Степановна как-то раз вынесла на улицу очень грязный резиновый сапог, надетый на длинный бадог! Бабушка, видимо очень долго звала его домой, а он никак не шел. Мы потом очень долго смеялись. Алеша был очень чистоплотным мальчиком и мою сестру Надю подведет к колодцу и умоет ей лицо. Надя, Алексей, Ирина и Сережа были постарше на 3-4 года,и не очень им хотелось со мной играть. Спрячутся, а я хожу, кричу, ищу, а их нет, зареву и иду домой.

А дома были, конечно, только бабушки Шура и Анастасия. Мама с папой были с утра до вечера на работе. Мама работала всю жизнь на ферме, а папа механизатором, он имеет орден «Трудового Красного Знамени» 3-й степени и записан в книге почета Алнашского района. Мы, его дети, очень гордимся. Теперь мы все уже выросли, у нас есть дети, но мы хотим приезжать в эту деревню к родителям и хотелось бы, чтобы деревня снова возродилась, хотя бы домов на 7».

                                                                                                                            2004 год.

Татьяна Георгиевна Пономарева 1952г.р., в девичестве Пермякова, вспоминает:

«Мой папа, Пермяков Георгий Спиридонович, познакомился с моей мамой в городе Можге, поженились, жили на квартире. Мама моя, Августа Дмитриевна, родом из Кировской области, Советского района, Пижанского сельского совета, деревни Хрушково. Жили очень бедно. Родилась я 6 января 1952 года. Хозяйка квартиры была моей кресной. Потом мы все время заезжали к ней, пока она была жива, она мне покупала всегда подарки. Папа работал каменщиком, а кем работала мамуля, я не знаю. В садик меня не водили, оставляли дома одну. Так мучились, мучились, и баба Таня переманила их в деревню Медведка. Мамулька, сколько я помню, работала всю жизнь на ферме свинаркой, без выходных, без отпусков. Жили скудненько. Нормальное девичье пальто мне купили в 5 классе. Оно было до пола. В нем же я ходила, когда училась на 1 курсе института. Потом заработала на кирпичном заводе 70 рублей и купила себе пальто, в нем и закончила институт.

       Жила моя мама всю жизнь со свекровью. Свекровь, баба Таня, была очень скверная, нелюдимая. Деревня у нас была очень дружная, все праздники отмечали, как одна семья. Мамочке моей очень трудно было пригласить гостей к себе. С великим скандалом она накрывала стол для гостей, втихушку варила самогон за огородом, в логу. Бабушка у нас была из богатой семьи из деревни Эмитаж, поэтому, наверное, она была такая нелюдимая. Она носила юбку с шерстяными прожилками, говорила, что солнышко не припекает.

       А еще я помню, как мы с папулькой ходили в кино. Он достанет из матницы 20 копеек себе и 5 копеек мне и мы, такие счастливые, идем в кино!

       Однажды вечером вся семья собралась за ужином. Отец говорит: «Мать, у нас кто-то с крынок в погребе сметану снимает», а мама ему отвечает: «Что, тебе жалко? Пусть снимает» а отец в ответ: «Так - то бы не жалко, так кто снимает, борода вырастет, а у нас все девчонки». С тех пор младшенькая моя сестра не ест сметану».

Из воспоминаний Елизаветы Степановны Пермяковой 1903г.р.:

«Вернемся к Игнату Васильевичу и Елизавете Степановне. Елизавета Степановна из деревни Юнга была двоюродной сестрой Евдокии Васильевне- свекрови. Игнат Васильевич работал на стройке прорабом в селе Пычас, там они и жили. Но в 1934 году он погиб, и Елизавета уезжает с детьми в Медведку к свекру. Там ей и ее детям отдают домик, который расположен во дворе дома свекра

Свекор Василий Федорович вел хозяйство справно, у него было ружье, охотился на уток, но любил покрасоваться. Купил повозку, обшитую кожей, хотя сам все время ходил в синих штанах и в лаптях. Хотел из кожи, которой была обшита повозка, сшить сапоги. А его раскулачили, буквально все отобрали, хотели снять даже ворота, разобрали и увезли амбары, обложили твердым налогом. Но в колхоз он так и не вступил. Ему дали землю, которая была на горе и не пригодна для выращивания зерновых. Плотничал в деревне Варзибаши. У него была собака Лютра, которая его возила на санках и которую он очень любил. А Елизавета Степановна вступила в колхоз и работала там. Была она очень работящей, оставляла детей одних дома.

