И я снова ощутил, что он уже не ребенок. Выпил он очень умело. Где он мог научиться? Ведь его не было всего месяц.

Я снова сел и заговорил:

— Я не спрашиваю у тебя никаких тайн, Джек, хотя ты знаешь, что мне в моей работе приходится выслушивать много тайных признаний людей, и я всегда храню доверенные мне секреты. Я прошу твоей помощи в разработке версии и программы твоего будущего поведения, которая помогла бы твоей матери избавиться от преследований.

Он нахмурился;

— Вы правы. Но самое неприятное в том, что я не могу придумать, что же рассказать вам.

— Может быть, правду?

— Док, вам этого не захочется. Поверьте мне.

— Красота — правда, правда — красота… Помнишь Китса? Он был врач, он знал лучше, Джек. Ставлю десять долларов на то, что я расскажу тебе десяток правдивых историй, которые изумят тебя больше, чем твоя история изумит меня.

— Я не приму пари, — хрипло сказал он. — Это будет нечестно.

Я ждал.

Он допил бренди, поставил стакан на стол. В желтом свете лицо его казалось совершенно изможденным. Но вот на нем отразилась решимость.

— Налейте мне еще, — сказал он, — и я расскажу вам.

— Отлично. — Бутылка немного дрожала у меня в руке, когда я наполнял стакан. — Клянусь хранить твою тайну.

Он рассмеялся странным смехом.

— Не надо клятв, док. Вы и так будете молчать…

Я ждал.

Он сделал глоток, посмотрел куда-то в сторону и пробормотал:

— Я очень рад. Я всю жизнь несу в себе огромную тяжесть, а теперь могу разделить ее.

Я выпустил клуб дыма, ожидая.

И тут он пылко заговорил:

— В основном я был в округе Сан-Франциско, в Беркли. Больше года я провел там.

Мои пальцы сжали трубку.

Он кивнул.

— Да, да. Меня не было дома месяц, но на самом деле прошло почти восемнадцать месяцев. 1969– 1970 годы. — После паузы он добавил: — Да, примерно полтора года. Но из этого времени нужно вычесть время, которое я затратил на путешествия в более далекое будущее.

Пар шипел в радиаторе. На лбу Джека выступили капельки пота. Он стиснул свой стакан так же крепко, как я свою трубку. Но, несмотря на напряжение, голос его был ровным.

— У тебя есть машина времени? — выдохнул я.

Он покачал головой.

— Нет. Я могу передвигаться во времени сам. Не спрашивайте меня, как, я не знаю. — Он слабо улыбнулся. — Что, док? Паранойя? Иллюзия того, что я представляю собой что-то необычное в космосе? О'кей. Я проведу демонстрацию.

— Он обвел рукой кабинет. — Проверьте, нет ли здесь каких-нибудь тайных ходов или таинственных аппаратов. Ведь это же ваш кабинет.

Я тупо повиновался и обошел кабинет, хотя был уверен, что ничего такого здесь нет и не может быть.

— Все в порядке? — спросил он. — Хорошо. Тогда я перенесу себя в будущее. Полчаса? Нет. Вам придется слишком долго сидеть и курить. Пятнадцать минут. — Он сверил свои часы с настенными. — Сейчас 4.17. Я появлюсь в 4.30 плюс минус несколько секунд. Только пусть никто не занимает это кресло в течение этого времени.

Меня всего трясло.

— Хорошо, Джек. — Кровь бурными толчками неслась по моим венам.

Он улыбнулся, тронув меня за руку.

— Старый, добрый док. Ну пока.

И — исчез! Я услышал только легкий вздох воздуха и ничего больше. Кресло было пусто. Я пощупал его. Ничего.

Я сидел за столом четверть часа. Совершенно не помню, о чем я думал в то время.

И вдруг он снова очутился в кресле.

Я постарался не упасть в обморок. Джек поспешил ко мне.

— Успокойтесь, док. Все нормально. Выпейте.

Потом он продемонстрировал мне путешествие в прошлое. На пару минут… Была уже ночь.

— Нет, я не знаю, как это происходит, — сказал он. — Но я ведь многого не знаю о себе. Я не знаю, как работают мои мускулы, какие химические процессы происходят во мне. Док, вы должны согласиться, что наши научные познания — всего лишь легкая зыбь на поверхности тайны.

— Что ты чувствуешь при этом? — спросил я и с удивлением обнаружил, что спокойствие вернулось ко мне. Хиросима вывела меня из равновесия на более долгое время. Может быть, в глубине души я и подозревал в Джеке что-то подобное.

— Трудно описать, — Он нахмурился. — Я… я просто хочу попасть в прошлое или будущее. Точно так же, как хочу сделать что-то, взять что-то… И это происходит. — Он старательно подыскивал слова. — Пока я

Путешествую во времени, я нахожусь в темноте. В темноте, где свет мелькает только при чередовании дня и ночи. Затем я решаю остановиться и останавливаюсь, становясь обычным человеком в обычном мире. Во время путешествия я совершенно не воспринимаю движения воздуха. При этом я задерживаю дыхание и не дышу все время путешествия.

— Подожди. Если ты при этом не можешь дышать, то как ты видишь мелькание света? — спросил я.

— Не знаю, док. Я читал учебники физики, чтобы понять хоть что-нибудь, но ничего не узнал из них. Видимо, меня перемешает какая-то сила, действующая в четвертом измерении. Если она электромагнитной природы, то я еще как-то могу понять, что фотоны захватываются ее полем и я улавливаю их. А вещество, материя не могут восприниматься мною. По это только предположение. Я не специалист. Мне бы хотелось, чтобы этим явлением занялся настоящий ученый.

— Твое предположение слишком непонятно и для меня, мой друг. По ты сказал, что твое перемещение не мгновенно. Сколько же времени оно длится? Какова его скорость? Сколько лет в минуту, например?

— Все зависит от меня. От силы моего желания. Однако я заметил, что чем больше скорость перемещения, тем больше я устаю… Значит, я трачу свою энергию на перемещение во времени. Правда, я никогда не путешествовал больше нескольких минут — несколько столетий.

— Когда ты был ребенком… — Я замолчал.

Он кивнул.

— Да, я слышал об этом. Когда мать выронила меня, я переместил себя в прошлое чисто инстинктивно — и оказался в колыбели.

Он сделал глоток бренди.

— Моя способность перемещаться во времени росла вместе со мною. Мне кажется, что сейчас у меня нет границ. Однако я ограничен массой, которую могу переносить. Это всего несколько фунтов, считая и одежду. Чуть больше — и я не смогу переместиться. Если, к примеру, вы схватите меня, то я останусь на месте, пока вы меня не отпустите. Кроме того, я возвращаюсь на то же самое географическое место, откуда отправился в путешествие, независимо от вращения Земли.

— Странно, что ты с детских лет хранил эту тайну.

— Да. Но я причинил матери много беспокойства. Однако я не помню всего. Кто может припомнить первые годы своей жизни? Мне потребовалось много времени, чтобы понять свою уникальность. А когда понял, испугался. Может быть, это плохо. Или я урод? Но дядя Джек мне объяснил все.

— Это тот неизвестный, который привел тебя обратно, когда ты в детстве исчез?

— Да. Я тогда отправился в прошлое, чтобы посмотреть на индейцев, но нашел только лес. Он меня там разыскал, и мы с ним вместе путешествовали во времени — это было очень приятно. Потом он взял меня за руку и показал, как вернуться домой. Он не выпускал меня несколько минут, чтобы я видел страдания своих родителей. И он достиг своей цели. Я понял, что мой дар может приносить страдания другим.