Указав на недостаток съестных припасов в Париж и на страшную нищету, царящую в город, Тарже требовал у исполнительной власти применения беспошлинного провоза хлеба. Едва он окончил

__________________________________

1. Procédure du Châtelet, dépositions de Maillards, de Jeanne Martin, épause Lavarenne et de peudel, député, secrétaire de n-o LXXXII, LXXX, et CXLVIII.

- 119 -

Свою речь, как вошли гражданки города Парижа. Мейлар сообщил об ужасе положения и нищете в столице.

“Мы явились в Версаль с тем, чтобы просить хлеба и в то же время требовать наказания дворцовой охрана, оскорбившей национальную кокарду. Аристократия хочет нас уморить с голода. Только сегодня еще выдано 200 ливров одному из мукомолов с тем, чтобы он прекратил помол, и впредь обещана такая же сумма еженедельно”.

В собрании раздались негодующие крики. Со всех сторон залы заседаний слышались возгласы: “Назовите! назовите!”

В это время женщины, остававшиеся во дворе в толпе, продолжали наполнять зал заседаний, рассаживаясь по скамьям.

“Я не могу назвать ни обличителей, ни обличенных, так как я их одинаково не знаю, но трое встретившихся мне сегодня, ехавших в придворной карете, сказали мне, что один священник заявил об этом преступлении национальному собранию”.

Женщины, отвечая на вопрос собрания, обращенный к Мейлару, закричали: “Это парижский архиепископ!” Но, ввиду опасности, грозившей от этого прелату, в собрании поспешили заявить, что он неспособен на такую жестокость.

Один Робеспьер вмешался и поддержал Мейлара, заявив, что аббат Грегуар говорил об этом факте и, конечно, представит о нем разъяснения. Слух об этом уже распространился в Париже, и Камилл Демулен сообщил о нем в номере своей газеты от 4 октября. Между тем аббат Грегуар продолжал сидеть молча. Вслед за первым заявлением Мейлара и шумными заявлениями женщин последовали еще и другие беспокойные сообщения. Чтобы успокоить женщин, один депутат из высшего духовенства подошел к ним и протянул руку одной из женщин для того, чтобы она ее поцеловала,

- 120 -

но она отвернулась и горячо заявила: “Я не хочу целовать собачью лапу”. На заявление Мейлара, что конституцию тормозит духовенство, поднялся депутат, украшенный орденом св. Людовика, и заметил, что за невоздержанность он должен понести примерное наказание. Нисколько не смущаясь, оратор парижанок ответил ему, что он не касается никого из членов национального собрания, что духовенство вообще не знает о происках некоторых из его среды и что он, выражая свое мнение, думал принести этим пользу.

Женщины, стоявшие на дворе, беспокоились за своего командира, так как распространился слух, что он убит. Он вышел на минуту, чтобы их успокоить, и снова возобновил свою речь перед собранием:

“Я умоляю вас, в интересах успокоения общего волнения и для предупреждения несчастья, отправить депутацию к гг. офицерам дворцовой охраны, чтобы предложить им принять национальную кокарду и этим исправить факт оскорбления, нанесенного ими этой кокарде”.

Некоторые из депутатов закричали, что слухи, распространившиеся о дворцовой охране, представляют собою клеветнический вымысел. После нескольких несдержанных выражении, вырвавшихся у Мейлара, председатель Мунье сделал ему замечание и предложил быть сдержанным из уважения к национальному собранию. Председатель прибавил, что гражданами могут быть все желающие быть ими по доброй воле и что никто не имеет права насиловать волю.

На это замечание Мейлар энергично и достойным образом возразил: “Никто не должен отказываться быть гражданином, а если в этом священном собрании и найдется кто-нибудь, считающий это звание унизительным для себя, то он должен быть немедленно исключен”.

Все собрание ответило на это аплодисментами и криками: “да, да, мы все граждане!”

- 121 -

Это было триумфом народного оратора. В эту минуту ему принесли национальную кокарду от дворцовой охраны, как залог миролюбия и расположения. Он показал ее парижанкам при общих возгласах: “Да здравствует король! да здравствует дворцовая охрана!” Это может служить доказательством того, как мало было враждебности в сердцах женщин, о которых говорили, как о фуриях или проститутках, подкупленных герцогом Орлеанским или кем-нибудь другим¹.

Так как это удовлетворение было получено, то Мейлар продолжал настаивать, чтобы получить еще большее. “Я далек от того, чтобы разделять общие подозрения, но я думаю, что было бы необходимо для успокоения народа совсем вывести отсюда фландрский полк, присутствие которого только увеличивает общественное бедствие и нищету, угнетающую столицу и ее окрестности, хотя бы только и материальным увеличением ежедневных на него ассигнований”.

Председатель Мунье рассчитывал отделаться от женщин, имевших беспокойный и энергичный вид, и ответил, что национальное собрание и король приняли все меры для обеспечения населения продуктами, что будут предприняты еще новые способы с этой целью и что они могут покойно вернуться домой. Этот ответ не удовлетворил ни женщин, ни Мейлара, продолжавших быть настойчивым. Один из депутатов подал счастливую мысль отправить депутацию к королю, чтобы представить ему удручающую картину нищеты в Париже.

Национальное собрание приняло это предложение и распорядилось об отправке во дворец депутации из нескольких человек с председателем Мунье. Парижанки выражали свою радость и обнимали председателя и членов национального собрания. Кроме того, эта депутация должна была настаивать на санкционировании

__________________________________