Фирме «брейткопф и гертель» в лейпциг

 

Милостивые государи.

Несколько месяцев тому назад я получил от Вас письмо, в котором Вы любезно предлагаете мне, как и раньше, издавать мои сочинения, но ничего не говорите о Вальсе (изданном в Париже у Пачини), который я счел уместным в свое время послать Вам.

Поскольку у меня сейчас имеется несколько сочинений, предназначенных к изданию (между прочим, Allegro de concert (Allegro de Concert, op. 46.), Фантазия (Фантазия f- moll, op. 49.) и т. д.), я хотел бы, прежде чем вступать в переговоры по поводу этих новых сочинений, просить Вас оказать мне любезность в двух словах ответить относительно Вальса и прислать причитающуюся мне сумму согласно расценкам за мои последние сочинения.

Жду Вашего незамедлительного ответа.

Весь ваш

Шопен.

 

5, Rue Tronchet Париж, 4 мая 1841

 

Оригинал на французском языке.

 

СЕВЕРИНУ ГОЩИНЬСКОМУ В ПАРИЖ

 

(Северин Гощиньский (1801—1876) — выдающийся польский поэт, участник ноябрьского восстания, с 1832 г. в эмиграции.)

 

[Париж; вероятно, начало 1841]

 

Прошу Тебя, не откажи мне завтра, в четверг, отобедать с Витвицким и Гжималой. Я жду Тебя у себя в 5³/₄. — Если же Ты свободен вечером, то позволь также представить Тебя у пани Марлиани, где Ты увидишь несколько интересных людей.

Итак, я жду Тебя завтра.

Ф. Шопен.

 

Среда утром

 

На русском публикуется впервые.

 

АНТОНУ ШИНДЛЕРУ В ААХЕН

 

(Антон Шиндлер (1795—1864) — скрипач и дирижер, вошел в историю, как друг и биограф Бетховена.)

 

Дорогой Maestro.

Позвольте мне рекомендовать Вам молодого композитора, имя которого Вам наверняка знакомо. Г-н Алари (По-видимому, Шопен имеет в виду известного скрипача и композитора Жана Дельфена Алара (1815—1888).) проведет несколько дней в Вашем городе — и он очень хотел бы завязать столь интересное для него знакомство.

Весь ваш Шопен.

 

22 мая 1841, Париж

 

На русском публикуется впервые. Оригинал на французском языке. Адрес: «Monsieur Monsieur Schindler, Maître de Chapelle à Aix-la-Chapelle».

 

ЮЛЬЯНУ ФОНТАНЕ В ПАРИЖ

 

[Ноан, около середины июня 1841]

 

Мой Милый.

Посылаю Тебе сто франков на разные расходы, из которых прежде всего возьмешь на Шаривари («Le Charivari» — юмористический журнал, основанный в декабре 1832 г. Шарлем Филипоном, вокруг которого в 30-х гг. прошлого века сгруппировались прогрессивные французские сатирики и карикатуристы; журнал находился в оппозиции к режиму Июльской монархии и высмеивал Луи Филиппа, крупную промышленную и финансовую буржуазию; в «Шаривари» сотрудничали лучшие художники-карикатуристы того времени (Домье, Гаварни). Шопен был постоянным подписчиком «Шаривари».), уплатишь за квартиру (освещение), заплатишь дома привратнику за письма, цветочнице, которая напоминает о шести [франках]. Купишь мне у Houbigant Chardin на Faub[ourg] St. Honoré мыло benjoin (Benjoin — бензой, росный ладан, смола коры бензойного дерева, растущего в юго-западной Азии; употребляется в медицине и парфюмерии.), 2 пары шведских перчаток (найдешь где-нибудь в шкафу старую на мерку), флакон patchouli [пачули] (Духи из растения пачули, дающего эфирное масло.), флакон bouquet de Chantilly. В Palais Royal, в галерее на той стороне, где театры, почти посередине, находится большой магазин галантереи (как у нас говорят); у него две витрины, где выставлены разные шкатулки, штучки и безделушки, блестящие, элегантные и дорогие. Спроси там, нет ли у них ручки из слоновой кости для почесывания головы. Тебе, наверное, не раз приходилось видеть подобную штуку: маленькая белая рука, обычно с согнутыми пальцами, насаженная на черную палочку. Мне кажется, я там видел такую; спроси, и Тебе скажут. Так вот, отыщи эту штуку и пришли, если она, n[ota] b [ene], не дороже 10, 15, 20 и даже 30 [франков]. Пусть Плейель даст Тебе экземпл [яр] моих Прелюдий, а у Шл [езингера] возьми все мои Этюды. Если у Сюсса есть мой бюстик Дантана (Этот бюст Шопена был сделан в 1841 г. Жаном Пьером Дантаном, называемым Дантаном младшим (1800—1869), в гипсе и отлит в бронзе на предприятии братьев Сюсс, которые в те годы держали магазин в Париже на Place de la Bourse. У Ж. П. Дантана был один из самых блестящих парижских музыкальных салонов; его посещали Дж. Россини, Г. Берлиоз, Ф. Лист, Н. Паганини. У него часто бывал Шопен.), купи 2 и вели хорошенько упаковать в дорогу; если нет, сходи, пожалуйста, к Дантану, который живет на St. Lazare, там, где Алькан (обними его, когда увидишь), и спроси, можно ли их получить и где достать (заодно напомни ему о моем, который он должен был велеть отлить в бронзе). В шкафчике наверху найдешь плоскую жестяную бутылку, обшитую фланелью, которую кладут с теплой водой на живот, а также новую надувную подушку, ту, которую я купил для дороги. Прибавишь еще к этому Кастнера (Речь идет об учебнике Иоганна Георга Кастнера (1810 —1867) — немецкого композитора, пианиста и теоретика, жившего в Париже, — «Théorie abrégée du Contrepoint et de la Fugue par,..» — «Краткая теория контрапункта и фуги», Paris, 1839.) и пришлешь, запаковав (впрочем, у Тебя emballeur [упаковщик] напротив); вели уложить в ящик соответствующей величины, хорошо упаковать и пришли мне par [через] Lafitte et Cayard, адресовав мне так же, как письмо. Поторопись, очень Тебя прошу. Остаток денег спрячь на другие посылки. Шлезингеру не плати и не откладывай из-за него [отправку], если бы у него не оказалось Кастнера, но керубиниевское traité, кажется, du contre point [исследование о контрапункте] («... керубиниевское traité...» — «Cours de Contrepoint et de Fugue» — «Курс контрапункта и фуги» Л. Керубини, изданный фирмой «Хегельи К°» в 1835 г..) (не знаю точно заглавия), пришли непременно. Если он не захочет Тебе дать Керубини без денег, то заплати, потому что, может быть, это издание самого Керубини, а он [Шлезингер] только комиссионер. Через пару дней напишу через Тебя Трупена. Обнимаю Тебя, потому что почта отходит. Прости меня, старина, но письмо получишь в воскресенье. Отправь в понедельник.