Много она рассказывала о своей жизни, но что-то осталось в памяти, а что-то не запомнилось. Очень хорошо помню, как она рассказывала о своей юности. Любила она паренька (по-моему, Степана) и он ее любил, но он был бедный и им не давали даже встречаться. Елизавета рано научилась читать. Когда ее сватали за Игната, она очень не хотела за него выходить, но отец сказал: «За кого выходить, как не за него?», ведь раньше слушались своих родителей, конечно и Елизавета не могла ослушаться. Только после она узнала, что ее любимый погиб на войне. Детей у них было пятеро, трое детей умерли в младенчестве. В селе Пычас они жили хорошо, но Игнату завидовали, так как он был прорабом, зарабатывал хорошо. Возможно, у него были и враги, у него были стройматериалы, гвозди, которые очень трудно было в то время достать и другие материалы. В апреле заболела дочь Нина, у нее была сильная температура. Игнат Васильевич поехал в город Ижевск по - долгу службы и обещал привезти водку для обтирания дочери. Но домой он не вернулся. Его зарезало поездом. Много что говорили, но Елизавета была уверена, что его бросили под поезд. Оставшись одна с двумя детьми, она приехала в Медведку к свекру Василию Федоровичу. Вступила в колхоз. Дети оставались одни. Она вспоминала: «Вечером прихожу, а Виталий всю работу по дому сделает». Держала корову, телят. Хлеба в войну не было, продала телку и купила муки. Лебеду не ели, хоть и жила без мужа. Много раз ее сватали, но она сказала, что мужа я себе найду, а отца детям нет, поэтому всем женихам отказывала. Очень сильно болела. В молодые годы признали порок сердца, ревматизм. Ходила в город Можгу к врачу. Врач сказал: «если сможешь пить то, что я скажу, вылечишься». Она согласилась. «Набери полный чайник черных тараканов (их в то время было много в каждом доме), залей водой и поставь в печь, не жаркую, на сутки. Потом пей». И она все сделала и выпила! Так боялась оставить детей сиротами.  

Нина Игнатьевна (1.09.1928-24.02.2001) пошла в школу в 1936 году. Сидела за одной партой с Юлией Агафонцевой. Из воспоминания Нины: «Я за всю жизнь прочитала одну книгу «Федорино горе» очень плакала и больше читать не стала. Когда началась война, ей приписали года и отправили на лесозаготовки в Кекаран. Отца не было, заступиться было некому. С 1941 по 1947 годы ездила каждую зиму на лесозаготовки за 150 километров от деревни. Строили железную дорогу, от района ездили 800 человек. Жили в балаганах, а зимой на квартирах. С Медведки было 18 человек. С 1 м3 давали 75 соток, а мы: я, Юля Агафонцева и Сима Караваева ставили 8-10 м3. Летом работали в колхозе. В 1947 году в феврале выходит Нина Игнатьевна замуж за Егора Ильича Зыкина и уходит в дом к мужу (дом 3). Далее смотрите дом 3.

