Моей матери-Татьяне Семеновне посвящаю. Сын.

 

                                Небо тучами покрыто,

                                Над деревней ночь стоит.

                                Спит забытая деревня,                                                                                              Только мать моя не спит.

                                           На печи в углу коптилка

Жалкий свет на стены льет.

 Там седая мать старушка«:

С нетерпением меня ждет.

                                          Что-то мысль ее уносит

                                          В край далекий, край чужой,

                                          Сердце мучит, заставляет

                                          Слезы лить в ночи глухой.

                                                      Может быть его уж больше

                                                      Не придется увидать…

                                                      Беспредельно ее горе-

                                                      Тихо, тихо плачет мать.

                                          Тихо все, лишь под окошком

                                          Дождь осенний моросит.

                                          Спит спокойно вся деревня,                                                                                               Только мать моя не спит.

                                                                  23 июня 1941 года.

 

Так писал Григорий Спиридонович Пермяков 23 июня 1941 года о войне». Пермяков А.А., его двоюродный племянник пише т: «Он, видимо, как чувствовал, что не суждено ему вернуться в родные края, обнять своих родных и близких, своих любимых женщин. Погиб он в бою 14 марта 1942 года и похоронен в селе Степановка Ворошиловского района Ворошиловградской области. Как жаль, что мы потеряли такого замечательного человека, который мог бы так много сделать во славу нашей деревни, нашего района, Республики, а может и всей России».

Да, много молодых ребят, отцов, уходящих на фронт, думали так же. Много ушло из деревни воевать, много их полегло на поле боя. Но все они стали маленькой искоркой нашей большой Победы.

Вот что писал о своем прадедушке Киселеве Григории Михайловиче в статье газеты «Алнашский колхозник» 27 апреля 2005 года Киселев Андрей Андреевич, ученик Алнашской средней школы:

На фронте с первого дня.

       Вот уже прошло шесть десятилетий со времен окончания Великой Отечественной войны, а мы снова и снова возвращаемся к тем событиям, вспоминаем эти страшные годы. Война пришла во все семьи нашей страны, никто не остался в стороне, все встали на защиту Родины – кто на фронте, кто в тылу, независимо, сколько тебе лет-70 или 10-каждый ковал победу, как мог. И мы обязаны свято беречь память и рассказывать о их героической жизни новым поколениям людей. Я расскажу о моем прадедушке Григории Михайловиче Киселеве.

       Он родился в деревне Медведка в 1915 году. В семье Григорий был третьим ребенком, а всего в ней было четыре сына и две дочери. Все четверо ушли на фронт, а вернулись только двое: старший Степан и младший Александр. Григорий погиб, Иван пропал без вести.

       После окончания школы Григорий поступает в военное училище.

Закончив учебу, получает направление в пограничные войска на Западную Украину. В 3-х километрах от заставы находился военный городок, сюда к нему вскоре приехала его семья – жена Ирина Васильевна и сын Петр. Прадедушка был политработником Красной Армии.

       Учения, стрельбы, разборы, совещания, инструктажи, политзанятия – все это составляло военную службу мирного времени. Размеренно шли дни за днями, но уже в начале 1941 года стало на границе неспокойно. Рядом с заставой протекала пограничная река Сана, она разделяла два государства. На правом берегу стояли советские войска, а на левом находились германские. Они каждый день видели друг друга. В июне 1941 года недалеко от границы, в сарае, была схвачена банда бендеровцев. Они уже знали, что скоро Германия нападет на Советский Союз. Также было много перебежчиков, и все они рассказывали, что немцы подтягивают войска к границе.

       21 июня весь командный состав заставы был приглашен на сбор в город Перемышль. Здесь состоялось собрание, а потом концерт. Прадедушка и его семья на концерт не остались – было уже поздно, а с ними были дети, младшему Александру (это был мой дедушка) – всего три месяца, поэтому они решили вернуться в военный городок. Пока весь командный состав отсутствовал, в городе побывали диверсанты и обрезали связь. А ночью прискакал всадник и вызвал прадедушку в штаб. Это привычное дело вставать по ночам по тревоге, но в этот раз прадед попросил жену приготовить «тревожный чемодан» - это два комплекта белья, бритвенный прибор и небольшой запас продуктов, сказал жене, чтобы не беспокоилась, он скоро вернется. А под утро уже начали бомбить военный городок. Многие погибли в своих домах, не успев выбежать на улицу. Началась эвакуация семей. Старались брать с собой только ценное. Людей погрузили в грузовики, получилась колонна из 12 машин. Колонну сопровождали несколько военных, мой прадедушка тоже был в их числе. Только отъехали от села, как в небе появились немецкие самолеты, попали в одну из машин. Дальше старались ехать в основном в темное время. Так ехали несколько дней. Еда кончилась. Когда проезжали деревни, местные жители подавали, кто что мог.