Ш.

 

ЮЛЬЯНУ ФОНТАНЕ В ПАРИЖ

 

[Ноан.] Воскресенье [20 или 27 июня 1841]

 

Посылаю Тебе Тарантеллу (Тарантелла As- dur, op. 43.). Будь добр, перепиши, но прежде сходи к Шлезингеру или к Трупена и посмотри Recueil [сборник] песен Россини, лучше тот, что издан им самим, где есть Тарантелла (en la), написанная не знаю на ⁶/₈ или на ¹²/₈. Пишут и так и этак, но я хотел бы, чтобы было, как у Россини. Итак, если на ¹²/₈, или, что тоже может быть, на   (Знак alla breve.) с триолями, то, переписывая, сделай из двух тактов один. Понимаешь, милый. Будет, значит:

Также, вместо знаков повторения, выпиши, пожалуйста, всё. Поторопись и передай это Лео с моим письмом к Шуберту (Юлий Шуберт — основатель (1826) крупнейшего гамбургского издательства «Шуберт и К^о».). Знай, что он уезжает из Гамбурга до 8-го будущего [месяца], а я не хотел бы потерять 500 фр[анков]. Что касается Трупена, то время терпит. И если в моей рукописи неверно указан размер, то Ты не отдавай ее, а только перепиши еще раз и, кроме того, перепиши еще в 3-й раз для Бесселя. Тебе надоест переписывание этой пакости, но я надеюсь, что в ближайшее время ничего более гадкого не напишу. Также посмотри, пожалуйста, номер последнего сочинения, то есть номер последних Мазурок или же Вальса, изданного у Пачини, и следующий номер дай Тарантелле. Я спокоен, так как знаю, что Ты ко мне расположен и обязателен. Предполагаю, что Ты не получишь от меня больше ни одного столь обремененного поручениями письма. Ты был бы избавлен от этих неприятностей, если бы не то, что перед отъездом я мог быть дома только одной ногой. И это еще не конец. Шарль (Шарль — слуга Шопена.) забыл жестяную, обшитую фланелью, бутылку для горячей воды на живот. Она выглядит так:

(Рисунок)

Если найдешь ее в шкафу, пришли, пожалуйста. Купи мне также Витвицкого (Речь идет о книге «Вечера пилигрима» («Wieczory Pielgrzyma») Стефана Витвицкого, т. I.), потому что у меня его нет. Сходи также в Palais Royal, купи мне в номере (кажется) 37, в галерее на той стороне, что театр, блузу en toile crue [сурового холста] за 14 фр[анков], blouse de chasse fermé par devant, forme de chemise [охотничью блузу, застегивающуюся спереди, как рубашка]. Если не [номер] 37, то 47 или 27, такой заурядный портной. Вид магазина такой:

[Рисунок с пояснениями: галерея, вход, коридор и т. д.]

Только у него есть такие блузы. Я купил у него неделю назад [блузу]: хорошо сшита, два кармана на груди, перламутровые пуговки и т. д. (Отрывок письма от слов «И это еще не конец...» до «...на груди... и т. д.» зачеркнут Шопеном.). Не надо, Милый. Я раздумал. Если мне понадобится, то я напишу Тебе. Итак, займись Тарантеллой и отдай ее Лео. Скажи Лео, чтобы полученные деньги он оставил у себя до моего приезда. Еще раз извини меня за мою назойливость. Сегодня я получил письмо от своих, которое Ты мне прислал. Скажи привратнику, чтобы все мои письма отдавал Тебе. Не забывай меня.

[Рисунок]

Твой Ш.

