От относительного равенства к абсолютному неравенству

Переход общества от примитивности к цивилизации — это одновременно и переход от отношений равенства и первобытной (примитивной) демократии к отношениям господства и неравенства, подавления и подчинения.

Здесь нам предстоит разобраться в значении новой пары категорий «асабийя» и «мульк». Если примитивность и цивилизация характеризуют человеческое общество преимущественно в экономическом аспекте (формы производства и потребления средств к существованию), то «асабийя» и «мульк» — это категории одновременно политические (в плане характеристики общественных отношений) и политико-экономические (в плане характеристики форм распределения результатов основного и избыточного труда).

Что такое «асабийя»? По вопросу интерпретации этой, одной из основных в концепции Ибн-Хальдуна категории также имеются разногласия между исследователями. С. М. Бациева в своей работе об Ибн-Хальдуне проанализировала мнения буржуазных ученых по данному вопросу. Их общей чертой является объективноидеалистическое толкование асабийи как некоего «духа» племени, независимого от самого племени. «Асабийя» переводится как «сословный дух», «солидарность», «общественная солидарность» и даже «национализм», как некая «жизненная сила» племени, толкающая его членов на «государственно-образовательные действия» (см. 9, 185. 53, 23—25). Характерно также стремление исследователей к исключительно однозначной интерпретации этого понятия.

По нашему мнению, в концепции Ибн-Хальдуна понятие «асабийя» имеет два значения. Это связано прежде всего с тем, что этимология данного слова восходит к двум арабским словам — «исаба» («группа») и «асаб» («повязка», «связка»). В «Пролегоменах» это понятие и обозначает, во-первых, «группу», «группировку» людей и включает в свой объем «племя» (кабиля), «род» (ашира) и т. п. Ибн-Хальдун пишет, например, что несколько сравнительно малых асабий (т. е. группировок) объединяются в большую асабийю (см. 6, 139). Во-вторых, асабийя у Ибн-Хальдуна — это еще и связь, определенные отношения, которые «привязывают» членов группировки (асабийи) друг к другу так, что они образуют как бы единый организм.

Как и почему устанавливается эта связь между людьми? Она возникает на основе кровнородственных отношений внутри рода или племени: «Кровнородственная связь естественна среди людей, за редким исключением. Из этой связи проистекает симпатия к близким родственникам и стремление уберечь их, чтобы не постигла их какая-нибудь несправедливость или беда» (там же, 128. Приложение, с. 135). Однако не следует думать, будто, по Ибн-Хальдуну, родство — это извечная связь людей, некий «голос крови», объединяющий их в одно племя или род, наоборот: не родство является причиной объединения людей в группу (род, племя), а объединение людей, вызванное необходимостью удовлетворения насущных материальных потребностей, приводит к осознанию родства. «Ведь значение объединения проистекает из общения и совместной обороны, длительного совместного занятия чем-либо, совместного воспитания, вскармливания и всех условий жизни и смерти. И если вследствие всего этого произошло объединение, то появляется чувство принадлежности и взаимная поддержка» (6, 184). Объединение может принимать различные формы: хильф (союз нескольких родов или племен), истина (натурализация, т. е. прием в род или племя отдельных представителей иного племени или рода), рикк (рабство, или, точнее, покровительство, которое распространяется на отдельных инородцев), вилая пли вила (покровительство, распространяемое на целый род или племя) и т. п. Само же родство (насаб), как выражается Ибн-Хальдун, есть «нечто иллюзорное» (см. там же, 128—129. Приложение, с. 137). Поэтому покровительство и смешивание одних людей с другими в рикке и хильфе имеет то же значение, что и родство. «...То же самое ты увидишь и в истина. Между натурализованным и тем, кто его натурализовал, существует особая связь, имеющая то же значение, что и родство. Родства здесь нет, но есть его плоды» (6, 184). Такое родство является основой существа группировки. Один из разделов «Пролегомен» так и называется — «О том, что группировка складывается на основе родственной связи или чего-то подобного».