       Отъехав километров 300 от заставы, военные покинули колонну и возвратились обратно в расположение части. Мужья успокаивали жен, говорили, что быстро отгонят немцев. Так, отправив в тыл свою семью, прадедушка ее больше никогда не видел. Во Львове, пересев на поезд, Киселевы приехали в Удмуртию, год жили в селе Алнаши, а потом переехали в деревню Медведка.

       Что происходило на заставе прадеда, мы позднее прочитали в книге И.К.Попела: «В тяжкую пору». Здесь рассказывается, как сражались бойцы механизированного корпуса, в котором служил мой прадед. Семья получила от отца всего 3 письма, а потом была похоронка. Он был тяжело ранен в бою и скончался в госпитале 18 мая 1942 года. Похоронен Григорий Михайлович под Курском в братской могиле. Ему было всего 27 лет.

       Моя бабушка осталась одна с двумя маленькими сыновьями. Старшему Петру было 7 лет. Он и сейчас помнит эти страшные дни начала войны. А еще вспоминает, как на почте ему дали письма с фронта разнести по домам в своей деревне, он все доставил по адресам и с радостью бежал домой, неся в руках конверт и интересную коробочку. Вместе с мамой они открыли посылку, в которой лежали ремешок от часов, деньги, медали и похоронка на отца. Эту бумажку прабабушка хранила до конца своих дней, воспитывала сыновей и ждала мужа с фронта, надеясь на чудо.

       Но ожиданиям ее сбыться было не суждено. И все же фронтовики, отдавшие свои жизни ради будущего своей Отчизны, вечно живы в памяти потомков, своих земляков, родных и близких.

Киселев Петр Никандрович женился и уехал на войну с финнами. Воевал в составе 2-го Рыбинского погранотряда, а когда началась война с немцами, его часть перебросили на передовую, где воевал в составе 9-й стрелковой дивизии стрелком. В первый же год войны, в одном из боев, его тяжело ранило в руку, после госпиталя, оставшись без руки, комиссовали. За мужество и отвагу, проявленную в боях, он был награжден медалями «За Отвагу» и «За Победу над Германией». Вернулся домой в конце 1941 года. Поставили председателем колхоза.

С первых дней войны воевал и Агафонцев Иван Елизарович. Он был пулеметчиком, а его напарником был земляк Олюнин Дмитрий Федорович. Трудно пришлось землякам: бои, отступления, снова бои. В одной из передышек перед боем Иван Елизарович написал домой письмо, в котором он благославил жену, детей. Сообщил, что завтра идет в бой. Письмо это получили в январе 1942 года, это было последнее письмо. С того боя оба солдата не вернулись.

С первых дней войны ушли воевать два брата: Дровосеков Александр Николаевич и Василий Николаевич. Василий погиб в Ленинграде, успев написать только два письма, а Александр под Курском.

Трепалин Иван Иванович – танкист. Первое крещение получил под Халхин-Голом на Дальнем Востоке, затем война с финнами. В 1940 году вернулся в родную деревню, женился на Капитолине Романовне. Жить бы да жить, но снова война, снова бои. Дошел до Курской дуги, трижды горел в танке, но выжил танкист, и после войны еще до июня 1946 года обучал молодых солдат танковому делу.