 

ЮЛЬЯНУ ФОНТАНЕ В ПАРИЖ

 

[Ноан, 18 июля 1841]

 

Мой Милый.

Посылаю Тебе письмо к Плейелю для Бухгольца, о котором мне отец действительно писал в своем письме. Я пишу также Плейелю, что просил Тебя побывать у него относительно loyer [плата за прокат фортепиано]. Если у Тебя там декабрь, то и здесь не лучше; сегодня ночью ветер с корнями повырывал огромные деревья, но св. Медар, то есть эти 40 дней, кончаются завтра (Согласно народному поверью, если в день св. Медара идет дождь, то плохая погода продержится и в следующие 40 дней (см.: О. К о 1 b е r g. Mazowsze. Krakôw, 1885, t. I, стр. 167). Св. Медар — 8 июня.), так что есть надежда на улучшение погоды. Между нами разговор о погоде!!! — Мой Милый, старый Брат, может быть, я когда-нибудь еще поиграю Тебе в темноте, чтобы испросить прощение, — если Ты будешь еще расположен слушать подобные мои оправдания. Обнимаю Тебя сердечнейшим образом, мой славный Юльян. Пиши.

Пусть Ясь, добрая душа, напишет мне словечко.

Ш.

 

Воскресенье ночью

 

ЮЛЬЯНУ ФОНТАНЕ В ПАРИЖ

 

[Ноан, 21 июля 1841]

 

Мой Милый!

Побывай, пожалуйста, с этим письмом у Плейеля и поговори с ним лично. Я пишу ему об инструменте лучшего качества, потому что мое фортепиано нехорошо. Прежде чем запечатать, прочти мое письмо к нему. Из него Ты узнаешь, что я прошу Тебя сообщить мне [его] ответ. Напиши мне сразу же, как только он сможет приготовить его к отправке, чтобы я мог уладить дела с посыльным из Chateauroux. Сомневаюсь, чтобы он мне отказал или отложил на после. Однако если бы так случилось, не давай ему тумака, а только напиши мне. Еще раз прости меня за поручение, но это не последнее, не бойся.

Твой Ш.

 

Пиши.

 

Среда

 

Почтовый штемпель: «23 juillet 41».

 

ЮЛЬЯНУ ФОНТАНЕ В ПАРИЖ

 

[Ноан.] Понедельник ночью [26 июля 1841]

 

Мой милый.

Спасибо Тебе за письмо из дому и прошу Тебя, отдай это письмо на биржу (только, прошу Тебя, — сам). — Перепиши еще раз Тарантеллу для Бесселя и отдай мою рукопись Трупена (то есть à Mr. Массэ). Прочти письмо, которое я пишу ему, запечатай его и сообщи ему день выхода Тарантеллы в Гамбурге, если Ты его знаешь, то есть если Шуберт мне ответил. (Это значит, что если придет для меня письмо из Гамбурга, то распечатай его, посмотри и тут же скажи Трупена; тогда также пошли по почте Весселю Тарантеллу и напиши ему день выхода). Я очень Тебе благодарен за письмо Яся, — как я уже писал Тебе, я ответил ему. — Что касается Тебя, то отнеси деньги, полученные от Трупена, Альбрехту по счету или в счет последней части долга за rue Pigal [le]. Пусть он даст мне счет, чтобы я знал, сколько ему причитается. Обними его от всего сердца и пожелай им счастья. — Они оба стоят его. Если увидишь Лео, то очень вежливо поклонись ему. Люби меня по-прежнему и не сердись за поручения — представь себе, что мы на уроке Макартого (Возможно, Макорней, ирландец по происхождению, учитель английского языка в Варшаве, у которого занимался Шопен вместе с Ю. Фонтаной и О. Кольбергом.) — представь себе, что у меня нос всё длиннее, а ум всё короче — что еще 30 лет, и ни слуху ни духу. — Порадуйся, что у Тебя нет ревматизма или goutte [подагры] — либо что Ты не похож на старого Волоского, либо что Тебя не постигло какое-нибудь подобное несчастье. — Порадуйся этому, — это и моя единственная радость, хотя я больше похож на Волоского, чем Ты.

Твой неизменно искренний

Ф.

 

(Сбоку приписка:) «Не удивляйся формату — но иначе нельзя».

Адрес: «Monsieur Monsieur Jules Fontana, Paris, 5 rue Tronchet».

 

На русском публикуется впервые. Листок с инициалами «Ж. С.».

 

256. ФИРМЕ «ШУБЕРТ И К°» В ГАМБУРГ

 

Милостивые государи.

Пересылая Вам Тарантеллу, я просил Вас сообщить мне о времени, когда Вы рассчитываете выпустить ее в свет.

Не получив ответа на свой вопрос, я вынужден повторить его, надеясь на быстрое об этом уведомление, — дабы я мог удовлетворить запрос гг. издателей в Париже и Лондоне. Соблаговолите принять уверения в моем почтении.

Фр. Шопен.

 

5, rue Tronchet [Париж,] 29 июля 1841

 

— прочтите на обороте —

в конце, там, где написано sempre animato и crescendo в 8[-м] такте, должно быть написано в басу (+) fa-bemol (fes) вместо la-bemol (as), как поставил переписчик... [следуют такты 39—36, считая от конца Тарантеллы] — то же самое 8 тактов дальше... [следует такт 28, считая от конца Тарантеллы] (+) (fa-bemol) fes вместо as.

