Возвращение. Сорока и муравьи

Всю обратную дорогу Колька отмалчивался. Да и Витьке было неохота разговаривать.

Теперь ребята спешили поскорее попасть в лагерь, до возвращения Марины с отрядом.

От нечего делать Витька предложил было:

– Давай нарочно заблудимся…

– Зачем? – буркнул, не оборачиваясь, Колька.

– А так. Тогда можно будет терпеть бедствие. Компаса нет. Продовольствия нет. Кореньями будем питаться, луковицами…

– Сам ты луковица… – враждебно сказал Колька и пошел быстрее.

– А то можно змей ловить, – не унимался Витька. – Они тут кишмя кишат! Самые ихние места! Я даже видел – сейчас две штуки в кусты поползли. Метра по полтора будут!

– К‑какие еще змеи? – плачущим голосом спросил Колька.

– А такие, – с удовольствием объяснил ему Витька. – Самые что ни на есть ядовитые. Вот как тяпнет какая‑нибудь за ногу – сразу узнаешь, какие!

– Ты что? Ты что, смеешься, да? – захныкал Колька.

– Смеху тут мало, – сказал Витька. – Да‑а‑а… Но ты не очень бойся. Я знаю, как спастись: надо сразу ногу отрубить! Нечем вот только…

Глотая слезы, Колька опрометью помчался вперед. Витька, посмеиваясь, шел сзади.

Лагерь оказался неожиданно близко. Вот уж и палатки белеют за деревьями, вот место, где Витька вчера черпал воду для тети Поли.

Витька осторожно прошел вдоль низкой изгороди. Лагерь был пуст. Ребята еще не пришли из похода. Стало быть, и беспокоиться нечего!

Витька огляделся по сторонам, ища, чем бы заняться.

Рядом, за кустами, что‑то шевельнулось. Витька сжал саблю и, крадучись, пошел узнать, что там такое.

Это оказался Петя Сорока. Он стоял согнувшись и, как видно, от нечего делать расковыривал палкой большой муравейник, высоким правильным холмом возвышавшийся возле кривой елки.

Это было большое, могучее муравьиное государство. Целая муравьиная Москва. Все его жители были трудяги и молодцы, им все было нипочем – ни дождь, ни жара, – они постоянно работали и жили счастливо. Все это были Витькины знакомые муравьи. Витька их каждый день проведывал и приносил подарки: дохлых мух, бабочек, кусочки сахара. Муравьи с благодарностью брали и несли прятать в свои подземные склады.

Витька схватил с земли хворостину и выпрыгнул из кустов. Сорока вздрогнул, оглянулся и сразу же припустился бежать, не оглядываясь и не выбирая дороги. Витька несся за ним. Как по воздуху, перелетали они через колючий шиповник, крапиву и выскочили на просеку, прямо навстречу возвращавшемуся из похода отряду.

– Что такое? – спросила Марина, взглядывая то на разъяренного Витьку, то на перепуганного Сороку.

– Я ему покажу!.. – перевел дыхание Витька. – Будет знать!

– Да в чем дело?

– Он… Муравейники разорять! Я дам!..

– Какие муравейники?

– Он знает какие!

Марина никак ничего не могла понять:

– Что случилось?..

– У него спросите!.. Муравейники портить!

– Муравьи… приносят… вред… – слабым голосом, икая с перепугу, оправдывался Сорока.

– Ах ты!.. – бросился к нему Витька. – Вот я тебе покажу вред!

– Дай‑ка сюда. – Марина взяла у Витьки хворостину и бросила в сторону. – Кто тебе дал право самому расправляться? Да и откуда ты знаешь, полезные муравьи или…

– Знаю!

– Вредные… – лепетал Сорока. – Отец их всегда в саду керосином травит… – Они ползают везде и портят…

– У вас с отцом всякая живность вредная! – презрительно сказал Витька. – Ты пойди лучше на базаре помидорами поторгуй, как в тот раз, когда…

– Витя! – одернула его Марина.

– Его отец даже скворцов стреляет из ружья… Будто они у них рассаду помидорную дергают!.. – сказал кто‑то из ребят.

– Во‑во! – обрадовался Витька. – А то – «керосином». Их, спекулянтов, надо самих…

– Витя!!

– А что, неправда, что ли?..

– Вместо того чтобы оскорблять товарища, ты лучше выясни, правда ли они полезные.

– А вы разве не знаете?.. – удивился Витька. – Ведь полезные же… Любой дур… любой знает… Они едят всяких вредных червячков, мушек…

– А может, и полезных? Как это узнать?

Витька подумал:

– Очень легко можно узнать… У них есть такие тропинки к муравейнику. Они всякую свою добычу несут только по тропинкам… Так вот, надо проследить, сколько и чего они таскают по одной. А потом умножить на сколько тропинок и сосчитать… Очень просто.

– Это не так просто, – сказала Марина. – У кого же на это хватит терпения?