       Пермяков Алексей Александрович вспоминает об отце: Пермяков Александр Алексеевич родился в октябре 1904 года в деревне Медведка. Была у него сестра Анна, братья Дмитрий и Иван. Учился он в Ключевской церковно-приходской школе. Можно сказать, что не учился, а начинал учиться, не закончив 2 классов, все пришлось оставить и помогать родителям в домашних и хозяйственных делах. Потом он нам, своим детям, всегда говорил, что ему не хватало образования. Много раз его в жизни хотели продвинуть по служебной лестнице, когда он служил в армии срочную службу, или был уже на войне. На войну он был призван в июле 1941 года, был ранен, вылечили в госпитале, снова воевал до конца войны связистом, обслуживая штаб дивизии связью с подразделениями своей дивизии. Он много раз говорил, что хотели его направить учиться на командира взвода, но каждый раз дело упиралось в образование и заканчивалось тем, что он оставался рядовым солдатом Красной Армии

       Зыкин Иван Ильич до войны работал в городе Ижевске, на оружейном заводе, много раз просился на фронт, но у него была бронь, то есть он был очень нужен на заводе. Но потеряв однажды все месячные продовольственные карточки, настоял на своем и ушел воевать. Хорошо воевал танкист, но под Сталинградом был ранен. Из госпиталя написал письмо, в котором писал, что скоро поправится и снова на фронт. Это было его последнее письмо. Вскоре пришло родителям сообщение, что «Зыкин Иван Ильич пропал без вести»

Его брат, Зыкин Егор Ильич в начале войны учился в ФЗО в городе Воткинске.

 Зыкин Егор Ильич к юбилею победы над фашистской Германией вспоминает:

Началась война, нас, пацанов 1924 года рождения, забрали в город Воткинск. Туда был эвакуирован киевский завод «Арсенал». Я обучался в Ф.З.О. на арматурщика. В Воткинск приехало много эвакуированных и в 18 цехе начали выпускать новую броню на пушку 45 калибра (передний щит). Учился я хорошо, вскоре стал помощником мастера. Мастер был очень хороший, честный человек, немец по национальности. Мы даже с ним боролись, и я победил. Мастера звали Видергольд Иванович, жену Саша и сына Рудольф. В 1941 году Видергольда Ивановича забрали по чьему-то доносу или просто как немца (сказали, что отправляют строить в Сибири завод). Им с Сашей в то время было примерно по 40-50 лет. Жить стало голоднее, питались на пайки. Я выточил финку и с тетей Сашей пошли за капустой, хотя было очень опасно, стреляли. Капусты насолили, и тетя Саша говорит: «Еще бы пудик муки был бы, мы бы прожили», (я в то время жил у них на квартире). Я предложил своему другу Сане Киселеву, мы с ним из одной деревни, съездить со мной в Медведку к родителям: Илье Федоровичу и Дарье Николаевне. До города Агрыз доехали на поезде, а потом шли пешком. Было это в праздник Октябрьской революции (7 ноября 1942 года).

Дали мне пуд муки, Сане сухарей, и мы пошли обратно. С нами пошел Вася Гребенкин (он жил в Ижевске). Дошли до города Агрыз и на вокзале решили отдохнуть, а ночью вокзал окружила милиция, и всех молодых парней забрали в военкомат. У нас на руках были приписные свидетельства. Муку и сухари продали, нас посадили в поезд и повезли в город Казань на медкомиссию. О том, что мы на фронте, родители узнали от дяди Васи Гребенкина.

Меня определили в танковую, а Саню в кавалерийскую части, но мы попросились в одну часть, а после перекомиссии, нас направили в кавалерийскую школу. Около месяца учились в городе Подольск, а немец подходил к Москве, и нас отправили в город Ковров в запасной полк. Саню в лагеря, а меня оставили в Коврове учиться на сапера. Потом меня взял к себе коноводом офицер комвзвода. В Коврове стоял запасной полк, и вот для отправки на фронт отбирают ребят на передовую, в запасном полку питание было плохое, и все пошли на фронт. Саню (Александра Михайловича) Киселева 1923 года рождения и других ребят, приводят на плац. Ком взвода мне говорит: «Седлай коней, поедем в Ковров» на обратном пути офицер разрешил повидаться с Киселевым. Перед отправкой на фронт он пришел к казарме и пригласил меня, на конюшне мы попрощались.

Я остался в полку учиться на минера, а немец опять стал подходить близко, нас быстро погрузили в поезд вместе с лошадьми. Повезли на Украину, выгрузили и сразу пошли в наступление в пешем строю. Первый бой был под городом Таганрог у реки Миус.