 

На русском публикуется впервые. Оригинал на французском языке.

 

ЮЛЬЯНУ ФОНТАНЕ В ПАРИЖ

 

[Ноан, 29 июля 1841]

 

Мой Милый.

Раз Ты такой добрый, то будь им до конца. Пойди в Roulage [транспортную контору], то есть к Mrs Hamberg et Levistal, successeurs de Mr. Corret fils ainé et C-nie: Rue de Marais St. Martin, № 51, à Paris, и вели им сейчас же послать за фортепиано к Плейелю, чтобы его можно было отправить на следующий день. Roulage’y вели отправить его par envoyé accéléré et non ordinaire [ускоренным, a не обычным транспортом]. Это стоит дороже, но идет гораздо быстрее. Будет стоить, кажется, 5 фр [анков] с центнера. Я здесь заплачу, а Ты только возьми квитанцию или расписку, в которой пусть напишут, сколько оно весит, когда пойдет и когда обязуются доставить его в Châteauroux. Это тот roulage [фургон], что идет прямо в Тулузу и по дороге только сгружает вещи, поэтому надо, чтобы адрес на фортепиано Плейеля был не à la Châtre, но à M-me Dudevant à Châteauroux (как я написал сверху). Комиссионная контора в Châteauroux знает об этом и сейчас же пришлет его мне. Эту расписку я хочу только затем, чтобы больше обязать roulage; мне ее присылать не надо, потому что она могла бы нам понадобиться только на случай каких-нибудь возможных недоразумений. Здесь, в Châteauroux, комиссионер говорит, что par accéléré [скорым] придет из Парижа за четыре дня. Поэтому пусть они обяжутся доставить в Château-roux за 4 или самое большее за 5 дней. Итак, вели адресовать à Châteauroux (скажи Плейелю, что я на этих днях письменно поблагодарю его). Возьми квитанцию на accéléré [срочность] у п[анов] Hamberg et Levistal. Поторопись и напиши мне милое письмецо. Теперь о наших делах. Если Тебе Плейель не по душе и Ты полагаешь, что Эрар (Французская фортепианная фабрика; ее основатель — Себастьян Эрар (1752—1831), сконструировал в 1777 г. первый образец фортепиано во Франции; здесь речь идет, видимо, о его сыне, владельце фабрики.) будет лучше, то перемени, но не делай этого легкомысленно: убедись, в самом ли деле Эрар будет услужлив. Не знаю, почему Ты должен держаться за Плейеля, если тот услужливее; даже selon toutes les probabilités [по всей вероятности] там должны быть к Тебе любезны. Что касается Тарантеллы, то запечатай и отправь это письмо в Гамбург.

Опасаясь, чтобы это письмо не опоздало, о других вещах, о Трупена и т. д. я напишу Тебе завтра, а сейчас обнимаю Тебя.

Ш.

 

Антося поблагодари за добрые намерения. Но я не буду обременять его никакими поручениями. Пожелай ему счастливого пути (Антоний Водзиньский ехал в Польшу, но Шопен не захотел воспользоваться этой «оказией» (см. письмо 263).). Яся обними и скажи, чтобы писал.

Скажи Плейелю, что я письменно поблагодарю его.

 

Сверху приписка: «Адрес для фортепиано: M-me Dudevant à Châteauroux, bureau restant chez Mr. Voilant Patureau».

 

ЮЛЬЯНУ ФОНТАНЕ В ПАРИЖ

 

[Ноан.] В ночь с 9 на 10 августа 1841

 

Мой Милый.

Благодарю Тебя за все Твои хлопоты. Сегодня, то есть 9-го, я получил фортепиано, а другие вещи 2 дня назад. Бюстик мой домой не посылай, оставь его в шкафу, а то они испугаются. Яся обними за письмо. Вскоре напишу ему несколько слов. Вероятно, завтра я отошлю своего старого слугу, который здесь теряет голову. Это честный человек и служить умеет, но копуша, и здесь раздражаются. Отошлю его, вероятно, сказав, чтобы он ждал меня в Париже. Поэтому, если он появится у Тебя дома, то Ты не пугайся — это единственный способ избавиться от него; скажи ему, чтобы он ждал меня дома, а через неделю или две придется ему написать или что я вернусь позже, чем думал, или что-нибудь другое — и с богом. — Впрочем, погода здесь не плохая (Шопен, возможно, подразумевает настроение Жорж Санд.). — 3 дня человек ждал в Châteauroux фортепиано, и вчера, получив Твое письмо, я велел отозвать его; а какой тон у фортепиано, я еще не знаю, потому что оно не распаковано; только завтра произойдет это великое событие. Что касается недоразумений с roulage’oм, то брось, не стоит связываться. Ты сделал, как только мог лучше; несколько капель испорченной крови, да несколько потерянных на ожидание дней стоят лишь того, чтобы хорошенько вытереть себе нос после окончания дела. Итак, забудь и мои поручения, и Свои хлопоты. В другой раз, даст бог, доживем, будет лучше. Эти несколько слов я пишу Тебе поздно ночью. Еще раз благодарю Тебя за хлопоты, которым еще не конец, потому что дело Трупена будет висеть у Тебя на шее. Об этом я напишу подробнее в другой раз, а сейчас желаю Тебе спокойной ночи, и пусть Тебе не снится, как Ясю, будто я умер, а пусть Тебе снится, что я только что родился или что-либо подобное... И в самом деле, я сейчас стал таким кротким, как дитя в пеленках, и был бы очень рад, если бы кто-нибудь захотел водить меня на помочах, n [ota] b [ene], в хорошенько подбитой ватой шапке на головке, потому что — чувствую — я бы ежеминутно спотыкался и падал. К несчастью, вместо помочей меня, вероятно, ожидают костыли или клюка, если продолжать приближаться к старости теперешним шагом. Как-то снилось мне, что я умер в больнице, и так это засело у меня в голове, что кажется, — это было вчера. Если Ты переживешь меня, то узнаешь, надо ли верить в сны; несколько лет назад мне снилось нечто другое, да не сбылось (По-видимому, Шопен намекает на несбывшиеся надежды, связанные с Марией Водзиньской.). Мне и теперь что-то наяву грезится, всякая, как говорится, белиберда; вот почему я и пишу Тебе такие глупости. Не правда ли? Пришли мне поскорее письмо из дому и люби старого.