– У меня, например, – скромно сказал Витька и вдруг взволновался. – Только, Марина… а это правда еще неизвестно… Это никто не делал?

– Не знаю. Во всяком случае, я не слышала…

– Марина! А это здорово, а? Правда, ведь здорово?

Витьке стало жарко. Вот это да! Все остальные планы были просто забавой для малышей.

 

 

Витька занят

На другой день весь лагерь облетела весть: «Витька Витамин лежит возле муравейника, где кривая елка».

Любопытные бродили в почтительном отдалении. Близко подходить никто не решался: он грозил самой лютой расправой тому, кто будет ходить возле муравейника, мешать ему и пугать муравьев.

С разрешения Марины Витька поднялся на рассвете. К восходу солнца он уже залег возле большой муравьиной дороги.

За остаток вчерашнего дня молодцы муравьи успели полностью отремонтировать свой муравейник.

Витька терпеливо дождался, когда первый самый добычливый и расторопный муравей возвратился с добычей, таща крохотную розовую личинку.

Только полезная эта личинка или вредная – вот вопрос!

Витька поразмыслил и решил: если насекомое окажется неизвестным, отбирать по одному образцу и потом определить всем вместе в кружке, какие они.

Рассерженному муравью он сказал:

– Ты не горюй, отдадут тебе твою личинку! Определю и отдам. Беги за другой!

Сейчас у Витьки дело шло вовсю. Он не успевал отмечать в записной книжке:

«И еще муха желтая, с черными крыльями. Кусучая… Двадцать первая розовая личинка… Ножка от кузнечика… Зелененький червячок…»

 

 

 

Образцы неизвестных насекомых были разложены у него на бумажке. Обиженные муравьи всё пытались утащить обратно отобранную у них добычу, но Витька им не давал.

Да еще мешали всякие любопытные.

Пришла Галя. Присела на корточки:

– Ну что, Витя?

– Ничего, – буркнул Витька. – Та‑ак… Двадцать вторая личинка…

– Ой, какой красивый мотылек! – И Галя протянула руку к бумажке с образцами.

– Не трожь! – сурово сказал Витька. – И не мешай. Иди!

– Ах, так…

И Галя, дернув плечиком, ушла – обиделась. Ну и пусть. Тоже лезет! Думает, игрушки ей тут…

В кустах раздался пиратский свист.

Витька нехотя откликнулся.

К нему подошли Коська и Котька:

– Привет, атаман!

– Привет, – сказал Витька, отбирая у муравья маленькую черненькую куколку и кладя ее на бумагу с образцами, и записал: «Черненькая куколка».

– Ты чего? – шепотом спросил Коська.

– Срочная научная работа, – сказал Витька. – Ужасно важная… Та‑ак… дохлый паук…

– Витьк, а Витьк… А как же… У нас ведь все готово!

– Я не поеду. Та‑ак… белая бабочка, наподобие моли…

– Совсем? – поразились Коська и Котька.

– Не знаю… Потом скажу… Ага, гусеница… Говорю, очень важная работа. Может, и совсем не поедем. А вы пока идите, не мешайте… Занят я… Потом расскажу…

Удивленные Коська и Котька пошли через полянку, то и дело оглядываясь на Витьку.

А Витька записывал:

«Обыкновенная муха – 19‑я».

Ему некогда было заниматься пустяками: он делал свое первое научное открытие.

 

 

Как прогнали Витальку

 

 

 

Солнце пекло так, что даже облакам в небе лень было двинуться. Река чуть пошевеливала камышинки. На них, опустив блестящие крылья, принимали солнечные ванны стрекозы. Рыбы уплыли в тень, под кусты, лягушки попрятались в воду, выставив наружу выпученные глаза. Ивы на берегу, казалось, тянулись ветвями к воде, да так и сникли, сморенные жарой. И только кузнечики под каждой травинкой играли на своих скрипках – им жара нипочем.

А посреди реки на крошечном островке, поросшем ивняком, изо всех сил трудились «американские поселенцы»: ковыряли лопатами твердую, как свинец, землю и выдергивали кусты.

Поселенцев было четверо: Витька Витамин, два брата, по прозвищу «Самураи» – Коська и Котька, – и Виталька.

Сначала они входили в одно могущественное индейское племя, потом Витька Витамин поссорился с вождем и сказал: «Ну и ладно, мы сделаемся поселенцами, это пусть будет ваша территория, вон там – наша. Если кто перейдет границу, станем воевать».

Свое индейское снаряжение – луки, копья, головные уборы из перьев – спрятали в дупло до времени и еще потому, что у поселенцев обязательно должен быть где‑нибудь в лесных дебрях тайный склад оружия.

Теперь на головах у них свободно болтались дырявые, грязные соломенные шляпы, которые Витьке посчастливилось найти на чердаке среди всякого хлама, а за широкими поясами торчали самодельные пистолеты и кинжалы.