Виталлий Игнатьевич (17.07.1932-13.07.1996). Виталию не было и 2-х лет, когда погиб отец. Когда началась война, помогал маме по хозяйству. Ходил в школу в Азаматово, а потом в Чем-Куюк. Со слов Валентины Агафонцевой: меня любил Пермяков Виталий (Игнатьевич), но он был очень скромный, в любви не признался. Идем с Ниной Зыкиной из Чем-Куюка, он забежит в лесу вперед, залезет на дерево и, когда мы подойдем, стряхнет с дерева снег прямо на нас. Каждый раз, когда придет в школу, обязательно поздравит учителей с чем-либо (с Пасхой или просто что-то скажет). Учителя пытаются сдержаться, но все равно рассмеются. Служил в армии, на мотоцикле возил почту, солдаты его очень любили. Вернувшись, женился на Серафиме Ивановне Бабушкиной (1.07.1937-9.03.1996) из деревни Чистяково».

Петренко Петр Андреевич и Соболев Николай Федорович вспоминают:

       На краю деревни Медведка стояли входные ворота. На столбе висела доска – арка с надписью: деревня Медведок, 38 домов, жителей мужского пола -…, женского пола….дальше следовала улица в два ряда с проулками. В колхозное время все хозяйство было в одном месте: зерновые склады, конный двор, коровник, свинарник, кузница, маслобойка. Мельница находилась за деревней Варзибаш на реке Варзинка. За деревней с северной стороны - за логом, был сад, росли декоративные яблони (китайка), смородина. Был пруд, на берегу у плотины находилась сушилка, это был 1-й пруд, 2-й – это нынешний пруд, тоже на берегу была сушилка. Была грань с деревней Вязовка, там, на выходе из леса в летнее время собиралась молодежь со всей округи: Ключевки, Мочаловки, Башкировки, Вязовки.

       Зыкины – одни из старожилов деревни Медведка, породнены были с Трепалиными, выходцами из села Сарсак Омга. Бабушка Дарья, жена деда Ильи, - Омгинская. Трудолюбивые, приветливые, гостеприимные люди. В колхозе дядя Егор работал повсюду: имел дело с техническими работами, был не однажды бригадиром, мельником. Строгий, требовательный, настойчив в работе. Как я помню себя, он держал всегда пчел. Очень любил лошадей, мечтал завести в хозяйстве свою лошадь.

       В деревне жили три брата: старший Григорий, Кузьма и Егор. Проживал Зыкин Лаврентий, отец Петра Лаврентьевича. Дядя Егор служил в кавалерии с донскими казаками. Во время войны был в конной пехоте. Очень хорошо пел, особенно с тетей Ириной Киселевой, любил казацкие песни.

       Вспоминаем некоторые эпизоды, запомнившиеся с детства: Олюнин Иван в пьяном угаре был жесток, однажды избил лошадь, загнал в болотину в Алнашах. Пришлось лечить в ветлечебнице. У Олюниных было три брата, однажды они подрались, Иван их избил, а потом, пьяный, щупал свои мышцы на руке, хвалился: «Вот она, где сила – то таится».

       Андрей Деревянко был чудак из чудаков, любил шутить по пьянке. Случай в Башкировке был: надел на себя рвань, во время посевной пошел в поле, схватил мешок с зерном и на глазах у онемевших сеяльщиков утащил в лес. В другой раз сплели ему огромные лапти, натолкал в них ржаной соломы от снопов, спереди и сзади торчит солома. Сел на самую маленькую лошадь и ездил по деревне, волоча солому по земле. Это ли не клады! Много у него было чудачеств, но был он безобидный, хороший человек.

       Киселев Александр, звали «Шурка – попенок». Он был тоже чудак, но не культурный. Был примерно такой случай: сидел в компании с мужиками, говорил: «Старею, умру, так похороните в Ключевке, кое - что выставьте, чтобы ключевские бабы приходили коз навязывать».