Ш.

 

Адрес на обороте: «Monsieur Monsieur Jules Fontana, 5, rue Tronchet, Paris». Почтовые штемпеля: «La Châtre, 11 Août 1841»; «Paris, 12 Août 1841».

 

ЮЛЬЯНУ ФОНТАНЕ В ПАРИЖ

 

[Ноан, 10 августа 1841]

 

Мой Милый.

Сегодня мой слуга окончательно уволен. Он уезжает и, вероятно, будет дома, то есть у Тебя, вместе с этим письмом. Если у него дома есть какие-нибудь вещи, отдай их ему или пусть он их сам возьмет. Ему заплачено сполна, он не может иметь никаких претензий. Прошу Тебя, мне бы только не хотелось, чтобы он случайно остался жить у меня в доме. Он в хороших отношениях с привратником, тот мог бы ему это позволить. Знай, я с ним уже ничего общего не имею. Ты ни за что не бери его, потому что израсходуешь на него больше, чем он сам того стоит. Вчера ночью я написал Тебе письмо, сегодня пишу Тебе другое, что я его совсем и совсем увол [ил], чтобы Ты случайно не держал его дома.

Твой Ш.

 

Почтовые штемпеля: «La Châtre, 11 Août 1841»; «Paris, 12 Août 1841».

 

ЮЛЬЯНУ ФОНТАНЕ В ПАРИЖ

 

[Ноан, 18 августа 1841]

 

Мой Милый.

Благодарю Тебя за Твое доброе письмо. Распечатывай всё, что сочтешь нужным. Не давай рукописи Трупена, пока Шуберт не сообщит дня выхода из печати. Скоро, вероятно, будет ответ через Лео. Жаль, что эта Тарантелла отправлена в Берлин, потому что, как видно из письма Шуберта, Лист замешан в эти денежные дела (В ноябре 1840 г. Ф. Лист писал из Гамбурга М. д’Агу: «...Одновременно я вам пошлю письмо Шопену от издателя Шуберта. Поддержите несколькими словами его просьбу о рукописях; так будет только лучше. У меня в самом деле нет времени написать ему [Шопену]...»), и я могу иметь неприятности, — поскольку я не велел отдавать рукописи иначе, как за деньги: щепетильный венгерец может подумать, что я не доверяю ему или что-нибудь подобное. Не знаю почему, но предчувствую, что будет неприятность. Больному Лео ничего не говори об этом, при случае побывай у него и поклонись ему от меня; поблагодари его (хотя и не за что) и извинись за беспокойство, потому что браться за пересылку было любезностью с его стороны. Поклонись также Плейелю, которого Ты увидишь, как только Пурталес пришлет Тебе квартирную квитанцию (Вероятно, квитанция на оплату квартиры или договор на квартиру. Пурталес — владелец дома на улице Tronchet, № 5.) (что известно Тебе и Плейелю). Скажи ему, пусть он простит меня за то, что я не пишу ему (не говори ему, что он прислал мне очень плохое фортепиано). Твоя молочница — это épicier [бакалейщик] на rue Castellane напротив du marché [рынка]. У него ежедневно по утрам молоко. Письмо к родителям, прошу Тебя, отдай сам, но только сам, на биржу до 4-х часов. Прости, что утруждаю Тебя этим, но Ты знаешь, как важно для меня письмо к своим. Вероятно, Эскюдье (Братья Мари Пьер (1819—1880) и Леон (1821—1881) Эскюдье — парижские журналисты и издатели ряда трудов по музыке; выпускали журнал «La France Musicale». Перу Л. Эскюдье принадлежит статья о концерте Шопена 26 апреля 1841 г. («La France Musicale» от 2 мая 1841 г.).) пришлют Тебе этот знаменитый альбом. Если хочешь, можешь сказать Трупена, чтобы он от моего имени попросил Эскюдье прислать Тебе один экземпляр для меня; но если Тебе он не нужен, не трудись. Еще одно скучное дело: не торопясь, перепиши еще раз эту несчастную Тарантеллу, которая будет отправлена Весселю, как только станет известен день [ее выхода из печати]. Если я Тебе так докучаю этой Тарантеллой, то будь уверен, что это в последний раз. Отсюда я Тебе, вероятно, не пошлю больше ни одной рукописи. Если через неделю не будет от Шуберта никаких известий, то, пожалуйста, напиши мне, но не докучай этим делом Лео. В таком случае Ты бы отдал рукопись Трупена. Но об этом я ему напишу. А пока сердечно Тебя обнимаю.