Сейчас поселенцы строили себе «форт», чтобы сидеть там в осаде, когда нападут индейцы.

А каждый, кто прочитал хоть две толстые интересные книжки с приключениями, знает, что любимое занятие краснокожих – это подстеречь где‑нибудь в чаще поселенца и содрать с него скальп.

Не далее как вчера трое индейцев, предводительствуемых Стасиком – Одиноким Бизоном, поймали Витьку и отняли у него почти совсем ручного ужа, громадного, как маленький удав, и половинку бинокля, которая была ценнее, чем целый бинокль, потому что походила на подзорную трубу.

В тот же день вечером братья Самураи захватили врасплох индейца Серую Сову, который пришел с ведерком на песчаную отмель за ракушками для кур, раскачали его за руки и за ноги и бросили с обрыва в речку. А ведерко унесли с собой как трофей.

Вот‑вот должна была начаться большая война. Поэтому надо было торопиться закончить строительство.

– Много мы сегодня наработали, – сказал Витька Витамин, обтерев локтем мокрое от пота веснушчатое и облупленное лицо и разглядывая ладони, до кровавых пузырей натертые лопатой. – Похоже уже немножко на форт?

– Еще как! – в один голос воскликнули Коська и Котька, хотя фортов никогда не видели и не знали, какие они бывают.

Опаленные солнцем, вспотевшие, измученные непосильной работой, «поселенцы» сняли свою амуницию и полезли в речку.

Витамин горделиво оглядел будто свиньями изрытый островок:

– Докопаем – начнем делать кругом частокол. Чтоб все было по правилам…

– А где возьмем колья? – осторожно спросил Виталька.

– У Старой вышки. Там этого валежника‑бурелома, уйма!

– Так до нее три километра!

– А ты как думал? Для поселенца пройти три километра – все равно, что раз шагнуть. Настоящим поселенцам и за двадцать километров ничего не стоило сходить. Вообще‑то они, конечно, строили свои крепости в лесу, где сколько угодно всяких бревен… А за двадцать километров они могли таскать, например… камни!

– Зачем камни?

– Как – зачем? Построить каменные стены, чтоб индейцы не могли их поджечь. Или какому‑нибудь убитому положить на могилу вместо памятника. Мало ли зачем могут пригодиться камни…

– В овраге много камней, – сказал Котька. – Верно, Коськ?

– Да, там камней хватает, – подтвердил Коська. – Две крепости можно построить.

– Вот и хорошо! – обрадовался Витамин. – Вот закончим копать, камни сюда перетаскаем. Будем стену класть.

– Мы ее илом обмажем, – подхватил Котька, – чтоб крепче была! Верно, Коськ?

– Здорово крепкая будет стена, – сказал Коська. – Никаким индейцам ее не развалить.

– Это мы так, пожалуй, надорвемся, – покачал головой Виталька.

– Ничего не надорвемся! – сказал Витамин. – А ты думал, поселенцем быть легко? Они знаешь как работали! Строили разные форты, плантации… Хватало им работы… Для них камень перетаскать пустяк.

– А у нас тоже будут плантации? – спросил Коська.

– Конечно!

– А что посадим?

– Мало ли что можно посадить. Настоящие поселенцы сажали маис – это такая кукуруза…

– Кукуруза теперь не вырастет.

– Ну, мы еще что‑нибудь посадим. Главное – чтоб плантация была. Чтоб ее разные звери, птицы могли разорять, а мы б с оружием в руках охраняли. Настоящим поселенцам было наплевать, что у них там посажено, потому что все равно ничего не вырастало. Только они что‑нибудь посадят, как набегут откуда‑нибудь обезьяны и все подергают. В одной книжке даже картинка такая есть: «Нападение обезьян на кукурузную плантацию». Помрешь со смеху!

– Можно тыкву посадить, – подумав, сказал Котька, – тыква вырастет. Верно, Коськ?

– Сколько угодно может тыквы вырасти, – подтвердил Коська.

– Из тыквы мы сделаем кувшины, – сказал Витамин, – чтоб было в чем хранить запасы пресной воды.

– А зачем нам пресная вода? – спросил Виталька.

– Мы ж путешествовать‑то пойдем или нет? Вот чудак! Настоящие поселенцы никогда на одном месте не жили. Противно им было на одном месте жить. Они построят форт, посадят плантацию и идут себе дальше – другие места открывать…

– Бесполезно все… – задумчиво проговорил Виталька. – Трудимся, трудимся, а без пользы. Когда нас не будет, придут индейцы и этот самый форт разорят с плантацией вместе.

– Ничего не разорят! Они не такие. За кого ты их принимаешь? Какой им интерес просто так разорять? Пришел – и разорил! И дурак сумеет. Индейцы так не делают. Это, пожалуй, и мы придем ночью да вигвам ихний разломаем – что толку? Люди трудились, делали… Это не по правилам. Вот закончим, устроим все, тогда валяй ломай, если сумеешь… Только сначала надо договориться: – из‑за чего будет война, когда и как…

– Сейчас им некогда воевать, – сказал Котька, – карась у них, в ихнем озере, здорово клюет. Тоже линь. Аж в полруки линь попадается. По ведру налавливают.