Таким образом, на этапе примитивности складываются единые группировки. Сила их единства зависит от степени «совместности» жизни. Естественно, что кровные родственники в условиях примитивности ведут совместную жизнь. Поэтому наиболее сильно единство среди «братьев — сыновей одного отца», оно ослабевает у «более или менее близких сыновей дяди по отцу», в «доме» (бейт), или большесемейной группе, в роде (ашира) и племени (кабиля) и т. д. (см. там же, 131).

Отношения в примитивной группировке — это отношения примитивного, первобытного демократизма и равенства. Характерно, что Ибн-Хальдун полностью игнорирует отношения распределения на данном этапе. Они становятся предметом подробного рассмотрения, когда он переходит к анализу цивилизации. В примитивной группировке вопрос о распределении вообще не стоит, так как все ее члены потребляют лишь прожиточный минимум, т. е. «необходимое». Управление, «предводительство» (рияса),  как выражается Ибн-Хальдун, в такой группировке осуществляется старейшинами (шейхами)  и «выдающимися людьми» на основе «того почтения и уважения, которое все испытывают к ним». Охрана стоянок, оборона группировки возложены на нее саму, вернее на ее сильных и молодых членов (см. там же, 127—128).

Отношения относительного равенства распространяются и на «покровительствуемых», «рабов», «союзников», т. е. на всех, входящих в родо-племенную группировку. Они составляют органичную часть группировки, хотя в некоторых отношениях неравны с основными ее членами. Так, «примкнувший к племени» (мульсак)  не может стать вождем племени, ибо «предводительство» передается, как правило, по наследству внутри нисаб — одной из основных фракций асабийи (см. там же, 131; 132, 17, 154—165).

В сознании кочевника — члена примитивной группировки отношения рикк, хильф и истина  воспринимались, по-видимому, как отношения между братьями: братья равны, но один из них является старшим и покровительствует младшим. Что такого рода «покровительство» было в действительности различными формами эксплуатации, показано в главе «Эпоха Ибн-Хальдуна». Но общественное сознание того времени, (и сам Ибн-Хальдун) воспринимало такое положение как относительное равенство: равенство — ибо эти отношения становились однопорядковыми с отношениями кровного родства, а относительное — ибо это «приобретенное родство» означало различие прав и обязанностей членов группировки.

Именно потому, что отношения между людьми на этапе примитивности представляют собой относительное равенство, они могут превратиться в отношения неравенства. Автор «Пролегомен» видит сложную диалектическую связь между единством примитивной группировки (асабийи) и необходимостью управления ею. В управлении, или «предводительстве» (рияса),  содержится зародыш неравенства, так как осуществление задач управления требует принуждения. Но подчинение принуждению и соответственно появление явного неравенства возможны только в том случае, если примитивная группировка составляет некое единство, если еще сильны «иллюзорные» связи родства, которые мешают членам группы выступить против одного из своих членов, который превращает отношения предводительства в отношения господства.

Происходящий в примитивной группировке процесс мы можем образно представить как изменение своего рода «ракурса» отношений. «Горизонтальные» отношения предводительства-следования постепенно превращаются в «вертикальные» отношения господства — подчинения при сохранении в течение какого-то времени прежней структуры отношений родства внутри группировки. «Если предводитель асабийи достиг определенной степени, — пишет Ибн-Хальдун,— он начинает стремиться к чему-то большему. Если он достиг степени предводительства и следования за ним других и изыскал путь к верховенству и принуждению, то он уже не оставляет этого, так как это именно то, к чему он стремится. Осуществить же это он может только благодаря тем отношениям, которые связывают эту асабиию, отчего люди следуют за ним» (6, 139).

В примитивной группировке воцаряются новые отношения. Их Ибн-Хальдун выражает категорией «мульк». Наиболее часто встречающийся перевод этой категории — «царская власть». Но по нашему мнению, вопрос сложнее. Мало того, что слово «царь» принадлежит к индоевропейской культурно-языковой традиции (ср. «кесарь»), дело еще в том, что словари современного арабского языка (например, арабско-русский словарь X. К. Баранова) дают два значения слова «мульк», рассматривая их как омонимы, т. е. совпадающие по звуковой оболочке, но отличающиеся по значению: во-первых, «власть» и, во-вторых, «собственность». Можно предположить, что здесь мы имеем дело с результатом семантической дивергенции когда-то одного, слитного значения слова, обозначавшего одновременно как «власть», так и «собственность», или «владычество», т. е. «властвование» и «владение»[5].