Твой Ш.

 

Пиши, как только выберешь минутку.

 

Среда ночью

 

Почтовый штемпель: «La Châtre, 18 Août 1841».

 

ЮЛЬЯНУ ФОНТАНЕ В ПАРИЖ

 

[Ноан.] Пятница ночью [20 августа 1841]

 

Мой Милый.

Итак, посылаю Тебе письмо к Бонно: прочти, запечатай и отправь, а если, проходя по улицам, на которых (как Тебе давно известно) я мог бы жить, Ты найдешь что-нибудь для меня подходящее, то напиши мне, пожалуйста. Теперь уж условие лестницы отпало. Посылаю Тебе письмо к Дессауэру (Йозеф Дессауэр (1798—1876) — венский композитор и пианист, чех по происхождению; во время своего пребывания в Вене Шопен был с ним дружен; впоследствии посредничал между Шопеном и венскими музыкальными издателями; ему посвящены Полонезы ор. 26 Шопена.), которое я здесь получил из Австрии в письме пани Диллер (Катерина Диллер де Перейра, приятельница и почитательница Шопена, жила в Гейдельберге. В 1835 г. Шопен останавливался у нее на обратном пути из Карлсбада; в своем письме (из Вены, 6 августа 1841 г.) К. Диллер благодарила Шопена за письмо, присланное через Фридерику Мюллер.). Не Ты ли мне его прислал? но я не узнал Твоей руки. Оно пришло сегодня. Впрочем, это неважно. Дессауэр, должно быть, уже вернулся в Париж. Спроси у Шл [езингера], он, по всей вероятности, знает об этом. Шарль, вероятно, уже вернулся. Дессауэру много обо мне не рассказывай; даже не говори, что ищешь квартиру (даже Антосю, потому что он передаст панне де Розьер (Мария де Розьер — ученица Шопена, преподавательница игры на фортепиано; впоследствии Шопен относился к ней дружески.), а она сплетница и из чего угодно устраивает caquets [сплетни], которые удивительным образом доходят ко мне даже сюда... Ты знаешь, как иногда из ничего вырастает то, что попадает ей на язычок, который всё размажет и переиначит... Долго рассказывать, но самые невинные вещи, о которых я Тебе писал, таким путем вернулись ко мне de retro [обратно] выросшими в целых волов). Ясю я не пишу, но Ты ему скажи, что скоро напишу. То, что Ты пишешь о Польше, кажется мне любопытным; дай-то бог, но вряд ли это так. — Что касается несчастной Тарантеллы, то Ты, вероятно, отдал ее Трупена (то есть Массэ (Массэ — представитель издателя Трупена.)), а если сочтешь нужным, то пошли ее по почте Весселю. Попроси его сейчас же Тебе написать, что получил (и если Шуберт ничего не ответил, напиши ему словечко, чтобы он сейчас же Тебя уведомил, и сообщи Весселю). Много Тебе приходится писать писем, но, может быть, это Тебя развлекает? Здесь уже несколько дней погода хороша, но зато моя музыка — плоха. Пани Виардо провела здесь 15 дней; музицировали мы меньше, нежели занимались другими делами. Пиши мне, пожалуйста, что хочешь, но только пиши. Ясю желаю здоровья. Но, но! Не забудь написать на экзем [пляре] Трупена: Hamburg chez Schubert, Londres Wessel и Весселю тоже. Дня через два пришлю Тебе письмо к Мекетти в Вену, которому я кое-что обещал. Если увидишь Дессауэра или Шлезингера, спроси их, нужно ли франкировать письма в Вену. Обнимаю Тебя. Будь здоров.

Ш.

 

ПЬЕТРО МЕКЕТТИ В ВЕНУ

 

Париж, 23 августа 1841 5, rue Tronchet

 

Дорогой господин Мекетти.

У меня в настоящее время имеется рукопись, которую я готов предоставить в Ваше распоряжение. Это род фантазии в форме полонеза, которую я намерен назвать — Полонезом (Речь идет о Полонезе fis- moll, ор. 44.). Если цена в 25 луидоров для Германии Вас устраивает, то не откажите в любезности написать мне словечко, извещая о способе взаимной пересылки, а также о времени опубликования. В противном случае, — тоже напишите мне, чтобы я мог иначе распорядиться рукописью. Обращаюсь к Вашей дружеской памяти.

Преданный Вам Шопен.

 

Тысяча приветов и выражение моего почтения господину де Мальфатти и его семье.

 

На русском публикуется впервые. Оригинал на французском языке.

 

ЮЛЬЯНУ ФОНТАНЕ В ПАРИЖ

 

[Ноан.] Вторник [24 августа 1841]

 

Мой Милый.