– Давайте с ними помиримся, – предложил Виталька. – Хоть на время… На кой он нам сдался, форт какой‑то… Бесполезное же дело, ребята! А то порядочной бы рыбки наелись, домой бы принесли… Плохо, что ль?

– Нипочем нам с ними мириться нельзя… – покачал головой Витамин. – Где это слыхано, чтобы поселенцы с индейцами мирились?

– Верно, – сказал Котька, – нигде. Они нас будут прогонять, а мы иди к ним мирись? Не нужна нам ихняя рыба! Лучше мы будем форт достраивать. Как, Коськ?

– Мы и без рыбы проживем. Пусть они к нам идут.

– Конечно! Если б они, конечно, первые пришли, тогда ладно. А так – нельзя. Поселенцы иногда тоже с индейцами мирно жили. Они бы могли к нам в форт в гости приходить, мы – к ним. Что‑нибудь на что‑нибудь обменивать. Поторгуем, поторгуем – и воевать! Хорошо!

– Да, ребята, чуть не забыл! – сказал Виталька. – Мне домой надо. Я б с удовольствием, да мать велела к обеду обязательно домой прийти…

– Ступай, – сказал Котька. – Эти родители всегда только и знают от дела отрывать: то им воду принеси, то дров наруби, то обедать иди! Очень много времени зря пропадает. Если б не они, сколько б мы тут понастроили! Когда у нас рыли погреб, мы с Коськой за один день полпогреба вырыли! Даже отец тогда удивился. Помнишь, Коськ?

– Помню, – кивнул Коська. – Очень сильно отец удивился.

– А если б кто видел, как мы копали огород! Вот будем делать плантацию, сами посмотрите, как мы умеем копать. Мы можем весь берег вскопать!..

Виталька ушел, а «поселенцы» нахлобучили шляпы, подпоясались поясами, надели оружие и так рьяно набросились на упорную землю, что комья полетели во все стороны, как из вулкана.

Враждебное «поселенцам» индейское племя в своем лагере на берегу лесного озера, где у него из палок и камыша был построен вигвам, тоже не сидело сложа руки.

У индейцев появился новый бог. Раньше богом был старый, разросшийся вширь дуб. Вождь племени Игорек – Черный Орел объявил его священным и велел вешать ему на ветки всякие жертвы. Сам он повесил красный лоскут и ожерелье из ракушек, после того как выудил невиданно большого линя. Но какой‑то неизвестный зверь проник ночью в погреб, где хранился линь, и отъел у него больше половины. Игорек обозлился и взял все свои пожертвования назад.

– Тогда и я свою жертву возьму, – сказал Одинокий Бизон, которого недавно покусали осы, – раз не мог он этих ос заколдовать, чтоб не так больно кусались. Дуб – он дуб и есть.

И снял с дуба свой пучок петушиных перьев.

Таким образом, авторитет священного дуба был подорван. Теперь у индейцев появился коршуненок, пойманный во время похода племени в еще не исследованные лесные области.

Вождь понял, что как раз коршуненка‑то им все время и не хватало. Как они до сих пор без него обходились, даже удивительно. Какая пустая и бесполезная жизнь была до сих пор и какое неожиданное счастье свалилось на голову племени вместе с этим коршуненком, которого можно кормить, воспитывать! Да, трудно придумать такое дело, где не пригодился бы живой коршуненок!

Коршуненка привязали за ногу возле вигвама и нарекли Мише‑Киню, что по‑индейски значило «Великий Орел». Впрочем, необразованные индейцы называли его сокращенно Мишкой. Сам вождь не отходил от него ни на шаг, непрерывно бормоча индейские заклинания. Остальное племя, сложив под дубы свое оружие и наряды, неутомимо трудилось, чтобы накормить новое божество, которое оказалось страшно прожорливым. Оно все время разевало клюв и хрипло орало, требуя пищи. В его бездонном желудке безвременно погиб прекрасный почти ручной уж, отобранный Одиноким Бизоном у Витьки Витамина, громадный, как маленький удав.

Двое голых краснокожих, перепачканных с ног до головы черной болотной грязью, по пояс проваливаясь в тину, обследовали берег озера в поисках лягушек, двое других ловили удочками рыбу.

Самый маленький, но самый бесстрашный и удачливый индеец Большой Змей убил из лука водяную крысу. А его старший брат, Владелец железной секиры, он же по совместительству жрец Солнца, чья очередь была сидеть на дереве дозорным, тоскливо ерзал в устроенном там гнезде и поминутно свешивался вниз, рискуя свалиться:

– Черный Орел, а Черный Орел!.. Скоро мне сменяться?..