Ранило первый раз в Кременчуках. Перед наступлением коней поставили в посадке и наступали в пешем строю. Я был связным у командира. Немец бил сильно, мы с командиром подходим к селу, и возле хаты разорвался снаряд, командира ранило. С новым командиром идем дальше, видим, разбитый дом, он посылает на задание, под огнем перебежал дорогу и побежал к самоходкам, которые стояли под разбитым домом. Подбегаю к командиру самоходки и докладываю: «Приказано везти самоходки на передовую», бегу обратно. Командир опять отдает приказ: «Самоходкам бить в упор, в домах только немцы», только успел доложить: «Ваш приказ выполнен!», ранило в руку, ползу, …подобрала меня гречанка, говорит: «Хлопец, айда, умойся, наши солдаты прорвались и ушли дальше». Она обмыла, накормила, санитарка перевязала руку, снова пришел в хату, лег и уснул. Ночью приезжают командиры самоходок, спрашивают хозяйку: «Кто лежит?», она ответила, что это раненый. «Машина придет и увезет в город Сталино (сейчас Днепропетровск)». Действительно сначала увезли в Сталино, а потом в Таганрог. Рана была хоть и не большая, но задело сухожилие. Раненых положили в школу, на солому. Хлеба не было, рыба была и на первое, на второе и на третье. Под наркозом руку выпрямляют, а она обратно, пришлось врачам наложить шинку, и под руки увезти в школу.

В то время, когда я был в госпитале, в городе Таганроге, на площади, казнили Бабина. Он до войны был инженером на заводе, когда город захватили немцы, он пошел к ним на службу, работал младшим и старшим следователем. После освобождения города от захватчиков, его поймали и казнили на Банковской площади через повешение. Народу было много, когда зачитывали приговор, он не вымолвил ни одного слова. Мы, ходячие раненые тоже ходили на площадь и все видели.

После излечения в госпитале (госпиталь №511) сентябрь 1943 года, снова на фронт, направили в запасной полк, в пехоту, который стоял под Перекопом, под Рогачиком. Раненых выстроили, и командир говорит: «Кто желает в разведку?». Я и еще два или три человека вышли вперед. Дальше служил в 103 С.П. в полковой разведке, часто ходили на передовую за «языками»

Часть сняли и перевезли через реку под село Рогачики, которое тянется 20 км. Шло наступление на Украину, много раз ходили в тыл врага. Группа разведчиков пошла в разведку, засекли боевые точки, взяли в плен «языка», меня отправили в штаб доставить туда немца, когда привел его в штаб дивизии, связисты штаба говорят: «Ложись там», я показал немцу, чтобы брал солому и ложился, немец лег, я тоже. Утром встали, солому убрали, и я повел его на допрос. Он сидит, я стою. Потом офицер приказал мне идти в часть.

Однажды, при подходе к Молдавии, станция Раздельная, идем в разведку я с напарником и сзади метрах в 200-300- офицер. Идем, кругом все горит, немцы перед отступлением подожгли дома, кричим: «Кто там есть, выходите!»- «Сыночки, это вы?» и женщина с детьми вылезла из горящего дома. Идем дальше, слышим, кто-то говорит: «Двое, двое», подползли к деревне, обошли хату, зашли, женщина говорит: «только сейчас были немцы». Мы подали сигнал, что немцев нет. Станцию взяли, а дальше уже была Бессарабия (Молдавия).

3-им и 4-ым фронтом командовал Малиновский. Наступаем дальше, форсировали Буг, несколько дней наблюдали за противником, обшарили весь берег в поисках места переправы, и в темную ночь подвезли понтоны, первыми перебрались солдаты дивизионной разведки, а потом и наша, полковая разведка. Обнаружили группировку противника, потом переправилась часть, под утро бой. Много раз пытались немцы сбросить нас в воду, но мы стояли насмерть. Село Андреево или Арделево, только подошли, немец открыл огонь, под непрерывным огнем захватили село, начало светать.

