Часть 1. Ненависть и любовь. Глава 5

На следующий день Северус, разумеется, не выбрался в Лондон. Трое суток он отлеживался у себя в комнатах, страдая от болей во всем теле и стараясь прогнать из головы жуткие образы корчившегося под Круцио Драко.

Чем уж так Поттер разозлил Темного Лорда под Рождество, Северус не узнал. В любом случае гнев Хозяина был ужасен, и досталось всем, кто попал под горячую руку, даже любимице Лорда Беллатрисе.

В первый же вечер вернувшийся из Малфой-мэнора Северус сполна оценил «прелести» одиночества: он попытался самостоятельно добраться до шкафа, где кроме прочего хранил зелье, облегчающее боли после Круцио (Акцио по какой-то причине не сработало), но, вероятно, он был еще слишком слаб и где-то на полпути от гостиной до кабинета потерял сознание.

Преподавателей и деканов, судя по всему, абсолютно не волновало длительное отсутствие директора за столом во время трапез в Большом зале. Северус, в сущности, и не надеялся, что кто-нибудь из них заглянет в подземелья, чтобы проверить — не сдох ли еще так истово ненавидимый всеми ставленник Темного Лорда. Да и сам Снейп предпочел бы еще раз попасть под пыточное заклятие, чем показаться коллегам в таком виде.

Северус постоянно думал о Гарри. Миссия была выполнена более чем удачно: меч, способный уничтожать крестражи, теперь у Поттера, кроме того, мальчишка получит от Кингсли подсказку, которая неминуемо приведет его к смертельной схватке с Волдемортом. И тогда Гарри, возможно, избавит волшебное сообщество от этого жестокого безумца, считающего себя бессмертным. А сам Поттер? Что он почувствует, когда ему откроется страшная правда? Выдержит ли, осознав, что его шансы на выживание равны нулю? Сумеет ли спокойно и безропотно пожертвовать собой во благо всех остальных? Ведь ему всего семнадцать лет! От этой мысли на глаза наворачивались злые слезы. Мальчишку готовили, чтобы он мог вовремя и правильно умереть. Для него, впрочем, так же как и для самого Снейпа, не было места в послевоенном мире. И если с перспективой собственной смерти Северус уже почти смирился, то для Гарри он жаждал нормального человеческого будущего, любви, семьи...

Северус с трудом наколдовал себе стакан воды. Он почему-то именно сейчас вспомнил, как разозлился на Дамблдора, когда тот сообщил ему о своем решении — посвятить Кингсли в подробности всех их планов.

— Вы мне не доверяете, Альбус? — желчно спросил он у директора.

— Северус, вы прекрасно знаете, что я доверяю вам мою жизнь... и смерть тоже, но я хочу, чтобы у вас появился шанс. Если никто, кроме нас двоих, не будет иметь представления, что произошло на самом деле, вас обвинят в убийстве. Вы станете изгоем, а после победы над Волдемортом вас заключат в Азкабан и, скорее всего, казнят. Вы хороший человек, Северус, хоть и тщательно скрываете это от окружающих. Вы согласились оказать мне неоценимую услугу, и с моей стороны было бы черной неблагодарностью обречь вас на позор и смерть. Этого необходимо избежать. В будущем вам понадобится свидетель, который подтвердит в Визенгамоте, что, получив медленно убивающее меня проклятие, я лично просил вас избавить старика от лишних страданий. И еще кое-что... Кингсли придется сказать Гарри страшную правду о его истинной сущности. И о том, что он обязан погибнуть от руки самого Волдеморта. Вы на эту роль не годитесь. Во-первых, когда вы убьете меня, для Гарри, разумеется, вы превратитесь в злейшего врага, и он не возьмет из ваших рук воспоминаний, которые объяснят ему его конечную... задачу. А во-вторых, — Дамблдор снял свои очки-половинки и, не торопясь, протер их полой мантии, как будто не решаясь договорить, — являясь магическим супругом Гарри, вы просто не сможете послать его на смерть.

Увидев, что Северус уже открыл рот, Дамблдор протестующе поднял руку.

— Я не желаю слышать возражений! Считайте это последней волей старого человека. Мне будет горько умирать с мыслью, что, требуя от вас все новых и новых жертв, я даже не попытался сделать ваше послевоенное существование терпимее. Свяжитесь с Кингсли как можно быстрее...