Я получил сегодня Твое письмо, в котором Ты мне пишешь о Трупена. Благодарю Тебя, следовало [получить] 300 [франков]. Благодарю Тебя также за Альбрехта. Ты, вероятно, уже получил мое письмо к Бонно. Вероятно, уже узнал, франкируются ли письма в Вену? Или, если Дессауэр приехал, посоветуйся, каким образом нужно отдавать на почту мое письмо к Мекетти. Это денежное дело, и поэтому я бы не хотел, чтобы письмо пропало где-нибудь в Австрии; Ты ведь знаешь, как я люблю писать. Предлагаю ему новую рукопись (род полонеза, но скорее фантазия) (Полонез fis-moll, op. 44.). Это первое. Теперь другое. Побывай у Рота с письмом, которое прочитай прежде, чем запечатать. Он живет на улице Neuve dе [s] Маthurins (рядом с Тобой), в одном из новых домов на улице Montblanc. Знаешь, если идти от Тебя налево, тот дом с великолепными воротами, в которые въезжают наискось, номер 6-й или 10-й. Так вот, в первом подъезде от ворот на антресолях живет доктор Рот. Если он Тебе скажет, что может раздобыть для меня токайского, то узнай почем и сейчас же напиши мне. Я пошлю Тебе денег и инструкцию, как отправить это токайское в Марсель. Ты добрая душа и энергичен, вот почему я и обременяю Тебя поручениями. До сих пор Ты всё для меня делал великолепно. Только сегодня я прочитал в Твоем письме одну вещь, которая мне была откровенно неприятна (но догадаться об этом Ты никак не мог!!), — это то, что Ты дал Антку мой бюстик. Не потому что он у него, не потому чтобы он мне был нужен или чтобы я им дорожил (не надо даже заказывать Дантану другого), но потому что если Антось взял его в Позн[ань], то там будут новые caquets [сплетни], а у меня их и так достаточно. Если я не обременял Антося никакими поручениями, то именно поэтому, ведь разве могла быть лучшая оказия? Но видишь ли, Антось не понял!!! А если к тому же еще скажет своей Панне! Ты-то понимаешь! А каким странным покажется Родителям то, что не они первые получат этот гипс. Они не поверят, что не я дал ему. В доме Антка я значусь не только как пианист (Намек на отношения с Марией Водзиньской.). Некоторые особы поймут это иначе. Ты их не знаешь! Ко мне сюда всё это вернется retro [обратно] в другом свете. Это вещи очень деликатные, которых не надо касаться. Так уж случилось. Пожалуйста, Милый, не говори никому того, что я тут написал; пусть это останется между нами. Если я не вымарал, то потому, что Ты меня поймешь. Не упрекай себя ни в чем. Люби меня и пиши. Если Антек еще не уехал, оставь, пожалуйста, всё так, как есть, а то будет еще хуже: он расскажет всё это панне де Роз[ьер] (Антоний Водзиньский флиртовал с М. де Розьер.), так как он честный, но слабый! а она бесцеремонна и охотно показывает свою intimité [близость] с ним и охотно вмешивается не в свои дела, — размажет и из мухи сделает вола, как это уже было не раз. Это (между нами) несносная свинья, которая удивительным образом подкопалась под мой забор и роется и ищет трюфелей между розами. С этой особой лучше не связываться, потому что, к чему бы она ни прикоснулась, она проявляет неслыханную нескромность. Словом, старая дева. Мы, старые холостяки, гораздо лучше. Узнай у славного Шарля, с какого времени он ко мне поступил, и я очень охотно дам ему свидетельство. Скажи ему теплое слово, Ясю я напишу. Обними его. Люби меня.

Твой Ш.

 

Почтовый штемпель: «La Châtre, 25 Août 1841».

 

ЮЛЬЯНУ ФОНТАНЕ В ПАРИЖ

 

[Ноан, 1 или 8 сентября 1841]

 

Мой Милый.

Благодарю Тебя за покупку у Рота; 200 бутылок для меня слишком много. — Прошу прощения за Твои разъезды и посылаю рекомендацию Шарлю, который называется Л у и. — Вероятно, Ты уже получил ответ из Гамбурга. Если будешь посылать Весселю, напиши ему заодно, не хочет ли он новый Полонез, тот, что я пошлю в Вену. Напиши тоже словечко о том, что делает Ясь. — Я напишу ему. Пусть и он мне напишет. Обними Альбрехтов, Лео, если увидишь, Алькана также.

Твой Ш.

 

Среда

 

ЮЛЬЯНУ ФОНТАНЕ В ПАРИЖ

 

[Ноан, 11 сентября 1841]

 

Мой Милый.