       Вспомнили случай с дядей Егором. В лесу чистили делянку, в обед мужики все сели обедать, был среди них Петька Орел (на самом деле Редькин Федор) из деревни Холодный Ключ. Егор разложил обед, взял ножик, чтобы нарезать хлеб. Петьке ножик понравился и он пристал: «Продай, дядя Егор, ножик», - «Хорошо», - говорит дядя Егор,- только договор: садись голой задницей на муравейник, а я буду считать до 10, выдержишь, будет нож твой». Обрадовался Петька Орел, скинул портки, сел на муравейник. А дядя Егор начал медленно считать: «Раз…, два… сидит Петька, терпит, вдруг закричал: «… скорей!». До 5 досчитал Егор, все смеются, - соскочил Петька, убежал. Конечно, дядя Егор отдал ему понравившийся ножик, хоть и не выполнил тот договор.

       А мне особенно помнится дед Кирилл Агафонцев – сказочник, мы, мелкота, любили слушать его сказки. Он их выдумывал сам. Для малышей – одни, для взрослых – другие. Ходила молва, что он был мясником и называли его «мясник». Он снабжал курорт Варзи–Ятчи мясом. Скупал 5 – 6 коров на базаре, сам зарежет, обделает. Был он сильный, «кровь с молоком» - говорят про такого. Пил кровь сырую, и денежки у него водились. Раньше на базаре продавали глиняную посуду. А Кирилл – мясник любил чудачить. Стоит торговец, товар плохо идет. Подойдет он к нему и говорит: «Ставь в ряд, сколько сшибу, столько и уплачу!». Выберет горшок покрупнее, сбивает. Народ сбежится. Он рассчитывается. Однажды один торговец из деревни Чем Куюк обозвал Кирилла. По дороге с курорта, проезжая мимо дома торговца, закричал Кирилл: «Кому денег?», схватил мелочь и давай кидать в огород торговца на картошку. Сбежались люди, топчут огород. Хозяин с палкой! Был он, Агафонцев Кирилл кулаченный в советское время, впоследствии реабилитирован.

       Киселев Александр, все звали его «Санька» тоже чудак. Сядет на лошадь и предлагает малышам: «Садитесь, прокачу, кто не будет материться, высажу!». И неслась такая брань, откуда только ее маленькие мальчишки брали.

       Самая знаменитость Медведки – это Анатолий Желнин, а попросту «Антошка». Шутя про него говорили:» Антошка на гармошке, дерганет так дерганет!!!» (А у него не было палец, по пьянке обморозил, а незнающим людям говорил, что потерял на фронте). Любил рассказывать невероятные истории, т е прихвастнуть: по его словам он видывал такой лес, где на пнях могла развернуться тройка лошадей. Другой его рассказ: однажды он валил сосну, по его утверждению вышла та сосна на 36 кубов! Слушатель его побасенки подтолкнул под бок, говоря: «Ведь по - твоему из такой сосны можно и домишко срубить!» а он как ни в чем не бывало, продолжает: «Да, дом получится, да и на дрова останется». Были у него и гонения за модой. Раньше шик модерн – были карманные часы. Достал где – то часы «наполеоновских времен», носил их в кармане на поясе впереди брюк, подцеплена цепочка, чтоб все видели. Любил похвастать, показать, что он «не лыком шит», а если спросят: «Сколько времени?» - вытаскивал часы, смотрел на солнце, определяя время. Человек был веселый, находчивый, фантазер. Работал в охране, в былые времена возил хлеб из села Алнаши. Проходил комиссию, перед ней мылся в бане. И до следующей комиссии лишь через год мылся.

       Шилов Иван пригласил однажды Петра Андреевича резать поросенка. «Я сейчас зайду, - говорит, - успокою поросенка, а ты будь тут. Петр Андреевич дверь приоткрыл, смотрит. Иван заскочил на поросенка, а тот как рванет! Да в дверь, сшиб Петра, а Иван застрял в дверях, расцарапал свои уши. Стало не до поросенка, лечить пришлось. И смех и грех!

       А сейчас в 2008 году деревня Медведка документально только числится. С 2006 года там никого нет. А недавно на краю деревни поставили (по плану) телефон на экстренный случай. А для кого?! По требованию президента, говорят».