Вождь взглядывал на солнечные часы, устроенные из палок по индейскому способу, и производил какие‑то сложные расчеты на пальцах.

– Еще подожди. Тогда скажу. Ты лучше смотри, нет ли каких врагов.

Как только удавалось поймать какого‑либо зазевавшегося лягушонка или красноперку, счастливый ловец оглашал окрестности озера ужасным боевым кличем, и все племя сломя голову сбегалось к вигваму, чтобы насладиться торжественным и захватывающим зрелищем кормления.

– Съешь, о могучий Мише‑Киню, этого недостойного лягушонка и пошли нам счастливой ловли, – говорил вождь.

 

 

Мише‑Киню проглатывал угощенье и противным голосом требовал еще.

– Вот жрет! – восхищались краснокожие. – Ну и прорва!

– Отойди, куда лезешь? Не трогай его за хвост. Он боится.

– Верно. Пусть привыкнет. Он уже почти привык.

С дерева закричал дозорный:

– На горизонте плетется бледнолицый переселенец Виталька! Там, где горелый пень!

– Одинокий Бизон! Серая Сова! Взять его в плен! – приказал Игорек. – А ты, о Владелец железной секиры, слезай скорее с дерева, надевай свой боевой наряд!

Двое краснокожих, схватив копья, нырнули в кусты.

Дозорный кубарем скатился с дерева, напялил головной убор из перьев и выволок из вигвама свою громадную ржавую железную секиру.

Скоро совсем близко послышались вопли:

– Чего бьешь? Ну чего, ну чего, ну чего ты тянешь? Я сам пойду! Не бей, говорю! Не знаешь, зачем я иду, а бьешь!..

– Давай иди!

– Двигайся, бледнолицый, а то – копьем!

Из кустов появились воины, подталкивая пленника пинками и тупыми концами копий. Они успели привести его в столь жалкий вид, что даже беспощадный Владелец железной секиры и тот удивился…

 

 

– Бледнолицый пойман! – бодро доложили они. – Шел в наш лагерь, не иначе, как со шпионскими целями. Витамин его, наверно, послал!

– Чего врешь!.. «Со шпионскими»… Ни с какими не со шпионскими! – плачущим голосом говорил Виталька, трогая пальцем разбитую губу. – Я на вашу сторону перехожу, а ты бьешь! Я теперь за вас, а он бьет!..

– Бледнолицый ослаб от ран и испуга, – насмешливо сказал вождь. – Дайте ему место у костра.

– Садись, ты! – Одинокий Бизон толкнул перебежчика в спину.

Виталька, озираясь, неловко присел возле костра.

Краснокожие пересмеивались и потихоньку перешептывались, ожидая, что скажет вождь.

– Так расскажи, бледнолицый, зачем ты ступил на землю гуронов? – спросил вождь.

– Я же сказал: хочу быть за вас. Ну их! У вас лучше.

– А чем сейчас занимаются там остальные бледнолицые?

Виталька с презрением махнул рукой и засмеялся:

– Землю копают… Форт какой‑то строят. Витамин все… А те дураки уши развесили – слушают… А потом плантации будут устраивать.

– Неплохо выдумали, – сказал вождь. – Очень неплохо…

– Витамин – этот придумает! – восхищенно подпрыгнул Владелец железной секиры. – Голова.

– Надо напасть на них и все разорить, – продолжал перебежчик. – У меня вот какой план: их сейчас всего трое. Олег уехал в санаторий, Буратино – к бабушке в Житомир. А оружие ихнее спрятано. Знаете, где большая ива с дуплом? Там на дне листьями закидано. Так, значит, принимаете меня в свое племя?

– А что ты собираешься делать у гуронов?

– А все… Говорят, у вас карась хорошо клюет… И крупный попадается?..

– Да, Великий Дух послал нам хорошую ловлю… А насчет тебя мы посоветуемся с богами. Гуроны чтут своих богов: священный дуб и орла Мише‑Киню – вон видишь, сидит за ногу привязанный? Был у нас еще священный уж, но Мише‑Киню съел его. А ты будешь чтить наших богов?

– Конечно! Мне все равно… то есть ваши боги, конечно, лучше, не то что у…

– Тогда подойди к священному дубу и попроси у него покровительства.

– А как?..

– Так, подойди, подними руки и крикни: «Хай‑йю, священный дуб, помоги мне! Вели храбрым гуронам пустить меня в свой вигвам!» Валяй!

«Гуроны» переглянулись и закричали от радостного нетерпения.

– Может, я в другой раз… – неуверенно сказал перебежчик, видя вокруг себя восторг и ликование краснокожих. – Мне сейчас как‑то неохота… Охрип я…

– А неохота – ступай, откуда пришел! – буркнул Владелец железной секиры. – Нам хрипатых не нужно.

– Верно! – загорланили краснокожие.

– Да нет… почему же… я могу… хочу даже… Как там: Хай‑йю… Идти?