 

* * *

 

Они сидели втроем в кабинете директора. Кингсли ошеломленно молчал. Он только что принес Непреложный обет действовать точно в соответствии с полученными от Альбуса инструкциями, а затем просмотрел в думосборе воспоминания Дамблдора, начиная с того момента, как совсем юный Снейп пришел к тому умолять спасти свою подругу детства, обещая за это, рискуя собственной жизнью, работать на Светлую сторону против Волдеморта, и кончая их с директором недавним разговором, в котором Альбус сообщил потрясенному Снейпу, что Гарри является живым крестражем и обязан погибнуть от руки Темного Лорда. Не утаили от изумленного до глубины души Кингсли и факт одностороннего магического брака, заключенного между Гарри и Северусом сразу после возрождения Волдеморта.

Дамблдор также рассказал Шеклболту о своей неминуемой смерти от отсроченного проклятия и об их договоре с Северусом, чем поверг бравого аврора в такой шок, что он еще несколько минут оторопело переводил взгляд с бледного лица Снейпа на усталое лицо директора и обратно.

— Я просто не могу поверить... Это какой-то бред, — сдавленным голосом выговорил он спустя довольно долгое время.

— К сожалению, Кингсли, все изложенное мной и увиденное тобой в думосборе — правда, — печально произнес Дамблдор. — И в связи с этим у меня будет к тебе два поручения. Во-первых, после моего убийства весь магический мир ополчится на Северуса. Мне необходимо, чтобы ты выступил на его стороне, обнародовав эти воспоминания, но только когда Волдеморт исчезнет с лица земли... А во-вторых, ты должен поделиться ими с Гарри, но не раньше, чем об этом попросит Северус...

 

* * *

 

В этот раз, похоже, Волдеморт немного переусердствовал с наказанием, потому что, аппарируя к вечеру третьего дня в Лондон, Северус все еще ощущал дрожь и ломоту во всем теле и лишь каким-то чудом избежал расщепления.

В квартире было тихо. Эжени уже спала, а Менси, скрытая высокой спинкой кресла, кормила младенца из бутылочки.

— Можно мне? — попросил Северус, внезапно испугавшись, что не удержит ребенка, но едва он взял дочь на руки, его как будто наполнило живительной силой. Девочка сосала молочную смесь, а он смотрел на нее, и в его мятущейся душе разливались тепло и покой.

— Ну и какое же имя тебе дать? — обратился он к ней. Малышка в ответ сморщила носик и состроила забавную гримаску, напоминавшую полуулыбку. Северус понял, что она наелась, и отставил бутылочку в сторону.

Он почувствовал, как постепенно расслабляются все еще сведенные судорогой мышцы. Эйлин, по-видимому, действовала на него лучше самых продвинутых зелий. Эйлин?! Ему вдруг стало абсолютно ясно, как назвать дочь. Образ матери, с годами побледневший и истончившийся, возник у него перед глазами. Безусловно, в этом был сакральный смысл: дать девочке имя женщины, подарившей ему жизнь и наградившей даром волшебства. Однако согласится ли с его выбором Эжени? Впрочем, для чего тогда вообще нужен Империус, который он весьма кстати недавно обновил: в его нынешнем состоянии творить столь энергоемкое колдовство было бы чистым безумием.

— Теперь малышку надо поносить на руках, иначе у нее заболит животик, — заботливо подсказала Менси.

— Он пришел? — раздался из спальни голос Эжени, и Снейп вместе с эльфийкой на пару вздрогнули.

Не выпуская из рук ребенка, Северус решительно поднялся с кресла, отметив про себя, что у него почти ничего не болит, и направился в комнату, узнать, как там дела у его пленницы. Вид Эжени очень ему не понравился: обычно такая ухоженная, она лежала в явно несвежей ночной сорочке, а ее великолепные рыжие волосы были немыты и нечёсаны.

— Менси хотела переодеть хозяйку Эжени и помочь ей принять ванну, но она прогнала Менси прочь, — чуть не плача, пожаловалась домовуха.

— Не переживай, Менси. Мы справимся, — подбодрил ее Снейп и подошел вплотную к кровати. — Как ты себя чувствуешь? — стараясь придать своему голосу несвойственную ему теплоту, спросил он Эжени.