Один молодой офицер испугался, наложил на руку доску и прострелил себе руку пистолетом, чтобы переправиться в тыл, а в тыл, на другую сторону реки отправляли только раненых. Врачи поняли причину ранения и сообщили в особый отдел, а там он признался, что сам прострелил руку. Привели его в фуфайке, без погон, заставили подкопать в воронке себе могилу, поставили перед строем, зачитали приказ: «изменник Родины, самострел. Расстрелять»

 За храбрость в боях за Украину мне вручили медаль «За отвагу». Дивизия подходила к границе, на реке Турунчук переправились на противоположный берег, сдерживая натиск врага. Снова идем в разведку втроем: я с напарником и офицер, метров в двухстах позади нас. Подходим к реке, видим шалаш, слышим крики: «Хальт!», мы упали и поползли к реке Днестр, офицер поднял тревогу, пехота открыла огонь, и нас спасли.

Весна 1944 года, при окружении Яссо-Кишиневской группировки, на реке Буг и реке Днестр, в нескольких километрах от села Глинное. Нас, разведчиков, ночью переправили на другой берег реки, мы взяли с боем плацдарм, кинулись в траншею, вижу, рядом лежит убитый, только раскинул носовой платок, чтобы положить снаряды, слышу крики: «Немец наступает! В контратаку!» и тут снайперская пуля попала мне в лопатку, пуля прошла навылет. Медсестра перевязала и отправила меня на переправу, только вышел к Днестру, начали бомбить самолеты, спасла меня лощина, в которую я спрятался. После бомбежки, нашел переправу, нас, раненых, переправил на тот берег молдаванин на своей лодке, потом на катере переправили через реку Днестр. Нужно было дойти до села Глинное, где находилась медсанчасть.

В селе стояла большая пекарня, а около нее играли дети четырех-пяти лет. Проходя мимо них, услышал крики: «самолеты!», схватил обоих ребят и в подвал, упал на них, прикрыв их своим телом, они плачут. Взорвались бомбы, а когда все стихло, вышли из подвала и увидели, что в том месте, где играли дети, зияла воронка, и снесло крышу подвала-шалаша, где мы спрятались. Так и расстались, забыв спросить их имена. До сих пор сожалею об этом, хотелось бы узнать их дальнейшую судьбу.

Лечился в медсанбате у врачей, хотели отправить в госпиталь, а офицеры говорят: «Не езди, нашу часть разбомбили, и с передовой переведут в тыл на формирование». Там и долечился, но плацдарм мы все-таки удержали!

47 Гвардейский кавалерийский полк, июнь 1944 года.

Нашу часть перебросили в плавни, которые находились в Молдавии, (Бессарабии). Был август месяц, парни лежат под кустами на берегу реки Днестр, а на другой стороне реки расположен сад, а на яблонях заманчиво висят спелые яблоки, и никто их не собирает. Я подхожу к офицеру и спрашиваю: «Можно мне сплавать через реку?», он ответил: «Если умеешь, плыви». Мы вдвоем поплыли, по реке схватил яблоко, переплыли, посидели на том берегу, отдохнули, пошли в сад. Только собрали несколько яблок, немец начал бомбить, мы бегом к реке, поплыли обратно.

Вечером всех вызывают, дали чистую одежду, автоматы, финки. 18 августа 44 года мы пошли делать разведку боем, но попали под сильный огонь противника, видя это, командование отменило приказ и нам приказали вернуться на исходные позиции. Около меня разорвался снаряд: нога насквозь, рука насквозь, одного убило. Хочу пить, не дают, а снаряды рвутся кругом. Когда все стихло, раненых погрузили на машину и увезли в госпиталь. Привезли в Одессу на поезде, а потом на машинах кого куда, меня привезли в санаторий В.Ц.С.П.С., поместили на террасе. Был я в очень тяжелом состоянии, посадили около меня девушку, которая ухаживала, пыталась разговорить меня, спрашивая, где и кто мои родители есть ли девушка и т.д., чтобы солдату легче было перенести адские боли. Моим лечащим врачом была Вера Михайловна. Два раза вливали кровь, сначала все было хорошо, но когда начали вливать третью бутылку, меня начало трясти, видимо не сошлась группа крови, бросили на меня матрац, сами легли наверх, чтобы успокоить.

Ноги начали поправляться, и я с Верой Михайловной и другими ранеными уехал в госпиталь в Тимишоры (Румыния). Шел на поправку, и тут мы с парнем выпили и пошли к ребятам. Комендатура нас забрала, отправила на перекомиссию, а оттуда на передовую. В то время вышел приказ, после ранения возвращаться в свою часть. Из 200 З.С.П. 2-й пулеметной роты 5 апреля 1945 года, вернулся в 47 Г.К.К.Д.О.Б. полк 2-й эск. казак ПТР прибыл 19 апреля 1945 года.