– Иди! Да смотри громче кричи, чтобы дуб все хорошенько расслышал!

Перебежчик подошел к дубу, поднял руки:

– Хай‑йю, священный дуб, помоги мне!.. Чтоб гуроны приняли меня в вигвам!

Краснокожие полегли на землю от хохота.

– Так я? – робко спросил перебежчик, красный и потный.

– Ничего… Ну, возьми вон у вигвама удочку и червей в консервной банке, пойди полови, а мы посоветуемся…

Обрадованный Виталька схватил удочку и побежал к озеру.

Краснокожие, ухмыляясь, поглядели ему вслед и полезли в вигвам. Минут через десять оттуда выскочил Большой Змей в полной одежде индейского воина и скрылся в лесу.

За ним вылезли остальные краснокожие, разлеглись на травке – стали ждать.

Через полчаса на поляне, настороженно поглядывая по сторонам, появились Витька Витамин, оба Самурая в сопровождении гордого выполненным поручением Большого Змея.

Игорек – Черный Орел встал им навстречу:

– Приветствую бледнолицых у своего костра!

– Привет и тебе, вождь краснокожих! Зачем позвал нас в свой лагерь? – торжественно начал Витька Витамин, но, заметив коршуненка, моментально забыл о своей войне с краснокожими и спросил прерывающимся от зависти голосом:

– Где взяли?..

– Поймали, – подмигнул Владелец железной секиры. – У нас ты думал как? У нас, брат, все – будь уверен. Мы не то что какие‑там переселенцы!

– Его можно научить ловить уток, – не обращая на него внимания, сообщил Витамин, осматривая коршуненка со всех сторон, – и приносить. У одного старика есть книжка. Там все описано, как и что…

– Верно, – важно сказал Игорек. – Есть такой индейский метод. Племени оджибуэев… Или еще какого‑то… забыл.

Краснокожие взволновались:

– А других птиц может ловить?

– Может.

– А голубей?

– И голубей.

– А кур?

– Кур он тоже может ловить, да только хозяева будут… обижаться. А вообще курицу ему поймать – пустяк. Кур он мог бы по сто штук в день приносить.

– Витёк, а он твоего ужака съел! Не веришь?..

– Ну и ладно. Я себе другого заведу. А где моя подзорная труба?

– У нас! А где Серой Совы ведерко?

– И ведерко у нас. Отдайте трубу, а то она мне как раз ужасно требуется.

– Отдайте ведерко, тогда мы отдадим трубу! А то у Серой Совы мать ругается: куда, говорит, дел ведерко.

– Вы, говорят, крепость против нас строите?

– Строим, – сказал Котька. – Только давайте уговор: раньше времени не ломать. Верно, Коськ?

– Верно. Настанет время воевать – мы сами скажем.

– Им сейчас нечем воевать, – хихикнул кто‑то из краснокожих.

– У них оружие в дупле. А потом достанут из дупла – как начнут…

– Какого дупла?!

– Я видел вещий сон, и Великий Дух сообщил мне, что… – начал было Игорек.

Но краснокожие не выдержали.

– Дезертир один от вас есть! – надрывались они от смеха.

– Изменник родины!

– Все ваши военные тайны нам выдал!

– За рыбу! Хи‑хи‑хи!

– Хотите глянуть? – опять подмигнул Витамину Владелец железной секиры. – Пошли, тихо!

Смешанная толпа краснокожих и переселенцев вышла к озеру. На берегу под кустиком, спиной к ним, сидел Виталька и просовывал хворостинку сквозь жабры толстого бронзового карася.

– Эй, рыболов! – позвал Игорек.

Виталька обернулся и уронил хворостинку вместе с карасем:

– Хе!.. Интересно… И вы, значит, тоже?.. Интересно! Я, понимаете, так и знал. Думаю…

Игорек молча взял его за плечо и вывел на тропинку:

– Видишь эту тропинку, ты, трус! Иди по ней как можно быстрее и не оглядывайся. И чтоб следа твоего мокасина не видели в окрестностях этого озера на пять миль. Вороны голодны. Ну!

Виталька поглядел на лица краснокожих и, втянув шею, бросился прочь по тропинке.

Владелец железной секиры стукнул оторопелого Витьку Витамина по спине:

– Ну как? То‑то! У нас все – будь уверен! Не как у вас! Пойдем выкурим у костра трубку мира и поговорим…

 

 

Мюнхаузен

 

 

 

Вруном Витька никогда не был. Все как‑то само собой вышло.

Пришел к нему как‑то длинный Юрка и сказал, что за городом, в поле, он знает где, стоит самолет. В него можно залезть и сидеть там, пока не надоест, – разрешают. Только, конечно, нельзя ничего трогать и ломать. И надо спешить, пока самолет не улетел. Такой случай бывает раз за всю жизнь. Если один день в школу не сходить, ничего не случится, даже лучше – двойку не схватишь…

В поле никакого самолета не оказалось. Зато стояла машина с кирпичом. Шофер, у которого они спросили, где самолет, сказал, что самолета нет, а вот если они помогут сгрузить кирпичи, то он их прокатит в своей машине до самой деревни Синички.