Я получил все Твои письма и пакет Дессауэра. Гаслингер олух, хочет печатать — а вернее, отпечатал и хочет теперь опубликовать вещи, которые я ему отдал даром в Вене 12 лет назад (Речь идет о Сонате c- moll, ор. 4, которую Шопен отдал в 1829 г. в Вене Тобиасу Гаслингеру. Была издана сыном Тобиаса, Карлом Гаслингером, лишь в 1851 г..). Как это Тебе нравится? —Я ему ничего не отвечу или напишу соленое письмо, которое если пошлю, то не запечатаю, чтобы Ты смог его прочесть. Что касается иллюзии Дессауэра относительно другого венского издателя Мекетти, то я получил письмо от панны Мюллер (Фридерика Мюллер — венка, пианистка и педагог, одна из талантливейших учениц Шопена, впоследствии жена фабриканта Штрейхера; очень интересны отрывки из ее дневника, воспроизводящие указания Шопена ученикам (см.: F. N i е с k s. Friedrich Chopin als Mensch und als Musiker, т. II. Leipzig, 1890); ей посвящено Allegro de Concert A- dur, op. 46, Шопена.), которая мне пишет, что он ничего не хотел дать Мендельсону за вещь для того же альбома, для которого я ему предлагал тот Полонез. — Статья Листа о концерте в пользу Кельнского собора очень меня позабавила (В Германии в те годы была начата широкая кампания за возобновление работ для завершения постройки начатого в средние века Кельнского собора; вторичная закладка краеугольного камня состоялась в 1842 г.; по-видимому, статья Ф. Листа касалась этого вопроса (статья Листа неизвестна).); и сосчитанные 15 000 человек, и президент, и вице-президент, и секретарь фил [армонического] общества, и эта calеche [коляска] (Ты знаешь, какие там фиакры), и этот порт, и этот пароход! — Он еще будет когда-нибудь депутатом — может быть, даже королем Абиссинии или Конго — но что касается тем его композиций, то они будут почивать в журналах вместе с теми двумя томами немецкой поэзии. Медаль Шлезингера с портретом королевы, клянусь, — это гинея (Гинея — английская золотая монета с изображением королевы Виктории.). — Что касается Антка, то я убежден, что его болезнь преувеличена. Но то, что Ты мне писал, уже опоздало, так как его наседка (Мария де Розьер.) сейчас же написала сюда чувствительно-отчаянное письмо с излияниями Хозяйке — что она едет к нему — что она пренебрегает приличиями, этими жестокими приличиями! — что его семья — это гнусные дикари, варвары! исключая только Накв [аскую] (Леония Накваская.), в которой она нашла подругу и которая дает ей паспорт своей гувернантки, чтобы она поспешила его спасать, — что она так кратко пишет (3 сплошь исписанных листа), потому что не знает, жив ли он, — что она этого и опасалась после ужасных прощаний и ночей, которые он провел в слезах, и т. п. и т. п.. Палкой! палкой! Старую каргу! А что меня больше всего злит, Ты же знаешь, как я люблю Антка, — это то, что я не только не могу ему помочь, но выглядит это так, словно я всему этому потворствую. Слишком поздно я спохватился — и, не ведая, что происходит, и, не зная эту особу, рекомендовал это чучело в качестве maîtresse [учительницы] фортепиано для дочери п [ани] Санд, к которой она втерлась в доверие и, строя из себя victime [жертву] любви и разузнав от поляков мое прошлое, выдала себя за видевшую меня в различных обстоятельствах; насильно втирается в intimité [интимность, доверие] к п [ани] С[анд] (и не поверишь, как ловко, какая совершенная пройдоха — и как сумела использовать мои отношения с Антосем). — Вообрази себе, как мне это приятно, тем более что (как и Ты мог заметить) Антек ее любит только как кого-то, кто пристал к нему и ничего ему не стóит. При всей своей доброте, Антось безвольный и даст себя оседлать, в особенности такой ловкой интриганке; можешь себе представить, какой у нее на него аппетит. Она повсюду афиширует свое знакомство с ним, à par ricochet [рикошетом] и со мной (это неважно), но, что хуже, с п[ани] С[анд]. Ей кажется, что поскольку я с Антком с детства intime [близок], то значит, и... [ряд зачеркнутых слов и точки]. Ну, довольно об этом, не правда ли?! Теперь о более вкусных вещах. Я проиграл пари — страсбургский паштет... посылаю Тебе 50 франков. Пожалуйста, сходи к Шевэ в Palais Royal (Palais Royal — Пале Рояль, дворец и парк, основанные в XVII в. кардиналом Ришелье; во времена Луи Филиппа в части дворца и в построенных в конце XVIII в. галереях вокруг парка размещались магазины и лавки.) и купи один за 30 фр [анков]. Должен быть большой. Они получают их из Страсбурга в деревянных круглых коробках. Напиши адрес и пришли мне с дилижансом как можно скорее. Если же за 30 будет мал, заплати 35 или 40. Но пусть будет великолепный. Меня ужасно злит, что на паштет нужно столько денег, особенно, когда они нужны на другое. — Отправь мое письмо к издателю немцу. Обними Яся. Опиши мне квартиру на 1-м этаже с номером и подробностями: какая лестница? не нужно ли входить около конюшни? не устанешь ли, поднимаясь? нет ли на дороге lieu [d’aisances — уборной!? высоки ли [потолки]? не дымно ли? не темно ли? и т. п.. Я хотел бы где-нибудь на [улице] Montblanc, или на Mathurins, или на бульваре около Chaussée d’Antin. Из тех 50 фр [анков] оставь на продолжение абонемента на Шаривари, который, как мне кажется, кончается на этих днях. Напиши мне поскорее. Вернемся ли мы еще на родину!! Или уже совсем посходили с ума?! За Мицк[евича] и Соб [аньского] (Речь идет о начале увлечения А. Мицкевича реакционным учением А. Товяньского; И. Собаньский был одним из первых адептов Товяньского.) я не боюсь, это — крепкие головы и могут выдержать еще несколько эмиграций, не растеряв ни разума, ни энергии. Да вознаградит Тебя бог за Твою хорошую дружбу. Пиши и люби старого, как он Тебя, старый англичанин.

Ш.

 

Суббота

 

Пусть Ясь мне что-нибудь н