Войну закончил в Альпах. Был на посту в конюшнях, вечером сменил другой, и говорит мне: «Не ходи, ложись вон в сено и спи», а в эту ночь был подписан договор о полной капитуляции. Все кричали, бросали шапки, обнимались, а один схватил вилы и с силой воткнул вилы в сено и задел меня, я, как пуля вскочил, и мы оба были потрясены.

Домой добирались на конях. Перед каждым городом спешились, приводили себя и коней в порядок, надевали парадную форму и шли через город, как на параде. Народ в основном, был доброжелательным, русских солдат встречали хлебом-солью. Домой вернулся в 1946 году.

Награды:

В 1942 году в боях за Мелитополь был награжден медалью «За Отвагу». Путь лежал через Молдавию, Бессарабию, форсировал реку Буг, за что был награжден орденом «Славы 111 степени». Перешли Государственную границу СССР в 1944 году, в боях за окружение Яссо - Кишиневской группировки, при проведении разведки боем, был тяжело ранен в руку и в ногу, рядом разорвался снаряд. Привезли в госпиталь в Одессу. После излечения 4-й Украинский фронт под город Будапешт. За освобождения этого города получил медаль «За взятие Будапешта». Прошел с боями Бессарабию, Румынию, Венгрию, Югославию. Войну закончил в Австрии в 60-ти километрах от города Вены, в горах Альпы. После победы совершили марш на конях в 47 гвардейском казачьем кавалерийском полку 2,5 тысячи километров. Проехали Австрию, Венгрию, Югославию, Румынию. С Румынии ехали поездом до Новочеркасска, оттуда приехали в станцию Константиновскую Ростовской области.                                            

В 2004 году 15 июля в возрасте 80 лет Зыкина Е.И. не стало, а в августе этого же года пришло письмо из Алнашского военкомата, что награда ищет героя. И в 2005 году принесли «Удостоверение к государственной награде», в котором написано, что Зыкин Егор Ильич награжден медалью «За отвагу», подписал президент РФ В.В. Путин, по ходатайству: Пр. ком. 34 гвард. стрелк. дивизии №39-Н, дата вручения 20 августа 1944 года.

После войны был награжден медалью «За победу над Германией», орденом «Отечественной войны», медалью Жукова, юбилейными медалями: 20, 30, 40,50 лет Победы в Великой отечественной войне; 50, 60 лет вооруженных сил СССР, ветеран труда Удмуртской АССР.

Воспоминание Вычужаниной Алевтины Григорьевны (со слов мужа Виталия Семеновича):                                                                                                                                Вычужанин Семен Тимофеевич родился 15 февраля 1913 года, который женился на Бугреевой Анастасии Григорьевне (как говорил он сам, что очень бедна, но красавица).

Перед войной они уехали в город Сарапул, там жили в бараках. В 1941 году началась война, Семена сразу забрали в армию на войну, а Настя с детьми опять вернулась в Медведку, где родители мужа построили ей избушку, в которой прожила до 1963 года. В 1963 году уехала с сыном в деревню Чандыри Тавдинского района Свердловской области. А Семен прошел всю войну и погиб 31 мая 1945 года

                                             Извещение.

Старшина, командир отделения боепитания Вычужанин Семен Тимофеевич, уроженец деревни Медведка Алнашского района Удмуртской республики, в бою за Социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, погиб 31 мая 1945 года при катастрофе парохода, следовавшего с острова Боронхольм до города Кольберг.

Основание: Дело № 33 том 1 стр. 268 извещение № 436 от июня 1945 года.

       414 стрелковый полк строевой части. (короче говоря подорвались на мине).

Вычужанин Виталий Семенович родился в 1938 году. Когда отца забирали на войну, было ему 3 года, все пошли провожать, а их с Тосей оставили дома, но они убежали и догнали провожающих, и тогда отец взял его на руки, и нес на руках, (это было в Сарапуле). Когда мать с детьми приехала обратно в Медведку, то стала работать в колхозе. Дети подрастали, стали ей помогать.