Часа за полтора Витька с Юркой разгрузили и сложили весь кирпич, и шофер не обманул – довез их до самой деревни Синички. Плохо было одно: доехали быстро, а домой шли пешком до самого вечера.

Когда на другой день в школе проверяли домашнее задание по арифметике, Витька сказал, что ночью к ним в квартиру забрались воры и все украли. Даже задачник и тетрадку. И вообще у него не было времени: он помогал милиционеру с розыскной собакой ловить этих воров. Их, конечно, поймали, и все вещи нашлись. Не нашли только задачник и тетрадку, которые воры где‑нибудь потеряли или спрятали. Учительница ничего не сказала, только покачала головой и вздохнула.

А через несколько дней тот же длинный Юрка встретил Витьку на улице и говорит:

– Погода хорошая. Давай сходим на речку, посмотрим, как там, в речке, вода течет.

В речке вода текла так здорово, что Витька нечаянно уронил портфель, и он утонул. Его долго доставали со дна, но так и не достали. Длинный Юрка сказал, что это пустяк, он даст Витьке точно такой же портфель и учебники даст. Только не сейчас, потому что портфель спрятан под комодом и вынуть его никак не возможно, пока не уйдет на работу отец. В этом портфеле сложены всякие боеприпасы, их отец и так уже два раза отбирал.

– Не горюй! Чего‑нибудь придумаем! Ну, например, скажи… что украли! – успокаивал друга Юрка.

– Уже говорил…

– Ну и что? Могут же второй раз украсть. Мне один старик рассказывал, что у него лошадь воровали не то два, не то три раза…

– Сравнил!.. То лошадь, а то портфель… А скажут: почему в школе не был?

– Да‑а!.. И мне скажут… Вот дела! Чего бы мне придумать? А! Скажу: мать на работу ушла, меня случайно на ключ закрыла и я никак не мог выйти. Потом достал разные веревки, сделал из них лестницу… Или про лестницу не надо, а то скажут: мог и в школу прийти… Ну, я себе придумал, теперь ты думай… Ну, всего! Я побежал! А то мать заругает…

Всю дорогу Витька усиленно думал, но ничего не придумывалось.

В подъезде Витькиного дома управдом громко разговаривал с какой‑то женщиной:

– А отвечать кто будет? Пушкин, извините за выражение? Я им так и сказал: будьте любезны, про‑верь‑те! Потолок провалился – управдом виноват? Я в ЖКО три раза сигнализировал!

Витька очень заинтересовался разговором, но разъяренный управдом закричал на него:

– Ты откуда взялся? Ты чего тут прислушиваешься? Ты из какой квартиры? Это ты ко мне в калориферное отопление лазил? Нет? А кто?

Витька прошмыгнул мимо и, не оглядываясь, побежал по лестнице. Ура, придумал!

В школе Витька чувствовал себя превосходно. Другие боялись, что их вызовут, листали учебники, тетради, а Витька просто так сидел и весело поглядывал.

– Ты чего, Морозов, как в гостях? – спросил классный руководитель Андрей Кондратьевич.

– А у меня ничего нет…

– Как – ничего нет?..

– Так. У нас крыша обвалилась.

– То есть… Что‑то я не пойму. Совсем обвалилась?

– Совсем. Мы в ЖКО три раза сигнализировали. Ну, и все завалило. Книжки, тетрадки – все… Уроки учить негде.

 

 

Все в классе с удивлением разглядывали Витьку.

– Ну и ну! – проговорил наконец Андрей Кондратьевич. – На тебя, брат, несчастья сыплются, как из рога изобилия: то, слышал, воры у тебя тетрадку с домашним заданием украли, теперь вот крыша обвалилась. Был в библии такой герой – многострадальный Иов… вроде тебя…

Кто‑то захихикал.

– Тихо! Что за смех? Ну, а вообще‑то все благополучно обошлось? Так сказать, без жертв? Если не считать преждевременной гибели тетрадок?.. Впрочем, судя по твоему лицу, ты эту потерю не так уж трагически переживаешь…

– Почему… – испугался Витька, – я переживаю… Очень даже сильно переживаю… У нас даже соседу Ивану Иванычу прямо, бревном по голове! Вы бы, Андрей Кондратьевич, попросили других учителей, чтоб меня сегодня не спрашивали. И завтра тоже… Пока крышу не починят.

– Раз такой случай… Ты, однако, не сиди сложа руки. Дайте ему кто‑нибудь листок бумаги и карандаш. Погорельцу, так сказать…

 

 

На первой же перемене Витька получил сразу два прозвища: «Иов» и «Погорелец». Это немного испортило его превосходное настроение.