— Никак, — пожала она плечами.

Ее равнодушие серьезно насторожило Северуса. Наблюдать воочию все признаки послеродовой депрессии, о которой он столько выяснил в последнее время, было крайне тревожно. Кроме того, в одном из уникальных трудов целителя, родившегося в семье магглов и долгое время изучавшего психиатрию, он вычитал, что некоторые душевные недуги вообще несовместимы с колдовством. В связи с этим он страшился момента, когда его Империус может попросту перестать действовать на Эжени.

— Ты уже решила, как назовешь дочку?

Вроде бы совершенно обыденный вопрос неожиданно вызвал у пленницы волну раздражения.

— А какое ТЕБЕ дело до этого?! Тебе наплевать на то, что здесь происходит, на меня и на ребенка. Ты уходишь по своим делам и полностью забываешь о нас!

«Да уж, знала бы ты, какие у меня «дела»! — невесело подумал Снейп и против воли усмехнулся: Эжени кричала на него, точно они были супругами с многолетним стажем.

— Так ты не будешь возражать, если я предложу имя? — осведомился он, не обращая внимания на истерику, устроенную Эжени.

— Называй ее, как хочешь. Мне все равно, — апатия вновь взяла верх, и женщина с головой накрылась одеялом, словно пытаясь отгородиться от всего мира.

— Тогда я назову тебя Эйлин, — тихо сказал он, любуясь уснувшей у него на руках девочкой.

 

* * *

 

В течение января Северус всеми правдами и неправдами выпытывал у портрета Дамблдора, что из себя представляет спрятанный в школе крестраж и с чего хотя бы примерно стоит начать поиски. Упрямый покойный директор, хоть теперь и нарисованный на холсте, но ничуть не изменивший своим привычкам плести интриги, продолжал вещать об уникальности миссии Поттера и о том, что именно Гарри обязан отыскать и уничтожить разбросанные по магической Британии части души Волдеморта. «После чего, — «любезно» напомнил Дамблдор побледневшему от гнева Снейпу, — мальчик должен умереть».

— Но ведь если он сунется в замок, то рискует погибнуть, не доведя до конца ваш гениальный план! — пытался урезонить старика Северус. — Подскажите мне, что Волдеморт мог использовать в качестве крестража, и я найду этот предмет и попробую уничтожить. Или вам приспичило непременно подвергнуть жизнь Поттера опасности? По-вашему, приближающейся схватки с Волдемортом ему недостаточно?

Не стоило этого говорить! Альбус обиженно сверкнул на него глазами из-за своих очков-половинок, и... портрет опустел. Вероятно, старый манипулятор устал от оказываемого на него давления и попросту сбежал, отправившись навестить родного брата Аберфорта.

— Вот же... — Снейп не удержался от смачного ругательства, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не послать Воспламеняющее заклятие в посмертное обиталище Дамблдора.

— Выбирайте выражения, молодой человек, здесь дамы! — гневно воскликнула со своего портрета Дайлис Дервент — пожилая колдунья, возглавлявшая Хогвартс где-то в середине восемнадцатого столетия (1).

— Дайлис, душенька, не стройте вы из себя кисейную барышню! Директору Снейпу сейчас не до политесов, — встрял в разговор вездесущий Финеас Найджелус. — Послушайте, Северус, не хочу совать свой нос в ваши дела, но, на мой взгляд, в поисках вам мог бы помочь Кровавый Барон.

___________________________________

1. Дайлис Дервент (англ. Dilys Derwent) — выдающаяся целительница, работавшая в больнице Св. Мунго с 1722 по 1741 год. Впоследствии заняла пост Директора школы магии и волшебства Хогвартс, где проработала с 1741 и до своей смерти в 1768 году.

http://ru.harrypotter.wikia.com/wiki/Дайлис_Дервент

Портреты Дайлис Дервент висят в нескольких крупных магических заведениях. Таких как, Школа Чародейства и Волшебства «Хогвартс» и Больница Святого Мунго. На портретах Дайлис изображена как пожилая ведунья с длинными серебряными локонами.

http://ru.harrypotter.wikia.com/wiki/Портреты_Дайлис_Дервент

Глава опубликована: 20.10.2017