Ибн-Хальдун употребляет понятие «мульк» именно в слитном, недифференцированном значении — как «власть-собственность» или «власть-владение», ибо для него их единство является самоочевидным. Так, в одном месте «Пролегомен» мульк характеризуется как «благородная и приятная доля, охватывающая все земные блага, удовлетворение телесных страстей и духовные наслаждения». «Из-за него,— продолжает Ибн-Хальдун,— чаще всего происходит взаимное соперничество, и редко кто уступит его добровольно. Происходит борьба, ведущая к войне, битве и преобладанию» (там же, 154. Приложение, с. 138). В ином месте своего трактата Ибн-Хальдун пишет: «Мульк принадлежит тому, кто покоряет подданных, собирает деньги в казну, направляет посольства, охраняет пограничные области. И нет над ним никакой принуждающей длани» (6, 188). Таким образом, мульк в представлении Ибн-Хальдуна — это, во-первых, то, чем владеют, располагают, пользуются, т. е. материальные блага, во-вторых, само владение этими материальными благами и, в-третьих, власть, которая гарантирует владение. Мульк возникает с переходом группировки от примитивности к цивилизации. Цивилизация не существует без мулька, и наоборот (см. там же, 122; 172; 342—344). Причиной перехода в прошлом примитивной группировки к цивилизации и мульку является, как мы видели, избыток материальных благ. Этот избыток, будучи дополнительным по отношению к необходимому, может стать объектом владения (собственности).

При появлении избыточных материальных благ встает проблема, которой не было на этапе примитивности, а именно проблема их распределения между членами племенной группировки. В этот момент и происходит превращение «горизонтальной» структуры отношений примитивного демократизма (асабийя) в «вертикальную» иерархию мулька, владычества, или «власти-владения». Здесь-то и реализуется тот шанс, которым обладает та часть примитивной группировки, в которой «пребывает предводительство», а также сам предводитель. Он начинает «подавлять группировку и в одиночку присваивать себе богатства» (там же, 168), опираясь при этом первоначально на силу своих ближайших родственников. Когда же предводитель становится «владыкой», он «отделяется от своего рода и естественных сподвижников», ибо «их при укреплении власти владыки поражает болезнь... зависти» (там же, 295). Да и у самого владыки «ревность по отношению к ним превращается в страх за то, чем он владеет, и он начинает их убивать, унижать и лишать благополучия» (там же).

Постепенно выстраивается мульковая иерархия, т. е. отношения власти и владения, господства и подчинения. Формально она копирует примитивную структуру. Бывший предводитель, ставший владыкой, оказывается на вершине иерархии. Далее идут его родственники. За ними, вернее, «под ними» выстраиваются в определенном порядке родственные, союзные племена, примкнувшие к племени, и его рабы и т. д. Группировка разделяется на «слои», или «классы» (табакат), «которые наверху заканчиваются владыками, над которыми нет никакой высшей длани, а внизу — теми, от кого ни пользы, ни вреда сынам рода человеческого» (там же, 390). Принадлежность к тому или иному классу определяет размер имущества, которым владеет каждый член группировки.

Возникшее неравенство как бы проецируется вовне в форме стремления такой качественно новой группировки к осуществлению господства над другими группировками. «Если благодаря отношениям асабийи осуществлялось господство над людьми, входящими в нее, то она по своей природе устремляется к господству над людьми другой, дальней, асабийи. Если они равны по силе... то становятся противниками и смертельными врагами, и каждая из них захватывает то, чем владеет другая, и покоряет ее людей, как это и происходит с различными племенами и народами мира» (там же, 139—140). В ходе и в результате захватнических войн происходит тот же процесс образования вертикальной иерархии (или завершение ее образования, если этот процесс уже начался раньше) и захваченные материальные блага распределяются в группировке-захватчице по приведенной выше схеме.