Длинный Юрка принес вечером портфель и учебники. Портфель был точно такой же, как утонувший, даже новей.

– Ну и единицу мне сегодня влепили! – похвалился Юрка. – Во всю клеточку! Такой толстой единицы, наверно, никому еще в школе не ставили. Это я точно знаю. Сашка Рындин говорил, а уж он‑то знает: он этих единиц получал – не сосчитаешь. И в скобках написала «ед.» – это, значит, чтоб я не мог ее на четверку переправить. Я все толком объяснил ей насчет ключа, а она говорит: «Ты мог домашнее задание сделать, время у тебя было…» И верно, а? Я ведь об этом не подумал. А вообще‑то несправедливо: она же не знает – может, я не врал!

Проводив длинного Юрку, Витька проник в свой двор не через ворота, а сквозь дыру в заборе. И хорошо сделал: посреди двора стоял Андрей Кондратьевич и, задрав голову, смотрел на крышу. Потом к нему подошел управдом. Витьке сразу сделалось жарко, по спине закололи горячие иголочки. Скрываясь за штабелями недавно привезенного теса, Витька услышал:

– Ничего подобного! Категорически вам заявляю как ответственное лицо! – пронзительно кричал управдом. – В данном случае обвал не имел места! Кто?! Шустрый такой, ушастенький? В бобриковом пиджачку! Он! Он Мюнхаузент! Это первый во дворе обормот! Одиннадцатого числа ко мне в калориферное отопление залез. Я с ними беседу провел. «Люди вы, говорю, ученые. Вас учат. Ка‑ло‑ри‑фер‑но‑е, говорю, отопление, ты рассуди своей дурьей башкой!» – «Да разве, говорят, мы не понимаем? Да разве, говорят, мы не знаем?» А в тридцать второй квартире есть такой очкарь – ах, алхимик, иезуит! – все полы кислотой пожег, того и гляди, дом сожгет! «Это, говорит, отопление устаревшее»… Вы понимаете, товарищ педагог? Только раз истопник отойди, а он уж сидит там, ковыряется… Как на грех сапоги жали, а то б я… Ишь! Ишь! Какой‑то уже выглядывает! Это не он? А ну вылазь! Ты чей?

Витька, пригибаясь, бросился за сарай и залез в пустую собачью будку. Андрей Кондратьевич с управдомом медленно прошли мимо.

– Дефицитный же материал! – торопливо продолжал управдом. – Вы поймите, товарищ педагог! Только привезли, а они уж бродят по двору, принюхиваются…

Была весна. Вовсю светило солнце. Распускались листочки. Зеленела травка. На улицах кишела детвора. А Витька плелся в школу и угрюмо размышлял: «Сколько этих самых малышей… Зимой и не подумаешь, что их в городе так много. Пожалуй, когда они все подрастут, на них никаких учителей не хватит. Откуда им возьмут столько учителей?..»

Держась по двое за руки, навстречу Витьке шла целая армия малышей.

Толстая пожилая воспитательница прямо с ног сбилась: отведет одного на место, а другой уж увидел под ногами какое‑то стеклышко, присел и из земли его выковыривает; она – к нему, а впереди двое остановились и разинув рот смотрели на курицу, будто курицу сроду не видели.

У всех – маленькие лопаточки, ведерки, совки. Витька сразу догадался, куда их ведут: вон в тот новый садик. В огромные ящики навезли песку, белого, чистого, чтоб этим карапузам лепить свои дурацкие пирожки, без толку перетаскивать в ведерках, возить в машинах или зря раскидывать по дорожкам.

А когда Витька с Юркой пришли позавчера с ведерком взять немножко песочку – посыпать кроликам, какая‑то старушка с метлой как раскричалась:

– А ну высыпьте обратно! Это малышам. А вы уже подростки!

А подросткам‑то, если рассудить, песок, может, и нужней. Они его в дело употребят, а от малышей все равно никакого толку.

– Теть, гляньте, вон рыжий хочет под ворота лезть, – сказал Витька и, обернувшись, обомлел.

Тетя сидела на крылечке, расстегивала рукой воротник и дышала так громко, как Витька дышал только на приеме у врача. Круглое лицо ее было совсем белое.

Малыши шли себе и шли, ничего не замечая.

– Теть, а теть! – подскочил к ней Витька. – Вы что… Теть, да тетя же… Тетя, вам плохо, да? Слышите, тетя?

Из калитки выбежала какая‑то женщина:

– Гражданка, что с вами? Дурно? Сейчас, сейчас… Это сердце!..

Толстая тетя с трудом показала рукой в сторону нового сквера:

– Детей.

– Понимаю! – отозвался Витька. – Я их – в сквер! Я доведу. Вы, тетя, самое главное, не беспокойтесь, отдыхайте себе! Все целы будут.

Витька догнал растянувшихся ребятишек.

На ходу он подхватил рыжего, который, присев на